Как я продавал саксофон, а продал совесть

Я проснулся утром с дикой головной болью и осознанием, что мне срочно нужно продать саксофон. Не то чтобы я умел на нём играть — боже упаси, последний раз я дул в него в пятом классе, и то только для того, чтобы разозлить соседей. Но саксофон был единственной ценностью, оставшейся от деда, который, по слухам, когда-то играл в каком-то подпольном джаз-банде, пока его не посадили за «антисоветскую музыку».
Саксофон лежал на шкафу, покрытый пылью и каким-то подозрительным налётом, напоминающим то ли плесень, то ли следы былого величия. Я взял его в руки, и он хрипло крякнул, будто протестуя против моего намерения.
— Ничего, дружище, — сказал я ему. — Найдём тебе нового хозяина. Какого-нибудь романтичного алкоголика или студента консерватории, который будет тебя любить.
Я разместил объявление: «Продаётся саксофон. Немного пыльный, но с душой. Цена договорная. Возможен обмен на бутылку чего-нибудь крепкого».
Первым пришёл Сергей Петрович, мой сосед, который вечно ходил в трениках и с бутылкой пива.
— О, саксофон! — обрадовался он. — Я как раз мечтал научиться играть.
— Ты же даже гимн по пьяни не можешь спеть, — заметил я.
— Ну и что? Может, саксофон во мне талант раскроет.
Он попробовал дунуть в него, и из инструмента вырвался звук, похожий на предсмертный крик чайки.
— Давай за две тысячи? — предложил Сергей Петрович.
— Да ты издеваешься? Это же антиквариат!
— Антиквариат? — он фыркнул. — Это хлам, который даже в помойку жалко выкинуть.
Я выставил его за дверь.
Следующим был молодой человек в очках, представившийся студентом музыкального училища.
— О, «Зельтер»! — воскликнул он, осматривая саксофон. — Редкая модель!
— Да? — оживился я.
— Да. Правда, у него клапана залипли, мундштук кривой, и, кажется, внутри что-то гремит…
— Это не «гремит», это душа! — парировал я.
Он предложил три тысячи. Я сказал, что дед в гробу перевернётся. Студент вздохнул и ушёл.
Третьим покупателем оказался солидный мужчина в дорогом пальто.
— Я коллекционер, — сказал он. — Меня интересуют вещи с историей.
— О, у этого саксофона история богатая! — воскликнул я. — Мой дед играл на нём в подпольных клубах, потом его арестовали, саксофон чудом уцелел…
— Враньё, — спокойно сказал мужчина. — Этот саксофон выпущен в 80-х, и на нём никто никогда не играл.
Я покраснел.
— Но если вам нужны деньги, я могу купить его за пять тысяч.
— Десять, — выпалил я.
Он усмехнулся:
— Шесть, и это моё последнее предложение.
Я уже собирался согласиться, как вдруг в дверь постучали.
На пороге стояла пожилая женщина в платке.
— Это вы продаёте саксофон? — спросила она дрожащим голосом.
— Да…
— Я жена того самого музыканта, который когда-то играл на нём…
Я остолбенел.
— Ваш дед украл его у моего мужа в 70-х. Этот саксофон — единственное, что у нас осталось…
Коллекционер закашлял и отошёл в сторону.
— Я… я не знал, — пробормотал я.
— Верните его, пожалуйста, — сказала женщина. — У меня нет денег, но…
Я посмотрел на саксофон, на женщину, на коллекционера, который уже доставал кошелёк.
— Конечно, забирайте, — сказал я.
Она заплакала и обняла саксофон, как потерянного ребёнка.
Когда она ушла, коллекционер раздражённо спросил:
— Ну и зачем ты это сделал?
Я пожал плечами:
— Видимо, продал не саксофон, а что-то другое.
— Что именно?
— Не знаю. Может, совесть.
Он фыркнул и ушёл.
А я остался сидеть на кухне, слушая, как в тишине что-то тихо звякает внутри меня. Наверное, те самые шесть тысяч.