Маленькое обозрение, май 1917 г

Редакционная статья Эзра Паунд
 Угорь и Эпплплекс Т. С. Элиот
 Пьеро (Жюль Лафорг) Джон Холл
 Род занятий Джодиндраната Маувора Эзра Паунд
 Воображаемые письма, I. Уиндем Льюис
 Проза Коронелес Моррис Уорд
 Объявления на июнь
 Книжный магазин «Литтл ревью».
***
Эзра Паунд
 Я согласился занять должность иностранного редактора _The Little Review_:
 главным образом потому, что: Я.хотел создать место, где современные прозаические произведения Джеймса Джойса,
Уиндема Льюиса, Т. С. Элиота и мои собственные могли бы публиковаться регулярно, оперативно и вместе, а не нерегулярно, спорадически и с бесполезными задержками.


Моя связь с _The Little Review_ не означает, что я отказываюсь от
отношения с «Поэзией», для которой я по-прежнему остаюсь иностранным корреспондентом
и в которой будут публиковаться мои стихи до тех пор, пока её гаранты
не взбунтуются.

Однако в оправдание и «Поэзии», и себя я бы сказал, что
«Поэзия» никогда не была «инструментом» моего «радикализма». Я уважаю
Мисс Монро за всё, что она сделала для поддержки американской поэзии.
Но в том, что касается ведения её журнала, мой голос и право голоса всегда были голосом и правом голоса меньшинства.

Я признаю, что она, будучи «на земле», может подходить для этого гораздо лучше
Я понимаю, насколько сложно издавать журналы в Америке, но _Poetry_ сделал многое из того, что я никогда бы не одобрил лично и что не могло бы произойти ни в одном журнале, который считал бы себя моим «инструментом». _Poetry_ проявил неизменную любезность по отношению ко множеству старых дураков и консерваторов, которым я бы посоветовал отправиться в ад tout pleinement et bonnement. Он воздержался от
критики ряда общественных неудобств; от намёков на то, что личное обаяние покойного мистера Гилдера не было обязательным условием
проявление огромного интеллекта; отнесение к школьным критикам Америки того презрения, которого они заслуживают.


Можно было бы немного этого презрения spare для того старшего поколения американских журналов, основанного посредственностями с благими намерениями, продолженного посредственностями без каких-либо намерений, а теперь «процветающего» под командованием и властью пережитков, личных секретарей и бывших машинисток второго режима.

Если бы «Поэзия» была в каком-то смысле моим «инструментом», я бы уже много лет назад указал на некоторые недостатки старших американских писателей. Если бы «Поэзия» была
Если бы я был своим инструментом, я бы никогда не допустил исключения некоторых прекрасных английских слов из стихотворений, где они звучат хорошо и звонко.
И я бы не счёл необходимым молча соглашаться с суеверием о том, что христианская религия необходима, или что она существовала всегда, или что её существование повсеместно, или что она неизменна и вечна.


Я не против христианской религии, но я не могу закрывать глаза на тот факт, что Конфуций был чрезвычайно умным человеком. Организованные религии почти всегда приносили больше вреда, чем пользы, и всегда представляли собой
опасность. Во всяком случае, уважение к тому или иному из них не имеет ничего общего с хорошей литературой. Если какая-то человеческая деятельность и священна, то это формулирование мыслей в ясной речи на благо человечества; любая фальсификация или уклонение от истины — зло. Все нормы приличия локальны, ограничены, преходящи; в искусстве им нет места, кроме как в качестве предмета.

Я могу сказать это совершенно чётко и ни в коей мере не умаляя своей похвалы за энергичную манеру, в которой мисс Монро представила свою работу. Она столкнулась с практической проблемой
распространение журнала в определённой специфической среде, и поскольку это так, я могу только похвалить её за то, как она это сделала. Но этот журнал не выражает моих убеждений. Нападки на него, основанные на таком убеждении и предпринимаемые в великодушной надежде лишить меня части моего дохода, могут иметь лишь временный успех, да и то среди плохо осведомлённых людей.

_Blast_, созданный в основном в интересах изобразительного искусства, по необходимости приостанавливает свою деятельность. Годье-Бжеска погиб на поле боя.
поскольку мистер Уильям Робертс, мистер Уодсворт, мистер Этчеллс и мистер Уиндхэм
Льюис заняты в различных отраслях службы, нет ничего нового.
картина вортициста, о которой стоило бы писать. Такие рукописи, как мистер Льюис оставил
со мной, и таких вещей, как он может писать в этой досуга
допускается артиллерийский офицер, появится на этих страницах.

Совершенно невозможно, чтобы _Blast_ появился снова, пока мистер Льюис
не будет свободен, чтобы отдать ему всю свою энергию.

Насколько это возможно, я бы хотел, чтобы «Малое обозрение» помогало «Эгоисту» в его работе. Не думаю, что это можно делать слишком часто
отметил, что за последние четыре года «Эгоист» опубликовал
серию статей, несмотря на немалые трудности, с единственным
переводом «Лошадей Диомеда» Реми де Гурмона; лучшим переводом
«Графа де Габалис», шедевром мистера Джойса «Портрет художника
в юности», а сейчас публикует роман мистера Льюиса  «Тарр». Даже если бы они больше ничего не опубликовали, не было бы другого современного периодического издания, которое могло бы побить этот рекорд, но «Эгоист» не остановился на достигнутом. Они самым энергичным образом продолжили
Мы публикуем в книжном формате «Портрет художника в юности» и
выпускаем в свет стихи мистера Элиота под названием «Мистер Пруфрок
и наблюдения».

Я не вижу причин скрывать свою уверенность в том, что два романа Джойса и Льюиса, а также стихи мистера Элиота — это не только самые важные произведения в английской литературе за последние три года, но и практически единственные работы того времени, в которых присутствует творческий элемент, которые в той или иной степени демонстрируют новаторство или прогресс по сравнению с предыдущими работами.  Большинство наших современников, не говоря уже о
наши ослабевшие старейшины продолжают повторять одно и то же.


 II.

 Во-вторых, есть определённые распространённые идеи, с которыми я не могу согласиться. Я не могу поверить, что сама по себе высота Скалистых гор может породить возвышенную поэзию; мы мало что почерпнули из Чимборасо, Альп или Анд. Я не могу поверить, что сама по себе географическая протяжённость Америки может породить выдающиеся произведения. Пустыня Сахара почти так же обширна. И я не могу с нетерпением ждать
Настанет время, когда в каждой деревне будет свой плохой местный поэт, сочиняющий плохие стихи тем же скучным и привычным способом, каким местный архитектор возводит плохие здания. Искусство — это не заурядная привычка человечества. Между тем немногим хорошим и тем скучным, заурядным нет ничего общего. Возможно, вам будет приятно узнать, что повар является президентом местного поэтического общества в Перигоре. Нет никаких причин, по которым повар не может писать так же хорошо, как пахарь. Но сочетание нескольких видов деятельности на самом деле не имеет значения.  Факт остаётся фактом: хороших стихов не бывает
вышел из Перигора с Альбигойский крестовый поход, Анно Домини
тысяча двести девять. Существует местное сообщество поэзия не
помогли этого избежать.

Моллюск выращивает свою собственную раковину, гений создает свою собственную среду обитания.
Вы, публика, можете убить гения фактическим физическим истощением, вы можете
возможно, помешать или исказить его, но вы никоим образом не можете создать его.

