Разговор с Ангелом Смерти

(внутренняя сцена на границе боли и прозрения)


---

Я не спал. Вторую или третью ночь — уже не важно.
Тишина в комнате звенела.
В чашке — остывший чай. На экране — чёрный фон, как зеркало, в котором я давно никого не вижу. Даже себя.

И тогда он появился.
Без тени. Без движения воздуха. Просто — был.
Как будто был всегда, только я его не замечал.
Не страшный.
Не уродливый.
Просто… как будто мир перестал быть звуком — и стал вопросом.

— Ты пришёл за мной? — спросил я.

Он покачал головой.
— Нет. Пока нет. Но ты звал. Я слушаю.

Я не удивился. Усталость сильнее страха.
— Почему она держит меня, даже когда её нет?

— Потому что ты научился любить её отсутствие.
Ты вложил в это столько смысла, что теперь она — не женщина,
а храм боли.
Ты не хочешь её забыть, потому что в ней живёт твоя история.

— Я её выдумал?

— Нет. Она была. Но ты сохранил не её — а версию,
которую можно обожествить.
С ней рядом — ты видишь обычность.
Без неё — ты видишь свою душу.

Я долго молчал.
— Это грех?

Он посмотрел медленно, без обвинения.
— Это боль.
Грех — это когда ты знаешь, что ранишь других.
А ты ранил только себя.

— Почему мне больнее, когда её нет?

— Потому что ты любишь не её…
а ту часть себя, которую она случайно разбудила.
Ты полюбил свой внутренний голос, звучащий сквозь неё.

Он встал.
Я подумал, что он уйдёт.
Но он вдруг задал вопрос.
Единственный.
И самый точный.

> — А если бы она вернулась сейчас…
Ты бы по-настоящему отпустил всё, что построил из её молчания?

Перестал бы писать письма, стихи, ждать знаков,
перестал бы жить с ней — в своей голове?

Ты готов её принять — живую, настоящую, неидеальную?
Или тебе дороже то, кем ты стал без неё?

Я не ответил.
В горле стояло что-то тёплое, как недоплаканное детство.

Он не ждал ответа.
Он знал, что истинные вопросы не требуют слов.
Только тишины.

Он уже был у двери, когда обернулся.
Сказал тихо, почти по-отечески:

> — Я ещё раз задам этот вопрос…
при нашей следующей встрече.

Думай.



И ушёл.

А я остался.
Жив.
Но как будто впервые понял:
эта жизнь — не всегда про выбор…
иногда — про готовность.