Разделение священного и мирского и христианство

РАЗДЕЛЕНИЕ СВЯЩЕННОГО И МИРСКОГО И ХРИСТИАНСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ
Дэвид Ким, Дэвид Маккалман, Дэн Фишер

Введение

Многие люди  с сильными религиозными убеждениями  живут в двух отдельных мирах: частном мире семьи и церкви, где они могут свободно выражать свою веру, и публичном мире, где религиозное выражение настоятельно не приветствуется. Распространенная точка зрения заключается в том, что священный и светский миры разделены и различны. Богослужение проводится по воскресеньям, но в другие дни мышление и поведение человека настроены на соответствие светскому миру. Мы
проводим различие между теми, кто «религиозен», и теми, кто «нерелигиозен» (Fort 1996; Pearcey 2004).
Те, у кого есть глубокие убеждения, хотят, чтобы работа и карьера значили нечто большее, чем просто зарабатывание зарплаты или впечатление от коллег. Они хотят жить жизнью, в которой заботы карьеры и повседневной жизни переплетаются через мораль. Но вместо того, чтобы вести цельную и интегрированную жизнь, они обнаруживают, что должны отложить в сторону свои убеждения на работе и вместо этого принять «светский» образ мышления. Их учили, что вера - это нечто сугубо личное и что ей нет места на общественной арене. Более того, цель и смысл карьеры определяются в светских терминах. Все дело в восхождении по корпоративной лестнице, поиске престижа, который приходит с должностью, и принятии решений исключительно о самой высокой зарплате или компенсации. Иногда это значит делать то, что лучше для компании, даже если это идет вразрез с глубоко укоренившимися убеждениями (Chase 2004; Pearcey 2004).
Это разделение и конфликт, включающие священную и светскую жизнь, не являются новыми. Проповеди призывают людей жить своей верой на светском рынке. Многочисленные работы предлагают понимание ролей и ожиданий христианских
сотрудников, уделяя особое внимание тому, как они могут служить Богу на рабочем месте (например, Mattox 1978; Nash 1994; Peabody 1974). Исследователи рассматривали
христианские перспективы в деловой этике (например, Calkins 2000; Kim et al. 2009; Rossouw 1994), в то время как другие рассматривали значение и значимость работы в свете протестантской трудовой этики (например, Ryken 1986). В 2004 году
весь выпуск журнала Business & Professional Ethics Journal был посвященный выявлению различий между христианской и корпоративной этикой и способам преодоления разрыва между ними (см. Chase 2004).
Это различие основано на разделении на сакральное и светское в современном обществе, которое в теории четко разделяет эти два образа существования. Однако на практике все может стать запутанным. Возможно ли так точно разделить эти два
мира в человеке? Возможно ли подавление более глубоких идей, взглядов и убеждений - чаще всего основанных на религии - или это даже полностью желательно в светских
учреждениях? В то время как предприятия часто поддерживают важность и ценность этики, многие придерживаются строгой политики недопущения каких-либо личных моральных взглядов на рабочем месте. Является ли это хорошей, реалистичной практикой с точки зрения деловой этики, человеческих ресурсов и прибыльности?
Серьезное переосмысление разделения на сакральное и светское происходит не только со стороны сакрального, но и со стороны светского. В своей недавней книге «Переосмысление сакрального: новый взгляд на науку, разум и религию» известный ученый Стюарт Кауфман (2010) работает на переднем крае науки, чтобы предложить глубокую связь между естественным миром и религией. Его работа предлагает новое партнерство между наукой и религиозными ценностями и показывает, как разделение, которое существовало между ними, основано на слишком упрощенном и редукционистском понимании. Поборник модернистского мышления в социальных науках Юрген Хабермас (2010) пишет в книге «Осознание того, чего не хватает: вера
и разум в постсекулярную эпоху» о критической глобальной потребности в открытом диалоге между «Разумом» и «Религиями». Он утверждает, что светское и религиозное
играют свою роль, но должны более полно осознавать свои ограничения. Это имело бы эффект признания того, что они должны работать вместе, чтобы помочь решить некоторые из наших самых больших, самых упрямых проблем, вызванных религиозным и
идеологическим фундаментализмом, из которых он рассматривает секуляризацию
как своеобразный тип негибкого фундаментализма.
В свете всего этого мы прослеживаем истоки и развитие разделения на сакральное/светское и показываем, как  было искусно сконструирована возможность легитимировать светское и поставить его выше священного. Мы особенно отмечаем, как светское господство стало результатом замены христианства модернизмом в качестве доминирующего мировоззрения в западном обществе. Далее мы видим проблему в том, что руководящие предпосылки (или вера) присущи всем мировоззрениям, философиям или религиям. Это позволяет нам деконструировать и дестабилизировать сетку священное/светское, показывая, что научный разум никогда не может быть всеобъемлющей или тотализирующей системой значений, особенно в сфере
этики. Базовые предположения о разделении священное/светское подвергаются серьезному сомнению, что имеет последствия для людей, желающих интегрировать веру и карьеру. Наконец, мы предлагаем возможности для отдельных лиц и корпоративных субъектов интегрировать личное и священное с институциональным и светским.

