Тропы. Глава вторая

Воздух в тот выходной день был неподвижен и сер, как непроявленная фотография. Жилой комплекс «Хай Хон Линь» (Радужный лес) встречал их унылым однообразием бетонных панелей и слепых, одинаковых окон, и в его названии звучала насмешка, как в старой, забытой песне о счастье. Они шли молча, и звук их шагов по выщербленному асфальту казался неуместно громким.

Дэшэн шёл первым, неся в руках маленький букет хризантем — зачем, он и сам не знал, просто так было правильно.

Дверь нужной квартиры на седьмом этаже им открыла пожилая женщина с лицом, похожим на скомканную карту, и запахом дешёвого табака и бессонных ночей, въевшимся в её серую кофту.

— А, это вы, ученики, — сказала она без удивления, будто ждала их. — Хорошо, что пришли. Ключ мне участковый оставил. Забирайте, что нужно.

Она говорила ровным, усталым голосом человека, для которого и жизнь, и смерть — лишь часть бесконечной ночной смены. Протягивая им ключ, она добавила, глядя куда-то мимо них, в пыльный полумрак коридора:
— Он ведь там, в сквере, и умер. На скамейке. Где сливы цветут весной. Сидел, говорят, просто сидел, смотрел на деревья, а потом голова на грудь упала. Сердце, говорят. Хороший был человек. Тихо ушёл.

Они вошли. Ключ повернулся в замке с сухим, неохотным щелчком. Квартира пахла пылью и старой бумагой, запах был таким плотным, что его, казалось, можно было потрогать. Это была не комната, а лабиринт, возведённый из книг, учебников и старых школьных тетрадей. Стеллажи до потолка, стопки на полу, башни на подоконнике. Книги, казалось, были единственной мебелью, единственной архитектурой этого места. Свет, пробиваясь сквозь мутное стекло, был тусклым и придавал всему вид подводного царства, где время остановилось.

Они разошлись по комнате, двигаясь осторожно, будто боялись нарушить хрупкий порядок этого хаоса. Вэньбо сразу направился к письменному столу, деловито оценивая объём работы. Сянлю замерла посреди комнаты, медленно обводя взглядом книжные стены. Дэшэн просто дышал этим воздухом, впитывая его, чувствуя себя незваным гостем в чужой вселенной.

— Вот, кажется, — сказала Сянлю, указывая на картонную коробку в углу, перевязанную бечёвкой. На ней каллиграфическим почерком учителя было выведено одно слово: «Дорога».

Они опустились на пол вокруг коробки. Вэньбо привычным движением разрезал бечёвку. Внутри, плотно уложенные, лежали исписанные от руки тетради, блокноты и отдельные листы. Ни одной печатной страницы. Всё — дыхание одной руки. Сянлю потянулась за верхней тетрадью, но несколько листков выскользнули и заскользили по полу. Прежде чем Дэшэн успел шевельнуться, Вэньбо уже наклонился, проворно собрал их и протянул ей. Их пальцы на мгновение соприкоснулись. Дэшэн отвёл взгляд.

Он взял другую стопку, верхний лист был из плотной, чуть пожелтевшей бумаги. Почерк был знакомым — тем самым каллиграфическим, которому учитель пытался их научить, — но в длинных, ниспадающих штрихах иероглифов чувствовалась едва уловимая дрожь, словно кисть боролась с невидимым течением. Это было стихотворение. Первые строфы были выведены чисто, почти безупречно. Но дальше, после девятой строки, начинался хаос — густая, яростная паутина зачёркнутых слов, чёрный терновник, в котором мысль запуталась и умерла. Последние девять строк были зачёркнуты.

Но Дэшэн смотрел не на них. Он смотрел наверх, над первой строкой. Там, как два печальных флага над полем битвы, стояли два иероглифа. Название.
Мэй Линь.

— Смотрите, — прошептал он.

Сянлю и Вэньбо наклонились. Они молча смотрели на два этих слова, потом на перечёркнутые строки, потом снова на имя. Оно висело в тишине комнаты, чужое и незнакомое.

— Мэй Линь… — тихо повторила Сянлю, и её голос прозвучал как вопрос. — Кто это? Он никогда о ней не рассказывал.
— Может, это его дочь? — предположил Вэньбо.
— Или кто-то, кого он любил, — сказал Дэшэн, и сам удивился, как легко это слово слетело с его губ.

Дэшэн смотрел на эти два иероглифа и чувствовал, как имя это, словно капля чернил, упавшая на чистый лист, начинает расползаться, окрашивая всё вокруг — и пыльную комнату, и книги, и тусклый свет из окна — в цвет тайны, к которой они только что прикоснулись.

— Давайте заберём это, — тихо сказала Сянлю. — Всё, что осталось.

Ваньбо кивнул. Решение было принято. Они вышли из квартиры, не оглядываясь, оставив хризантемы на подоконнике, среди книг. Соседка молча забрала ключи, даже не спросив, что они с собой взяли.