Следы на Гранд-базаре. Детективная история с турец

Следы на Гранд-базаре. Детективная история с турецким колоритом

Пролог. Проклятие «Глаза Сулеймана»

Стамбул, 1789 год.

Лунный свет пробивался сквозь решетки гарема Топкапы, рисуя узорчатые тени на мраморном полу. В воздухе витал аромат жасмина и сандала, смешанный с солоноватым дыханием Босфора.

Гулкие своды дворца Топкапы дрожали от шепота. Красавица-черкешенка Лейла, любимая наложница султана сжимала в руках серебряный амулет «Глаз Сулеймана».

— Тот, кто украдет его, познает любовь и смерть в один день, — прошептал ей слепой гадальщик, его негнущиеся пальцы скользили по холодному металлу. За окном завывал северный ветер с Босфора, смешиваясь с криками ночных чаек. Вода в фонтане беспокойно плескалась, будто предчувствуя беду.

На следующее утро Лейлу нашли бездыханной у фонтана во внутреннем дворике, ее тонкие пальцы все еще сжимали цепочку — но амулет исчез.


Подозрительная покупка


Стамбул, Гранд-базар. Наши дни.

Шум. Бесконечные ряды лавок, где продают специи, ковры, лампы, антиквариат и золото. В этом хаосе Катя Морозова чувствовала себя потерянной, но очарованной. Она не первый раз приезжала в Стамбул за вдохновением - писала книгу о старинных легендах. Катя протискивалась сквозь шумную толпу, лавируя между тележками с пряностями и разносчиками турецкого чая, прижимая к груди кожаную сумку с блокнотом. В нем были записи о легендарном «Глазе Сулеймана», она искала его три года. Воздух был густым от запаха свежемолотого кофе, жареных каштанов, специй и кожи. Она остановилась у знакомого прилавка, где седой Бурак-эфенди раскладывал новые товары, над прилавком висели десятки медных ламп, отбрасывающих блики на старинные ковры.

— Мераба, Бурак-эфенди! Вы обещали показать мне что-то особенное, антиквариат османской эпохи, — Катя говорила по-турецки с мягким акцентом, поправляя шарф на плечах, стараясь скрыть волнение.

Торговец огляделся по сторонам, затем наклонился под прилавок и достал небольшой потертый деревянный ларец, покрытый османской вязью.

Для вас, ханум, только это. Но будьте осторожны – говорят, он проклят, такие вещи не любят чужих глаз.

Он открыл крышку. На бархатной подкладке лежал серебряный диск с тонкой арабской вязью по краю. Она с трепетом взяла его в руки.

— Кто найдет – тот потеряет больше — перевел Бурак. Эта старинная находка была прекрасна. Катя не могла отвезти взгляд от переливающихся на свету арабских букв.

— Но будьте осторожны.

Катя замерла: — Это...

— Глаз Сулеймана, — прошептал Бурак. Легенда гласит, что он оберегал одну из жен султана три века назад. Но я не советую вам покупать его. Говорят, он приносит неприятности.

— Сколько? — Катя уже доставала кошелек.

— Пять тысяч лир.

Она протянула деньги и забрала антикварный раритет, но в этот момент чья-то сильная рука схватила ее за запястье.

— Вы что, совсем не смотрите, кому платите? — раздался резкий мужской голос, — этот амулет - подделка.

Катя резко обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина лет тридцати пяти в темном пиджаке. Его пронзительные карие глаза вспыхнули холодным гневом, когда он увидел амулет.

— А вы кто? — она попыталась вырваться, но его хватка была железной.

— Эмир Йылмаз. Владелец антикварной лавки «Йылдыз» в третьем ряду. И этот амулет был украден из моего сейфа прошлой ночью.

Катя вырвалась: — Я только что купила его за 5000 лир!

Бурак побледнел: — Эмир-бей, я не знал... Мне его принесли...


Воровка или союзница?


Катя не понимала, что происходит. Эмир схватил ее за руку и повел за собой.

— Вы что, считаете, я что-то украла?!

— Я считаю, что вы либо воровка, либо вас подставили, — проворчал он.

Они зашли в его лавку — уютную, с резными деревянными полками. Лавка Эмира пахла старым деревом, воском и чернилами. На резных полках стояли османские манускрипты в кожаном переплете, коллекция старинных весов для золота, серебряные кувшины для розовой воды и много других интересных старинных вещей.

— Вчера у меня пропал амулет. Сегодня он «случайно» появляется у Бурака. А теперь — у вас.

Катя всплеснула руками: — Я купила его честно!

Эмир внимательно посмотрел на нее.

— Хорошо. Тогда поможете мне найти настоящего вора?