Разделение священное/светское

Можно ли принять общепринятое представление о том, что жизнь разделена на священную сферу, ограниченную такими вещами, как поклонение и личная мораль, и светскую, которая включает науку, политику, экономику и остальную часть общественной арены? Шеффер (1982) предполагает, что само понятие истины было разделено наподобие двухэтажного здания. Нижний этаж - это светская сфера. Наука и разум, которые считаются публичной истиной, обязательной для всех, находятся на нижнем этаже. Над ним находится верхний этаж некогнитивного опыта, который является областью
личного смысла. Это священное царство частной истины, где мы заявляем, что истина и мораль являются строго личными.
 Значение понимания этого разделения невозможно переоценить. Это разделение фактически делегитимирует библейские и все религиозные перспективы на общественной арене. Вместо того чтобы подвергать сомнению правдивость христианской доктрины или
религиозных утверждений, мы просто относим религию в сферу частной истины (верхний этаж), что полностью выводит ее из сферы истинного и ложного. Мы говорим, что уважаем чью-либо религию, но также отрицаем, что она имеет какое-либо отношение к объективности и общепринятым истинам (Pearcey 2004).
Бергер (1977) описывает дихотомию публичного/частного, которая представляет собой разделение между крупными институтами публичной сферы, такими как государство, академические круги и корпорации, и частной сферой семьи, церкви и личных отношений. Крупные государственные учреждения содержат научные (свободные от ценностей) и подлинные знания, тогда как частная сфера - это  о личных ценностях, личном выборе и убеждениях. Частная священная сфера включает в себя различные религиозные взгляды, включая христианство, иудеев, мусульман, индуистов и т. д. Но публичная светская сфера - это то место, где каждый имеет доступ к нейтральному (свободному от ценностей) знанию. Это знание объективно и свободно от любой
религии или идеологии. Иллюстрация публичного/частного встречается в политико-религиозной литературе, в которой обсуждается, может ли публичная фигура полагаться на свои религиозные убеждения при предложении политики или решении дел (Fort 1996).
В более широком масштабе считается, что поскольку христианство - это  религия, оно не имеет никакого отношения к объективной истине, которой мы подчиняемся. Христианство - это просто выбранное убеждение или простое исполнение желаний (Pearcey 2004).