Из-за этого простого факта покровитель полностью зависит от художника
а художник ценой некоторого дискомфорта - личного,
временного дискомфорта — почти полностью свободен от покровителя, будь то
последним может быть индивидуум или отвратительный вульгус с головой гидры.

В полном презрении к толпе нет мизантропии. Нет никакого
уважения к человечеству, кроме уважения к отдельным личностям.




 Eeldrop и Appleplex


 Т. С. Элиот


 Я.

Илдроп и Эпплплекс снимали две маленькие комнаты в неблагополучном районе
города. Сюда они иногда приходили с наступлением темноты, здесь они иногда спали,
а проснувшись, варили овсянку и уходили.
Утром они отправились в путь, не зная, куда направляются. Иногда они спали, но чаще разговаривали или смотрели в окно.

 Они очень тщательно выбирали комнаты и район.
Есть неблагополучные районы, где шумно, и неблагополучные районы, где тихо, и
Илдроп и Эпплплекс предпочитали последние, потому что они были ещё более неблагополучными.
Это была тенистая улица, окна которой были плотно занавешены; над ней нависала
тень респектабельности, которой есть что скрывать. Тем не менее у него было
преимущество: поблизости находились более шумные районы, а также Илдроп и
Из окон «Эпплплекса» открывался вид на вход в полицейский участок, расположенный через дорогу. Одно это в их глазах было неотразимо привлекательным. Время от времени тишина на улице нарушалась: всякий раз, когда задерживали преступника, волна возбуждения накатывала на улицу и разбивалась о двери полицейского участка. Тогда жители улицы
задерживались в халатах на своих порогах: тогда на улице задерживались чужаки в кепках; и ещё долго после того, как центр страданий исчезал в его камере. Тогда Угорь и
Эпплплекс прервал их разговор и бросился в толпу.  Каждый из них занялся своим делом. Эпплплекс, обладавший даром находить общий язык с низшими классами обоих полов, расспрашивал зевак и обычно узнавал от них полные и противоречивые истории.
Илдроп вёл себя более пассивно, слушал разговоры людей между собой, запоминал их ругательства, многословные фразы, разные способы сплевывания и крики жертвы из зала суда.
Когда толпа разошлась, Илдроп и Эпплплекс вернулись в свои комнаты:
 Эпплплекс записывал результаты своих расследований в большие блокноты,
разделяя их по темам, от А (прелюбодеяние) до Я
(яггмены). Илдроп задумчиво курил. Можно добавить, что Илдроп был скептиком с тягой к мистицизму, а Эпплплекс — материалистом с уклоном в скептицизм; что Илдроп был сведущ в теологии, а Эпплплекс изучал физические и биологические науки.

 У Илдропа и Эпплплекса был общий мотив, который привёл их к
время от времени они отвлекались от своих повседневных дел и обычной социальной активности. Оба они
пытались сбежать не от обыденности, респектабельности или даже
домашнего уюта, а от слишком шаблонных, слишком само собой
разумеющихся, слишком систематизированных сфер и — говоря языком
тех, кого они стремились избежать, — хотели «постичь человеческую
душу в её конкретной индивидуальности».

— Почему, — спросил Илдроп, — тот толстый испанец, который сидел с нами за столом сегодня вечером и время от времени вставлял реплики,
Любопытно, почему он сам на мгновение стал для нас объектом интереса?
 Он заправлял салфетку за воротник, издавал неприятные звуки во время еды, а когда не ел, то крошил хлеб толстыми пальцами, что меня очень нервировало. На нём был жилет цвета кофе с молоком и чёрные сапоги с коричневыми голенищами. Он был отвратительно грубым и вульгарным; он принадлежал к тому типу людей, которых можно легко встретить в любом провинциальном городке Испании. И всё же в сложившихся обстоятельствах — когда мы обсуждали брак, а он вдруг наклонился вперёд и воскликнул: «Я
я и сам когда-то был женат» — мы смогли отделить его от его
классификации и на мгновение взглянуть на него как на уникальное
существо, душу, пусть и незначительную, с собственной историей,
раз и навсегда. Именно такие моменты мы ценим, и только они
раскрывают суть. Ведь любая жизненная истина неприменима к
другому случаю: суть уникальна. Возможно, именно поэтому ею
так пренебрегают: потому что она бесполезна. То, что мы узнали об этом испанце, неприменимо ни к одному другому испанцу и даже не может быть выражено словами.
С упадком ортодоксального богословия и его восхитительной теории души исчезла уникальная значимость событий. Человек важен лишь постольку, поскольку он принадлежит к определённому классу. Следовательно, нет ни трагедии, ни понимания трагедии, что одно и то же. Мы говорили о молодом Биствике, который три месяца назад женился на служанке своей матери и теперь знает об этом. Кто понимает суть проблемы? Не родственники, потому что
ими движет только привязанность, забота об интересах Биствика
и, главным образом, коллективное чувство семейного позора. Не
великодушный и вдумчивый сторонний наблюдатель, который видит в этом лишь
доказательство необходимости реформы законодательства о разводах. Биствик относится к числу несчастливых в браке. Но то, что чувствует Биствик, просыпаясь по утрам, — а это самый важный факт, — не может постичь ни один сторонний наблюдатель. Ужасная важность разрушения жизни упускается из виду. Мужчинам позволено быть счастливыми или несчастными только в рамках определённых классов. На Гопсам-стрит мужчина убивает свою любовницу. Важен тот факт, что для человека действие
вечно и что за то короткое время, что ему отведено, он уже
мёртв. Он уже в другом мире, не в нашем. Он пересёк границу.
Важно то, что сделано то, чего нельзя исправить, — возможность, о которой никто из нас не задумывается, пока не столкнётся с ней лицом к лицу. Для соседей этого человека важно, чем он её убил? И в какое именно время? И кто нашёл тело? Для «просвещённой общественности» это дело — лишь доказательство того, что
Вопрос, безработица или какая-то другая категория вещей, требующих
реформирования. Но средневековый мир, настаивавший на вечности
наказания, выражал нечто более близкое к истине.

— То, что вы говорите, — ответил Эпплплекс, — требует от меня взвешенного подхода.
Я думаю, что в случае с испанцем и во многих других интересных случаях, которые привлекли наше внимание у дверей полицейского участка, то, что мы улавливаем в момент чистого наблюдения, которым мы гордимся, не противоречит принципу классификации, а лежит глубже. При желании мы могли бы сделать превосходный комментарий
о характере провинциальных испанцев, или о нищете (как филантропы называют бедность), или о домах для работающих девушек. Но такие
Это не входит в наши намерения. Мы стремимся к опыту в конкретных центрах, где зло существует само по себе. Мы избегаем классификации. Мы не отрицаем её. Но когда человека классифицируют, что-то теряется. Большинство людей живут на бумажные деньги: они используют термины, которые подходят лишь для ограниченного восприятия реальности, и никогда не видят настоящих монет.

 «Я бы пошёл ещё дальше», — сказал Илдроп. «У большинства не
только нет языка, чтобы выразить что-то, кроме обобщённого представления о человеке; они по большей части не осознают себя ничем иным, кроме обобщённого представления о человеке.
Прежде всего, это государственные служащие, или столпы церкви, или профсоюзные деятели, или поэты, или безработные.
Эта классификация не только удовлетворяет других людей в практических целях, но и достаточна для их «духовной жизни». Многие из них в любой момент могут оказаться ненастоящими. Когда Уолстрип женился, я уверен, он сказал себе: «Теперь я заключаю союз двух лучших семей Филадельфии».