— Почему я должна вам помогать?

— Потому что, если вы не воруете антиквариат, то, возможно, пишете о нем, — он указал на блокнот в ее руках. А эта история куда интереснее.

Катя задумалась, она заметила следы взлома на железном сейфе.

— Я пишу книгу об османских реликвиях. Помогите мне найти правду, и я помогу вам, но тогда вы будете должны рассказать мне все, что знаете о стамбульских легендах.

Эмир улыбнулся впервые за день:— Договорились.

Из-за спины торговца раздался насмешливый голос: — Какая трогательная сцена.

Появился ухоженный мужчина в дорогом костюме, с аккуратно подстриженными усами.

— Озан... — Эмир побледнел и стиснул зубы.

— Представь, я как раз хотел тебе позвонить. Кажется, твоя новая русская подружка попала в неловкое положение.

Катя почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Я ничего не крала!

Озан улыбнулся: — Конечно, конечно. Эмир, может, познакомишь нас?

Эмир резко дернул Катю за руку: — Бежим!

Раздался хлопок — кто-то выстрелил в воздух. Толпа взревела.


Погоня через крыши


От громкого выстрела у Кати заложило уши. Пуля пробила глиняный кувшин над ее головой.

— Бежим! – еще раз крикнул Эмир и рванул ее за собой в лабиринт узких улочек.

— Куда мы? — Катя едва успевала за Эмиром.

— Молчи и беги!

Они побежали в темный проход между домами, затем вверх по шаткой скрипучей лестнице. Через минуту Эмир и Катя стояли на плоской крыше старого караван-сарая.

Перед ними открылся завораживающийся вид на купола Голубой мечети, золотящиеся в закате, слева был Босфор с многочисленными маленькими и большими кораблями и лабиринт улочек внизу. Там сновали люди Озана.

Катя прислонилась к трубе, пытаясь отдышаться: — Объясни, что происходит! Кто этот психопат?

Эмир осторожно выглянул за край крыши: — Озан Демир. Мой бывший партнер. Год назад он подставил меня, провернув аферу с поддельным антиквариатом. Мой отец умер от инфаркта, когда узнал, что наша коллекция обесценилась в десятки раз. Катя заметила, как сжались его кулаки.

Внизу раздались шаги. Двое мужчин в черном осматривали переулок.

Эмир внезапно резко прижал Катю к себе, скрываясь за выступом: — Не дыши...

Она почувствовала, как бьется его сердце. Быстро и гулко.

Охранники прошли мимо. Один из них поднял голову наверх, но в темноте не смог ничего разглядеть.

Катя вдруг осознала, что все еще прижата к нему: — Мы можем... э-э... продолжить разговор в менее экстремальных условиях?

Эмир отстранился: — Прости. Пойдем.


Тайная обитель дервишей


Катя едва успевала за Эмиром, они бежали по узкому переулку, ведущему к полуразрушенной обители дервишей. Ветер гнал по мостовой обрывки газет и пластиковые стаканчики, оставленные уличными торговцами. Внезапно Эмир резко свернул в арку, заросшую диким виноградом, и они вошли в тихий дворик за мечетью, где среди гранатовых деревьев спрятался вход в обитель дервишей.

— Куда мы... — начала Катя, но Эмир приложил палец к губам.

За тяжелой дубовой дверью с выцветшими арабскими письменами их встретил запах ладана и влажного камня. В слабом свете масляных ламп Катя разглядела выцветшие и потрескавшиеся от времени синие мозаики на стенах, на которых были изображены крутящихся в танце суфии, старинные ковры, истоптанные до дыр и каменный фонтан, где вода капала с монотонной регулярностью.

80-летний старик Ахмет-деде с большой белой бородой сидел у фонтана, его пальцы перебирали янтарные четки. Он поднял голову: — Эмир-оглум... — голос старца звучал как шелест пергамента. — Я ждал тебя.

Эмир опустился на колени перед старцем: — Деде, нам нужна твоя помощь.

Он достал амулет. Старик взял его дрожащими пальцами, повертел на свету — и вдруг резко втянул воздух: — Это подделка!

Катя почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она ахнула: — Но как?

— Настоящий «Глаз Сулеймана» был продан за два миллиона долларов на черном аукционе в Женеве три месяца назад, — продолжал старик, его мутные глаза внезапно стали острыми. — Это копия из коллекции твоего отца, Эмир.

Эмир побледнел: — Значит, Озан подбросил его, чтобы подставить меня?

Старик кивнул: — Он знает, что ты расследуешь его дела. Будь осторожен.

В этот момент дверь с треском распахнулась. На пороге стоял Озан, его правая рука в черной перчатке сжимала револьвер.