Как мы сюда попали: модернизм и разделение на сакральное и светское

Наше мировоззрение формирует контекст, в котором мы основываем наше понимание реальности, знаний, морали, смысла и цели жизни (Sire 1997; Walsh and Middleton 1984). Наше мировоззрение оказывает глубокое влияние на то, как мы решаем, что реально, а что нет, что правильно , а что нет, и что важно, а что неважно. Оно формирует нашу культуру и выражает себя во всех институтах, включая искусство, религию, образование, средства массовой информации и бизнес.
Модернизм и все больше постмодернизм являются доминирующим мировоззрением нашей культуры. Мы можем проследить истоки разделения на сакральное и светское до модернизма или постпросвещенческой философии эмпиризма и человеческого разума. Современное мировоззрение отвергает любое представление о сверхъестественном или трансцендентном измерении, которое обеспечивает смысл, цель и согласованность за пределами физических событий, которые мы наблюдаем. Иными словами, модернизм отвергает все неэмпирические способы познания или возможность того, что в мире есть что-то большее , чем то, к чему мы можем получить прямой доступ с помощью наших чувств (Daniels et al. 2000; Yaman 2003). Поскольку модернизм постепенно заменил христианство как доминирующее мировоззрение в западном мире, он по сути исключил Бога из общественной жизни.
Модернисты считали, что рост вновь открытых фактов, основанных на человеческом мышлении и научном методе, даст единый ответ для всех знаний и жизни. Такое мышление не было удивительным, учитывая быстрый и впечатляющий рост новой науки с 1700 года. Огромные достижения в знаниях в таких областях, как медицина, биология, анатомия, механика и астрономия, были результатом применения логики, наблюдения и экспериментов, а также опоры на труды других ученых и исследователей (Hunt 1991; Kim et al. 2009). Потенциальная сила человеческого разума и
науки казалась безграничной. Успех научной революции породил уверенность в том, что научный разум может предоставить путь к подлинному знанию и истине. Христианство
больше не было совместимо с истиной или ответами для всех знаний и жизни (Pearcey 2004).
Однако это мышление также эффективно изменило взгляды на смысл и цель жизни, а также на мораль. Со временем человеческий разум по сути заменил Бога в определении моральных законов. Например, при утилитаризме моральные вопросы
больше не основывались на Слове Божьем или трансцендентной истине, а на практичности. Воровство было неправильным не потому, что оно противоречило Писанию, а потому, что оно отрицательно влияло на экономическую систему (Dewey 1922; James 1907; Veith 1994). Довод Дарвина о том, что мы можем объяснить творение без Бога, изменил наш взгляд на человеческую жизнь и еще больше укрепил представление о том, что научный разум может объяснить все. Если мы произошли от более ранних форм жизни, то в нашей природе нет ничего неотъемлемого и изначального, и поэтому религия и мораль больше не являются трансцендентными истинами , а вместо этого являются продуктами человеческой субъективности. Мы создаем  собственную мораль и смысл посредством выбора. Этот ход мыслей способствовал дихотомии ценности и факта, которая лежит в основе государственного образования. К тому времени, как студенты поступают в колледж, они верят в объективную истину, представленную
в науке, а иногда и в истории, но редко в этике или морали. Наука - это  о фактах, тогда как мораль - о ценностях (Bloom 1987; Pearcey 2004).
Продолжая структуру сакрального-светского, мы представляем разделение Ценности/Факты. Ценности являются личными и субъективными. Они относятся к личности, культуре или времени в истории. Мораль и этика, религия, личный смысл
и т. д. размещаются на этом этаже. Этаж «Ценности» отделен от светского этажа «Фактов», представляющего знание, основанное на научном разуме.
Разделение ценностей/фактов также может помочь объяснить сегодняшний
моральный релятивизм, где этические стандарты устанавливаются в соответствии
с определенной культурой, личностью или историческим периодом. Мы предполагаем, что мораль культурно относительна, что идеи и убеждения возникают исторически под воздействием культурных сил и не являются правильными или неправильными в каком-либо конечном смысле. В нашей культуре поведение, которое когда-то считалось безнравственным, теперь допускается или стало новой нормой. Толерантность рассматривается как высшая этика. Однако толерантность часто подразумевает, что все ценности, убеждения, претензии на истину и образ жизни равны, и поэтому никто не может утверждать, что этика одного человека лучше, чем другого (Cotton 1996; Pearcey 2004).
Эффект морального релятивизма в деловой жизни заключается в неспособности установить стандарты правильного и неправильного, даже если это необходимо для обеспечения этического поведения. Вместо этого нормативная основа деловой этики в лучшем случае основана на ценностях, общих для разных религий (Brammer et al. 2007), или на контексте (историческом, культурном, ситуативном или индивидуальном), который влияет на этическое поведение (Ferrell and Gresham 1985). Форсайт (1992) и обсуждает тщетность определения того, что этично, а что нет, учитывая, что мы должны уважать моральные философии каждого человека.
В целом, модерн и возникшее в результате разделение на сакральное и светское сильно изменили наши взгляды на знание, истину и мораль. Хотя научный разум обещал, что он в состоянии объяснить все, он не мог решить моральные проблемы или обратиться к фундаментальным экзистенциальным вопросам (Starke and Finke 2000; Swatos and Christiano 1999). Сегодня многие принимают эту структуру за чистую монету, но более пристальное рассмотрение выявляет недостатки и ограничения такого мышления.

