Запах чужих духов

Он уже третий час пытался уснуть. До подъема оставалось всего четыре часа, но пересохшие глаза отказывались закрываться, а мысли носились внутри черепа, рикошетя и отскакивая от его поверхности. В ушах шумело, а в носу стоял запах мужских духов. Чужих духов.

Съехавшая простынь, скомканное в ногах одеяло и горячие наволочки - вот единственный итог двухчасовых попыток заснуть. Половина двуспальной кровати уже привычно пустовала. Она снова задерживалась. Он уже даже не помнил - у подруги, на работе, у мамы, где-то ещё... Да какая, в сущности, разница, что именно она скажет? Она придёт под утро, внеся в спальню запах красного вина и мужских духов. Чужих духов.

Он уже привык, поворачиваясь, видеть пустую подушку или её тонкий силуэт, повёрнутый спиной и закутанный в отдельное одеяло. И почти забыл, как звучит её смех, как выглядит её радость, как искрятся её тёплые серые глаза, как восхитительны её обнимающие руки с тонкими запястьями и пальцами. Когда-то он видел это всё каждый день и был благодарен тому высшему существу, которое их познакомило и бросило друг другу в объятья. Счастье длилось пять лет. Пока она не начала приносить на себе запах мужских духов. Чужих духов.

Она говорила, что её подвозил коллега, что была на совещании, что водитель такси переборщил с парфюмерией, что сидела с подругой и её парнем, что столкнулась с кем-то в лифте... И он верил. А как можно было не верить? И кому тогда можно, если не ей? Но покоя не давала одна маленькая деталь: это был один и тот же запах мужских духов. Чужих духов.

Задержки становились всё чаще и продолжительней. Несколько раз она не пришла ночевать. Время от времени устраивала скандалы, чтобы, обидевшись, уйти из дома с выключенным телефоном. А сам телефон обзавёлся паролем и постоянным беззвучным режимом. Он начинал понимать, но смотрел на 3-летнюю дочь, гладил её по смешной белобрысой макушке и отгонял сомнения в сторону. У них была семья. Настоящая. И никто не мог их разлучить. Вот только этот запах мужских духов. Чужих духов.

Понимание обрушилось всей тяжестью, когда дочка за столом начала рассказывать про дядю, в гостях у которого они были с мамой, и который их любит. Она покраснела, резко оборвала дочь и увела её купаться. Поговорить не получалось. Она была занята, отсутствовала или спала. Да и о чём уже было разговаривать? От одежды дочки шёл запах мужских духов. Чужих духов.

И сейчас, ворочаясь в горячей, скомканной постели, напротив распахнутого окна, даже ночью веющего летним зноем, он вдруг почувствовал себя невообразимо одиноким и чужим. Чужим всему этому - ей, дочке, супружеской постели, тёмным шторам, фотографиям на стене, привычному виду из окна, часовым стрелкам, неумолимо близившимся к 4 утра, алеющему восходу за крышами соседних домов. Он был один. И, когда аккуратно захлопнулась входная дверь, а её босые ноги прошелестели в ванную комнату, он встал, пошатываясь, натянул джинсы, футболку, влез босыми ногами в кроссовки и, держась за стену, побрёл к выходу. Тихо закрыл за собой дверь. Он шёл куда угодно, лишь бы больше никогда не чувствовать запаха мужских духов. Чужих духов. И его никто не окликнул.