— Какая трогательная сцена, — его голос звучал как скрип несмазанных шестерен, — Он улыбнулся. — Жаль, я не могу позволить вам испортить мои планы.

Катя заметила странность — его правая рука была в черной перчатке, несмотря на жару.

— Выстрелишь при свидетелях? — бросила она, стараясь заставить свой голос звучать уверенно.

— О, мисс Морозова, — Озан усмехнулся, — вы не понимаете, как устроен наш бизнес. Антиквариат — это не только красота, но и большие деньги, — он сделал шаг вперед, его ботинки гулко стукнули по каменному полу — и власть. И я не позволю вам вмешаться. Я должен устранять конкурентов.

Эмир внезапно швырнул в лицо Озану горсть песка и резко толкнул Катю в сторону.

— Беги!


Погоня и разоблачение


Они выскочили на узкую улочку, ведущую к Галатскому мосту. За спиной раздались крики и выстрелы.

— Что за чертовщина, куда опять нужно бежать?! — Катя едва успевала за Эмиром.

— Озан — глава синдиката поддельного антиквариата! Он подменяет настоящие реликвии копиями и продает их коллекционерам.

Они спустились к пристани, где толпились рыбаки. Эмир схватил Катю за руку:

— Есть один человек, который может нам помочь.

Через десять минут они стояли перед массивной дверью в старом здании таможни.

— Это архив турецкой полиции? — удивилась Катя.

— Лучше.

Дверь открыл седой мужчина в форме: — Эмир-бей... Я думал, ты больше не обратишься ко мне.

— Капитан Джем, это срочно. Нам нужны доказательства против Озана.

Капитан вздохнул и достал папку: — Мы следим за ним полгода. Вот документы: поддельные сертификаты, фальшивые аукционные каталоги... Но нам не хватает последнего звена — мы не знаем, где он хранит оригиналы.

Катя вдруг вспомнила:

— Его перчатка! Он не снимает ее даже в жару. Что, если...

Эмир перехватил ее мысль:

— Ожог. Как у того торговца в Анталье, которого подожгли за отказ сотрудничать.

Капитан Джем хлопнул по столу: — Сейчас я возьму ордер на обыск его виллы в Бейкозе.


Вилла в Бейкозе


Полицейские машины с воем неслись по набережной Босфора. Катя вцепилась в подлокотник, наблюдая, как вилла Озана вырастает на холме — белоснежный особняк с мавританскими арками, окруженный высокими стенами.

— Как ты узнал? — крикнула Катя, цепляясь за дверцу, когда их машина резко затормозила у виллы.

— Перчатка, он никогда ее не снимает — Эмир выключил зажигание и повернулся к ней.— Вчера в лавке Бурака. Ты заметила, как он брал амулет?

Катя нахмурилась, вспоминая: Озан взял предмет только левой рукой, хотя стоял справа от прилавка. Его правая рука в черной перчатке оставалась неподвижной, прижатой к боку.

— Настоящий антиквар никогда не будет брать реликвию в перчатке, — Эмир распахнул дверь машины,— Кожа должна чувствовать возраст металла, трещины эмали... Он же даже не попытался проверить подлинность.

Они выбежали на гравийную дорожку. В свете прожекторов полицейских машин брошенная черная перчатка лежала у входа, как улика.

— Это не защита, — Эмир поднял ее, показывая Кате капли воска внутри.— Он маскировал дрожь в пальцах. Видишь? Следы от горячего сургуча — старый способ вскрывать печати, не оставляя отпечатков.

Катя вдруг поняла: перчатка была не щитом, а оружием. И теперь, когда Озан сбросил ее, он, наконец, стал уязвим.

Капитан Джем из турецкой интерполовской группы резко затормозил у ворот и выскочил из машины: — У нас есть ордер на обыск!

Они ворвались внутрь. Кабинет Озана поражал роскошью: на стенах висели персидские ковры ручной работы, коллекция османского оружия за стеклом и портрет Ататюрка в серебряной раме.

Но кабинет был пуст, только горящие в камине документы говорили о том, что хозяин был только что здесь...

— Он сбежал! — крикнул один из офицеров.

Но самое интересное полицейские увидели за картиной «Черепаший дрессировщик» Османа Хамди Бея.

— Смотрите! — один из офицеров нажал скрытую пружину.

Стена бесшумно отъехала, открывая потайную комнату. Комната была заставлена ящиками, на стенах висели многочисленные полки с раритетами. На одной из полок стояла золотая чаша времен Сулеймана Великолепного, лежала рукопись XV века в кожаном переплете и ... настоящий «Глаз Сулеймана» в бархатном футляре.