Разделение на сакральное и мирское: более детальное рассмотрение

Как было показано ранее, мировоззрение представляет собой структуру, на которой мы основываем наше понимание реальности, а также смысла и цели жизни. Каждое мировоззрение или система мысли, философии или религии начинается с некоторого конечного принципа или предпосылки. Эта предпосылка формирует все, что
следует. Если бы мы отошли от любого набора идей достаточно далеко назад, мы в конечном итоге достигли бы некоторой отправной точки. Эта отправная точка должна быть принята как самосуществующая - конечная реальность и источник всего остального. Нет никаких причин для ее существования; она просто «есть». Это может быть Бог или какое-то измерение нашей вселенной - материальное, духовное, биологическое,
эмпирическое или что угодно. Это исходное предположение или конечная предпосылка должны быть приняты верой, а не предшествующим рассуждением. В противном случае это на самом деле не отправная точка для всех рассуждений, ею является что-то другое (Sire 1997; Pearcey 2004; Walsh and Middleton 1984).
В модернизме конечной точкой отсчета является человеческий разум. Но разум означает нечто большее, чем наша способность мыслить рационально. Он принимается верой как непогрешимый и автономный источник истины, независимый от какой-либо религии или философии. Однако, поскольку разум является функцией человеческой личности, он не может производить идеальную объективность и уверенность и, следовательно, не может быть автономным источником истины (Ariely 2010; Kant 1871/2008; Kuhn 1996; LaTour 1993). Ошибка заключается в том, что мы думаем, что разум беспристрастен или нейтрален, не зависит от чьей-либо точки зрения и
что он производит идеальную объективность. Поскольку основополагающие
предпосылки модернизма в конечном итоге недоказуемы, мы можем фактически начать подвергать сомнению и тщательно исследовать его предположения, включая представление о том, что священный и светский миры должны быть разделены, что вы либо «религиозны», либо «нерелигиозны», и что объективная истина пребывает только в светской сфере.
Принятие предпосылок модерна с его разделением на священное и светское требует веры, во многом подобно религии. В этом смысле каждое мировоззрение или система мысли, включая постмодернизм, атеизм, агностицизм, гуманизм и т. д., является типом религии. Дело не обстоит так, как будто христиане имеют веру, в то время как нерелигиозные основывают свои убеждения исключительно на фактах и разуме. Мы все интерпретируем факты в свете некоторой системы мысли. Верим ли мы в то, что являемся частью Божьего творения или продуктом эволюционных процессов, или в то и другое, или в то, что сверхъестественные события возможны или невозможны, мы всегда будем применять разум на службе этой конечной вере, которая формирует наше мировоззрение (Pearcey 2004).
Изучение модерна как мировоззрения позволяет нам пересмотреть то, что реально, а что нереально, что важно, а что неважно, и поставить правильное против неправильного. Мировоззренческое мышление позволяет нам оценивать нашу культуру, как она выражается через СМИ, бизнес, образование, политику и искусство. Для христианского служащего оно дает руководство по разрушению сетки священное/светское и, таким образом, интеграции веры с работой.