— Вопрос в том, — сказал Эпплплекс, — какой должна быть наша философия. Это нужно решить немедленно. Миссис Хоуэксден рекомендует мне почитать Бергсона. Он
пишет очень увлекательно на строение глаза лягушки”.

“Не совсем”, - перебил его друг. “Наша философия очень
неактуально. Существенно то, что наша философия должна исходить из нашей
точки зрения, а не возвращаться к самой себе для объяснения нашей точки зрения. A
философия, основанная на интуиции, несколько менее вероятна быть интуитивной, чем
любая другая. Мы должны избегать наличия платформы ”.

“Но, по крайней мере, - сказала Appleplex, “ мы ...”

«Индивидуалисты. Нет!! и не антиинтеллектуалы. Это тоже ярлыки.
 Индивидуалист — такой же член толпы, как и любой другой человек: и
Толпа индивидуалистов — самая неприятная, потому что у неё меньше всего характера. Ницше был человеком толпы, как и Бергсон — интеллектуалом. Мы не можем избежать ярлыка, но пусть он будет таким, который не выделяет нас и не пробуждает самосознание. Достаточно, чтобы мы нашли простые ярлыки и не использовали их в дальнейшем. Признаюсь вам, в личной жизни я банковский служащий...

— И, по вашему собственному мнению, у вас должны быть жена, трое детей и огород в пригороде, — сказал Эпплплекс.

 — Именно так, — ответил Илдроп, — но я не думал, что
необходимо упомянуть эту биографическую деталь. Поскольку сегодня суббота
вечером я вернусь в свой пригород. Завтрашний день проведу в том самом
саду...”

“Я нанесу визит миссис Хауэксден, ” пробормотал Эпплплекс.

(Следующая глава в июньском номере.)




 Пьеро.


 Scene courte mais typique

 (По мотивам “Пьеро” Жюля Лафорга.)

 Джон Холл

 Твои глаза! С тех пор как я утратил их сияние,
 Плоское спокойствие поглощает мои паруса,
 Под рёбрами бурлит дрожь _Vae soli_.

 Видели бы вы меня после этой стычки,
 я метался как угорелый,
 причитая: «Боже мой, боже мой, что она скажет?

 Мои душевные струны трепещут от таких потрясений,
 Ранящих твою нерешительность в подобных ситуациях
 и твой клубок мирских сложностей.

 Твои глаза подталкивают меня к этому.
 Я подумал: «Да, божественно, да, но что стоит
 за этим?» Что там? Её душа — удел окулистов.

 А я изрезан верной эстетикой.
 Ненавижу тремоло и национальную истерию.
 Короче, фиолетовый — основной тон моей фонетики.

 Я не «тот парень» и не «Превосходный».
Но моя душа, которую тревожат резкие звуки,
 в глубине своей благородна и свежа, как мартовская трава.

 Мои нервы по-прежнему улавливают звуки контрабаса,
я могу ходить, не ёрзая, когда мимо проходят люди,
 не ухмыляясь в карманное зеркальце.

 Да, я натер себе бока и нажил себе врагов
 За пределами твоего круга, но, сохранив веру в своих глазах,
 ты мог бы простить такие промахи.

 А, загладить вину? —
 Утешения, признания;
 эти новые уступки
 Бросьте меня в эту массу противоречивых впечатлений.

 (_Уходит._)




 Род занятий Джодиндраната Маувора


 Эзра Паунд


 1.

Душа Джодиндраната Маувора была обращена к богу этой вселенной, и он размышлял о законе Шастр.

Он был человеком со средним достатком, унаследованным по большей части от его
отцов, которых у него было несколько, и немного увеличенным за счёт его собственных
довольно бессистемных коммерческих операций. Он никогда не зарабатывал деньги
Он был склонен считать этот способ приобретения устаревшим, относящимся скорее ко временам его любимого автора, чем к нашим.

 Он последовал совету Сутр и стал главой дома в небедном городе Мигдальбе, в квартале, где проживало достаточное количество честных и благородных людей, не чуждых сплетен и визитов. Его дом располагался у ручья,
вместо новомодной канализации, и в этом он был последователен,
как и самые древние кельты. Дом был разделён на несколько комнат для
Он жил в доме, окружённом просторным садом, и в нём было две главные комнаты: «внешняя» и «внутренняя» (_butt_ и _ben_). Во внутренней комнате жили его женщины, а в наружной, наполненной
богатыми ароматами, стояла кровать, мягкая, роскошная и приятная для глаз, покрытая тканью непревзойденной белизны. Он был немного горбатым посередине и украшен гирляндами и
пучками цветов, которые иногда обновляли по утрам. На нём также лежало
яркое вышитое покрывало и две цилиндрические подушки,
Одна из них стояла у изголовья, а другая — у изножья. Там также был что-то вроде дивана или кровати для отдыха, у изголовья которой стоял футляр для благовоний и духов, которыми пользовались ночью, а также подставка для цветов и горшков с косметическими и другими пахучими веществами, эссенциями для освежения дыхания, нарезанными ломтиками лимонной цедры и другими подходящими предметами. На полу рядом с диваном стояла металлическая плевательница и
чехол для унитаза, а над ними висел лют, подвешенный на
слоновьем бивне, необработанном, но украшенном серебряной лентой. Там же стоял чертежный стол,
чаша с благовониями, несколько книг и гирлянда из амаранта. Чуть дальше
стояли что-то вроде круглого кресла или табурета, сундук с шахматной доской
и низкий столик для игры в кости. В соседней комнате были клетки для
птиц Джодиндраната. У него их было слишком много. Там были отдельные
маленькие комнаты для прядения и одна для резьбы по дереву и тому подобных
дилетантских занятий. В саду была что-то вроде карусели из прочной верёвки,
похожая на майское дерево. Там же были обычные качели,
оранжерея, что-то вроде альпинария и две не слишком удобные
скамейки.


 2.
Джодиндранатх встал утром и почистил зубы, после того как
выполнил другие необходимые действия, предписанные в сутре, и
нанес на тело, как он считал, не слишком большое количество
мазей и благовоний. Затем он подвел брови, нарисовал едва заметные
линии под глазами, нанес на губы немного румян и посмотрел на себя в зеркало. Затем, пожевав несколько листьев бетеля, чтобы освежить дыхание, и сделав ещё один вдох благовоний, он приступил к своим повседневным делам. Он был человеком привычки. То есть он
Он мылся каждый день. А через день умащал себя маслом.
На третий день он сокрушался, что мшистое вещество, которым пользовались
древние ортодоксальные индусы, больше не достать. Он никогда не
относился к мылу с одобрением. Его мучила совесть как из-за
религиозного, так и из-за социального аспекта использования этого
застывшего жира. Он подозревал, что в нём содержится говяжий
жир, а это в лучшем случае вещество для выскочек и магометан. Каждые четыре дня он брился, то есть сбривал волосы на голове и лице, а каждые пять или десять дней сбривал все волосы на теле.
остальную часть тела. Он тщательно вытирал пот с подмышек.
Он ел три раза в день: утром, днём и вечером, как предписано в «Чараяне».


 Сразу после завтрака он некоторое время обучал своих попугаев языку.
Затем он приступал к петушиным боям, боям перепелов и боям баранов; после них он переходил к классическим пьесам, хотя их представления, к сожалению, стали редкостью. Он проспал несколько часов в полдень.
Затем, как и подобает главе дома, он облачился в свои украшения и одежды и провёл остаток дня в беседах со своими
друзья и знакомые. Вечер был посвящён пению. Ближе к концу вечера Джодиндранатх, как глава своего дома, оставил в своей компании только одного друга и стал ждать в вышеупомянутой благоухающей и хорошо убранной комнате. Поскольку дама, с которой он в то время был связан, не пришла вовремя, он решил послать за ней гонца, чтобы сделать ей замечание. Обстановка становилась всё более напряжённой. Его друг Мохон слегка ёрзал.