— Эмир открыл один из ящиков. Внутри лежали десятки подлинных реликвий, а также расписки, распечатки оффшорных счетов, фальшивые бланки сертификатов.

— Бинго! — Эмир осторожно взял амулет.

В этот момент раздался рев мотора. Катя подбежала к окну — Озан прыгал в катер у частного причала.

— Он сбегает!

— Он далеко не уйдет! — Капитан Джем выхватил рацию и связался с полицейскими на катере. Они увидели, как полицейский катер с включенными проблесковыми маячками вырвался из-за мыса.

— Не волнуйтесь, — ухмыльнулся капитан, — куда ему деться в Босфоре?

Через три минуты полицейский катер отрезал Озану путь к бегству.


Набережная Ортакёй


Через два дня Катя встретилась с Эмиром на набережной. Она стояла, облокотившись на кованую ограду, чувствуя, как прохладный вечерний бриз играет прядями её распущенных волос, и наблюдала, как стайка чаек кружит над огромным морским паромом, их крики сливались с отдалёнными гудками судов.

— Значит, «Глаз Сулеймана» вернули в музей? — спросила она.

— Да. А Озан ждет суда, но самое странное...

— Что?

— Бурак исчез. Думаю, он работал на Озана.

Катя вздохнула: — Когда я летела в Турцию, то считала, что напишу простую историю про антиквариат.

Эмир улыбнулся: — В Стамбуле ничего не бывает простым. Значит, книга будет?

— Да. И в ней будет глава про одного упрямого антиквара.

— А этот упрямый антиквар… может, пригласить тебя на ужин?

Катя улыбнулась.

— Конечно, только если это будет не на Гранд-базаре.

— Нет. В месте, где нет воров, а только… мы.


Эпилог. Закат над Босфором


На следующий день Катя и Эмир сидели в кафе Пьер Лоти у моста на набережной Ортакёй. Они устроились за маленьким столиком, откуда открывался лучший вид на пролив Босфор. Катя с интересом изучала меню с турецкими деликатесами: яблочный чай с палочкой корицы, свежий кунафе с козьим сыром, симиты с кунжутом. У нее разбегались глаза, ей хотелось попробовать все. Эмир сделал заказ. Официант принес поднос, на котором дымились два узких стакана с янтарным чаем, по краям которых играли пузырьки свежезаваренного напитка. Рядом лежали кусочки лукума с фисташками и кунафе с золотистой корочкой.

— Спасибо, — Катя взяла стакан, ощущая тепло сквозь тонкое стекло.

Закатное солнце медленно опускалось за мост через Босфор, окрашивая воду в медово-янтарные оттенки. Последние лучи играли на волнах, разбивающихся о гранитные парапеты набережной. В воздухе витал сладковатый запах жареных каштанов, смешанный с солоноватым дыханием моря.

Эмир достал из кармана небольшую шкатулку, покрытую тонкой кожей с тиснёным османским орнаментом.

— Для тебя,— он открыл крышку.

На бархатной подкладке лежала монета 1789 года — того самого года, когда исчез «Глаз Сулеймана».

— Это...

—Подлинная, османская серебряная монета. Из коллекции моего отца. Без подделок, как и мои чувства.

В его карих глазах отражались последние солнечные блики. Катя взяла монету, ощущая под пальцами прохладу металла и едва заметные неровности старинной чеканки.

Она рассмеялась. Где-то вдалеке заиграла уличная скрипка. Нежная мелодия плыла над водой, смешиваясь с плеском волн. Волны Босфора сверкали под солнцем, как серебро в ее руках.

— Знаешь, что самое странное? — она повернулась к Эмиру, — я приехала за легендой, а нашла...

— Продолжение? — Эмир улыбнулся, его рука накрыла её ладонь.

Катя не ответила. Ответом стало лишь лёгкое сжатие пальцев, когда их руки соединились над столом, как нити двух судеб, сплетенные самой историей. Последний луч солнца упал на водную гладь, превратив Босфор в жидкое золото.

Где-то за спиной официанты расставляли на соседних столиках медные подносы с ужином. Запах жареной рыбы и тмина смешивался с ароматом свежезаваренного чая. На набережной зажглись первые фонари, их отражения затанцевали на потемневшей воде.

— Завтра в это время я уже буду в Москве, — тихо сказала Катя.

Эмир лишь кивнул, его пальцы слегка сжали её руку.

— Но у меня есть идея для новой главы, — она достала из сумки блокнот, где между страницами виднелся билет на обратный рейс. — Она начинается словами: — Когда я вернулась в Стамбул...

Над Босфором взлетели последние чайки, их крики растворились в вечернем воздухе. Где-то в старом городе прозвучал призыв к вечерней молитве.

Жизнь продолжалась.