Разрыв священного/светского разделения: христианское мировоззрение

Рамка священное/светское проливает свет на тех, чья жизнь разделена: одна - это частная жизнь церкви, семьи и личное поклонение, а другая - общественная светская
жизнь на рабочем месте или где-либо за пределами дома. Для многих христианских служащих это разделение проявляется в конфликте между личными убеждениями (священным) и корпоративной моралью (светским). Многочисленные сочинения и проповеди призывают христиан прославлять Бога дома и на работе (Peabody
1974). И все же верующие люди продолжают жить в двух разных мирах, где уроки воскресного богослужения имеют мало общего с мыслями и поведением, демонстрируемыми на работе.
Это можно объяснить тем, что верующие принимают штамп сакральное/
светское за чистую монету. Они пришли к убеждению, что библейская точка зрения, как и все религии, предвзята. Они верят, что быть по-настоящему объективным означает хранить свою веру при себе и думать как неверующие на работе. В некоторых случаях это означает делать то, что в наилучших интересах компании, даже если это противоречит вашим глубоко укоренившимся убеждениям. Корпоративная жизнь может быть полностью отделена от их личного хождения с Господом.
Но ни один христианин, в любой сфере деятельности, не может быть удовлетворен, когда разрывается на два разных направления. Для того, чтобы христианин или любой человек с глубоко укоренившимися убеждениями освободился от сетки сакрального/светского, необходимо, чтобы он четко понимал христианство как мировоззрение, а не как религию. Это означает, что христианство больше не может
занимать лишь верхний этаж священной сферы. Его необходимо принять как мировоззрение, которое касается всей жизни и реальности, а не только религиозного аспекта.
Как уже говорилось, каждое мировоззрение основано на каком-то конечном принципе (например, Бог или какой-то аспект нашей вселенной), который должен быть принят верой. В этом смысле модерн с его разделением на сакральное и светское и
предположениями, стоящими за ними, можно считать религией. Для христиан жизненно важно знать, что их вера основано на истине, которая может быть тщательно исследована как рационально, так и исторически. Историческое христианство учит, что духовные истины прочно укоренены в исторических событиях и открыты для проверки
и обсуждения (Schaeffer 1982). Апостол Павел утверждает, что если бы смерть, погребение и воскресение Христа не произошли в реальной истории, то наша вера была бы бесполезной. Он также указывает, что около 500 человек были очевидцами того факта, что Христос был жив после Своего распятия, чтобы еще больше подтвердить подлинность евангельского послания для проверки (см. 1 Коринфянам 15).
Писание говорит о человеческой природе и поведении много такого, что согласуется с тем, что мы наблюдаем в себе и других. Христианская этика, основанная на Писании, дает моральные стандарты или общую платформу, которые позволяют нам
судить о правильном и неправильном. Для повседневной профессиональной жизни она учит ценности практики хорошего управления деньгами и ресурсами. Слово Божье не делает различий между священной и мирской работой. Это не значит, что служение Богу требует только постоянного труда, и что работа вне церкви является мирской, как некоторые ошибочно полагают. Вместо этого все направления работы должны интегрировать духовные и священные аспекты деятельности, как это иллюстрирует
протестантская трудовая этика и ее забота об общем благе, альтруизме и самопожертвовании (Calkins 2000; Colson and Pearcey 1999).
Для христианского работника труд - это нечто больше, чем управление бизнесом или зарабатывание на жизнь. Новый Завет призывает верующего ходить в Духе (см. Гал. 5: 16), что требует полагаться на Святого Духа в различении личного призвания Бога. Это будет проявляться во многих отношениях, таких как приверженность разработке высококачественных продуктов для пользы потребителя, предоставление честного обслуживания, соблюдение своего слова и забота о благополучии сотрудников (Rossouw 1994). Это также может означать, что верующий будет отстаивать то, что правильно, против несправедливости и принимать решения, которые ограничивают успех в карьере, такие как признание, продвижение по службе и оплата. Однако достижение работы никогда не является конечной целью жизни верующего. Вместо этого, это дело,, где вера и труд переплетаются через мораль, где час за часом, день за днем, хорошая работа очевидна для всех (Peabody 1974).