Затем вошла дама. Мохон, его друг, любезно поднялся, чтобы поприветствовать её, сказал несколько приятных слов и удалился. Джодинранат остался.
И в тот день, 25 августа 1916 года, это было его последним занятием.  В этом отношении тот день был похож на все остальные.

  Подобные вещи происходили на протяжении трёх с половиной тысяч лет, и это не приводило к катастрофическим последствиям.


  3.

  Что касается мыслей и действий Джодиндраната после того, как Мохон покинул его, я не могу сказать ничего определённого. Я знаю, что мой друг был глубоко религиозен; что он строил свою жизнь по шатрам и отчасти по сутрам. Камасутре он уделял мало внимания. Он был твёрдо убеждён
Он был убеждён, что нельзя получать удовольствие от женщины, которая была
сумасшедшей, или прокажённой, или слишком белой, или слишком чёрной, или от которой исходил неприятный запах, или которая вела аскетический образ жизни, или чей муж был человеком, склонным к гневу и обладавшим чрезмерной властью. Эти вопросы были для него делом серьёзной религии.

Он считал, что его друзья должны быть верными и помогать ему в осуществлении его планов.

Он считал правильным, что гражданин должен поддерживать отношения с
прачечными, цирюльниками, молочниками, флористами, аптекарями, торговцами бетелем
листья, таксисты и жёны всех этих.

 Он тщательно изучил размеры, формы и древние классификации женщин; а именно, тех, кого следует относить к категории «женщина-собака», «женщина-лошадь» и «женщина-слон» в зависимости от их кубического объёма. Он согласился с классическим автором, который рекомендует мужчинам выбирать женщин примерно своего роста.

Учение о том, что любовь возникает либо из постоянной привычки, либо из воображения, либо из веры, либо из восприятия внешних объектов, либо из сочетания некоторых или всех этих причин, не представляло для него трудности.
Он свободно обращался к трудам древних авторов.

Мы оставили его с Лалунмокишем, который сидел на кровати, выгнув спину.
 Могу лишь добавить, что он тщательно изучил определения,
приведённые в «Сутре»: номинальный поцелуй, трепетный поцелуй,
контактный поцелуй, поцелуй одной губой и двумя губами (предпочитая последний),
передаваемый поцелуй, поцелуй, выражающий намерение. Кроме того, он изучил различные методы царапания и щекотания, а также способы надавливания ногтями:
звуковой, в форме полумесяца и круга, «павлиний коготь» и «голубой лотос»

. Он считал, что в «Сутре» слишком расплывчато описано бенгальское
Он говорил о женщинах, что у них большие ногти, а у женщин с юга — маленькие, которые могут по-разному доставлять удовольствие, но придают руке меньше изящества. Он не одобрял кусание. Его также не слишком впечатляли литературные вкусы публичных женщин Паралипутры. Он читал книги, но не так много. Он предпочитал беседы, которые не отклонялись от основной темы. Он не возражал против того, чтобы они были фамильярными.

(Что касается меня, то я могу лишь выразить глубочайшее уважение женщинам
Паралипутры, которые всегда были подругами браминов и студентов
и которые оказывали большую поддержку искусству.)


 4.

 На следующий день, когда Джодиндранатх собирался отдохнуть после полуденного сна, в благоухающую ароматами комнату вошёл его сын. Джодиндра закрыл книгу, которую читал. Мальчику было около двенадцати лет. Джодиндра начал обучать его, но не указывал, какие замечания были его собственными, а какие — заимствованными из древних источников. Он сказал:

«Цветок моей жизни, бутон лотоса на материнском стебле, ты должна сохранить наш род и питать наших предков, чтобы они не увяли, как
летучие мыши, как сказано в «Махабхарате». И с этой целью ты, несомненно, женишься на девственнице из своей касты и обзаведёшься законным потомством и хорошей репутацией. Однако женщины нужны не только для одной цели. Для какой же цели нужны женщины?

 «Женщины нужны, — ответил юноша, — для продолжения рода и удовольствия».

 «Есть и третья цель, — сказал его отец, — но с некоторыми женщинами тебе не следует сближаться. Кто такие запретные женщины?»

 Мальчик ответил: «Мы не должны вступать в связь с женщинами из высших каст или с теми, кого другой мужчина использовал для своего удовольствия, даже
хотя они принадлежат к нашей собственной касте. Но флирт с
женщинами низшей касты, и с женщинами, изгнанными из их собственной касты, и
с публичными женщинами, и с женщинами, которые были дважды замужем, не является ни
заповедью для нас, ни запретом ”.

“С такими женщинами”, - сказал Jodindranath, “флирт не имеет объекта сэкономить
удовольствие. Но есть сезоны, когда в жизни человек должен мыслить широко.
Бывают обстоятельства, когда не стоит просто повторять текст или думать только так, как вам сказал ваш наставник. Как и в самой любовной игре, здесь нет текста, которому нужно следовать дословно, ведь мужчина должен доверять отчасти
Он не должен поддаваться сиюминутным порывам и полностью руководствоваться правилами.
Поэтому, строя свою карьеру и занимая положение в обществе, вы должны думать не только о потомстве и удовольствии.


«Не нужно говорить просто: «Женщина согласна» или «Она была замужем дважды, что плохого может быть в этом деле?» Это всего лишь
мысли, продиктованные чувствами, непрактичные фантазии. Но у тебя есть своя жизнь,
и, возможно, настанет время, когда ты сможешь сказать: «Эта женщина завоевала сердце очень влиятельного мужа и управляет им, а он — друг моего врага. Если я смогу добиться её расположения, она убедит его
чтобы выдать моего врага». Сын мой, ты должен управлять своим судном. И ещё, если её муж замышляет что-то дурное против тебя, она может отвлечь его, или же ты можешь сказать: «Если я завоюю её расположение, то смогу покончить с её мужем, и мы завладеем всеми его богатствами». Или если ты попадёшь в беду и скажешь: «Связь с этой женщиной совсем не опасна, она принесёт мне огромное сокровище, в котором я очень нуждаюсь, учитывая мою ужасную бедность и неспособность хорошо зарабатывать».

 Или ещё: «Эта женщина знает мои слабые места, и если я откажу ей, она
она наболтает о них за границей и запятнает мою репутацию. И она настроит своего
мужа против меня».

 Или ещё: «Муж этой женщины надругался над моими женщинами, я отдам ему
его собственных с хорошей наценкой».

 Или ещё: «С помощью этой женщины я могу
убить врага Раджи, которого мне приказали убить, а она его прячет».

«Или снова: «Женщина, которую я люблю, находится под влиянием этой женщины, и я буду использовать одну, чтобы добраться до другой».


«Или: «Эта женщина поможет мне заполучить богатую жену, которую я не смогу получить без неё».
Нет, мой Голубой Лотос, жизнь — это серьёзно. Ты не всегда будешь
Я буду направлять тебя. Ты должен думать о практических вещах. В таких обстоятельствах тебе следует заключить союз с такими женщинами».

 Так говорил Джодиндра; но этот совет очень древний, и в основном его можно найти в Сутрах. Эти книги считаются очень священными. В них есть главы о пилюлях и фильтрах.

