Аэлита. Возвращение

Северный Казахстан. Серая степь, пропахшая полынью и ветром. Бывший космонавт и бывший учёный, а ныне спецпоселенец Лосев сидел на скрипучей табуретке у барака, курил самокрутку и смотрел на закат — багровый, как старая рана. Пятнадцать лет лагерей вытравили из него всё, кроме привычки к молчанию.
И тут — гул.
Сначала он подумал, что это вертолёт с проверкой. Но звук был иным — низким, вибрирующим, словно сама земля гудела в унисон. Он поднял голову.
Над степью, разрезая облака, медленно опускался корабль. Не земной. Тот самый.
Сердце Лосева бешено заколотилось.
Из корабля вышла она.
Аэлита.
Её золотистая кожа мерцала в последних лучах солнца, а глаза были всё те же — огромные, тёмные, как бездонные колодцы Марса. Она стояла, слегка покачиваясь, будто земная тяжесть давила на неё сильнее, чем прежде.
— Ты постарел, — сказала она.
Лосев хрипло рассмеялся:
— А ты — нет.
Они молча смотрели друг на друга. Пятнадцать лет. Для неё — мгновение. Для него — целая жизнь, вычерченная лагерными нарами.
— Зачем прилетела? — спросил он.
Аэлита опустила глаза:
— На Марсе началась война.
— Опять?
— Да. Но теперь всё хуже.
Она рассказала о расколотых городах, о каналах, наполненных красной пылью вместо воды, о том, как её народ забыл древние заветы.
— Ты нужен нам, — сказала она. — Ты помнишь, как всё было.
Лосев закурил новую самокрутку. Дым стелился между ними, как призрак прошлого.
— Я больше не тот, Аэлита.
— Но ты — Лосев.
Он посмотрел на свой барак, на выжженную степь, на небо, которое больше не звало его.
— А если я откажусь?
Аэлита протянула руку. В её ладони лежал маленький кристалл — голубой, как марсианские льды.
— Тогда возьми это. На память.
Лосев взял кристалл. Он был тёплым.
— Когда улетаешь?
— Сегодня ночью.
Они сидели у костра, который Лосев развёл на краю степи. Огонь трещал, отбрасывая тени на их лица.
— Помнишь, как мы танцевали под куполами Сина-Ра? — спросила Аэлита.
— Помню.
— А как ты научил меня пить чай?
— Да. Ты говорила, что он горький.
Она улыбнулась. Впервые за этот вечер.
Потом наступила тишина. Только ветер шуршал в ковыле, да где-то далеко кричала степная птица.
— Я полечу с тобой, — вдруг сказал Лосев.
Аэлита вздрогнула:
— Ты уверен?
— Нет. Но я всё равно полечу.
Они поднялись к кораблю. Перед люком Лосев обернулся, посмотрел на землю — тёмную, бескрайнюю, чужую.
— Прощай, — прошептал он.
Люк закрылся.
На рассвете пастухи из ближайшего аула видели, как над степью вспыхнуло голубое пламя и что-то стремительно умчалось вверх, к звёздам.
А на пепелище костра лежал маленький кристалл. Голубой. Тёплый.
И больше никто никогда не видел ни Лосева, ни Аэлиты.