Заключение

Наше мировоззрение влияет на все аспекты жизни, особенно на решения, связанные с работой и карьерой. Многие продолжают обрабатывать свое мышление через призму священного/светского, поскольку это глубоко запечатлено в их мировоззрении. Нередко можно встретить много благонамеренных христиан, которые добросовестно посещают церковь, но которые впитали мировоззрение, что позволяет им легко игнорировать свои христианские принципы, когда дело доходит до практических дел на работе и в повседневной жизни. Их искренние убеждения относятся к одной ментальной категории (священное), а практическое принятие решений - к другой (светское).
Для верующих освобождение от сетки священного/светского требует переосмысления того, что влечет за собой христианство, и понимания того, что оно больше, чем «религия». Христианство затрагивает все области, включая социальные проблемы, историю, политику, науку и антропологию, мораль и особенно
карьеру и личную жизнь. Любое мировоззрение или система мышления, будь то христианство, модернизм, постмодернизм, иудаизм, Нью Эйдж или что-либо еще, требует веры в высший принцип как источник истины, знания и морали. Этим высшим принципом может быть Бог, научный разум или любая религия или философия. Когда христианство
рассматривается в более широком контексте мировоззрений, где конечная предпосылка основана на вере, оно позволяет верующему увидеть искусственность сетки священное/светское и освободиться от нее. В более широком масштабе, если мы сможем согласиться с тем, что разделение на светское/священное больше не так прочно, как мы когда-то думали, мы найдем новые возможности для исследования и интеграции всех
аспектов частной и общественной жизни. Одним из возможных результатов может быть вовлеченный и активный диалог, который подвергает сомнению поведение и решения с различных точек зрения, с результатом более изученного размышления, применяемого к
окружающему нас миру.
Релятивизм обычно рассматривается как проблематичный с этикой, поскольку невозможно достичь конечного стандарта правильного и неправильного. Толерантность в сегодняшней светской сфере учит нас не подвергать сомнению или взаимодействовать, а просто принимать то, что делают люди. Это слишком часто переводится как
невмешательство. Активный диалог между мировоззрениями, такими как разум и религия, с другой стороны, постоянно подчеркивает этические аспекты почти каждого решения, которое мы принимаем. Разница в том, что мы будем делать выбор в полном свете наших руководящих предположений (веры) и будем более склонны размышлять, обсуждать и даже критиковать и изменять их. Этическая природа наших повседневных действий будет вынесена и сохранена на передний план, а не исчезнет на заднем плане жизни, как это часто делает нынешняя модель изоляции религиозных и моральных взглядов.
Мы можем рассматривать этику как постоянно развивающиеся переговоры
между нашими убеждениями и всем нашим жизненным опытом, где каждая сторона может влиять и изменять другую. Это может дать этике, как мы ее сейчас обычно понимаем, шанс развиваться и укрепляться посредством более глубокого вопрошания и активного экспериментирования. Наконец, этот диалог может побудить больше
людей подвергать сомнению или подтверждать основы своей мысли, будь то научные или религиозные. Поскольку многие из сегодняшних проблем сложны, этот открытый диалог может привести к более активному и вовлеченному принятию решений. Он требует, чтобы мы оставались бдительными и верными вопрошанию, особенно по мере того, как
возникает все больше новых контекстов и ситуаций. Наше вопрошание может быть улучшено и подстегнуто большим количеством общения между этими точками зрения, помогая обеспечить более вдумчивые, хотя иногда и жаркие, дебаты внутри нас и с другими людьми.