 Закончив эту речь, Джодиндранатх откинулся на одну из цилиндрических подушек. Через несколько мгновений его голова склонилась в дремоте.
Это был день масла. На следующий день он побрился с ног до головы. Его жизнь не была омрачена.

Однажды Джодиндранат сказал своему сыну: «Есть некоторые падшие женщины, люди с дурной репутацией, склонные к алчности. Тебе не следует
разговаривать с ними на углах улиц, чтобы тебя не увидели кредиторы».

 Жизнь его сына не была омрачена.




 Воображаемые письма


 (Шесть писем Уильяма Блэнда Бёрна своей жене)

 Уиндем Льюис

 Петроград, 7 января 1917 года.

Дорогая Лидия,

Получила твоё милое письмо. Я рада, что Йорку стало лучше. Он
не железный — tout comme son pere. Но мне не стоит его заворачивать.
Когда он слышит меня в доме, то всегда бросается в мою сторону; но в ту же минуту, как он меня видит, он словно стареет и трезвеет, вместо того чтобы смущаться, и, подойдя ко мне на расстояние пяти ярдов, отпускает какое-нибудь невинно агрессивное замечание. Хотел бы я видеться с ним чаще. Этому мешают мои долгие отлучки на край света. Кажется, он считает меня случайным попрошайкой.

Я рад, что ты задаёшь мне эти вопросы. «Почему бы не быть счастливым?» Главное предназначение жены после любви — вызывать у тебя отвращение к твоим слабостям и
наблюдайте, как они постоянно возвращаются, всевозможными обходными путями, к
нападению. Или, скорее, они, кажется, рассматривают жену как идеальное “прикрытие" и
первоклассный способ возвращения. Однажды ты выгоняешь одного из них и обнаруживаешь, что он
на следующий день прячется под нижней юбкой твоей жены, выжидая своего шанса.
супружеская юбка - это ловушка, из которой в любой день, когда тебе захочется поохотиться, ты
можешь вернуться с полной сумкой.

“Почему бы не быть счастливой?” То есть почему бы не отказаться от раздражительности и беспокойства и не довольствоваться приблизительностью и самообманом большинства? Ну конечно, такое счастье возможно
Это было бы мне не по силам, даже если бы я захотел. Но зачем ожидать от _тебя_
постоянной дисциплины? Однако эта дисциплина для тебя, по крайней мере, так же легка, как и для меня, если вдуматься. Безмятежность и лёгкость, с которыми ты
преодолеваешь самые ужасные самоограничения, поначалу удивляли меня — пока я не вспомнил, что ты не воспринимаешь их всерьёз, как я, и не страдаешь от их необходимости. Не имея представления о ценностях (очень приблизительное
мужское представление), а лишь довольствуясь ролью послушного марионетки, ты
скрываешь самую суровую правду за спартанским лицом. Только когда ты
Оставшись в одиночестве, ты начинаешь жаловаться или задавать серьёзные вопросы. Ты немного забываешь о тонкостях нашего церемониального танца и начинаешь беспокоиться. Не обижайся на то, что я говорю. Тебе не нужно стыдиться того, что ты такой спокойный и гипнотизирующий. Йорк был старше тебя, когда родился. Мы все сошли бы с ума, если бы наши матери не наполняли нас воздухом мерцающего, юного и прекрасного мира и не кормили нас далёким «счастьем».

Однако вы хотите большего «счастья» для своего ребёнка. Почему? Я бы не хотел быть кем-то другим, кроме того, кто я есть (если только я не смог бы найти что-то «менее счастливое») и
почему _он_ в будущем должен хотеть быть кем-то другим, а не тем, кем, по моему мнению, он станет? В перспективах усилий и самобичевания есть опьянение, которое нельзя купить за «счастье». Опять же, вы можете сказать: «_Зачем_ быть таким строгим к тому или иному человеку и не принимать его как «хорошего парня», не оценивать его по меркам мира и не получать от него удовольствие и сентиментальное удовлетворение, Ричардс, Хепберн, Том, миссис Фишер Уэйк и т. д. и т. п.?» Со всеми ними я «поссорился». То есть я вёл себя невежливо, и мы с ними не видимся. Но я
Я оставил вам меню из не менее забавных птиц, чтобы вы могли скоротать время.
 Вы бы вовремя и в положенный срок поссорились с первой партией
по надуманным причинам, если бы я вас не опередил. Я просто
сделал всё чисто и разумно. _Чисто_ — не то слово, возразите вы,
для этого хладнокровного процесса. Он не скрыт за формами и
безумием жизни, а неприлично совершается на глазах у людей,
шокированных и привлечённых вниманием. Интеллект жесток и отвратителен. Грязный, то есть.
(Всё отвратительное связано с грязью).

Я приписываю вам ход мыслей и тон, которые вы
Эти вопросы не требуют ответа. Но я довожу их до логического завершения. Я всегда должен так поступать, c’est mon mal et mon gloire.

 Тысячи красивых женщин провели свою жизнь в монастырях; есть миллионы старых дев. Когда я с тобой, я в полной мере, если не в избыточной, мере ценю твой пол. У тебя есть ребёнок. С какой-то возвышенной хитростью ты восхищаешься моим умом и совершенствуешь свой собственный. Ты бы не была со мной, если бы тебе требовалось что-то сильно отличающееся от того, что ты получаешь. Но ты всё равно осуждаешь некоторые мои взгляды и привычки. Я подозреваю, что мои
Друг Виллерэн улыбнулся моей наивности и предположил, что в некоторых вещах я бываю взбалмошным и упрямым.

 Я буду придерживаться той линии аргументации, которую подразумевают ваши вопросы: «Почему бы не сбавить обороты?» Вы бы сказали: «Ты признаешь, что _неприятно_ ссориться с _кем бы то ни было_. Ты льстишь человеку, уделяя ему столько внимания, что поворачиваешься к нему спиной».

(В этот момент я вставляю: «Тем не менее в долгосрочной перспективе мне _удобнее_ быть грубым, чем вежливым. Не показывать свои чувства спустя какое-то время — это физический дискомфорт».)

Вы продолжаете: «То, что люди вызывают у вас такое отвращение, говорит о наивном идеализме. Мы все нелепы, если смотреть на нас со стороны, через призму наших маленьких раздвоенных тел. Мы отвратительны физически (за исключением немногих в их пушистой и бархатистой юности). Так зачем же злиться, сверкать глазами и отворачиваться?
»Относитесь к жизни по-английски, как к шутке; к нашим забавным телам и их особым потребностям, к нашим амбициям, жадности — как к комическим трюкам явно благородного творца, который, без сомнения, «любит спорт».

 На этом, моя дорогая леди, я собираюсь прервать вас и перейти к
встречный поток; избавьтесь от навалившихся возражений.

Во-первых. Я чувствую, что мы явно находимся в положении спутников Улисса.
И нет ничего более возмутительного для меня, чем люди, которые
становятся такими, какими им положено быть. Я всё равно буду
передвигаться на своих коротких ногах и держать нос по ветру,
как бы абсурдно это ни было. Мы должны пройти через это
очарование, не слишком предаваясь воспоминаниям о унижении. Нам
больше всего нужно, по сути, _снова стать людьми_! И я
хочу не «счастья» из помойки, а вечного
Я не успокоюсь, пока волшебство не закончится! Я отправился в легендарную экспедицию= Я не веду отсчет с 192 года.= Мне не хочется
смеяться над нашим бедственным положением. Я _постоянно_ в плохом настроении!= (Я не «спортсмен».)

 Итак! Итак! Итак!

 У общества, у большинства людей, есть свой кусочек красоты и энергии, который
является маленькой частью жизни. Остальное — это животное-джентльмен, которое
бредёт по жизни, самоцель = о да!

Мне не нравится животное-джентльмен. Он жалкий зверь. Его слава — принадлежать к благородному стаду. Он предпочитает быть Человеческим Клише
манеры, крылатые фразы, модный сленг, стадный инстинкт (когда он, Баас, хорошо проинструктирован, он может мгновенно определить, что перед ним представитель _очень_
выдающегося стада; или вполне хорошего стада; или респектабельного стада; в зависимости от обстоятельств). Когда он слышит похожее «Баа», он навостряет уши и сам начинает блеять громче и с пришепётыванием, чтобы показать свой ярлык и то, что он здесь. Он предпочитает код, который по большей части неразумен в своих побуждениях, неосуществим и не выдерживает критики. Человеческая слабость, человеческая _потребность_ — всё это не идёт на пользу. Вы не согласны? Я очень сильно это чувствую.

Но я слишком увлёкся и вернусь к тому, что хотел сказать.
= Лучшее, что может увидеть большинство людей, — это
приятное, комичное, удобное, преимущества животного-джентльмена.
 Я, который так сильно ценю красоту и энергию, что они в тысячу раз перевешивают эти трусливые довольства и _писарства_, почему вы ожидаете, что я буду воспринимать общество иначе, чем как организованную трусость и забывчивость? У животного-джентльмена есть свои достоинства. И именно тогда, когда он добивается успеха, мы должны испытывать к нему наибольшую неприязнь. Ибо он
самая хитрая попытка общества закрыть глаза и заткнуть уши. Он
- великое притворное примирение и оправдание легкости.

Я должен оставить вас на этом, моя дорогая женщина, поскольку мне нужно исправить корректуры
требуется завтра и дважды написано для.= Просматривая то, что у меня есть
в этом письме я нахожу вещи, которые, если бы я писал не для привычных ушей
, потребовалось бы повторить. Например, можно предположить, что увлечённый стадовод мог бы, если бы захотел, создать некое превосходное эго вместо своего социального «я», и что именно это аморально
растрата ценного материала, против которой я возражаю, хотя, конечно, он в корне скучен и неприятен. Он — _идеальный метис_,
джентльмен-животное, в котором в совершенстве сочетаются человеческие и нечеловеческие
качества. Мне нравится видеть вещи рядом, в идеальном дуализме и несмешении. Ни одна из сторон человека не несёт ответственности за другую.

 Но вы знаете мои взгляды на эти темы и можете вести диалог от моего имени, как я веду диалог от вашего имени.

Я бы хотел, Лидия, чтобы ты...Ты здесь, и твоё тело прижимается к моему.
Мы могли бы переложить этот спор на другую мелодию.

 Пришлите мне ещё тётушек Салли из Виллеранша или кого-нибудь ещё, с кем можно поиграть в боулинг.
Мне нравятся эти древние штуковины, до которых легко дотянуться. У меня полные сумки какао-бобов!


Насколько я могу судить, я пробуду здесь ещё как минимум шесть недель. Война продолжается! Мне было жаль слышать, что Гранта взорвали.
 Это похоже на розыгрыш. Надеюсь, Пампас сам о себе позаботится.
Здесь происходит много странного. Русский фактор весьма
любопытно в этой игре. Это действительно гораздо больше, чем в других странах,
театр сам по себе, играющий пьесу совершенно другого содержания
описание. Поцелуй Йорка за меня. С любовью к себе.

 С уважением, Уильям Берн.

(Следующее письмо из серии появится в июньском номере.)




 Корональная проза


 Моррису Уорду




 Г. М. Чедвику

 «Я, тростник, был бесполезным растением, ибо из меня не растут ни инжир, ни яблоки, ни виноградные лозы; но человек посвятил меня в тайны
 Геликон пронзил мои хрупкие губы и сделал меня руслом
узкого потока; и с тех пор всякий раз, когда я пью этот
тёмный напиток, я, словно вдохновлённый, произношу
все слова этим безмолвным ртом». — Из «Греческой
антологии». Аноним._


 Я

_Новая заря_

«Ты долго спало, о сердце! А ты, мой дорогой товарищ, которого люди называют Красотой, — почему ты снова разбудило меня и превратило мою постель из роз в острые шипы?» — «Слишком многие ещё спят: они проспали слишком долго. Ты должен проснуться сейчас, ещё раз, в этот золотой
На рассвете спой им и этой тишине вокруг них о том, что у тебя на сердце, о том, что у тебя на душе, о том, что у тебя на теле. Пой же, пой! — Я спою, сердце моё, моя красавица, я спою! Но о, эта тишина, эта
тишина!


 II

_Вечером_

 В тихой комнате тускло горит лампа, и одинокий поэт мечтает о давно забытых вечерах. Отложив в сторону книгу, которую держал в руках, я глажу роскошную шёрстку кошки, спящей у меня на коленях, и напеваю себе под нос старую народную песню.
горизонт, поля золотой пшеницы раскачиваться взад и вперед под луной
полный свет, и на экране один моль цепляется
неподвижно, ее огонь-как глаза, пил долго шашек свет, который
он не может достичь.—О мотылек! почему ты должен так сильно любить то, что
ищет твоей смерти?...


 III

_Ан Призыв_

Ты, что любишь Красоту, как пчела любит цветок, как птица любит воздух, —
привет тебе! Ты, что лежишь без сна по ночам, мечтая о Красоте, что в мире, но не от мира сего, —
привет тебе! Ты, чья жизнь подобна разбитому
Песня, звучащая в бесконечном однообразии человеческих дел, — приветствие и прощание!


Мы недолго были вместе, но, надеюсь, ни один из нас не скоро это забудет. Мы почти
поняли друг друга, а во всём мире нет слова, которое так быстро
касается жизни, как «почти». И на этом слове мы расстались.

 Потому что ты не узнал, что Красота никогда не останавливается, чтобы поцеловать своих избранников. Ты не знаешь, что одним лишь своим сладким, слишком сладким и ужасным дыханием
она обрекает их на вечное странствие от цветка к цветку днём и от звезды к звезде ночью. Даже пока ты путешествуешь, хрупкое, чудесное
и призрачное существо, изливающее свои безумные от боли мелодии, надломленные мелодии, неустанно стремящееся к грани этого совершенства...
ах! и ты хочешь, чтобы я прыгнул в эти холодные глубины, прочь от
мира, прочь от твоих дорогих воспоминаний, прочь от тепла яркого солнца,
навсегда!

Услышь меня, страждущий! Услышь меня хоть раз: тогда, если ты
забудешь меня; если ты всё ещё сможешь помнить.— Ибо я размышлял над руной снов и прочитал в ней:


Что Красота всегда в поиске и в том, кто ищет; это странствие
и не цель; волна, а не море; пламя, а не свеча:

 Это та душа, которая не является ни мужчиной, ни женщиной, ни ребёнком, ни чем-либо вообще, кроме одного протяжного надрывного крика, эхом разносящегося по галереям необъятной ночи!

 Именно этот крик я посылаю тебе, отважная и своенравная, моя сестра:——

 Это и ещё раз это: «Привет и прощай».


 IV

_Плач влюблённого_

 Однажды в угасающем осеннем свете, когда я читал своей возлюбленной из маленькой книжечки стихов, я наткнулся на строки: «Они не длинны, слова любви».
Дни, полные вина и роз: из туманной мечты...» Но внезапно
похожая на цветок рука закрыла страницу от моих глаз, и момент
сладкой радости, который был моим, исчез, как шафрановые оттенки
за облаками, когда я почувствовал, как её руки обвивают моё тело, и
увидел её безмолвные маковые губы, жаждущие ещё одного поцелуя —
ещё одного поцелуя.


 V

_Странники_

 Однажды ночью мне приснилось триумфальное путешествие по Млечному Пути,
когда я пересекал Бесконечность, переходя из мира в мир, словно на пылающих подушках.
Меня разбудил глухой шорох за дверью. Я
Я прислушался: «Ах, это всего лишь старая слепая женщина из коридора, которая спотыкается в темноте по дороге в свою комнату».
И я снова заснул, но мой сон ушёл навсегда...


 VI

_Проклятый_

«В одну и ту же реку нельзя войти дважды!» О мудрый мрачный
ткач на соболином ложе, Гераклит, восстань из пепла, и я покажу тебе женщину столь прекрасную, что, взглянув на неё, ты полюбишь, а полюбив, никогда больше не будешь плести свои мрачные сети Перемен! — «В одну и ту же реку нельзя войти дважды!» — Даже если эта река зовется Любовью? Ответь мне.
дух отчаяния, безжалостный прохожий: даже не Любовь? — Тишина, только тишина и непрерывный поток воды, устремляющийся к морю...


 VII

_Ennui_

Я устал от танцев и песен, от картин и слов, которые люди
без устали произносят без всякой на то необходимости. А от моих собственных танцев и песен, от моих собственных видений и бесполезных речей я устал ещё больше.— Если бы это было возможно,
я бы хотел иметь комнату на вершине башни, высоко над землёй: комнату, посвящённую тишине, куда могла бы проникать только ночь.
И там я бы вечно сидел у окна, получая благословения
звезд и наблюдая за отражениями в бледном диске луны в
глазах влюбленных, когда они пьют друг у друга из печальных фонтанов.
из иллюзии.


 VIII

_ Ваза с розами_

Розовая ваза, нежная на ощупь, розовая, как девичья грудь,
ты случайно вышла из чрева Красоты — какой грубиян-гончар
обкатил тебя на гончарном круге, придав тебе форму из неподатливой глины? И в каком
древнем саду цвели цветы, которые теперь так высохли в твоём прелестном чреве,
сейчас такой очень сухой, но, о, такой ароматный для ноздрей поэта
?—Сосуд с розами, нежный на ощупь, сосуд с розами, как девичья грудь
—и даже ты однажды будешь лежать на земле, и вся твоя
красота и весь твой аромат снова вернутся в глину... до тех пор, пока
глина под быстрыми жестокими ногами....


 IX

_вешерал_

Ясный вечер и вы, тёмные тени, дети луны, давайте немного потанцуем и споём друг другу старинные мелодии,
составленные из страсти, юности и радостного забвения. — Ведь скоро
Снова наступит утро на роковом Востоке — утро со всеми его угрюмыми обязанностями...




 Анонсы на июнь

 В июньском номере будут опубликованы:

 восемь новых стихотворений Уильяма Батлера Йейтса

 «Анахронизм в Шиноне» Эзры Паунда

 вторая часть «Воображаемых писем» Уиндема Льюиса

 вторая часть «Угри и яблочного пирога» Т. С. Элиота

 Джеймс Джойс написал, что он будет одним из первых авторов.


 Следующий номер будет содержать не менее 44 страниц.




 Книжный магазин Little Review


Книжный магазин Little Review теперь открыт.

 Вы можете заказать у нас любую книгу, и мы доставим её вам или отправим по почте в любое удобное для вас время.

 Вы можете прийти и посмотреть наш ассортимент, а затем забрать выбранные книги с собой.

 Вот некоторые из книг, которые вам могут понравиться:

 «Портрет художника в юности» Джеймса Джойса. 1,50 доллара

 «Пелле-завоеватель» Нексо. Четыре тома, 6 долларов.

 «Мендель» Гилберта Каннана. 1,5 доллара.

 «Жан-Кристоф» Ромена Роллана. Три тома, 5 долларов.

 «Прусский офицер» и «Сумерки в Италии» Д. Г. Лоуренса.
 По 1,5 доллара за книгу.

 «Обещание» и «Наследие» Этель Сиджвик. По 1,50 доллара за книгу

 «Воспоминания о Годье-Бжеске» Эзры Паунда. 3,50 доллара

 «Имажинистская антология, 1917». 75 центов

 «Любовные стихи Верхарена» в переводе Ф. С. Флинта. 1 доллар

 _ Пьесы Эмиля Верхарена_, переведенные Флинтом, Артуром
 Саймонсом и др. $ 1.50

 "Современная живопись" Уилларда Хантингтона Райта и "Креатив"
 Уилла_. 2,50 и 1,50 доллара.

 "_реминисценция_" и "Личность" Тагора. Каждая по 1,50 доллара.

 Полное собрание сочинений Анатоля Франса. За том - 1,25 доллара.

 Собрание сочинений Анри Фабра. 6 томов. Каждый по 1,5 доллара

 Собрание сочинений Марка Твена. 25 томов, 25 долларов.

 «Творческий интеллект» Джона Дьюи и других авторов. 2 доллара.

 «Чикагские стихи» Карла Сэндберга. 1,25 доллара.

 «Теневая черта» Джозефа Конрада. 1,35 доллара.

 «Торгильс» Мориса Хьюлетта. 1,35 доллара.

 "Маленький ангел" Андреева, "Раздавленный цветочек" и др. 1,35 доллара
 и 1,50 доллара

 "Рабская душа" Куприна. $1.50

 Чехофф "Поцелуй", "Дорогая", "Дуэль", "Черный монах".
 Каждая по 1,25 доллара.

 Горьковская "Исповедь" и "Двадцать шесть мужчин и девушка". $1.35

 «Вечный муж» Достоевского. 1,5 доллара

 «Мёртвые души» Гоголя, «Тарас Бульба», «Мантия». 1,40 доллара, 1,35 доллара.

 «Сладкозвучное имя» Сологуба. 1,50 доллара

 «Санин», «Миллионер», «Точка невозврата» Арцибашева.
 По 1,50 доллара

 Работы Фрейда и Юнга.

 «Журналистика против искусства» Макса Истмана, «Понимание Германии».
 1 доллар и 1,25 доллара

 «Признания» Джона Каупера Поуи, «Отложенные суждения». 1,5 доллара
 и 2 доллара

 «Война, мадам» Пола Джеральди. 75 центов.

 «Мужчины, женщины и призраки» Эми Лоуэлл. 1,25 доллара

 "Морской сад" Х. Д.. 75 центов.

 "Любови" Д. Х. Лоуренса. $1.25

 Жизнь У. В. Гибсона. $1.25

 Рассказы А. Нила Лайонса. Каждый по 1,25 доллара.

 "Сын Уинди Макферсона" Шервуда Андерсона. 1,40 доллара

 _ Я, Мэри Маклейн._1,40 доллара

ПРИМЕЧАНИЕ.—В этом месяце у нас запланирована интересная дискуссия для журнала "Ридер Критик"
, но из-за нехватки места ее придется отложить до выхода
следующего номера.




 Одежда, созданная Бертой Холли, придаёт своему владельцу индивидуальность
благодаря цвету и линиям, как на портрете художника. Её красота
естественна, а значит, постоянна, и она навсегда возвышает человека над суетой и экстравагантностью меняющейся моды. Более того, каждая
 Одежда является частью накопительного, взаимозаменяемого гардероба, который можно приобретать сразу или постепенно, как книголюб приобретает книги, и который, будучи полностью укомплектованным, позволяет своему владельцу выглядеть разнообразно и очаровательно в любой ситуации.

 БЕРТА ХОЛЛИ

 21-я Восточная 49-я улица
 Нью-Йорк
 Телефон: Плаза 1495


 Мейсон и Хэмлин


 Страдивари среди фортепиано




 Компания Mason & Hamlin Co.

 5 - я Авеню , 313
 НЬЮ-ЙОРК




 THE
 МЫШЕЛОВКА.


 ЧАЕПИТИЯ И ЛАНЧИ

 Мы переезжаем на Шеридан-сквер, 3 Во вторник, пятнадцатого мая. Мы
 сердечно приглашаем Вас пообедать, попить чаю или поужинать. Открыто с
 с двенадцати тридцати до восьми.

 Принимаются заказы на студийный чай
 Шеридан-сквер, 3


 ЗАЯВЛЕНИЕ О ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ, УПРАВЛЕНИИ,
 РАСПРОСТРАНЕНИИ И Т. Д., ТРЕБУЕМОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ
 КОНГРЕСС ОТ 24 августа 1912 года.

 Из "МАЛЕНЬКОГО ОБЗОРА", ежемесячно публикуемого в Нью-Йорке
 Йорк, Нью-Йорк, за 1 апреля 1916 года.

 Штат Нью-Йорк, округ Нью-Йорк —ss.

 Передо мной лично предстал нотариус штата и от его имени
 и вышеупомянутого округа
 Маргарет К. Андерсон, должным образом
 приведенная к присяге в соответствии с законом,
 дает показания и заявляет, что является издателем,
 редактором, владельцем и коммерческим
 менеджером THE LITTLE REVIEW, и что
 нижеследующее, насколько ей известно и
 насколько она верит, является достоверным
 указанием на владельца, руководство (и, если
 это ежедневная газета, на тираж) и т. д.
 вышеупомянутого издания на дату, указанную
 в заголовке, в соответствии с Законом от 24
 августа 1912 года, изложенным в разделе 443
 Почтовых законов и правил, напечатанном на
 обратной стороне этой формы; а именно:


 1. Имена и адреса издателя, редактора, главного
 редактора и
 бизнес-менеджеры:

 издатель — Маргарет К. Андерсон, 31 У.
 Четырнадцатая стрит, Нью-Йорк; редактор — Маргарет К.
 Андерсон, 31 У. Четырнадцатая стрит, Нью-Йорк;
 главный редактор — Маргарет К. Андерсон, 31 У.
 Четырнадцатая стрит, Нью-Йорк; бизнес-менеджер —
 Маргарет К. Андерсон, 31 У. Четырнадцатая стрит, Нью-
 Йорк.

 2. Что владельцем является Маргарет К. Андерсон.

 3. Что известные держатели облигаций, залогодержатели и другие владельцы ценных бумаг владеют или распоряжаются 1 %
 процент. или более от общей суммы облигаций,
ипотечных кредитов или других ценных бумаг составляют: Нет.

 4. Что два следующих абзаца, в которых указаны
имена владельцев, акционеров и держателей ценных бумаг, если таковые имеются, содержат не только список
акционеров и держателей ценных бумаг, как они указаны в бухгалтерских книгах компании, но и, в случаях, когда акционер или держатель ценных бумаг указан в бухгалтерских книгах компании как
доверенное лицо или в любом другом фидуциарном качестве,
 указывается имя физического лица или корпорации, от имени которых действует такой доверительный собственник; также в указанных двух абзацах содержатся заявления, свидетельствующие о том, что доверительный собственник полностью осведомлен и уверен в обстоятельствах и условиях, при которых акционеры и держатели ценных бумаг, не указанные в бухгалтерских книгах компании как доверительные собственники, владеют акциями и ценными бумагами не как добросовестные собственники; и у доверительного собственника нет оснований полагать, что
 ни одно другое лицо, объединение или корпорация не имеют прямого или косвенного интереса в указанных акциях, облигациях или других ценных бумагах, кроме как в той мере, в какой это указано ею.

 МАРГАРЕТ К. АНДЕРСОН.

 Присягну и подпишусь перед вами 9 апреля 1917 года.

 УОЛТЕР ХЁРН, нотариус.
 (Срок действия моих полномочий истекает 30 марта 1918 года.)


 «Привет, Гек!»

 Помните тот чудесный день, когда вы впервые прочитали «Гекльберри Финна»? Как ваш
 Мама сказала: «Ради всего святого, перестань так громко смеяться над этой книгой. Ты ведёшь себя так глупо». Но ты не мог перестать смеяться.

 Сегодня, когда ты будешь читать «Гекльберри Финна», ты не будешь так сильно смеяться. Ты будешь часто посмеиваться, но тебе также захочется плакать.
Глубокая человечность этой книги — пафос, который ты, будучи мальчиком, не замечал, — теперь покажется тебе привлекательным. Вы были слишком заняты смехом, чтобы заметить
прозрачную чистоту стиля мастера.




 МАРК ТВЕН

 Когда Марк Твен впервые написал «Приключения Гекльберри Финна», эта земля была
 Его охватил приступ смеха. Когда он написал «Простаков за границей», даже Европа сама над собой посмеялась.

 Но однажды из-под его пера вышла новая книга, настолько духовная,
 настолько правдивая, настолько возвышенная, что те, кто не знал его хорошо, были поражены. «Жанна д’Арк» была произведением поэта, историка, пророка.
 Марк Твен был всем этим. Он не был свет, смех
 интересный момент, но причудливый юмор, который сделал трагедия
 жизнь более сносной.


 Настоящий Американец

 Марк Твен был пилотом парохода. Он искал золото в
 на далёком Западе. Он был печатником. Он работал не покладая рук. И всё это
без малейшего намёка на великую судьбу, которая его ждала. Затем,
с открытием бескрайних просторов Запада, расцвёл его гений.

 Его слава распространилась по всей стране. Она достигла
краёв земли, пока его работы не были переведены на чужие языки. С
тех пор путь славы вёл его прямо к вершинам. На пике своей славы он потерял все свои деньги. Он был по уши в долгах, но, несмотря на то, что ему было 60 лет, он начал всё с чистого листа и выплатил все до последнего цента.
 Это был последний героический поступок, который сблизил его с сердцами соотечественников.

 Мир задавался вопросом: существует ли американская литература?  Марк Твен — вот ответ.  Он — сердце, дух Америки.  С самого детства, проведённого в бедности и лишениях, и до славной, блистательной старости он оставался таким же простым и демократичным, как самые незамысловатые из наших предков.

  Из всех американцев он был самым американским. Свободен душой и
мечтаю о великом — смел перед лицом невзгод — и всегда
готов посмеяться. Это был Марк Твен.


 Цена растёт

 25 ТОМОВ Романы — Рассказы — Юмористические произведения — Эссе — Путешествия — История
 Это полное собрание сочинений Марка Твена. Это то, что он хотел бы видеть в доме каждого из тех, кто его любит. По его просьбе издательство Harpers
 постаралось создать идеальное собрание сочинений по сниженной цене.

  До войны у нас была контрактная цена на бумагу, поэтому мы могли продавать это собрание сочинений Марка Твена за полцены.


*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА ГУТЕНБЕРГА «МАЛЕНЬКИЙ РЕВЮ», МАЙ 1917 ГОДА (ТОМ 4, № 1) ***