 Ariely, D. (2010). Predictably irrational: The hidden forces that
shape our decisions. New York, NY: Harper Perennial.
Berger, P. (1977). Facing up to modernity: Excursions in society,
politics, and religion. New York, NY: Basic Books.
Bloom, A. (1987). The closing of the American mind. New York, NY:Simon & Schuster, Inc.
Brammer, S., Williams, G., & Zinkin, J. (2007). Religion and
attitudes to corporate social responsibility in a large crosscountry
sample. Journal of Business Ethics, 71, 229–243.
Calkins, M. (2000). Recovering religion’s prophetic voice for
business ethics. Journal of Business Ethics, 23, 339–352.
Chase, K. R. (2004). Christian perspectives on business ethics: Faith,
profit, and decision-making. Business & Professional Ethics
Journal, 23(4), 3–12.
Colson, C. W., & Pearcey, N. R. (1999). How now shall we live?Wheaton, IL: Tyndale House Publishers.
Cotton, R. 1996. Business and Ethics. http://www.probe.org/site/
c.fdKEIMNsEoG/b.4227383/k.FE33/Business_and_Ethics.htm.
Daniels, D., Franz, R. S., & Wong, K. (2000). A classroom with a
worldview: Making spiritual assumptions explicit in management
education. Journal of Management Education, 24(5), 540–561.
Dewey, J. (1922). Reconstruction in philosophy. New York, NY:Henry Holt and Company.
Ferrell, O. C., & Gresham, L. G. (1985). A contingency framework
for understanding ethical decision-making in marketing. Journalof Marketing, 49(3), 87–96.
Forsyth, D. R. (1992). Judging the morality of business practices: The
influence of personal moral philosophies. Journal of Business Ethics, 11(5, 6), 461–470.
Fort, T. L. (1996). Religious belief, corporate leadership, and business
ethics. American Business Law Journal, 33(3), 451–471.
Habermas, J. (2010). An awareness of what is missing: Faith and
reason in a post-secular age. New York, NY: Polity.
Hunt, S. D. (1991). Modern marketing theory: Critical issues in the
philosophy of marketing science. Cincinnati, OH: South-Western Publishing Co.
James, W. (1907). Pragmatism. New York, NY: Longmans, Green & Company.
Kant, I. 1871/2008. The critique of pure reason, trans. Marcus
Weigelt and Max Muller, (Penguin Classics: New York, NY).
Kaufmann, S. A. (2010). Reinventing the sacred: A new view of
science reason and religion. New York, NY: Basic Books.
Kim, D., Fisher, D., & McCalman, D. (2009). Modernism, Christianity,
and business ethics: A worldview perspective. Journal of Business Ethics, 90(1), 115–121.
Kuhn, T. S. (1996). The structure of scientific revolutions (3rd ed.). Chicago, IL: University of Chicago Press.
Latour, B. (1993). We have never been modern, trans. Catherine
Porter. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Mattox, R. (1978). The Christian employee. South Plainfield, NJ: Bridge Publishing, Inc.
Nash, L. (1994). Believers in business: Resolving the tension between
Christian faith, business ethics, competition and our definitions of success. Nashville, TN: Thomas Nelson.
Peabody, L. (1974). Secular work is full-time service. FortWashington, PA: Christian Literature Crusade.
Pearcey, N. R. (2004). Total truth: Liberating Christianity from its
cultural captivity. Wheaton, IL: Crossway Books.
Rossouw, G. J. (1994). Business ethics: Where have all the Christians
gone? Journal of Business Ethics, 13(7), 557–570.
Ryken, L. (1986). Worldly saints. Grand Rapids, MI: Zondervan Publishing House.
Schaeffer, F. A. (1982). Escape from reason, in the complete works of
Francis A. Schaeffer (Vol. 1). Wheaton, IL: Crossway.
Sire, J. (1997). The universe next door: A basic worldview catalog. Dowers Grove, IL: Intervarsity Press.
Starke, R., & Finke, R. (2000). Acts of faith: Explaining the human
side of religion. Berkeley, CA: University of California Press.
Swatos, W. H., Jr., & Christiano, K. J. (1999). Secularization theory:
The course of a concept. Sociology of Religion, 60, 209–228.
Veith, G. E. (1994). Postmodern times: A Christian guide to
contemporary thought and culture. Wheaton, IL: Crossway Books.
Walsh, B., & Middleton, J. (1984). The transforming vision. Dower Grove, IL: Intervarsity Press.
Yaman, H. R. (2003). Skinner’s naturalism as a paradigm for teaching
business ethics: A discussion from tourism. Teaching Business Ethics, 7(2), 107–122.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn