Глава 1: Гостьи на Рассвете
Однажды в сказочном мире начали развиваться весьма интересные события. В маленькой деревушке Таргория стояло всего пятнадцать домов. Кривые улочки вели к речушке. За околицей начинался дремучий Лес Старых Кленов. Лето вступило в свои права. Жители деревни встречали каждый день с мирной радостью. По утрам над Тропой витал аромат свежеиспеченного хлеба.
Ранним утром Эракс, пятнадцатилетний мальчуган, возвращался домой с речки. Тяжелое ведро оттягивало руки. Он уже видел родной дом, как вдруг остановился: у крыльца стояла незнакомая гужевая повозка. У повозки о чем-то говорила с его матерью Амандой высокая женщина в плаще цвета выгоревшего мха.
Сердце Эракса забилось чаще. Путешественники! Он прибавил шагу. Поднявшись на крыльцо, Эракс увидел маму — она улыбалась, но в глазах читалась бдительность. Рядом с высокой незнакомкой стояла девочка. Ровесница! Худенькая, невысокого роста, в простом платьице. Она смотрела на Эракса своими необычными зеленовато-серыми глазами. В ее темных волосах была заплетена маленькая живая веточка с одним зеленым листочком — ярко-красная, как спелая рябина.
— Вот и мой Эракс! — голос Аманды прозвучал чуть громче. — Сынок, поставь воду в сени, да иди знакомься. Ведьма Амалия и ее дочка… Карамелька.
Эракс покраснел, суетливо выполнил поручение. Он кивнул высокой Амалии. Та окинула его быстрым, оценивающим взглядом. Ее лицо казалось усталым.
— Доброе утро, Эракс, — сказала она. Голос — низкий, ровный. — Дорога дальняя. Перекресток у вашего дома — место спокойное для привала. Аманда любезно предложила нам подкрепиться. Калерия, поздоровайся.
Девочка молча склонила голову. Ее глаза скользнули по Эраксу. Веточка в волосах едва заметно дрогнула.
Горница встретила теплом и уютом. Пахло свежим хлебом. Первыми поели дети. Аманда налила им парного молока, положила по куску румяного хлеба с густым медом.
— Эракс, — сказала мать, — возьми Калерию, покажите ей наш двор. Пусть Лимон с вами побегает. Взрослым нужно поговорить.
Эракс кивнул, робко взглянув на девочку. Та молча встала и последовала за ним.
Во дворе летнее солнце щедро лило тепло. Огромный пес Лимон, большой, мохнатый, дремал в тени яблони. Услышав шаги, он лениво поднял голову. Увидев Эракса, встряхнулся и радостно бросился к нему.
— Это Лимон, он добряк! — сказал Эракс, похлопывая пса. Девочка стояла чуть поодаль, настороженно наблюдая за животным. Лимон подошел к ней, осторожно обнюхал подол платья. Она медленно протянула руку. Пес лизнул ее пальцы. На лице девочки мелькнуло удивление, а потом — робкая улыбка. Ярко-красная веточка слегка засветилась изнутри, листочек расправился. Она погладила Лимону широкий лоб. Его хвост замахал сильнее.
— Он… он тебя принял! — обрадовался Эракс. — Обычно он к чужим не сразу так идет. Ты… тебе нравится тут?
Девочка кивнула. Она посмотрела на дом, на яблони, на повозку. Потом взгляд вернулся к Эраксу. Зеленовато-серые глаза казались менее туманными. Калерия снова робко улыбнулась. Веточка опять мягко засветилась. Они начали кидать Лимону толстую палку. Девочка делала это осторожно, но с каждым разом смелее. Эракс заметил, что, когда она смеялась, свет от веточки становился теплее.
В доме за столом царила иная атмосфера. Аманда допивала чай. Амалия сидела очень прямо.
— …Да, к матери моей едем, — заговорила ведьма. — В самую глушь Леса Старых Кленов. Стара она стала, одной тяжко. — Она сделала паузу, взгляд скользнул в окно. — И Калерию… оставлю у нее. На все лето. Девочке лесной воздух полезен. Да и мне… — Амалия чуть помедлила, — …мне нужно будет отлучиться по делам. Бабушка присмотрит.
Аманда внимательно смотрела на гостью. Слова звучали логично, но что-то в тоне Амалии настораживало. Она лишь кивнула.
— Долгий путь у вас еще впереди, — осторожно сказала Аманда. — Лес тот… слышала, места дивные, но не для каждого.
Амалия лишь коротко кивнула. Ее взгляд был устремлен в окно, в сторону дороги, уходящей в глушь Леса Старых Кленов.
Глава 2: Тайна Ведьминой Повозки и Признание
Эракс и Калерия бросали палку могучему Лимону. Робкая улыбка все чаще появлялась на лице Калерии, ярко-красная веточка излучала мягкий свет.
Вдруг Калерия остановилась. Она посмотрела на гужевую повозку. Затем повернулась к Эраксу.
— Хочешь… — она замялась, — …посмотреть внутрь? Нашей повозки.
Эракс широко раскрыл глаза. В доме сидела строгая Амалия.
— Конечно! — прошептал он. — Но как? Твоя мама…
Калерия отрицательно мотнула головой.
— Она занята. Быстро. — Она бросила быстрый взгляд на окно и уверенно направилась к повозке.
Эракс последовал за ней. Снаружи повозка казалась обычной.
Калерия потянула ручку, дверца легко открылась. Эракс шагнул за ней… и замер. Внутри оказалась просторная, почти квадратная комната! Пол был устлан половиками. Стены из темного дерева. Воздух наполнен ароматами сухих трав, свежего дерева, воска. Слева пылал настоящий камин! Огонь потрескивал, согревая комнату. Эракс огляделся — трубы не было. Магия, — пронеслось в голове.
Вся комната была заполнена вещами: магические склянки с жидкостями всех цветов, связки сухих трав, сундуки, коробки с символами, глиняные крынки с медом и вареньем, книги в кожаных переплетах, серебряные весы.
— Это… это же целый дом! — выдохнул Эракс. — Как… как так?
Калерия молча улыбнулась. Она провела рукой по сундуку.
— Мама так сделала. Очень давно. — Она вздохнула. — Амалия не моя мама, — прошептала Калерия так тихо, что Эракс едва расслышал. Она отвернулась.
Эракс замер.
— Не… не мама? Тогда кто?..
Калерия обернулась.
— Она… она Повелительница Амалия. Из Школы Черной Луны. Я.. я ее ученица. — Девочка говорила быстро. — Меня выбрали Советом Ведьм. Говорят, во мне… есть частичка черной магии. Поэтому я должна учиться там. — Она выдохнула последнее слово. — Но я не хочу! Я не хочу быть злой! Я не чувствую в себе эту черноту! Я люблю свет, травы, животных… как вот Лимон! — Ее голос дрожал. Она тронула свою ярко-красную веточку, которая вспыхнула теплым, почти золотым светом. — Видишь? Она светится от добра! Есть добрые ведьмы и злые. Добрые учатся в Школе Серебряного Источника, помогают людям. А злые… — Калерия содрогнулась, — …они служат злым правителям. Школа Черной Луны — для них. И они хотят сделать меня одной из них! Амалия везет меня туда сейчас. В Лес Старых Кленов — там вход в их школу. Она оставит меня там… пока я не закончу их школу. — Слезы блеснули на ее ресницах.
Эракс слушал, ошеломленный.
— Но… но ты же можешь сбежать! Сейчас же! — прошептал он.
Калерия горько покачала головой.
— На мне… — она показала на тонкий серебряный браслет под рукавом, — …браслет послушания. Я не могу уйти далеко, она видит меня везде, где бы я не находилась. И.. я боюсь, что, если сбегу, они прийдут к моей маме… — Она вытерла слезы. — Я не знаю, что делать, Эракс…
Их разговор вел их к концу комнаты. Там стоял огромный старинный шкаф. Он был выше человеческого роста, массивный, из темного дерева. Дверцы были плотно закрыты и стянуты толстыми, ржавыми цепями. Звенья цепей были толщиной в палец. Резные узоры на дверцах казались зловещими. От шкафа веяло леденящей таинственностью.
Рядом стояла высокая деревянная этажерка, она была выше шкафа. Ее полки были заставлены колбами и сосудами. В них булькали, переливались и мутно светились жидкости. Воздух вибрировал от магии.
Калерия подошла к шкафу.
— Этот шкаф… — начала она, — Его даже Амалия открывает редко. Там… там хранятся вещи, которые даже для Школы Черной Луны слишком… темные. Она боится этот шкаф. И никогда при мне его не открывала.
В этот момент снаружи донесся громкий, голос Амалии:
— Карелия! Сейчас же выходи! Ты слышишь меня?!
Девочка вздрогнула. Она резко развернулась, чтобы бежать, но впопыхах рукав нечаянно зацепился за грубую веревку, свисавшую с этажерки!
Раздался громкий скрежет! Этажерка качнулась. Колбы заходили ходуном! Одна, с густой синей жидкостью, грохнулась на пол, разбилась с шипящим звуком. За ней — вторая, с чем-то желтым, которая заискрилась.
На самой верхней полке стояла огромная стеклянная банка с мутной, пузырящейся жидкостью цвета ржавчины. От толчка банка пошатнулась… и рухнула вниз! Она угодила на плоскую верхушку зловещего шкафа!
Треск! Бульк! Банка разбилась, едкое содержимое хлынуло по темному дереву шкафа, заливая ржавые цепи!
Цепи зашипели и начали дымиться густым черным дымом! Ржавчина пузырилась, звенья искривлялись, истончались и.. растворялись! С шипением толстые цепи ослабли, разорвались и рухнули на пол.
Дверь шкафа приоткрылась. Из темной щели потянулся струйкой леденящий холод, мгновенно покрывая ближайшие предметы инеем. Тьма за дверью казалась абсолютной.
Калерия в ужасе вскрикнула. Эракс застыл.
Дверца повозки с грохотом распахнулась. На пороге стояла Амалия. Ее лицо было искажено нечеловеческой яростью, глаза горели черным огнем.
— КАЛЕРИЯ! — проревела она. — ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА?!
Она сделала шаг внутрь, рука протянулась, чтобы схватить девочку. Эракс инстинктивно бросился вперед.
В тот же миг двери шкафа распахнулись с оглушительным грохотом! Волна лютого мороза вырвалась наружу. Из черной глубины вырвалась невидимая сила! Она схватила Эракса и Калерию и стремительно втянула их внутрь!
Калерия вскрикнула. Серебряный браслет послушания соскользнул с ее запястья и упал на пол.
Двери шкафа захлопнулись. Морозный вихрь стих. В комнате воцарилась леденящая тишина. Амалия стояла, окаменев. На полу лежал браслет послушания. Ее ученица исчезла.
Глава 3: Злоба и Бессилие
Амалия сидела на холодном полу магической комнаты. В ее руке тускло поблескивал серебряный браслет. Перед ней возвышался зловещий шкаф. Его двери были слегка приоткрыты, но из щели не сочился холод. Он выглядел просто большим, старым, пустым шкафом. Тишину нарушало лишь потрескивание камина и тяжелое дыхание ведьмы. Ярость сменилась злобой и осознанием потери.
Внезапно дверь повозки с грохотом распахнулась. На пороге стояла Аманда. Ее лицо было бледным от ужаса.
— ГДЕ ОН?! — голос Аманды сорвался на визгливый крик. Она ворвалась внутрь. — Где мой сын?! Что ты с ним сделала?! Говори, ведьма!
Не дожидаясь ответа, Аманда бросилась к Амалии. Она схватила ее за рукав, тряся изо всех сил. Слезы гнева и страха текли по ее щекам.
— Верни его! Сию же секунду верни моего мальчика! Ты что-то наколдовала! Я знала!
Амалия медленно подняла голову. Маска путешественницы исчезла. Перед Амандой сидела настоящая ведьма. Лицо Амалии исказила нечеловеческая злоба. Глаза пылали зеленовато-желтым огнем. Она встала одним плавным движением.
— Отстань! — прошипела Амалия. Она грубо вырвала рукав и с силой толкнула женщину в грудь. Аманда отлетела назад, споткнулась и тяжело рухнула на спину у выхода.
— Посмотри, что натворил твой гаденыш! — Амалия шагнула вперед, нависая над Амандой. Она показала на хаос, на приоткрытый шкаф. — Он вломился сюда! И утащил за собой мою ученицу! Поди прочь отсюда! — Она сделала угрожающий жест. — А то мигом превращу тебя в жабу! И твою жалкую деревушку в болото! Твой сын для тебя потерян!
Аманда лежала, чувствуя боль. Слезы застилали глаза.
— Где мой сын?! — выдохнула она, умоляя. — Куда он пропал? Верни его… пожалуйста…
Амалия фыркнула. Она резко развернулась и вышла из повозки, отталкивая Аманду ногой.
— Твоего сына больше нет! — бросила она через плечо. — Он сейчас может быть где угодно! На вершине самой холодной горы! Или на дне самого глубокого моря! Ищи не ищи — не найдешь. Провалились они оба в небытие. Сгинули.
Амалия отстегнула постромки. Лошадь фыркнула. Ведьма замерла. Она медленно обернулась, ее горящие глаза уставились на Аманду.
— Хотя… стой. — Ее голос прозвучал как скрежет камня. — Ты мне еще можешь пригодиться. Горе твое… оно сильное, укажет путь к сыну.
Аманда не успела понять. Амалия резко стукнула посохом о землю. Посох вспыхнул черным огнем. Из его набалдашника вырвались черные, жилистые лианы! Они помчались по земле к Аманде.
— Нет! Что ты делаешь?! — вскрикнула Аманда, пытаясь отползти. Черные лианы обвили ее ноги, руки, туловище! Они были холодными и невероятно сильными. Аманда билась, кричала, но магические щупальца плотно окутывали ее, как кокон.
Амалия равнодушно наблюдала. Кокон с Амандой резко приподнялся над землей и поплыл по воздуху к двери повозки. Он протиснулся внутрь и упал на пол. Дверь захлопнулась.
Амалия уселась на козлы. Она сунула браслет в карман плаща, дернула вожжи. Повозка покатила прочь от опустевшего дома. Никто не видел, как по щеке Аманды скатилась последняя слеза. Теперь она была пленницей.
Глава 4: Пробуждение во Тьме
Ледяное безмолвие.
Оно было первым ощущением. Потом пришло сознание тела. Оцепенение.
Калерия медленно раскрыла веки. Мир был размыт, погружен в полумрак. Над ней зиял огромный свод со сталактитами. Воздух был сырым, пахнущим плесенью.
Она лежала на спине на камне. Холодная влага омывала бока. Она попыталась пошевелить рукой. Пальцы дрогнули. Рядом лежал Эракс. Его лицо было бледным, безжизненным. Страх сжал ее горло.
Свет. Откуда-то сверху пробивались тонкие лучи. Один лег на ее лицо. Калерия зажмурилась.
Тишину нарушил шорох крыльев. Что-то маленькое, темное пронеслось с высоты. Птичка спикировала и села прямо на голову Калерии, рядом с ярко-красной веточкой.
Птичка была маленькой, с оперением синего оттенка. Ее коготки осторожно перебирали волосы. И вдруг — тепло. Нежное тепло начало струиться к корням волос, к веточке.
Калерия вздохнула. Ощущение оцепенения стало отступать. Ярко-красная веточка дрогнула. Листочек медленно развернулся. Слабый золотистый свет заструился от него. Птичка вспорхнула и улетела вверх.
Калерия смогла повернуть голову. Она повернулась к Эраксу, протянула дрожащую руку, коснулась его плеча.
— Эракс?.. — ее голос был хриплым шепотом. — Эракс, проснись… Пожалуйста…
Он не реагировал. Калерия приподнялась на локтях. Она осторожно дотянулась до своей головы, к веточке. С легким усилием вынула ее. Веточка лежала на ее ладони, излучая тусклое золотистое сияние.
Вода была рядом. Калерия протянула руку и окунула веточку в воду. Произошло мгновенное преображение. Ярко-красный цвет стал глубже. Зеленый листочек расправился полностью. Золотистый свет вспыхнул! Он превратился в яркий, теплый луч. Калерия крепко сжала веточку — свет стал интенсивнее.
Она поднесла светящуюся веточку к губам. Шепнула что-то на странном, певучем языке. Веточка вспыхнула с такой силой, что на мгновение превратилась в крошечное солнце! Ослепительно-белый свет заполнил всю гигантскую пещеру! Он выжег тени, осветил до мельчайшей трещинки стены и черные провалы нор.
Вместе со светом пришла волна сухого, мягкого тепла. Влага на платье Калерии мгновенно испарилась. Камень под ними стал сухим и чуть теплым. Свет веточки вернулся к прежнему состоянию — яркому, ровному.
— М-м-м.. — раздался слабый стон рядом. Эракс сморщился, зажмурился. Он медленно раскрыл веки. — Что… что это было? Солнце?.. — пробормотал он хрипло. Его взгляд сфокусировался на Калерии и источнике света. — Калерия?.. Ты?.. Где мы?..
Калерия вздохнула с облегчением. Они оба поднялись. Держа светящуюся веточку перед собой, они осторожно огляделись. В ровном свете детали пещеры проступили яснее. Громадные своды с бесчисленными сталактитами. Черная вода. И стены… Высокие, грубые стены. И в них — норы. Черные провалы. Высокие, метра три. Их края были рваными, с глубокими бороздами, похожими на следы исполинских когтей. От них веяло сыростью, древностью и немой угрозой. Калерия невольно прижалась к Эраксу.
— Где мы? — прошептал Эракс. Он оглядывал жуткие норы, ощущая себя крошечной букашкой.
Они стояли посреди незнакомого, пугающего подземного мира.
Глава 5: Карта Мира и Черный Провал
Золотистый свет веточки дрожал. Эракс крутил головой, пытаясь охватить взглядом мрак.
— Калерия… — голос его сорвался. — Как… как мы сюда попали? Это… из-за того шкафа?
Калерия кивнула.
— Да, Эракс. Тот шкаф… — она сделала паузу, — …это был Портал Перемещения. Очень древний и опасный артефакт.
Эракс уставился на нее.
— П-портал? Значит… он нас… перенес?
— Да. Такие порталы могут открывать пути между разными местами. Но управлять ими могут только сильные маги. Нужны заклинания, ритуалы, ключи… — Она взглянула на норы. — Мы… открыли его случайно. Хаосом с колбами… — Она содрогнулась. — Портал активировался сам. А куда именно… — Она развела руками. — Этого не знает никто. Без контроля… мы могли оказаться где угодно. Или… здесь. — Ее голос дрогнул.
— Где… где здесь? — прошептал Эракс. — Это вообще… наш мир?
Калерия крепче сжала веточку.
— Да, Эракс. Наш. Я… узнаю энергетику. Хотя… — она оглядела пещеру, — …я никогда не слышала о таком месте. Но мир огромен.
Она присела на корточки.
— Представь… — начала Калерия, — …наш мир — это гигантский континент, в книгах он называется Атерией. Похож на песочные часы. Со всех сторон его омывает Великий Океан. А на континенте… — Она пальцем нарисовала в воздухе форму песочных часов. — …множество земель. Леса, горы, королевства, его населяют разные существа.
Она посмотрела на Эракса.
— Главные силы сейчас… — продолжила она, — …это три огромных королевства. Вечно воюют. На Севере — королевство Гаракс. Им правит король Руперт Большеносый. Говорят, он добр. На Юге… — ее лицо стало серьезным, — …королевство Талиорт. Там правит король Сердолик. Жестокий. Хочет захватить все земли.
— И они воюют? «Прямо сейчас?» —спросил Эракс.
— Всегда воюют. Но не напрямую. Потому что… — Она провела пальцем посередине песочных часов. — …посередине лежат земли Варваров. Их предводителя зовут Тагор. Он их король. Они… дикие, могучие воины. Они нейтральны. Их земли, их сила… Чтобы напасть друг на друга, королям нужно пройти через земли варваров. А сражаться с варварами… это значит потерять почти всю армию еще до встречи с настоящим врагом. Потому варвары и держат хрупкий мир. Разделили континент пополам своей силой.
Она замолчала. Тишина снова сомкнулась вокруг них.
— Значит… — медленно проговорил Эракс, — …мы где-то на этом огромном континенте? Может, под землями Руперта? Или Сердолика? Или… варваров?
— Может быть, — ответила Калерия, вставая. — А может, мы там, где нет ничьих земель. Или… — Она бросила взгляд на ближайшую нору. — …где живут те, кто вырыл эти ходы. Нам нужно выбираться, Эракс. Искать путь наверх. Или… — Она сделала шаг к краю островка, — …идти туда, где меньше всего хочется. В одну из этих нор.
Она повернулась к нему, держа источник света перед собой. Веточка светила ровно, освещая бездонную тьму тоннелей.
Глава 6: Свет Веточки и Голос Тьмы
Золотистый свет веточки казался крошечным островком. Решение было принято — идти.
Эракс осторожно соскользнул в воду. Холод обжег.
— Холодно! — предупредил он, протягивая руку Калерии. — Держись крепче.
Она кивнула, взяла его руку. Опираясь друг на друга, они спустились с выступа. Вода хлюпала вокруг сапог. Держась за руки, они сделали первые шаги по дну пещеры, направляясь к стене с норами. Свет веточки создавал трепещущее золотое сияние.
Подойдя ближе к стене, они начали освещать путь веточкой-фонариком. Каждая нора была похожа на пасть. Края — рваные, с глубокими бороздами. От них веяло сыростью и чем-то животным. Они не могли определиться, в какую войти. Все выглядели зловеще.
— Как выбирать? — прошептал Эракс. — Все они… плохие.
Калерия не ответила. Она сосредоточилась на веточке. Эракс заметил: проходя мимо разных пещер, цветок вел себя по-разному. У одной — свет ровный. У другой — слегка мерк. У третьей — трепетал. У четвертой, дальней слева, свет вдруг стал ярче, теплее, увереннее.
— Вот, — сказала Калерия, остановившись перед этой норой. Свет веточки горел почти как маленькое солнышко. — Нам туда. — Она потянула Эракса за собой.
Он не сопротивлялся. Они сделали несколько шагов в черный зев тоннеля. Свет отступал перед тьмой, освещая лишь несколько метров вперед. Воздух был спертым.
— Калерия… — Эракс спросил тихо, — Ты доверяешь цветку? Он… он точно знает?
Она шла впереди.
— Этот цветок… — ее голос звучал тихо, — когда-то дала мне моя мама. Мне было лет десять.
Эракс слушал.
— Моя мама - добрая ведьма. Она служила королю Руперту, помогает людям. Но… она не могла воспрепятствовать моему зачислению в школу. Совет Ведьм… он отбирает детей. В момент их рождения. Смотрят… чувствуют, к какой магии предрасположенность. К светлой… или к темной. Заносят в списки. До зачисления дети живут с матерями. Потом… — она сделала паузу, — …их забирают. И они смогут увидеться с родителями только после обучения в высшей школе ведьм. Если… если их туда возьмут. Так что с мамой я встречусь еще не скоро. Если вообще встречусь… — Она закончила шепотом.
Эракс молчал несколько мгновений, крепче сжимая ее руку.
— Я.. я тоже скучаю по маме, — проговорил он тихо. — Страшно скучаю. Я.. я впервые так далеко… за пределами нашей деревни. Даже… — он сглотнул, — …дальше деревенской речки я никогда не заходил.
Он сделал шаг вперед.
— Нет, я не был трусом! — добавил он. — Просто… я уважал свою маму. Ее слово для меня — закон. Она одна меня растила… Я не мог ее ослушаться. Быть послушным — это была моя благодарность. — Он умолк. — А так… — в его голосе прозвучала горячая уверенность, — …я бы мог! Я отважен! И смел! Вот увидишь! Я тебя отсюда выведу!
Калерия посмотрела на него. В его глазах горел огонек — смесь тоски и отваги. Она слабо улыбнулась.
— Спасибо, Эракс, — прошептала она. — Я верю тебе. И я тоже… я тоже постараюсь быть смелой. Мы выберемся.
Они шли дальше. Тишина была теперь не такой абсолютной — их шаги отдавались эхом. Где-то вдалеке послышалось… то ли скрежет камня, то ли вздох. Калерия невольно прижалась к Эраксу. Эракс выпрямился. Он шагал увереннее, защищая Калерию плечом.
Тоннель начал расширяться. Воздух стал гуще, наполнился звуками — гул голосов, лязг, шарканье, чавканье. И запах… резкий, запах дыма, мяса, пота.
Впереди показался выход — огромный проем, залитый светом костров и факелов. Сердце Эракса бешено заколотилось. Калерия инстинктивно пригнулась.
— Тсс! — прошептала она. Они прижались к грубой стене у выхода и осторожно заглянули внутрь.
Перед ними открывался огромный освещенный пещерный зал. Свет исходил от костров в каменных чашах и факелов на колоннах. На грубом каменном троне сидело существо. Оно было разумное, антропоморфное, но ужасающе дикое — покрытое густой бурой шерстью. Руки и ноги мускулистые. Голова крупная, с вытянутой мордой. Глаза горели желтым, хищным светом. Рядом копошились другие существа, такого же вида, но меньшего роста.
Слуги занимались своим делом: один массировал могучее плечо вожака, другой чесал ему шерсть, третьи подносили корзины с сырым мясом — окровавленные оленьи ноги, свиные туши. Вожак брал огромные куски мяса и отправлял их в пасть, жуя с громким чавканьем. Другие подносили воду, убирали объедки, подбрасывали дрова.
Калерия и Эракс спрятались за выступ скалы, затаив дыхание. Они наблюдали за жутким подземным обществом. Свет веточки погас до тусклого мерцания. Они были чужаками в логове опасной расы. Шум чавканья, голоса слуг и треск костров заполняли зал.
Глава 7: Горлоки и Тень Страха
Тишина зала давила. Эракс и Калерия впивались глазами в существ. Сердца колотились.
Калерия вдруг замерла. Она осторожно потянула Эракса.
«Горлоки,» — выдохнула она ему в ухо. «Я видела их в книжках… Они ужасны… но трусливы до жути. Боятся всего необычного.» Она сделала паузу. «И… водятся они только возле Земель Варваров! Значит, мы где-то на территории Тагора!»
Слова о трусости подали Калерии идею.
«У меня есть идея!» — снова прошептала она. Веточка дрогнула. «Как я сказала — Горлоки трусливы. Давай разыграем их! Ты сможешь рычать? Очень-очень громко?»
Эракс кивнул.
«Хорошо!» — лицо Калерии озарилось улыбкой. «Отойдем чуть назад.» Они отползли. «Встань вот так,» — Калерия показала, как поднять руки над головой, растопырив пальцы. «А я…» Она сняла Веточку с волос. «Я буду светить тебе за спиной. Веточка отбросит нашу тень на стену зала. Но она должна быть… огромной и страшной!»
Калерия прошептала цветку. Тот отозвался — мягкое свечение превратилось в яркий, почти ослепительный луч. Калерия положила Веточку на выступ позади, направив луч на стену у входа в зал.
«Стой сюда!» — Калерия поставила Эракса перед лучом. Его силуэт с «рогами» отразился на стене зала — огромный, искаженный, зловещий. «А теперь я.» Калерия встала позади и начала размахивать руками, подпрыгивать. Ее движения добавляли к тени Эракса мелькающие, пугающие очертания.
Получившаяся тень была чудовищной.
«Идем! Медленно! Вперед!» — скомандовала Калерия. Они начали двигаться к выходу тоннеля. Гигантская тень на стене становилась все больше.
В зале воцарилась мертвая тишина. Все Горлоки замерли, уставившись на видение. Глаза Вожака округлились от ужаса.
«Сейчас!» — прошипела Калерия. «Рычи! Что есть силы!!!»
Эракс вдохнул полной грудью и выдал рев. Он рванулся вперед, продолжая реветь. Калерия подскочила к нему, ее тень слилась с его, создавая единое, неистово движущееся и ревущее чудовищное наваждение.
Зал взорвался паникой. Пронзительный визг пронесся по пещере. Слуги бросили мясо, кувшины. Они метались, опрокидывая костры. Пламя взметнулось. Вожак сорвался с трона. Он бежал, сшибая слуг. Горлоки кинулись врассыпную по темным тоннелям.
Суматоха была оглушительной, но недолгой. Костер чадил. Каменный трон стоял пустой. Зал опустел.
Эракс перестал реветь. Калерия замерла. Свет Веточки сменился на обычное сияние. Они стояли на краю тоннеля, глядя на опустевший зал.
Тишина была оглушительной. Эракс опустил руки. Он обернулся к Калерии. Их глаза встретились. И они засмеялись. Сначала тихо, потом громче и громче. Смех покатился по пещере. Они смеялись, пока слезы не выступили на глазах, и повалились на каменный пол, вздрагивая от смеха и облегчения.
«Ты… ты видела… как он… как он бежал?!» — выдохнул Эракс.
«На… на кривых ногах!» — фыркнула Калерия. «И кричал… как поросенок!» Она подняла Веточку, которая светилась теплым светом. «Трусы! Настоящие трусы! Я же говорила!»
Они лежали, глядя на своды. Адреналин отступал. Они перехитрили опасность. Оставалось понять, куда идти дальше.
Глава 8: Сундук Ведьм и Меч-Оберег
Смех стих. Эракс и Калерия перевели дыхание. В глазах Эракса промелькнуло восхищение. Калерия смутилась, но улыбнулась. Приключения сближали их.
Однако задерживаться было нельзя. Они осторожно вошли в зал. Ближе к трону валялись вещи — тюки, мешки, два небольших сундука. Они явно были с поверхности.
«Видимо, не такие уж они домоседы», — пробормотал Эракс.
«Или просто собирают хлам», — добавила Калерия.
Внезапно Эракс замер. Среди тюков что-то блеснуло. Он нагнулся и вытащил длинный кинжал в изящных ножнах.
«Калерия, смотри!» — он поднял находку. Клинок заиграл холодным блеском. «Настоящий кинжал! Хотя для тебя… скорее короткий меч», — уточнила Калерия.
«Пожалуй, оставлю его себе», — решительно заявил Эракс. Он примерил перевязь. Оружие сидело как влитое.
Пока Эракс осваивался, Калерия подошла к одному из сундуков. Он был из темного дерева с медными уголками. На крышке и стенках были тонкие линии — переплетающиеся узоры.
«Ой!» — воскликнула Калерия. «Эракс, это сундук ведьм! Он покрыт защитными рунами. Если открыть без заклинания… он покажется пустым. Но…» Она потрогала массивный железный замок. «…без ключа он не откроется.»
«Читай заклинание!» — с энтузиазмом сказал Эракс.
Калерия скептически посмотрела на замок. Она наклонилась, сложила пальцы в знак и начала шептать. Веточка ответила усилением свечения. По сундуку пробежала волна зеленоватого света. Сундук дернулся. Свет погас.
«Ну… руны разблокированы, — вздохнула Калерия. — Но замок… он по-прежнему на месте.»
«Отойди!» — скомандовал Эракс. Он отступил, поднял меч обеими руками. «Я его сейчас!» — крикнул он и бросился вперед, нацелив удар на дужку замка.
Меч со свистом рассек воздух. Острие коснулось железа.
БА-БАХ!
Ослепительная вспышка зеленого пламени окутала замок и клинок! Ударная волна подбросила Эракса. Он пролетел назад и шлепнулся на тюк.
«Эракс!» — вскрикнула Калерия. Меч в его руке… жил. Он пылал зеленым светом, рукоять текла, как раскаленный металл. Она обвилась вокруг запястья и предплечья Эракса, становясь частью руки.
Паника охватила Эракса. «Нет! Сними! Отстань!» — завопил он, вскакивая и тряся рукой. Клинок описывал смертоносные дуги. Он чиркнул по краю трона — камень рассекся. Задел щит — щит развалился. Любой предмет, которого касалось зеленое пламя, уничтожался.
«Эракс, СТОЙ! Перестань махать!» — закричала Калерия.
Обезумевший Эракс услышал ее. Силы оставили его. Он рухнул на бок.
Но боли не было. Там, где металл обвивал кожу, было тепло. Паника отступила. Он осторожно открыл глаза. Зеленое пламя угасало. Рукоять расслабилась. Металл стал твердым. Петля ослабла. Меч просто лежал на полу.
Тишина. Эракс и Калерия переглянулись. Их взгляды переместились к сундуку. Там, где висел замок, лежали две обугленные половинки.
«Сработало,» — прохрипел Эракс. — «Вроде как…»
Глава 9: Обнаружение и Крик Сердца
Тишина зала казалась зыбкой. Эракс сидел, потрясенный. Калерия сосредоточилась на сундуке.
— Эракс, — ее голос был твердым. — Посвети, пожалуйста. Держи крепче.
Эракс осторожно принял веточку. Он поднял ее, когда Калерия откинула тяжелую крышку.
На дне сундука лежало несколько предметов: небольшая кожаная сумка через плечо, классическая черная ведьминская шляпа с широкими полями, стеклянный шар размером с кулак, мутный и непрозрачный.
Калерия взяла шляпу. Примерила. Поля сползли на уши.
— Не мой размер. — Она сняла шляпу и отложила.
Затем она взяла кожаную сумку. Расстегнула застежку, заглянула внутрь. Первое, что она извлекла, была кукла, сантиметров тридцать пять высотой. Грубо сшитая из мешковины, набитая соломой. Похожая на пугало: угольки-глаза, рот-палочка, пучок соломы на голове.
Следующим предметом стала книга. Переплет из черной кожи. На обложке тиснением золотом: «ЗАЩИТНЫЕ ЧАРЫ И ОБЕРЕГИ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ ВЕДЬМ. Первое Издание. 3166 год».
Калерия ахнула.
— 3166… — прошептала она. — Сейчас 3566… Этой книге четыреста лет! Но она… как новая! Заклятье сохранности… — Она покачала головой. — Где же Горлоки его достали?
Калерия аккуратно сложила куклу обратно в сумку, затем поместила туда же книгу. Сумка оказалась вместительной. Она застегнула ее и перекинула через плечо.
Теперь ее внимание привлек стеклянный шар. Она взяла его. Шар был тяжелым и холодным. И шершавым на ощупь. Веточка в руках Эракса отреагировала. Ее свет перелился в нежно-голубой оттенок. Калерия подняла шар выше. Шар начал крутиться, переливаться разными цветами.
Вдруг… шевеление. Прямо в сумке у нее на боку!
— Ай! — вскрикнула Калерия от неожиданности. Ее руки разжались. Тяжелый, вращающийся шар выскользнул и упал на каменный пол.
Шар покатился по неровному полу с уклоном. Набрал скорость…
ТРРАААХХХ!
Он разбился о ступеньку. Десятки осколков рассыпались по полу. Магия цвета погасла.
Тишина длилась долю секунды.
— АЙ! — донеслось громко… из сумки!
Сумка затряслась, задергалась. Что-то внутри яростно копошилось! Раздавалось хриплое кряхтение и отборная ругань.
Калерия в ужасе отбросила сумку. Эракс мгновенно вскочил. Его рука схватилась за рукоять меча. Лезвие со звоном вышло из ножен. Он шагнул вперед, прикрывая Калерию. Калерия приготовилась, глаза прикованы к дергающейся сумке.
Из сумки донеслись звуки кашля и новый поток ругательств:
— Тьфу! Проклятый камень! Дурацкая сумка! Кто осмелился?! Трясучка! Я… я вас!..
Сумка продолжала шевелиться.
Глава 10: Парпаций Проснувшийся
Из дергавшейся сумки вывалилась небольшая тряпичная кукла. Она шлепнулась, подпрыгнула и встала на ножки. Отряхнулась и уставилась угольными точками на детей.
— Где этот я? — пропищал ее голосок. — И вы еще кто такие? Почему вы… — Кукла сделала пару шагов. — Погодите… вы же дети! — в тоне смешались изумление и раздражение.
Она огляделась.
— Что это за место? — спросила она. — Темно, сыро, пахнет… зверем и горищей. И бардак!
Калерия осторожно опустила руки.
— Мы оказались здесь случайно, — сказала она спокойно. — Нас сюда перенес… ведьмин шкаф. Портал. — Она сделала паузу. — А ты… почему ты живая? И… разговариваешь?
Кукла фыркнула. Она уселась на кучу тряпок.
— Меня зовут Парпаций! — объявила она с достоинством. — Я!.. — пауза для важности, — Я помощник госпожи Макалии! Мы вчера… да, точно, вчера! Отправились к Снежному Водопаду. Госпожа сложила вещи в этот сундук… — она ткнула ручкой в сундук, — …и положила меня туда же. А теперь… — голос стал подозрительным, — …я здесь! Вы что, предводители бандитов? Похитили сундук? Где госпожа Макалия?!
— Успокойся, Парпаций! — Калерия протянула руку. — Мы не бандиты. Мы всего лишь дети. Мы сами не знаем, как сюда попали. Мы… — она запнулась, глядя на осколки, — …мы случайно разбили этот шар, когда ты пошевелился в сумке и я испугалась.
Парпаций услышал слово «дети», увидел успокаивающий жест. Он немного расслабился, но попятился и спрятался за сундук.
— Дети… — пробормотал он недоверчиво. — Слишком странные дети, раз лазите по чужим шкафам. — Он посмотрел на осколки. — Хотя… этот шар… — его голос потерял часть недовольства. — Это был… как ошейник для собаки. Сдерживающий артефакт. Госпожа поместила его рядом со мной, чтобы я не… беспокоил ее. Теперь он разбит… — Парпаций замолчал. — Значит… я свободен? У меня теперь нет хозяина? — В голосе прозвучала растерянность и проблеск надежды.
Эракс медленно засунул меч обратно в ножны.
— Мы не причиним тебе вреда, Парпаций, — сказал он серьезно. — Честное слово. Мы сами заблудились.
Парпаций молчал, изучая их лица. Потом фыркнул менее сердито.
— Как вы прошли сквозь ведьмин шкаф? — спросил он. — Это же не игрушка! Только опытные ведьмы с ключами могут с ним управляться! Не то что вы…
Калерия вздохнула.
— Это… долгая история. Может, расскажем в другой раз? Когда мы будем в безопасном месте? — Она оглянулась.
Парпаций тяжело вздохнул.
— Ладно, ладно… — проворчал он. — Раз уж мы все попали сюда… нужно отсюда выбираться. Сидеть в этой норе — не моя привычка.
Они втроем огляделись. Эракс поднял Веточку. Свет скользил по стенам, опрокинутым треножникам, разбросанным тюкам и черным проходам. Выхода не было видно.
— Все ходы ведут только глубже, — констатировал Эракс. — Как мы сюда попали, так и не понятно.
Парпаций бродил по залу. Вдруг он остановился и поднял голову вверх.
— Эй! Дети! — пискнул он. — Сюда! Свети сюда!
Эракс подбежал, направил луч. В потолке, метрах в пяти над полом, была небольшая ниша с темной дырой. Она выглядела неестественно ровной.
— Вон там! — указал Парпаций. — Похоже на выход! Но как до нее добраться? Пять метров…
Кукла задумалась. Потом подняла тряпичную руку. Грубая нить из ее руки, которой было сшито тело, ожила. Она вытянулась и устремилась вверх к дыре. Веревочка обвилась вокруг выступа и натянулась. Парпаций немного приподнялся над полом, свисая на этой нити.
— Ну что? — пропищал он. — Держитесь за меня! Хватайтесь крепче!
Эракс и Калерия переглянулись. Эракс сунул Веточку за пояс. Они крепко схватились за бока Парпация — Эракс за одну сторону, Калерия за другую.
— Держитесь! — повторил Парпаций.
И они начали подниматься. Медленно, плавно. Веревочка тянула их вверх, к темному провалу.
Глава 11: Лес, Звезды и Запах Яблок
Холодный вечерний воздух ударил в лица, как освежающий удар после спертой вони подземелий. Эракс, Калерия и Парпаций выбрались наконец на поверхность через узкую трещину в скале. Они стояли на опушке негустого леса. Над макушками темных деревьев уже зажигались первые, робкие звезды. Глубокая тишина леса, нарушаемая лишь шелестом листьев и редким щебетом засыпающих птиц, казалась невероятно громкой после гулких пещер.
Они вдохнули полной грудью. Воздух был чистым, пахнущим сырой землей, хвоей и чем-то прохладным, ночным. После смрада логова Горлоков это было блаженством.
В животе Эракса громко и предательски заурчало.
– Ох, – пробормотал он, сжимая рукой пустой живот. – Кушать хочется…
Троица осторожно двинулась вперед, стараясь не шуметь, пробираясь между стволами и перешагивая через упавшие ветки и корни. Эракс передал веточку Калерии. Калерия держала Живую Веточку перед собой. По ее воле свет сконцентрировался в плотный, направленный пучок, как у хорошего фонарика, выхватывая из сгущающейся темноты путь под ногами и ближайшие деревья. Воздух становился ощутимо холоднее.
Лес редел. Сквозь просветы они вдруг увидели вдалеке яркий, тревожный свет. Это был костер, но пламя поднималось высоко, примерно в рост человека, и горело так яростно, словно в нем пылали целые небольшие деревья. Его зарево билось о низкие облака.
– Кушать хочется, – повторил Эракс, поглаживая свой урчащий живот. – Хоть бы чего перекусить…
– Я бы тоже не отказалась от вкусного ужина, – тихо согласилась Калерия, чувствуя, как голод сжимает и ее желудок.
Они посмотрели на Парпация. Тряпичная кукла с трудом перебиралась по неровной земле: цеплялась соломенными ножками за кочки, с трудом перелезала через толстые ветки. Очередное бревно стало для нее серьезным препятствием. Она неуклюже перекатилась через него, потеряла равновесие и шлепнулась на землю, ударившись соломенной головой о ствол дерева.
– Ой! – пискнул Парпаций. Он посидел секунду, почесывая тряпичной ручкой место удара на своей макушке, где солома слегка помялась. Потом поднялся, отряхнулся (что выразилось лишь в легком шелесте) и продолжил путь.
– А тебе… тебе нужно есть? – спросила Калерия, глядя на его борьбу с лесными преградами.
– Нет, – отрезал Парпаций, тяжело выдыхая после того, как переполз через очередной корень. Он скатился с небольшого бугорка и продолжил: – Я мешок с соломой, зачем мне еда? Моя энергия – в магии, а не в каше.
Они шли дальше, направляясь к свету костра, стараясь двигаться как можно тише. И вдруг ветер донес до них запах. Сладковатый, теплый, удивительно знакомый и уютный – запах спелых яблок, смешанный с дымком, как от заваренного яблочного чая. Запах шел именно со стороны костра.
Чем ближе они подходили, тем отчетливее вырисовывалась картина. Костер действительно был сложен из целых небольших деревьев – стволы и толстые ветви пылали жарким пламенем. Рядом с ним стояла большая деревянная бочка, явно переделанная кем-то в кружку – к ее боку была грубо приделана толстая ветка, образуя ручку. Внутри бочки, почти доверху наполненной водой, торчал целый ствол молодой яблони, грубо вырванный с корнем. Ветки с листьями и мелкими плодами были окунуты в воду. А на дне бочки, под яблоней, лежал огромный раскаленный докрасна камень, очевидно только, что вытащенный из костра. Камень шипел и булькал, нагревая воду до кипения, отчего и шел тот самый соблазнительный пар с запахом яблочного чая. Размеры и бочки-кружки, и способ заваривания чая явно указывали на то, что все это сделано для кого-то очень большого.
Эракс, Калерия и Парпаций замерли на опушке небольшой поляны, где пылал костер и стояла бочка-кружка с кипящей яблоней. Они огляделись по сторонам, щурясь от яркого света пламени и вглядываясь в тени за пределами круга огня. Никого не было видно. Только деревья по краям поляны да… большая, темная скала, лежавшая на земле неподалеку. Она казалась просто частью пейзажа – огромный, бесформенный валун, заросший мхом по краям и наполовину погруженный в землю. Тишину нарушало лишь потрескивание костра, бульканье воды в бочке и шипение раскаленного камня.
Глава 12: Волшебный Ужин и Каменное Пробуждение
Усталость от долгого пути и подземных приключений навалилась на них всей тяжестью. Эракс, Калерия и Парпаций решили передохнуть. Они уселись недалеко от костра, опершись спинами на ту самую большую, темную скалу, что лежала на земле неподалеку. Тепло от камня, накопленное за день, и жар костра приятно согревали спины.
– Ты можешь наколдовать еду? – спросил Эракс у Калерии, поворачиваясь к ней. – Ты же ведьма.
Калерия покачала головой.
– Без нужных инструментов и материалов вряд ли, – ответила она с легкой грустью. – Это не так просто.
– Мне не нужны инструменты, чтобы творить волшебство, – неожиданно заявил Парпаций, выпрямляя свою тряпичную спину. – Я весь сделан из чистой магии. – Он сделал паузу, его угольки-глаза сверкнули в свете костра. – Но она не безгранична. И я не могу выполнять любые желания. Однако... – он встал, – ...угостить вкусным ужином вполне способен. Раз уж вы освободили меня от оков этого шара.
Парпаций отошел от детей, освобождая место перед ними для магии. Он потер свои маленькие тряпичные ручки друг о друга, словно разогревая их. Потом хлопнул в ладоши – тихий, сухой звук.
Из его ладоней устремились небольшие клубы дыма. Они кружились над землей, сплетаясь и переплетаясь, образуя расплывчатое очертание стола и чего-то, что на нем стояло. Клубы дыма вились вокруг этого призрачного образа, становились плотнее, а потом начали медленно испаряться, как туман на утреннем солнце.
Когда последние клочья дыма рассеялись, Калерия и Эракс ахнули. Перед ними стоял настоящий деревянный стол, покрытый чистой скатертью. На столе лежала в огромной тарелке большая, румяная, зажаренная куриная тушка, от которой шел умопомрачительный аромат. Рядом стояла плетеная соломенная тарелка с толстыми ломтями душистого хлеба. И высокий стеклянный графин, полный темно-янтарного сока.
Дети не стали медлить. Они подошли к столу. Эракс, не сдерживая голода, отломил целую куриную ножку и стал жадно есть. Калерия была более сдержанной: она аккуратно отломила крылышко и взяла кусочек хлеба, начала есть медленно, смакуя каждый кусочек. Эракс, глядя на нее, смущенно сглотнул и тоже стал есть немного спокойнее.
На улице стало совсем темно. Наступила глубокая ночь. Они ели в теплом, неровном свете костра. Калерия вплела Живую Веточку обратно в волосы – она перестала светиться направленным пучком, лишь тускло мерцая золотистым светом у ее виска. Теперь их освещал только трепещущий огонь.
Парпаций наблюдал, как дети уплетают курицу. На его соломенном лице было задумчивое выражение.
– Где же теперь моя бывшая хозяйка? – пробормотал он, немного вздохнув (солома зашуршала). – Хотя... к чему она мне сейчас? Я свободен. – Он подошел к столу, прицелился и из его ладони вытянулась тонкая, но прочная магическая нить. Она прикрепилась к краю стола. Парпаций ловко подтянулся по ней и уселся на край, свесив свои смешные тряпичные ножки. – Я 135 лет служил госпоже Макалии. И даже представить не могу, что мне делать теперь.
– 135 лет! – воскликнул Эракс, чуть не поперхнувшись курицей. Он обернулся к Калерии, его глаза были полны изумления. – Сколько же живут ведьмы?
Калерия сразу поняла его невысказанный вопрос – он хотел спросить, сколько же лет ей на самом деле.
– Пятнадцать, – спокойно ответила она. – Также как и тебе. Но... – она сделала паузу, – ...после совершеннолетия и обучения в высшей школе ведьм, когда я стану настоящей ведьмой... я смогу прожить около двухсот лет.
На лице Эракса отразилось удивление, а затем – смутное расстройство. Двести лет... Люди, обычные люди, явно столько не живут. А он был именно обычным человеком.
Парпаций почувствовал напряжение между героями.
– А может, мне отправиться в славный город Мюльгерм? – заговорил он чуть громче, стараясь сменить тему. – Мы часто были там с госпожой. Там красиво, много сказочных созданий, никто там не будет обращать на меня внимание, и я спокойно смогу там жить. Найду себе местечко...
– Мюльгерм? – вдруг перебила его Калерия. Она посмотрела сначала на Эракса, потом на Парпация, и в ее голосе звучала досада. – Его уже давно не существует.
Парпаций резко вскинул соломенную голову.
– Как так не существует?! – вскрикнул он, его писклявый голос дрожал. – Мы были там два месяца назад!
– Какой сейчас год, Парпаций? – спокойно, но твердо спросила Калерия.
Парпаций замер. Его угольки-глаза метнулись от Калерии к Эраксу и обратно.
– Три тысячи сто шестьдесят шестой... – проговорил он с нарастающей неуверенностью.
Они все переглянулись между собой. В свете костра их лица были серьезными.
– Сейчас три тысячи пятьсот шестьдесят шестой год, – тихо сказала Калерия.
Парпаций привстал на краю стола и попятился назад, как будто от удара.
– Этого не может быть! – прошипел он. – Вы что, хотите меня разыграть?! – В его голосе звучали обида и страх. Он резко махнул тряпичной рукой. Магическая тарелка с оставшейся курицей взлетела из-за стола, отодвинувшись от детей и зависнув в воздухе. – Я добр к вам, потому что вы меня освободили! Но зачем меня так разыгрывать?!
Парпаций сделал еще один шаг назад по краю стола, не сводя с них своих нарисованных глаз. Он не заметил самый край. Его тряпичная ножка ступила в пустоту. С коротким писком он кувыркнулся вниз и шлепнулся на землю рядом с костром.
Магия, удерживавшая тарелку в воздухе, пропала мгновенно. Большая тарелка с остатками курицы с грохотом рухнула на каменистую землю, разлетевшись на осколки и куски.
И в этот момент, сквозь треск костра и звон разбитой посуды, раздался новый звук. Глухой. Мощный. Басовитый. Казалось, он исходил из самой земли:
– КТО ТУТ?
И огромная скала, на которой они только что сидели и которая служила им опорой, начала оживать.
Троица в ужасе отпрянула и бросилась бежать прочь от скалы, которая с грохотом и скрежетом начала медленно, неуклюже подниматься. Свет костра отбрасывал гигантские, прыгающие тени, вырисовывая силуэт существа, принимающего вертикальное положение – каменного великана.
Существо встало во весь свой рост – все семь метров каменной мощи. Его массивная нога опустилась прямо на стол с остатками их ужина, превратив дерево и посуду в щепки и осколки с оглушительным хрустом.
Калерия, не раздумывая, схватила упавшего Парпация. Вместе с Алексеем они метнулись за ствол ближайшего мощного дерева, прижимаясь к нему спинами, стараясь слиться с темнотой.
– Кто здесь?! – снова прогремел глухой, басовый голос, казалось, исходивший из самой земли. Каменный великан начал медленно крутиться на месте, его голова, похожая на бесформенный валун, поворачивалась, осматривая поляну. Свет пламени выхватывал его детали: он был похож на голема, слепленного из булыжников и глины, но с явной непропорциональностью – слишком длинные руки, одна нога чуть короче другой, как будто его слепил неопытный ребенок. Из его левого каменного плеча росло настоящее дерево – молодой дуб, чья крона раскинулась над его головой, образуя подобие лохматого, живого парика.
– Да кто тут, выходи, покажись! – рявкнул он снова. Его движения были невероятно медленными, тяжелыми, словно каждое действие требовало огромных усилий из-за чудовищной массы. Неуклюжий, но от этого не менее устрашающий.
Покружившись на месте и не увидев никого, великан тяжело опустился на землю. Казалось, он уселся прямо на то место, где они только что ужинали. Он глубоко вдохнул ночной воздух, его каменная грудь едва заметно приподнялась. Костер освещал его громадное, покрытое мхом и трещинами тело. Он протянул руку к своей бочке-кружке, стоявшей у костра, поднял ее с легкостью, несообразной его виду, и сделал громкий глоток. Потом посмотрел куда-то в звездное небо, и из его каменного рта вырвался густой клуб пара от горячего чая.
– Приснилось что ли... – вслух пробормотал великан, его бас стал чуть тише, задумчивее. Он снова оглядел поляну, сделал еще один шумный глоток из кружки и поставил ее обратно на землю.
Из-за дерева, в темноте леса, затаив дыхание, за ним наблюдали трое: Эракс, Калерия и маленькая тряпичная кукла в ее руках. Вдруг Парпаций прищурил свои угольки-глаза, всматриваясь в освещенную костром фигуру великана.
В этот самый момент Эракс, пытаясь получше разглядеть великана, неловко оперся о ствол, поскользнулся на мокрой траве и вывалился из-за укрытия, с громким шорохом и шлепком упав на землю. Он мгновенно выдал их местоположение.
Великан, все еще сидевший на земле, вздрогнул. Его каменная голова резко повернулась в сторону шума. Мгновенно забыв о чае, он протянул свою огромную руку к дереву, которое росло рядом с ним. Его пальцы впились в ствол, и с ужасающим треском, вырывая корни из земли, он выдернул его, как травинку. Теперь он держал в руке деревянную дубину длиной в несколько метров, готовый нанести сокрушительный удар. Его глаза, похожие на две темные расщелины в камне, уставились прямо на то место, откуда выпал Эракс.
Эракс, в панике, отчаянно отполз и вскочил за дерево обратно, прижимаясь к Калерии. Сердце его бешено колотилось.
Великан зарычал – звук, похожий на обвал камней. Он приподнялся, занес дубину над головой, готовясь метнуть ее или обрушить на укрытие детей.
И в этот критический момент Парпаций внезапно вырвался из рук Калерии. Тряпичная кукла выскочила из-за дерева и побежала по поляне прямо навстречу каменному исполину, его маленькие соломенные ножки отчаянно зашлепали по земле. Он размахивал своими тряпичными ручонками, пытаясь привлечь внимание, и его писклявый голосок прорезал ночь:
– Пагун! Пагун! Это я! Парпаций! Это я! Не трогай нас, Пагун!
Глава 13: Пагун, Парпаций и Путь к Тагору
Маленькие ножки Парпация замерли в нескольких метрах от гигантских каменных ступней Пагуна. Кукла все еще отчаянно махала своими тряпичными ручонками и кричала что есть мочи:
– Пагун! Пагун! Это я! Парпаций! Это я! Не трогай нас, Пагун!
Великан замер. Его каменная голова медленно наклонилась вниз, уставившись на крошечную фигурку у своих ног. Для его размеров Парпаций был не больше таракана. Выражение каменного лица, прежде грозное и настороженное, начало меняться. Трещины-брови приподнялись, темные углубления-глаза расширились. Тревога сменилась чистым, неподдельным удивлением. Он узнал эту нелепую, соломенную фигурку.
– Парпаций...? – негромко, но отчетливо прокатился его бас, словно грохот отдаленных камнепадов. Он прищурился, вглядываясь. – Как? Этого не может быть! Я видел тебя последний раз... лет триста назад.
– Четыреста! – прокричал Парпаций, его голосок звенел на фоне великанского баса. – Когда я видел тебя последний раз, ты был метра два ростом! И дуб на твоем плече был совсем крохотной веточкой!
Пагун издал звук, похожий на скрежет валунов.
– Да уж, – произнес он, и в его тоне зазвучало что-то вроде смущения. – Время для меня не имеет большого значения. Я могу спать по несколько десятков лет. Тебе повезло, что я проснулся попить яблоневый чай. Сон мой крепок и глубок. Никакая непогода не может меня разбудить. – Он снова пристально посмотрел на куклу. – Как ты сюда попал? И кто это там с тобой прячется? – Голос великана стал чуть мягче. – Выходите. Я вас не трону.
Эракс и Калерия, все еще прижавшись к дереву, переглянулись. Слова великана звучали искренне. Осторожно, не спеша, они вышли из-за укрытия, приближаясь к Парпацию и гигантским ступням Пагуна.
Великан, видя их, аккуратно отложил вырванное дерево-дубину, которое все еще сжимал в руке. Он наклонился, поставил дерево обратно в оставленную им яму и аккуратно прикопал землей, стараясь посадить его как можно лучше, хотя оно теперь стояло криво.
– Пусть растет дальше, – пробормотал он.
Парпаций обернулся к детям.
– Я встретил этих детей совсем недавно, буквально час назад. Они направляются... – Он запнулся и повернулся к Эраксу и Калерии. – Куда вы направляетесь?
Калерия сделала шаг вперед. Ее голос дрожал лишь слегка. Она кратко, но четко рассказала Пагуну их историю: шкаф-портал в повозке Амалии, внезапный перенос в логово Горлоков, побег на поверхность. Она упомянула, что наставница ищет ее, чтобы отправить в Школу Черной Луны, и подчеркнула главное:
– А Эракс должен попасть домой, в свою деревню, в Таргорию. Раз он провалился в шкаф из-за меня, то я должна доставить его домой. Но... – ее голос стал беспомощным, – мы абсолютно не понимаем, куда нам идти. Мы заблудились.
Пагун задумался. Его каменный лоб нахмурился. Он тихо пробормотал название деревни:
– Таргория... Таргория...
Казалось, он напрягал память, вспоминая давно забытые карты или рассказы. Потом он покачал массивной головой.
– Это очень далеко отсюда. Очень. – Он поднял голову и уставился в ночное небо, изучая расположение звезд. Затем встал во весь свой исполинский рост, заслонив собой часть звездного неба, и долго смотрел вдаль, поверх крон деревьев, словно пытаясь разглядеть невидимые ориентиры в темноте. "Да... путь неблизкий," – заключил он.
Наконец, он снова опустил взгляд на крошечную фигурку Парпация.
– Ну-ка, поди сюда, Парпаций. – Он протянул свою огромную, плоскую ладонь и положил ее на землю перед куклой. – Садись. Я подкину тебя выше крон деревьев. А ты посмотри, что сможешь увидеть вдалеке. Нам нужен ориентир.
– Я слишком легкий! – пискнул Парпаций. Он быстро подобрал несколько небольших камней с земли и напихал их себе за пазуху, под мешковину. Солома на его груди заметно вздулась. – Вот так, получше! – С трудом, ковыляя под неожиданной тяжестью, он вполз на ладонь Пагуна.
– Ищи замок Тагора, – наставительно сказал великан.
И, не дав кукле опомниться, он что есть силы бросил Парпация высоко вверх! Кукла взвилась в ночную высь, как маленький нелепый снаряд. На пике полета, когда на мгновение воцарилась невесомость, Парпаций отчаянно вертел своей соломенной головой, пытаясь разглядеть что-нибудь в лунном свете. Потом гравитация взяла свое, и он камнем понесся вниз, шмякнувшись обратно на ладонь великана.
– Еще раз! – пискнул Парпаций, отряхиваясь.
Пагун с еще большей силой швырнул куклу в небо. На этот раз на пике Парпаций увидел больше. Вдалеке мерцали крошечные огоньки – деревни или небольшие поселения. Яркая луна заливала серебристым светом огромную долину, ограниченную горами. Особенно выделялись высокие, острые пики Драконьей Горы. Из одного из них, самого высокого, торчал темный конус вулкана, и из его подножия текла широкая, светящаяся зловещим оранжево-красным светом лавовая река, разрезавшая долину пополам, как раскаленный нож. И где-то далеко-далеко, за этой пылающей преградой, на другой стороне долины, угадывались смутные очертания чего-то большого и мощного на вершине холма – замка Тагора.
Парпаций снова шмякнулся на ладонь. Пагун уже приготовился к третьему броску, но кукла замахала руками:
– Я видел! Видел замок! Но он находится за лавовой рекой! Мы не сможем ее пересечь! – Он выпалил. – Да и зачем нам этот замок?
Пагун осторожно поставил Парпация на землю.
– Это будет вашим главным ориентиром, – объяснил он терпеливо. – Это замок Тагора. Он объединил дикие племена варваров. Они живут по его законам и подчиняются ему... – Великан помялся, – ...однако они все же варвары. И если вас встретит кучка его разведчиков... я не знаю, что они с вами сделают. – Он посмотрел на детей. – Вам нужно как-то попасть в сам замок Тагора. Без его защиты или разрешения вам никогда не пробраться через его земли к своим. Ну или просто поискать помощи в его городе, что у подножия замка. В любом случае, – Пагун развел огромными руками, – у вас нет другого пути. Деревня Эракса, Таргория, находится далеко на севере, за пределами Земель Варваров. Если вы пойдете на юг... – голос великана стал мрачным, – ...попадете прямиком в когти Сердолика. А он, – Пагун с силой стукнул кулаком о каменное колено, – гораздо хуже варваров. Жесток и коварен.
Пагун замолчал, глядя на троицу маленьких, растерянных существ у его ног. Потом он глубоко вздохнул, и звук напоминал шум ветра в пещере.
– Так и быть, – произнес он решительно. – Я вам помогу. Доставлю до лавовой реки. Там уж решим, как через нее перебраться. – Он протянул свою гигантскую ладонь к детям, опустив ее почти до земли.
– Садитесь. На плечо. Так безопаснее.
Калерия осторожно взяла Парпация, который с облегчением вытряхнул камни из-за пазухи. Солома на его груди опала.
– Фу, легче! – прошептал он.
Эракс первым ступил на теплую, шершавую поверхность ладони. Калерия последовала за ним, держа Парпация. Пагун плавно поднял руку и бережно посадил их себе на широкое, покатое каменное плечо, прямо под сенью молодого дуба, росшего из его другого плеча. Крона дерева создавала над ними живой, уютный навес. Отсюда открывался странный, захватывающий вид на ночной лес сверху.
Пагун оглядел поляну в последний раз. Его огромная нога тушила тлеющие угли костра. Он наклонился, подхватил свою бочку-кружку и допил остатки остывшего яблочного чая одним глотком. Затем поставил пустую бочку обратно и обернулся к своим пассажирам.
– Держитесь крепче! – предупредил он негромко.
И Пагун двинулся в путь. Его шаги были медленными, но невероятно размашистыми. Он шел аккуратно, но его массивное тело с легкостью рассекало заросли и молодую поросль. Тонкие деревья гнулись перед ним, толстые стволы он осторожно обходил. Ночной лес погружался в тишину перед его могучей поступью, лишь треск ломающихся веток да шорох листьев сопровождал их путь. Эракс, Калерия и Парпаций, сидя на каменном плече под дубовым шатром, чувствовали себя крошечными путниками на спине древнего, пробудившегося бога гор. Они мчались сквозь ночь к пылающей реке и замку Тагора.
Глава 14: Степь, Воспоминания и Огненная Граница
Мерные, размашистые шаги Пагуна сотрясали землю под ним. Каждый его шаг был мощным, покрывая значительное расстояние, но не невероятное для его семиметрового роста. Лесные чащи медленно отступали, стволы поскрипывали, уступая дороге каменному исполину. На его широком плече, под сенью молодого дуба, чьи листья шелестели на ночном ветру, Эракс и Калерия, изможденные чередой невероятных событий и подземных ужасов, быстро сдались на милость усталости. Сладкое тепло, исходившее от камня великана, и убаюкивающее покачивание погрузили их в глубокий сон. Пальцы Калерии разжались, освобождая Парпация.
Тряпичная кукла осторожно выбралась из ослабевшей руки спящей девочки. Он пошевелил соломенными конечностями, расправляя помятости, и перебрался на самый край плеча великана. Там он уселся, свесив свои тряпичные ножки в ночную прохладу. Его угольки-глаза блестели в лунном свете.
Пагун повернул голову чуть вбок, темные глазницы-углубления обратились к кукле. Когда он заговорил, его низкий бас был нарочито тихим, едва гулким шепотом, чтобы не потревожить сон детей.
– Ну что, старый мешок соломы? Не спится? – в его каменном голосе прозвучала едва уловимая теплая нотка.
– Слишком много мыслей, Пагун, – отозвался Парпаций, его писклявый голосок тоже был приглушенным. – И слишком много времени пропущено. Помнишь, как ты пытался научить меня каменному бою? Я был размером с твой палец, а ты ставил меня против гранитных голышей!
Из груди Пагуна вырвался низкий, сдержанный гул – смех, приглушенный, как отдаленный гром за горами.
– Помню, Парпаций. Помню. Ты отскакивал от них, как горох от стены. Но упорства тебе было не занимать. Кричал: "Еще! Еще!" – Пагун слегка покачал головой, и дуб на его плече зашуршал листвой. – Где теперь те голыши? Растерялись по лесу, обросли мхом... Время, оно для камня течет иначе. Сотня лет – как один долгий сон.
– Для меня четыреста лет – как вчерашний день в сундуке, – вздохнул Парпаций, почесывая соломенную грудь.
– Я помню каждую трещинку на твоей спине, когда ты был поменьше. Помню запах того леса у подножия Лунных Пиков... Помню, как госпожа Макалия ворчала, что ты слишком громко топаешь, когда мы проходили мимо ее башни. А теперь... – его голосок дрогнул, – теперь и башни той нет, и госпожи... я даже не знаю, где она. Весь мир, что я знал... он как тот разбитый шар.
– Миры меняются, маленький друг, – пророкотал Пагун, его шепот все равно был слышен отчетливо.
– Горы оседают, реки меняют русла, королевства рушатся и возникают вновь. Камни помнят многое, но и они стираются ветром. Важно то, что осталось. Ты – здесь. Я – здесь. И эти двое... – он чуть кивнул в сторону спящих детей, – они, кажется, несут в себе искру чего-то важного. Как твоя хозяйка в свое время. Не теряй соломы, Парпаций. Новые времена – новые дороги.
Они говорили всю долгую ночь тихими голосами, словно боялись спугнуть хрупкое спокойствие. Парпаций вспоминал яркие моменты четырехвековой давности – смешные и опасные. Пагун ворчал, уточнял детали, добавлял свои, растянутые во времени наблюдения. Их беседа – писк и басовитый шепот – была нитью древней дружбы, протянутой сквозь века и возрожденной этой странной ночью.
Рассвет застал их на опушке. Лес резко оборвался, уступив место бескрайней, звенящей утренней тишиной степи. Воздух, еще прохладный, был напоен ароматами полыни, чабреца и нагретой за день земли. Простор! Зеленое, волнистое от легкого ветерка море травы раскинулось до самого горизонта. Кое-где, как острова, возвышались куртины кустарников с серебристой листвой или одинокие, корявые деревца, отбрасывающие длинные тени на востоке. Дальше степь терялась в золотистой дымке, упираясь в далекие, смутные очертания Драконьей Горы.
Дети проснулись лишь ближе к полудню, разбуженные уже ощутимым жаром солнца, несмотря на тень дуба. Они потерли глаза, ошеломленно глядя на бескрайний простор, расстилавшийся под ними. Усталость от подземных бдений и побегов все еще тяготила их кости.
– Голодные? – пискнул Парпаций, ловко спрыгнув с плеча Пагуна на его ладонь, которую великан опустил для удобства. Солнечный свет играл на его мешковине.
Ответом Эраксу стало громкое урчание живота. Калерия смущенно кивнула.
– Тогда держитесь! – Парпаций потер ручонки. Раздался негромкий хлопок, и на ладони Пагуна появился нехитрый, но дразняще аппетитный завтрак: теплые лепешки с дымком, кувшин прохладной простокваши и горсть сочных ягод. Они ели, сидя на гигантской ладони, пока Пагун неспешно, но уверенно шагал по степи, его ступни мягко приминали упругий ковыль и полынь, оставляя за собой широкие тропы примятых трав.
Тишину степи нарушил отдаленный, но быстро приближающийся топот. Из-за холмистой гряды справа показалась небольшая группа всадников. Их было шестеро. Варвары. Даже с высоты плеча Пагуна было видно их суровый облик: крепкие, загорелые фигуры в практичных, но грубо сшитых кожаных и меховых одеждах, местами покрытых металлическими пластинами. На головах – рогатые и простые металлические шлемы. Лица многих украшали боевые шрамы и татуировки в виде переплетающихся узоров или звериных клыков. Через плечи были перекинуты тяжелые секиры, у поясов висели короткие мечи или дубинки. Они ехали на низкорослых, но крепких и выносливых степных конях, покрытых пылью дальнего пути.
Патруль заметил великана издалека. Кони забеспокоились, почуяв нечто неведомое и огромное. Варвары резко сдержали их, выстроившись в линию. Их взгляды, острые и оценивающие, устремились на Пагуна. Видно было, как они переглядываются, перебрасываются короткими, хриплыми фразами. Один, похожий на предводителя, с окладистой черной бородой и шрамом через глаз, долго и пристально смотрел на каменного исполина, потом на детей у него на плече. Он явно взвешивал силу противника. Семь метров живой скалы, мирно движущейся по их землям, было достаточным аргументом чтобы не ввязываться в драку. Предводитель резко махнул рукой – не вперед, а в сторону. Не говоря ни слова, патруль развернул коней и поехал прочь, держась на почтительном расстоянии, но не скрываясь. Они неспешно пересекли путь Пагуна далеко впереди, даже не оглянувшись, и скрылись за следующим холмом, растворяясь в бескрайней степи. Угрозы не последовало – только молчаливое признание силы и границ.
– Чуть не испортили аппетит, – проворчал Пагун, не сбавляя шага. Дети перевели дух, невольно прижавшись друг к другу после этой встречи.
К вечеру пейзаж начал меняться. Зелень степи становилась все скуднее, травы – жестче и ниже. Воздух стал гуще, наполнился новым, тревожным запахом – запахом гари, серы и нестерпимого жара. И впереди, разрезая сумеречную дымку, заалело. Не от заката.
Огненная река.
Она лежала перед ними гигантской, дымящейся раной на теле земли. Широкая, медленная, невероятно мощная. Раскаленная до оранжево-белого кайма лавы струилась и пузырилась в центре, остывая по краям до мрачного, трескающегося багрово-черного камня. Жар от нее бил волнами, заставляя воздух дрожать и искажать видение. Даже на таком расстоянии было невыносимо дышать. Река текла из подножия зловещей Драконьей Горы, чьи острые пики терялись в облаках, и уходила вдаль, образуя непреодолимую преграду. За ее пылающим рубежом, на другом берегу, на вершине высокого холма, смутно угадывались грозные очертания замка Тагора, последней надежды на спасение и путь домой.
Пагун остановился на безопасном расстоянии, его каменное лицо было серьезным. Дети встали на его плече, вглядываясь в адское сияние реки, чувствуя жар на своих лицах. Парпаций молчал, его соломенная фигурка казалась особенно маленькой перед лицом этой стихии. Путь к цели был прегражден рекой из самого огня преисподней.
Глава 15: Испытание Огнем
Они стояли на самом краю, где твердая, потрескавшаяся от жара земля резко обрывалась, уступая место медленному, багрово-оранжевому потоку. Лавовая река грохотала тихим, но зловещим гулом, пузырилась и шипела, выпуская клубы едкого дыма, застилавшие далекий берег. За ее пылающей преградой, на холме, как темная корона, вырисовывался замок Тагора – цель их изнурительного пути, казавшаяся сейчас недосягаемой.
– Не так уж и широка, – проговорил Эракс, щурясь от адского сияния и прикрывая лицо рукой от жара. Его голос был едва слышен над шипением и потрескиванием раскаленной массы.
– Прогуляемся вдоль берега? – предложила Калерия, ее Живая Веточка в волосах поблекла, съежившись от близости злой стихии. – Поищем место поуже.
Они двинулись вдоль огненного рубежа, Пагун шел медленно, его каменные ступни оставляли глубокие вмятины в остывшей, хрупкой корке по краю потока. Воздух дрожал от жара, обжигал легкие. Парпаций, сидевший на плече великана, молчал, его угольки-глаза неотрывно следили за смертоносной рекой.
– Вот! – вдруг указал Эракс. Впереди русло сужалось. Багровый поток все так же булькал и искрился, но расстояние до противоположного берега казалось преодолимее. – Здесь! Метров двадцать, не больше!
Пагун остановился, долго всматривался, оценивая ширину.
– Пройду, – загудел он, его бас звучал уверенно. – Камень лаве не брат, но и не слуга. Обожжет, но не съест и не повредит по-настоящему. Он повернул свою массивную голову к детям. – А вот вас... Вам жаром опалит дух раньше, чем ноги мои коснутся потока. Надо поднять вас высоко. Над жаром. И укрыть.
Его каменный взгляд скользнул по окрестностям и задержался на странном образовании вдалеке от берега. Это был древний каркас огромного дерева, точнее, его нижняя часть – массивный полуцилиндр темного, почти окаменевшего дерева, вросший в землю.
– Держитесь, – предупредил Пагун и направился к находке. Его могучие руки, не боясь шероховатости и заноз, впились в черное дерево. Раздался треск и скрежет. Он выломал, выдрал сердцевину, оставив лишь толстостенную, грубую колоду, напоминающую гигантское корыто или примитивную лодку. Глубина ее была больше человеческого роста.
Не теряя времени, Пагун направился к небольшому горному озерцу, чья вода еще сохраняла прохладу, несмотря на близость пекла. Он опустился на колени у воды и начал зачерпывать ее огромными ладонями, наполняя деревянное корыто доверху чистой, холодной водой. Вода плескалась, наполняя грубую лодку жизнью и прохладой.
– Залезайте. Быстро, – скомандовал великан, опуская свою ладонь к краю импровизированной лодки. Эракс, Калерия и Парпаций поспешно забрались внутрь. Вода окатила их по колено, приятно охлаждая. Калерия, стараясь уберечь свою драгоценную сумку с книгой, подняла ее высоко над головой, сидя по пояс в воде. Парпаций перебрался с ее руки на плечо, крепко ухватившись за ее волосы, чтобы не упасть в воду. Эракс держал свой меч над водой, стараясь, чтобы рукоять не намокла.
Пагун крепко ухватился за края тяжелой колоды. Мышцы его каменных рук напряглись. С глухим стоном усилия он поднял лодку с пассажирами высоко-высоко над своей головой, почти до уровня дуба, растущего на его плече. Отсюда, из относительной прохлады, адская река казалась еще страшнее.
– Держитесь крепче! – прогремел его голос снизу. И он сделал первый шаг в раскаленную бездну.
Лава не была водой. Она была густой, вязкой, как смола, но невероятно тяжелой и раскаленной. Его мощная каменная ступня погрузилась в оранжево-белое месиво сразу по половину голени. Раздалось громкое шипение, и клубы пара окутали его ноги. Жар, нестерпимый, пожирающий, ударил снизу вверх. Камень его тела накалялся, но не плавился, и боли он не чувствовал – лишь мощное, давящее тепло, как от гигантской кузнечной печи. Каждый шаг требовал титанических усилий, чтобы вырвать ногу из липкой хватки лавы. Его ноги горели жаром, но выдерживали.
Жар снизу опалял и деревянную колоду. Даже на такой высоте испаряющееся пекло поднималось вверх. Дно колоды, обращенное к реке, начало тлеть, чернеть, покрываться пузырями и трещинами. Вода внутри, еще недавно прохладная, начала нагреваться. Пар поднимался от ее поверхности уже заметнее. Парпаций, сидевший на плече Калерии, сунул тряпичную руку в воду и отдёрнул:
– Теплеет! – пискнул он. – Еще немного, и станет горячо!
Калерия лишь крепче держала сумку над головой, зная, что магия сейчас бессильна без инструментов. Эракс стиснул рукоять меча, чувствуя беспомощность перед стихией. Они могли только надеяться на силу Пагуна.
Великан шел. Медленно, с огромным усилием, но неуклонно. Каждый его шаг был подвигом. Лава булькала и плевалась раскаленными брызгами вокруг его ног. От колоды валил густой пар. Вода внутри была теперь почти горячей. Еще шаг... еще...
И вот, наконец, передняя нога Пагуна ступила на твердый, черный, остывший камень противоположного берега. Он сделал последнее, невероятное усилие, вытащил вторую ногу из пекла и, не опуская лодки, сделал несколько огромных шагов вперед, подальше от адского жара реки.
Только когда они оказались на безопасном расстоянии, где воздух снова стал лишь теплым, а не обжигающим, Пагун с глухим стоном усталости опустил дымящуюся колоду на землю. Дети и Парпаций выбрались наружу, глубоко, с облегчением вздохнув. Они были мокрыми, пропахшими паром и страхом, но живыми.
– Еще бы немного... – прошептал Парпаций, глядя на воду в колоде, которая была теплой, но не кипела, – ...и стало бы совсем некомфортно. Деревянное корыто снизу было сильно опалено, обуглено, местами прогорело насквозь, но выдержало.
Пользуясь моментом относительного спокойствия и теплой водой, дети решили привести себя в порядок. Калерия первая осторожно умыла лицо и руки. Потом Эракс. Парпаций, видя их намерения, фыркнул, но потер свои тряпичные лапки. Раздался тихий хлопок, и на краю колоды появились кусок душистого мыла и две мягкие мочалки. Дети, смущенно улыбнувшись, с благодарностью приняли дар и освежились, смывая копоть, пот и следы подземных и наземных мытарств.
Пока они мылись и потом перекусили лепешками и ягодами, наколдованными Парпацием, Пагун подошел к шумному горному ручью, стекавшему неподалеку. Он опустил свои раскаленные докрасна каменные ноги в ледяную воду. Раздалось громкое, долгое шипение, и клубы пара окутали его. Он стоял так несколько минут, его каменное лицо выражало глубочайшее облегчение. Когда он выходил, камень его ног был темным, покрытым сетью новых, мелких трещин, но больше не светился изнутри.
Подойдя к детям, Пагун опустился на землю с таким грохотом, что дрогнули окрестные камни. Его бас, всегда мощный, теперь звучал глухо, с невероятной усталостью:
– Я.. очень устал, друзья. – Он покачал массивной головой. – Прошел я сегодня... очень много. Больше, чем за многие десятилетия до этого. Ходить... это не моя стихия. Камни любят покой. Мне безумно хочется спать.
Он посмотрел на них своими темными, глубокими глазницами. В них читалась и забота, и непреодолимая потребность в отдыхе.
– Путь к замку... виден. Идите вдоль ручья, вверх по течению. Он выведет вас к подножию холма. – Пагун тяжело вздохнул. – Прощайте. И удачи вам.
Не дожидаясь ответа, он свернулся калачиком, насколько позволяли его угловатые каменные формы, подтянув колени к груди. Казалось, он нашел удобную впадину в скале. Его дыхание сразу стало глубоким и ровным. Через мгновение крепкий, непробудный сон уже овладел каменным великаном. Он лежал, как еще один валун среди скал, лишь молодой дуб на его плече тихо шелестел листьями на вечернем ветру.
Эракс, Калерия и Парпаций постояли немного у спящего гиганта, чувствуя смесь благодарности и грусти. Потом, взяв свои нехитрые пожитки, они повернулись и пошли вдоль звонкого ручья, навстречу новым неизвестностям у стен замка Тагора. Тень Драконьей Горы уже накрывала долину, а впереди, на холме, зажигались первые огоньки в крепости вождя варваров.
Глава 16: Плен у Тагора
Они не успели даже шепнуть «спасибо». Пагун свернулся, его дыхание – глубокое, гулкое, напоминавшее далекие подземные толчки – стало тише, реже, а потом и вовсе почти затихло. Каменные формы великана окончательно обрели неподвижность скалы, слившись с окружающим рельефом. Лишь молодой дуб на плече шелестел листьями на вечернем ветру, да и тот скоро замрет до следующего пробуждения.
– Наверное, лет пятьдесят проспит теперь, – тихо сказал Парпаций, глядя на ставший частью пейзажа каменный холм. – Могучая гора сделала свое дело. И заслужила отдыха. В его писклявом голосе звучала грусть и понимание вековых ритмов друга.
Эракс, Калерия и Парпаций повернулись и пошли вдоль звонкого ручья, как и советовал Пагун. Замок Тагора на холме был виден отчетливо, его башни и стены чернели на фоне закатного неба. Огни в узких окнах зажигались один за другим, как звезды на земле. Их отделял, казалось, всего один день пути. Чтобы не идти открытой местностью, они свернули в густой, старый лес, окаймлявший подножие холма замка. Воздух здесь был прохладнее, пах смолой и прелой листвой. Усталость после всех испытаний и долгой дороги навалилась тяжелым покрывалом.
Они нашли небольшое, скрытое от глаз пространство между корнями исполинского дуба. Парпаций наколдовал скромный обед – хлеб, сыр и яблоки. Поев, дети, не сговариваясь, прилегли на мягкий мох. Тепло земли, тихий шелест листьев и журчание недалекого ручья оказались сильнее их настороженности. Калерия прижала к себе сумку с драгоценной книгой, Эракс положил руку на рукоять меча, но сон сморил их почти мгновенно. Даже Парпаций, обычно бдительный, устроился у Калерии на согнутом локте, его соломенная голова склонилась – он задумался, не заметив приближения опасности.
Варвары подошли бесшумно, как тени. Они были мастерами скрытного передвижения в своих лесах. Трое рослых, суровых воинов в кожаных доспехах, с боевой раскраской на лицах и тяжелыми секирами за спинами, возникли из-за деревьев, словно выросли из земли. Их острые глаза сразу заметили спящих чужаков.
Дети проснулись от грубых толчков и хриплых окриков на незнакомом языке. Эракс инстинктивно рванулся к мечу, но сильная рука варвара легко вырвала оружие у сонного мальчишки. Калерию схватили за руки, не дав ей даже вскрикнуть. Ее сумку сорвали с плеча. Парпаций кувыркнулся на землю.
Предводитель стражи, мужчина с седеющей бородой и шрамом через бровь, окинул их оценивающим взглядом. Его лицо не выражало особой злобы, скорее суровую настороженность.
– Чужаки в землях Тагора, – произнес он на ломаном, но понятном общем языке. – Поднимайтесь. Объяснитесь.
– Мы заблудились! – выдохнула Калерия, пытаясь вырваться. – Нас перенесло... магический портал... мы ищем дорогу домой! Она сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. – Я – ученица Школы Ведьм! – заявила она, глядя вождю стражи прямо в глаза, стараясь звучать уверенно. – Законы Трех Королевств запрещают задерживать и заключать под стражу учеников Школ и их спутников без веских доказательств вины! Вы должны нас отпустить!
Варвар хмыкнул, не впечатлившись. Он поднял с земли Парпация, который лежал неподвижно, как простая тряпичная кукла. Воин сжал куклу в огромной лапе, помял мешковину, потыкал пальцем в соломенную грудь. В его руках Парпаций был лишь комком соломы и тряпок. С презрительной гримасой он швырнул куклу внутрь уже подтащенной деревянной клетки на колесах. Кукла глухо стукнулась головой о железный прут и упала на солому.
– Законы королевств – там, за рекой огня, – ответил варвар, указывая куда-то в сторону лавового потока. Его голос был ровным, но неумолимым. – А здесь закон – слово нашего вождя. И он приказал задерживать всех чужаков. Новый король в замке разберется, что с вами делать. Он кивнул своим людям: – Затолкайте их туда же.
Слова "новый король" прозвучали как гром среди ясного неба. Калерия широко раскрыла глаза.
– Новый? Что случилось с Тагором? Где он? – вырвалось у нее.
Но вожак стражи лишь отвернулся, проигнорировав вопрос. Эракса и Калерию грубо, но без лишней жестокости, втолкнули в ту же клетку, где лежал Парпаций. Дверцу захлопнули, щелкнул тяжелый засов. Их скромные пожитки – сумка Калерии, меч Эракса– были забраны и брошены в мешок. Повозки, запряженные парой низкорослых, выносливых степных лошадей, тронулись. Скрип колес, топот копыт и отрывистые команды варваров заполнили вечерний лес, увозя пленников прочь от ручья, вверх по склону холма, к мрачным стенам замка Тагора.
Путь был недолгим, но казался вечностью. Деревянная клетка тряслась на неровной дороге. Эракс молчал, сжав кулаки, его глаза горели гневом и страхом. Калерия подняла Парпация, её пальцы бессознательно гладили его помятую соломенную голову в месте удара о прут. Живая Веточка в ее волосах тускло мерцала, как слабый огонек надежды во тьме неволи. Мысли о "новом короле" и исчезнувшем Тагоре не давали покоя.
Их въезд в замок прошел через массивные, окованные железом ворота. Тени высоких стен накрыли их. Повозки спустились по пологому каменному пандусу вглубь, в сырой, полукруглый подвал, выдолбленный в скале. Воздух здесь пах плесенью, сыростью и дымом факелов, горевших в железных кольцах на стенах. Помещение было разделено толстыми железными прутьями на восемь тесных камер, расположенных по кругу. Стражники открыли одну из клеток и затолкнув их камеру. Захлопнулся тяжелый засов.
– Сидите тихо! – бросил один из варваров, его голос гулко отозвался под каменными сводами. – Утром вас к вождю отведут. Решит вашу судьбу.
Факелы стражников удалились, погрузив цилиндрическую тюрьму в полумрак. Лишь слабый, колеблющийся свет от оставленных факелов в коридоре выхватывал мокрые камни стен и блики на железных решетках. Эракс и Калерия сидели на холодном каменном полу. Парпаций лежал на коленях у Калерии.
И вдруг... соломенная голова куклы дернулась. Парпаций сел, потер тряпичной ручкой место удара.
– Ох, и вмазали же! – прошипел он, его писклявый голосок гулко прозвучал в тишине камеры. – Простите, растерялся там... Увидел здоровенных дядек с топорами – и дух вон. Решил, пусть лучше куклой буду. Он оглядел железные прутья, отделявшие их от свободы. – Но теперь-то я с вами! И знаете что? Его угольки-глаза хитренько сверкнули в полутьме. – Мое тело... Я могу пролезть сквозь эти прутья, как вода сквозь сито! Стоит мне только собраться! Он встал на свои тряпичные ножки и подошел к решетке, готовясь продемонстрировать свое умение.
Глава 17: Неожиданные Союзницы
Слова Парпация о возможности выбраться сквозь прутья повисли в сыром воздухе подвала, как обещание спасения. Но прежде, чем кукла могла двинуться, Калерия резко сжала его тряпичное плечо.
– Погоди, – прошептала она, прислушиваясь к звукам из темноты за решеткой. – Давай подождем немного. Скоро совсем наступит ночь, охрана уснет. Тогда и попробуешь. Ее глаза метнулись к факелам в коридоре – их свет был все еще слишком ярок, а шаги стражи периодически раздавались где-то наверху.
Эракс, не отрывая взгляда от прутьев, спросил тихо:
– А ты можешь наколдовать ключ? – В его голосе звучала надежда. – Чтобы просто открыть замок?
Парпаций покачал соломенной головой, его угольки-глаза печально сверкнули в полумраке.
– Нет, Эракс, – прошептал он. – Я же говорил, что моя магия не всесильна. Я не могу сделать то, чего никогда не видел или не знаю до мельчайших деталей. Он махнул тряпичной ручкой в сторону массивного замка на их камере. – Я могу сделать ключ. Но он будет просто куском металла. Вряд ли он подойдет к этому сложному замку. Парпаций задумался на секунду. – Но... если я увижу ключи у охранника, даже всю связку, я смогу ее повторить один в один! Или... – в его голосе прозвучала хитрая нотка, – ...когда они уснут, я просто стащу их у охраны. Я маленький и тихий.
– А мой меч? – спросил Эракс, его пальцы инстинктивно сжались в кулак на месте отсутствующего оружия. – Его ты можешь сделать? Хотя бы копию?
– Твой меч – это магическая штука, Эракс, – ответил Парпаций, его голос стал серьезным. – Я могу воссоздать его до мельчайших внешних подробностей. Точь-в-точь! Но магии в нем не будет. Он будет просто куском хорошей стали. Он взглянул на руку мальчика. – И он не прирастет к твоей руке.
Разговор прервал внезапный шорох. Не из коридора, а из камеры напротив, скрытой до сих пор глубокой тенью. Что-то зашевелилось на полу. Потом раздался слабый стон, и к железным прутьям соседней камеры медленно, с трудом поднялась фигура женщины. Ее платье было грязным и порванным, волосы спутанными, лицо – бледным и изможденным, но глаза, широко раскрытые от изумления и надежды, были узнаваемы сразу.
– Эракс! – прошептала она, и ее голос, хриплый от недавнего молчания или слез, прозвучал как гром в тишине подвала. Это была Аманда.
Эракс и Калерия бросились к прутьям своей камеры, вжавшись в холодное железо, чтобы лучше видеть.
– Мама! – вырвалось у Эракса негромким, сдавленным криком, полным невероятного облегчения и новой тревоги. Сердце его бешено колотилось.
В этот момент за спиной Аманды, в глубине ее камеры, зашевелилась еще одна тень. Фигура поднялась с каменного пола и медленно начала приближаться к свету факелов, падавшему из коридора на решетку.
– У тебя за спиной кто-то стоит! – резко прошептал Эракс, его рука инстинктивно потянулась к бедру за отсутствующим мечом.
Аманда вздрогнула и обернулась. Затем, к удивлению детей, успокаивающе махнула рукой.
– Не бойтесь, – прошептала она через прутья, обращаясь к сыну и Калерии. – Это... Амалия. Она не такая, какой казалась сначала.
Вторая женщина подошла к прутьям рядом с Амандой. Свет от далеких факелов упал на лицо Амалии. Она выглядела усталой, ее плащ цвета выгоревшего мха был покрыт пылью и мелкими разрывами. Но самое главное – на ее запястьях тускло поблескивали кандалы, массивные, черные металлические браслеты, покрытые сложными рунами для сдерживания магии. Руки были свободны, но магия была надежно заблокирована. В ее глазах не было прежней ледяной ярости, лишь глубокая усталость и., сдержанная тревога, когда ее взгляд упал на Калерию.
Аманда торопливо зашептала, стараясь успеть до возможного появления стражи:
– Когда она... похитила меня, это был приступ гнева и отчаяния. Она потеряла Калерию, потеряла контроль... Но потом, когда мы ехали в ее повозке, она успокоилась. Распутала меня от тех черных лиан. Аманда кивнула на кандалы Амалии. – Мы поговорили. Оказалось, она не просто злая похитительница. Она... чувствовала ответственность. За Калерию. Аманда посмотрела на ведьму. – Она смогла примерно отследить след магии того шкафа, понять, куда он вас забросил. Мы решили искать вас вместе. Направлялись в сторону пещер, где вы, видимо, оказались... но варвары перехватили нас на подступах к этим горам.
Амалия молча кивнула, подтверждая слова Аманды. Ее взгляд, устремленный на Калерию, был лишен прежней холодной оценки, в нем читалось беспокойство наставника за свою ученицу, пусть и не по своей воле ей назначенную.
– Моя ученица, – тихо, но четко произнесла Амалия, ее голос был хрипловат от усталости, но тверд. – Я должна была доставить тебя в школу. И я найду способ выполнить это, или... или обеспечить твою безопасность иным путем. Но сначала нам нужно выбраться отсюда.
Глава 18: Тень Предательства и Похищенная Королева
Тяжелое молчание повисло после слов Амалии о совместном побеге. Эракс и Калерия переглянулись, видя в глазах друг друга смесь надежды и недоверия. Аманда кивнула, подтверждая серьезность намерений ведьмы.
Именно Амалия прервала паузу, ее голос, хотя и тихий, звучал с новой, тревожной силой:
– Нам действительно нужно выбираться отсюда. И как можно скорее. Она сделала шаг ближе к прутьям своей камеры, ее взгляд скользнул по мрачным стенам подвала, будто опасаясь невидимых ушей. – Тагора здесь нет. На троне – его младший брат, Виланд. А он... – на ее губах мелькнула гримаса отвращения, – ...ужасный человек. Жестокий, глупый и завистливый.
Слова повисли в сыром воздухе, тяжелые, как камни. Калерия невольно прижала к себе Парпация.
– Тагор умер? – прошептала она, не веря. – Но как? Он был сильным...
– Около двух недель назад, – подтвердила Амалия, кивнув. – Говорят, отравлен. У него не было наследника. А его жену, королеву Айлу... Ведьма сделала паузу, и в ее глазах мелькнуло что-то похожее на страх. – ...украл маг. Стражники шепчутся – его зовут Саутин. Сильный и темный маг, судя по всему.
– Саутин... – пробормотала Калерия, словно пробуя это имя на вкус. Оно звучало зловеще.
– Виланд, – продолжила Амалия, – жаждет власти. Скоро должна пройти его коронация как полноправного правителя варваров. И как только это случится... он наверняка объединится с Сердоликом. Она посмотрела на детей, ее взгляд стал ледяным от предвидения. – Виланд всегда ненавидел северное королевство Руперта. Без Тагора, сдерживавшего его амбиции, он обязательно нападет. Законы для него не писаны. Он глуп, но озлоблен годами зависти к правлению брата.
Она подняла руки, позвенев кандалами.
– Когда он узнал, что я ведьма, он приказал надеть на меня эти кандалы и бросить сюда. Ему плевать на Школы, на соглашения. Ее голос стал жестким, полным решимости. – Мне нужно выбраться. Предупредить Школу Серебряного Источника о надвигающейся войне и об угрозе Виланда. Или... – она сделала паузу, – ...отыскать королеву Айлу. Она – законная правительница варваров, пока жива. Если ее вернуть... она сможет оспорить права Виланда, объединить верных Тагору воинов. Если же ее не найдут... Амалия замолчала, но смысл был ясен. – ...мы все обречены на войну королевств. Тогда пострадают все.
Калерия почувствовала, как по спине пробежал холодок. Эракс выглядел подавленным.
– Три армии... – прошептала Калерия, представляя масштаб катастрофы. – Виланд, Сердолик... и ведьмы Талиорта, против Руперта...
– Да, – мрачно подтвердила Амалия. – Ведьмы Северина сильны. Они не уступают Школе Черной Луны. Но такая битва... она сожжет землю. Такой битвы не пожелал бы ни один разумный маг. Ни один король.
Внезапно заскрипела тяжелая дверь в конце подвального коридора. Все мгновенно замолчали, прижавшись к тенистым углам своих камер. В помещение вошел стражник. Он был рослым, с угрюмым лицом, залитым мерцающим светом факела, который он нес. Его шаги гулко отдавались по каменному полу. Он неспешно обошел все восемь камер по кругу, его тяжелый взгляд скользил по решеткам, выискивая признаки активности или разговоров. Его глаза остановились на фигурах в камерах напротив – Аманде и Амалии, затем на детях и кукле у Калерии. Никто не шелохнулся. Даже дыхание казалось приглушенным. Стражник постоял еще мгновение, потом фыркнул и развернулся, тяжело ступая обратно к двери.
Глубокая, почти звенящая тишина снова опустилась на подвал, теперь уже по-настоящему ночная. Свет факелов из коридора стал еще тусклее, лишь слабые отсветы дрожали на мокрых камнях. Наступило время действий.
Парпаций, неподвижный комок соломы в руках Калерии, вдруг ожил. Он поднял голову, его угольки-глаза сверкнули в полумраке.
– Он ушел, – прошептал он едва слышно, но его голосок прозвучал громко в тишине. – Теперь я могу...
Он спрыгнул с руки Калерии на холодный каменный пол их камеры. Его тряпичное тельце выпрямилось.
– Сквозь прутья? – тихо спросила Калерия, надежда снова затеплилась в ее голосе.
Парпаций кивнул соломенной головой.
– Сквозь прутья, – подтвердил он. – Но сначала... нужно понять, где ключи. И где наши вещи. Он подошел к железной решетке, его маленькая фигурка казалась особенно хрупкой перед массивными прутьями. – Пойду поищу. Будьте готовы.
И прежде, чем кто-то успел что-то сказать, Парпаций сделал шаг вперед. Мешковина и солома плавно, беззвучно просочились сквозь прутья. Через мгновение он стоял по ту сторону решетки, в темном проходе цилиндрической тюрьмы. Он оглянулся на изумленные лица в камере, соломенный рот растянулся в подобии улыбки, и исчез в тенях.
Глава 19: Тени Подземелья и Выбор Парпация
Парпаций скрылся в темном проеме, ведущем наверх из цилиндрической темницы. Его маленькое тряпичное тело с трудом преодолевало высокие, грубо отесанные тюремные ступени, каждая из которых была ему почти по пояс. Вскоре он пробрался в комнату охраны — тесное помещение с грубым столом, скамьей и парой дымящихся факелов в стенных кольцах.
За столом, развалившись на стуле, дремал грозного вида упитанный охранник. Его храп, низкий и прерывистый, заполнял комнату. Возле его сапога, в углу, валялся знакомый мешок. Из него торчала рукоятка меча Эракса! На стене, на грубом крюке, висела массивная связка ключей — целая дюжина железных зубцов.
Парпаций замер. Его угольки-глаза метнулись от ключей к мешку, потом к спящему великану. Он поднял свою тряпичную ручонку и едва заметно повел ею в сторону ключей. Те, поднявшись в воздух, зависли, удерживаемые невидимой магической нитью. Покрутившись бесшумно вокруг своей оси, словно осматриваясь, они так же аккуратно вернулись на крюк.
Теперь — мешок. Кукла снова направила руку. Мешок аккуратно воспарил над каменным полом, подчиняясь ее воле. Он поднялся на уровень пояса охранника и завис. Парпаций, удерживая одной невидимой магической рукой мешок на расстоянии, развернулся и отправился в обратный путь. Мешок, как послушный призрак, парил в воздухе, преследуя куклу по пятам сквозь темный проем и вниз по ступеням. На все ушло не больше пятнадцати минут.
Вернувшись в сырую полутьму круглой тюремной комнаты, Парпаций жестом руки опустил парящий мешок на пол. Он мягко шлепнулся на камни. Парпаций хлопнул в ладоши и потер их друг о друга. От этого жеста перед ним, с легким звоном, материализовалась и упала на пол та самая связка ключей со стены. Кукла схватил ее обеими тряпичными ручонками и поволок к клетке, где затаив дыхание ждали Эракс и Калерия. Он просунул ключи через прутья решетки. Эракс, дрожащими от волнения руками, схватил их, быстро перебирая, нашел подходящий. Засов щелкнул, дверь камеры со скрипом открылась.
Следующей была клетка Аманды и Амалии. Эракс, уже увереннее, открыл и ее. Вся маленькая, но теперь объединенная компания стояла в центре мрачного подвала. Радость встречи была оглушительной, но тихой: Аманда обняла Эракса, Калерия прижалась к ним, Амалия стояла чуть в стороне, но на ее лице, освещенном тусклым светом, читалось облегчение. Обнимались все, кроме Парпация, который топтался рядом.
«Нам срочно нужно отсюда уходить», — кажется, эта мысль пришла в голову всем одновременно, прорвавшись сквозь радость. Эракс торопливо развязал мешок и вытащил свой меч. Вес оружия в руке вернул ему каплю уверенности. Калерия подхватила свою драгоценную сумку с книгой.
Взгляд Эракса упал на массивные, черные, покрытые рунами кандалы на запястьях Амалии. Они выглядели тяжелыми и неудобными.
— Может, попробовать мечом? — предложил он, указывая клинком на замки. — Он уже разбивал магические замки. Правда, только один... — Он посмотрел на Калерию, ища в ее взгляде ободрение или подтверждение.
Калерия нахмурилась, ее Живая Веточка тускло мерцала.
— Пожалуй, обойдемся, Эракс, — тихо, но твердо сказала она. — Будет слишком много шума. В прошлый раз, когда ты разрубил тот замок на сундуке Горлоков, тебя отбросило на пару метров. А он был намного меньше, чем эти кандалы. — Она кивнула на массивные черные браслеты.
Амалия внимательно наблюдала за ними. Ее взгляд скользнул на Парпация, который замер, почувствовав на себе внимание могущественной ведьмы. Кукла заметила ее взгляд и робко спрятался за ногой Калерии.
— Кукла, — спросила Амалия, ее голос, хоть и тихий, звучал властно в подвальной тишине. Она обратилась напрямую к Парпацию, понимая, что он не просто игрушка: — Где твоя хозяйка?
Парпаций беспомощно посмотрел на Калерию, словно ища защиты.
— У него нет хозяина, — ответила за него Калерия. — Артефакт, который связывал его с хозяйкой, я случайно разбила, освободив его. Сейчас он... ничей.
Амалия медленно кивнула, ее взгляд стал оценивающим, почти расчетливым.
— Негоже помощнику ведьмы бродить одному, — произнесла она. — К тому же магическая сила помощника намного мощнее, если у него есть связь с хозяйкой. — Она перевела взгляд на Калерию. — Почему бы тебе не взять его себе?
Калерия широко раскрыла глаза.
— Я? Но я же только ученица...
— Это, конечно, против правил Школы, — согласилась Амалия, — но я вижу, вы неплохо сдружились. И если он станет твоим помощником... — Она сделала многозначительную паузу, глядя на свои кандалы. — ...то сможет открыть мои кандалы. Потому как ваша сила станет одной на двоих. А в тебе, Калерия, спрятана огромная сила. Ты пока не готова к ней, не обучена, но она уже в тебе есть. Я ее чувствую, ее вибрацию в тебе.
Калерия растерянно молчала. Эракс и Аманда переглянулись.
— Я не могу привязать его к себе, — продолжила Амалия, словно объясняя очевидное. — Мой личный помощник ждет меня в Школе и заведует моими делами там. Ах да, для привязки помощника тебе нужен фокус — предмет, который будет связывать вас вместе. Кольцо, кулон, даже нитка подойдет. Что-то личное. — Она снова посмотрела на Парпация. — Если, конечно, кукла согласна. Потому как после привязки... она будет обязана выполнять любые твои поручения. Безоговорочно.
Все взгляды устремились на маленькую тряпичную фигурку. Парпаций посмотрел на Калерию. В его угольках-глазах мелькнула сложная гамма чувств — и нежелание терять вновь обретенную свободу, и понимание серьезности положения.
— Я.. не против, — наконец прошептал он, его голосок прозвучал неожиданно громко. Он глубоко вздохнул, солома на его груди заметно вздулась. Видимо, он не особо был рад снова становиться чьей-то собственностью, но... — Ввиду новых событий, — добавил он чуть громче, — с этой надвигающейся войной королевств... — Он умолк, но смысл был ясен: он предпочел бы иметь больше сил, чем сейчас. Силы, чтобы выжить и помочь тем, кто его освободил.
Тишина в подвале сгустилась, прерываемая лишь каплями воды где-то в темноте. Решение, способное изменить многое, висело в сыром воздухе. Калерия смотрела на Парпация, затем на свои руки, словно пытаясь почувствовать ту самую «спрятанную силу». Амалия ждала, ее глаза в тени кандалов блестели как у хищной птицы. Путь на свободу лежал через этот странный, древний союз.
Глава 20: Клятва и Тень
Тяжелая тишина подвала повисла после слов Парпация. Воздух казался густым от предстоящего решения и магии, которой он был пропитан.
— Раз вы согласны, — сказала Амалия, ее голос прозвучал как удар гонга в тишине, — нужен фокус. Личный предмет.
Калерия задумалась на мгновение, ее пальцы непроизвольно сжали край платья.
— А можно использовать... тот браслет? — спросила она, глядя на ведьму. — Серебряный браслет, который был у меня на руке? Вы нашли его там, возле шкафа? Он всегда будет при мне, если... если он подойдет.
— Можно, — кивнула Амалия. — Он подойдет. — Она слегка повернула бедро, указывая взглядом на глубокий карман своего походного плаща цвета выгоревшего мха. — Он здесь. Я убрала с него старые чары. Теперь он чист, как лист пергамента. Возьми его.
Калерия осторожно сунула руку в указанный карман. Ее пальцы наткнулись на прохладный, знакомый металл. Она вытащила серебряный браслет. Он лежал на ее ладони, тускло поблескивая в свете далеких факелов, теперь просто изящное украшение, лишенное силы.
— Что... что нужно делать? — спросила Калерия, сжимая браслет.
— Вам нужно сесть напротив друг друга, — проинструктировала Амалия, ее взгляд был сосредоточен и серьезен. — Взять друг друга за руки. И прошептать клятву. Про себя, в голове. — Она повернулась к Парпацию. — Парпаций, ты помнишь слова Клятвы Служения?
Парпаций стоял неподвижно, его соломенная голова была слегка опущена. Он тихонько бормотал что-то себе под нос, его тряпичные губы едва шевелились. Видимо, лихорадочно вспоминал древние слова.
— Да, — наконец ответил он, поднимая голову, его угольки-глаза горели решимостью. — Помню. От первого до последнего слова.
Калерия уже опустилась на холодный каменный пол, скрестив ноги. Она положила серебряный браслет себе на колени. Парпаций подошел и сел напротив нее, его маленькие тряпичные ручонки протянулись вперед. Калерия осторожно взяла их в свои ладони — они казались совсем крошечными, едва ощутимыми.
— Теперь, — тихо сказала Амалия, наклоняясь к Калерии, — слушай внимательно. Я буду шептать тебе слова клятвы на ухо. Ты должна будешь повторять их про себя, в своей голове, с полной убежденностью. Парпаций будет делать то же самое со своей стороны. Не произноси их вслух. Сила — в тишине и воле.
Амалия наклонилась еще ниже, ее губы почти коснулись уха Калерии. Шепот ведьмы был едва слышным даже для самой девушки, неразборчивым потоком древних, звучных слогов, полных силы и обязательств. Калерия закрыла глаза, сосредоточившись, впитывая каждое слово и мысленно повторяя его, стараясь вложить в них свою волю, свое согласие.
Напротив нее Парпаций сидел с закрытыми глазами (точнее, его угольки были скрыты под тряпичными веками). Его соломенные губы быстро, беззвучно шевелились — он мысленно произносил ту же древнюю клятву, вспоминая времена службы у Макалии, но теперь направляя ее к новой хозяйке.
Когда последний слог клятвы прошептала Амалия и отошла в сторону, в подвале воцарилась звенящая тишина. Казалось, даже капли воды замерли в своем падении.
И тогда началось.
Две фигуры, сидевшие на полу и державшиеся за руки, начали светиться. Сначала слабым, теплым сиянием, исходящим изнутри. Затем свет усилился, стал ярче, почти ослепительным в мраке подвала. Из тел Калерии и Парпация, как будто освобождаясь от оков плоти, вылетели светящиеся сферы чистого, мягкого белого света. Они парили в легкой невесомости над головами своих владельцев, как миниатюрные луны.
Сферы начали медленно кружить друг вокруг друга, описывая все более тесные спирали. Их свет сливался, переплетался, становился единым сияющим облаком. И вот, наконец, они коснулись друг друга, слились воедино, образовав одну большую, пульсирующую сферу белого света, висящую в воздухе между сидящими фигурами.
И в этот момент все изменилось.
Центр сферы начал стремительно темнеть. Мягкий белый свет сменился глубокой, бездонной чернотой, поглощающей все вокруг. Сфера превратилась в подобие черной дыры, пульсирующей и ненасытной. Она начала увеличиваться в размерах, ее темные волны словно втягивали в себя сам свет факелов, делая подвал еще мрачнее. Воздух затрепетал от сгустившейся магии.
Одновременно с этим тела Калерии и Парпация засветились изнутри не белым, а черным светом. Это было парадоксально — они светились, но свет этот был темным, поглощающим, окутывающим их фигуры зловещим сиянием, как негатив фотографии.
И Парпаций начал меняться.
Его маленькое тряпичное тело вдруг резко дернулось. Солома под мешковиной зашелестела, напряглась. Его ручонки в ладонях Калерии стали вдруг больше, плотнее. Он рос. Быстро и неуклонно. Его соломенная голова поднялась выше, плечи раздались вширь, ноги удлинились. За какие-то мгновения он перестал быть маленькой куклой. Перед изумленными взорами Эракса, Аманды и Амалии сидел Парпаций ростом чуть больше полутора метра, сохранивший очертания тряпичной куклы, но ставший теперь существом размером с подростка. Его угольки-глаза, теперь расположенные выше, горели в полумраке странным, интенсивным светом.
В этот самый момент, когда трансформация казалась завершенной, пульсирующая черная сфера над ними сжалась до точки и исчезла с тихим, но ощутимым хлопком, как лопнувший мыльный пузырь, наполненный тьмой.
Две слившиеся светящиеся сущности, теперь снова разделенные, рванулись обратно к своим владельцам с огромной силой. Парпация, сидевшего напротив, отбросило через всю комнату, как тряпичный мячик. Он с глухим стуком ударился о железные прутья пустой камеры и рухнул на каменный пол, неподвижный. Калерию тоже резко дернуло назад, но Эракс, насторожившийся еще в начале странного свечения, успел подхватить ее. Он удержал девушку, не дав ей упасть, но сам отшатнулся от силы толчка.
Тишина, наступившая после хлопка, была оглушительной. Лишь тяжелое дыхание Эракса и слабый стон Калерии нарушали ее. На полу у дальней решетки лежало нечто новое — большой, странный тряпичный силуэт. В центре комнаты стояли ошеломленные люди. Амалия наблюдала, ее лицо в тени кандалов было непроницаемым, но в глазах горел холодный огонь удовлетворения. Ритуал был завершен. Связь установлена.
Глава 21: Новый Облик и Голос из Тьмы
Тишина после ритуала была взрывоопасной. Лишь тяжелое дыхание Эракса и слабый стон Калерии нарушали его. Амалия стояла чуть в стороне, ее кандалы все еще звенели при каждом движении. Она смотрела на Калерию, поднятую Алексеем, и на странную, большую фигуру у дальней стены.
— Я же говорила, — произнесла ведьма, ее голос звучал низко и властно в подвальной тишине, но в нем слышалось что-то вроде... удовлетворенного изумления. — Твоя сила огромна, Калерия. Огромна и дика, как шторм. Но тебе нужно научиться ею управлять. Сдерживать, направлять. Иначе она поглотит тебя и всех вокруг. — Ее взгляд скользнул к новому Парпацию. — Если научишься с ней управляться... даже черная магия будет служить во имя добра. Запомни это.
Пока все отходили от шока увиденного, фигура нового Парпация пошевелилась. Он с трудом поднялся с каменного пола, держась за свою соломенную голову, словно отгоняя головокружение. Теперь он был еще больше, чем сразу после ритуала — почти два метра ростом, мощный, тряпичный исполин, отбрасывающий гигантскую, прыгающую тень на стены от тусклого света факелов в коридоре.
— Что... это... было? — произнес Парпаций. Его голос был грубым, басистым, как скрежет камней, и совершенно непохожим на прежний писк. Он ошеломленно осматривал свое новое тело. Оно было большим, даже немного атлетическим под мешковиной, солома внутри казалась плотно утрамбованной, как мышцы. Его ручки-цилиндры теперь имели отчетливые, сильные пальцы, ноги обрели форму, напоминающую одетые в сапоги ступни. Соломенный ирокез на макушке стал заметнее, придавая его крупной голове воинственный вид. Он глубоко вдохнул, его тряпичная грудь поднялась — и он ощутил прилив новых, незнакомых сил, наполнявших его, как вода бурный поток.
Он сделал неуверенный шаг, потом другой, привыкая к новым габаритам, и подошел к группе. Его тень накрыла их. Он наклонился, его новые, ловкие пальцы подхватили серебряный браслет, валявшийся на полу. Затем он протянул огромную, но осторожную руку Калерии.
— Приказывайте, госпожа, — его бас гулко прокатился под сводами. Он кивнул головой в глубоком, почти рыцарском поклоне.
Калерия, все еще опираясь на Эракса, смотрела на него снизу вверх, ее глаза были широко раскрыты от изумления и остаточного страха. Она молча протянула руку. Парпаций с неожиданной нежностью взял ее запястье и аккуратно надел браслет. Металл холодно прижался к коже.
Калерия перевела дыхание, ее взгляд стал тверже. Она указала на Амалию.
— Сними с нее кандалы.
Парпаций развернулся и шагнул к ведьме. Амалия, несмотря на всю свою властность, инстинктивно отшатнулась назад, ее глаза мельком отразили мимолетный испуг перед этим неожиданно могучим порождением магии. Парпаций не обратил на это внимания. Его сильные пальцы впились в края массивных, черных, покрытых рунами браслетов на запястьях Амалии. Мускулы под мешковиной напряглись. Раздался оглушительный скрежет рвущегося металла, и он одним мощным рывком разорвал кандалы пополам!
Осколки черного металла с грохотом упали на каменный пол. Звон, гулкий и пронзительный, разнесся по подвалу, ударился о своды и покатился эхом в темноту.
Через пару секунд, словно ответ на этот вызов тишине, в комнату ворвался охранник. Тот самый, упитанный и грозный, из комнаты наверху, разбуженный то ли световым представлением ритуала, то ли грохотом падающих кандалов. В его руке был длинный, тяжелый меч. Увидев открытые камеры, огромную тряпичную фигуру и свободную ведьму, он, не раздумывая, с рыком бросился вперед. Дорогу ему преградил Парпаций.
Охранник, не сбавляя шага, нанес могучий колющий удар прямо в центр тряпичной груди Парпация. Длинный клинок с легкостью пронзил мешковину и солому насквозь, выйдя острым кончиком из спины куклы.
Парпаций лишь слегка качнулся от удара. Ни крика, ни гримасы боли. Он спокойно оглянулся на торчащий из груди меч, потом огромной рукой схватил запястье варвара и одним движением отшвырнул его прочь. Охранник с грохотом ударился о стену и рухнул без сознания. Затем Парпаций взялся за рукоять меча, торчащую из его тела, и вытащил клинок. Рана зияла дырой в мешковине.
И тут произошло нечто невероятное. Края прорехи начали двигаться сами собой. Нити вытянулись из мешковины, как паутина, и быстро, аккуратно зашили разрыв, оставив лишь темный, грубый шрам на месте страшной раны. Парпаций потрогал место шва пальцами, словно проверяя работу, и бросил меч варвара на пол рядом с его хозяином.
Вдруг, из самой дальней, погруженной в кромешную тьму камеры, донесся низкий, хриплый голос. Он звучал глухо, как из-под земли, но в нем слышалась мольба и отчаянная надежда:
«Возьмите... меня... с собой... Пожалуйста...»
Все, как один, резко обернулись в сторону голоса. Сердце Калерии бешено заколотилось. Она инстинктивно достала Живую Веточку из волос. Что-то прошептала ей, вкладывая всю свою волю и остатки сил. Веточка ожила, замерцала, и из нее вырвался яркий, направленный луч света, словно луч фонаря.
Луч Калерии дрожал в ее руке, выхватывая детали из глубины самой дальней камеры. Свет упал на огромную, сгорбленную фигуру, прикованную толстыми цепями. Очертания были массивными, но не лишенными некой... стройности, несмотря на кандалы, охватывающие мощные лапы с когтями, напоминавшими изогнутые кинжалы. Спина была покрыта темно-зеленой, переливающейся в свете чешуей, образующей гребень, переходящий в мощный хвост, скрученный у ног. Глаза, отразившие свет, горели в темноте желтым, хищным огнем, но в них читалась не только ярость, но и глубокая, измученная тоска. Существо напряглось, зашипело от внезапного света.
И вдруг... из его ноздрей вырвался маленький клуб дыма, а затем — короткая, тонкая струя огня, брызнувшая себе же под ноги. Огонь тут же погас, оставив лишь черное пятно на камне.
Существо смущенно фыркнуло, дымок снова клубился у ноздрей. Его низкий голос прозвучал хрипло:
— Простите... Слабый желудок... Возможно, изжога...
В свете этого внезапного, пламени и яркого луча Живой Веточки все наконец смогли разглядеть его отчетливо.
Это был дракон. Молодой, судя по размерам — чуть выше человека, но с явным запасом для роста. Его телосложение было скорее изящным и гибким, чем массивным, как у старого зверя. Зеленая, как лесная хвоя, чешуя покрывала спину, бока и длинный, мощный хвост. Брюхо было желтоватым, более мягким на вид. Из спины выше лопаток росли два сложенных, кожистых крыла, пока еще казавшихся непропорционально большими для его тела. Передние лапы, закованные в тяжелые кандалы, были сильными, с цепкими пальцами и острыми когтями, задние — мощными, как у большой кошки. Голова была вытянутой, с небольшими рожками у основания черепа, а из слегка приоткрытой пасти мелькнул тонкий, раздвоенный язык, как у змеи. Его желтые глаза, моргнули, оценивая своих невольных освободителей с мольбой и осторожной надеждой. Он выглядел одновременно древним и юным, опасным и беззащитным в своих оковах.
Глава 22: Пещерник по имени Каалон
Все стояли в немом изумлении, ошеломленные видом говорящего дракона. Эракс замер, широко раскрыв глаза. Он никогда в жизни не видел ничего подобного! В его маленькой деревне Таргории драконы были лишь страшными сказками у камина. Калерия была удивлена не меньше. Она видела изящные гравюры в книгах и слышала легенды, но стоять перед живым, дышащим существом из этих легенд — совсем другое дело. Аманда инстинктивно попятилась к выходу из круглой тюремной комнаты, ее лицо побледнело. Парпаций немедленно шагнул вперед, его новое, массивное тряпичное тело стало живым щитом между группой и возможной угрозой из камеры. Только Амалия осталась относительно спокойной. Она подошла чуть ближе к решетке, ее острый взгляд изучающе скользил по чешуйчатому телу дракона.
— Он еще совсем юн, — констатировала ведьма, ее голос звучал скорее с профессиональным интересом, чем со страхом. — Пещерник. Они безобидны... пока молоды. Хотя разговаривают не все особи. А может, и все, просто некоторые не желают этого делать. — Она склонила голову набок. — Живут беззаботно, в пещерах у подножия гор, никого не трогают... пока не повзрослеют. В зрелом возрасте — вполне себе большие, могут даже переносить на себе наездников. — Она повернулась к дракону. — Ты все это время был тут?
Дракон, которого назвали Пещерником, поднял свою изящную голову. Его желтые глаза с вертикальными зрачками внимательно смотрели на ведьму.
— Меня зовут Каалон, — ответил он, его низкий голос был чуть хрипловат, но отчетлив. — Привезли сюда четыре дня назад. Я все это время был без сознания... после сетей и удара по голове. — Он фыркнул, из ноздрей вырвался маленький клубок дыма. — Меня поймали недалеко от замка. Я живу возле того огромного вулкана, — он кивнул куда-то вверх, — и.. э-э.. иногда ворую в деревнях баранов да коз. — Каалон вдруг возмущенно выпрямился, насколько позволяли цепи. — Ну разве им жалко для дракона одного маленького барашка?! Всего лишь раз в месяц! — Он говорил и начал неспешно расхаживать по тесной камере, цепи звенели и тащились за его мощными задними лапами. — Они ловят меня уже не в первый раз. Я два раза уже сбегал! Они думают меня приручить, сделать послушным зверем... но у них ничего не выходит! — В его голосе прозвучала хитрая нотка. — Они не знают, что я умудряюсь разговаривать. А я прикидываюсь глупым животным и при удачном моменте — сбегаю!
Каалон остановился и снова уселся на задние лапы, его хвост нервно подрагивал кончиком по камням. Его взгляд скользнул по открытым камерам, по новому облику Парпация, по лицам людей.
— Но вы... видимо, такие же пленники, как и я? — спросил он, и в его глазах вспыхнула надежда. — Так может... вы меня возьмете с собой? — Он почти подпрыгнул на месте от нетерпения. — Тем более у вас есть ключи и вон тот здоровяк! — Каалон кивнул на Парпация. — Он сможет разорвать цепи! Замков на них нет — защелки забивают кувалдами на месте, прямо на лапах. Просто толстые петли и заклепки! — Он умолк, смотря на них умоляюще. — Ну так что? Возьмете? Возьмете? Ну пожалуйста! — Для пущей убедительности дракон-подросток даже слегка замахал кончиком хвоста, как верный пес, ожидающий лакомства.
Калерия перевела взгляд с дракона на Амалию. Она молча вопросительно посмотрела на ведьму, ища разрешения или совета. Амалия, после секундного раздумья, едва заметно кивнула. Ее взгляд был расчетливым — лишние союзники, да еще и дракон, могли пригодиться.
— Парпаций, — тихо сказала Калерия, указывая на камеру дракона. — Освободи его.
Тряпичный великан без лишних слов подошел к решетке. Его мощные пальцы впились в железные прутья рядом с дверью. Раздался скрежет металла, и он вырвал всю решетку с дверью одним движением, отшвырнув ее в сторону с грохотом. Затем он шагнул внутрь камеры к Каалону. Дракон замер, его глаза широко раскрылись от мощи этого жеста. Парпаций взялся за толстые цепи на задних лапах дракона. Его пальцы сжали металл рядом с заклепками. С глухим скрежетом он разорвал цепи, как гнилые нитки. Повторил то же самое с оковами на передних лапах. Оковы с грохотом упали на пол.
Каалон, освобожденный, осторожно выскользнул из камеры, как юркая, но мощная змея. Он потянулся, расправив крылья, которые теперь явно занимали немало места в подвале. Его чешуя заиграла в тусклом свете.
— Благодарю вас! — прошипел он, и из пасти вырвался маленький огонек, который он тут же смущенно «проглотил». Его желтые глаза оглядели собравшихся — людей, ведьму, тряпичного гиганта. В них читалось любопытство и облегчение.
Он встряхнул головой, словно отряхиваясь от тюремной пыли.
— Ну, — сказал Каалон, его голос звучал уже бодрее, — так какой у нас план? — И, словно подчеркивая вопрос, он снова невольно изрыгнул небольшой огонек из пасти. — Ох, простите! Опять эта изжога... — пробормотал он, потирая грудь передней лапой.
Глава 23: Крылья Тьмы и Когти Огня
— Нам нужно выбраться наружу, — резко произнесла Амалия, ее голос, как всегда, звучал властно даже в суматохе. — А там решим, что делать дальше. Будем действовать по обстоятельствам.
Вся компания двинулась по узкому туннелю, ведущему прочь из сырого подземелья. Эракс крепко сжимал меч, Аманда прижималась к нему, Калерия шла, опираясь на Парпация, чье новое, огромное тряпичное тело едва помещалось в проходе. За ними семенил Каалон, его когти цокали по камням, а из ноздрей непроизвольно вырывались маленькие клубы дыма. Амалия шла впереди, ее глаза зорко выискивали опасность.
На пути им попались несколько охранников. Парпаций действовал молниеносно и устрашающе. Одного варвара он просто поднял над собой, как тюк сена, и швырнул о каменную стену с глухим стуком. Других он нейтрализовал сокрушительными ударами своих огромных кулаков. Никто не устоял перед его нечеловеческой силой и странной, нечувствительной к боли.
Наконец, они выбрались из туннеля во внутренний двор замка. Ночной воздух был прохладным после сырости подземелья. Луна освещала высокие стены и башни. Группа прижалась к стене, стараясь слиться с тенями, и осторожно двинулась вдоль нее, выискивая путь к свободе.
— Стоять! — громовой окрик разнесся по двору.
Все обернулись. На противоположной стороне двора, у входа в другую башню, стоял сам брат Тагора, Виланд. Его окружала плотная толпа охраны — человек пятнадцать, не меньше. Видимо, он направлялся допросить «маленькую ведьму» — Калерию, о привозе которой доложили патрульные.
— Взять их! — рявкнул Виланд, грубо толкая в спину ближайшего к нему варвара и указывая на сбежавших пленников. Еще несколько охранников ринулись вперед по его команде. К героям бежало четверо варваров, мечи сверкали в лунном свете.
Амалия шагнула вперед, опережая Парпация. Она резко вытянула руки ладонями вперед. Из ее рук повалил густой, маслянисто-черный дым. Он не просто клубился — он с тревожным жужжанием сформировался в рой гигантских, свирепых пчел, таких же угольно-черных, как сам дым. Рой с воем накрыл четверых варваров, окутав их плотной, кружащейся и жалящей пеленой. Вопли боли смешались с яростным жужжанием.
— Кто снял с нее кандалы?! — завопил Виланд, его лицо исказила ярость. — Тревога! Стража ко мне!
Четверо атаковавших варваров, бросив оружие, метались и били себя по лицу и телу, отчаянно пытаясь сбить ненавистный, жалящий рой. В этот момент Амалия снова выбросила руки вперед. На этот раз из земли прямо перед лестницей, где стоял Виланд и основная масса его людей, с треском и шипением вырвались черные, блестящие, как смола, лианы. Они стремительно переплетались, образуя плотную, колючую стену высотой в два метра, преграждая путь преследователям.
— Поймайте мне эту ведьму! — заорал Виланд, тряся кулаком сквозь уже почти сплошную преграду. К нему подоспело еще больше варваров, и они яростно принялись рубить стену из лиан тяжелыми мечами.
— Бежим! — скомандовала Амалия, и группа рванула к ближайшей лестнице, ведущей наверх, на зубчатую стену замка. Они взбежали по ступеням и вышли на большую круглую площадку на вершине башни. Луна ярко освещала это открытое пространство, метров тридцать в диаметре. И тут стало ясно — они загнаны в угол. Площадка была тупиком. Единственный выход — обратно по лестнице, откуда уже доносился треск разрубленных лиан и крики варваров.
Внизу охранники, человек тридцать, наконец прорубились сквозь стену Амалии. С грохотом и бранью они хлынули на лестницу и вскоре заполонили ее верхнюю часть, выйдя на площадку. Виланд, запыхавшийся и багровый от ярости, протолкнулся вперед сквозь строй своих воинов. Его люди плотным полукругом окружили героев, оттеснив их к самому краю пропасти, зиявшей за спиной.
— Вам никуда не деться, — с презрительной усмешкой произнес Виланд. Его взгляд скользнул по Амалии. — А ты, черная ведьма, все равно будешь служить мне, когда я стану королем. — Он повернул голову к Калерии, и в его глазах вспыхнул алчный огонек. — И тебя, мелкая девчонка, я тоже заберу себе. Я знаю, что ты тоже черная ведьма.
— Тебе не справиться с ее силой, — холодно парировала Амалия, делая шаг вперед и заслоняя Калерию собой. Ее голос звучал как лезвие. — Она сожжет тебя изнутри.
Парпаций встал перед ними обоими, его огромная тряпичная тень легла на каменные плиты. Он был готов встретить атаку, но тридцать мечей и факелов... Его соломенное тело могло регенерировать, но от такого количества ударов его могли просто изрубить в клочья быстрее, чем он успевал бы заживать. И все же в его угольках-глазах горела решимость защитить Калерию ценой собственного «существования».
— Айла, — вдруг громко сказала Амалия, глядя прямо в глаза Виланду. — Она у Саутина. Она законная королева варваров.
Имя «Айла» подействовало на Виланда, как удар хлыстом. Его лицо исказилось от отвращения.
— Айла?! — прошипел он. — Братец нашел ее где-то на помойке! Какая она к черту королева! Я его брат! Я наследник трона! — Он выпрямился, пытаясь взять себя в руки. — К тому же, Айла сгорела! Сгорела вместе с Саутином в его проклятой костяной башне! Я лично был на тех развалинах! — Его крик был полон злобного торжества.
Амалия поняла. Последняя надежда предотвратить войну рухнула. Виланд не просто узурпатор — он уничтожил все следы законной власти. Война была неизбежна.
— Сдавайтесь, — уже спокойнее, но с ледяной жестокостью сказал Виланд, — и все вы будете жить. — Его палец презрительно ткнул в сторону Каалона, который съежился за спиной Парпация. — Кроме дракона. Он меня уже достал. Тупая скотина.
— Это я-то тупая скотина?! — неожиданно громко и возмущенно выпалил Каалон.
Виланд остолбенел.
— Ты... ты еще и говорить умеешь?! — выдохнул он. — Почему мне не сказали об этом?! — В его глазах мелькнул не только гнев, но и внезапный расчет.
Амалия резко повернулась к Калерии. В ее взгляде вспыхнула отчаянная идея.
— Позволь я воспользуюсь твоей силой, — быстро зашептала она, хватая Калерию за руку выше браслета. — Это будет больно, но ты должна довериться мне. Дракон! Выйди вперед! — Каалон, ошеломленно фыркнув дымком, выполз из-за Парпация. — Сейчас ты станешь... больше. Значительно больше.
Амалия снова посмотрела на Калерию, ее пальцы сжали запястье девушки как тиски.
— Сейчас я возьму твою руку и буду питаться твоей силой. Ты должна будешь вырвать руку из моей хватки, когда дракон станет нужного размера. Понимаешь? — Ее взгляд стал невероятно серьезным, почти пугающим. — Если я не отпущу вовремя... если возьму слишком много... твоя черная магия, сокрытая в тебе, поглотит меня. И я перестану себя контролировать. Мы ускорим взросление дракона. Он станет большим. Ты ведь хорошо летаешь? — она бросила быстрый взгляд на Каалона. — Моей магии на это не хватит... — Амалия сделала паузу, и в ее глазах на миг мелькнула тень сомнения, словно она сама испугалась задуманного. — ...Но твоей хватит с лихвой. Но это будет больно. Очень больно. Я буду брать твою силу напрямую.
Калерия посмотрела на плотное кольцо воинов, на злобное лицо Виланда, на пропасть за спиной. Выбора не было. Она кивнула, стиснув зубы.
— Делай.
Амалия крепче сжала ее запястье. Место хватки сразу покраснело. Калерия вскрикнула и обмякла, ее мгновенно подхватил Парпаций, не отпуская ее руку из поля зрения. Амалия начала шептать древние, гортанные слова, полные власти и боли.
Из-под лап Каалона повалил густой, черный дым. Не клубами, а плотной, вращающейся спиралью. Он поднимался вверх, обволакивая юного дракона, быстро скрывая его из виду пеленой. И в тот же миг черное облако начало стремительно расти, раздуваясь, как чудовищный пузырь. Одновременно место, где рука Амалии сжимала запястье Калерии, начало раскаляться.
— Ай! — Калерия вздрогнула всем телом, но не пыталась вырваться. Жар нарастал с каждой секундой, синхронно с ростом дымового кокона, скрывавшего Каалона. Жар проникал под кожу, выжигал жилы, прожигал кость. Он становился невыносимым. Облако дыма уже возвышалось над площадкой, достигая высоты башен. Стражники и Виланд в ужасе попятились к лестнице, столпившись на ней.
Внутри клубящейся тьмы что-то мощно шевельнулось. Раздался оглушительный, яростный рев, от которого задрожали камни под ногами. Огромные, кожистые крылья, черные, как ночь, с прожилками темного золота, с громким хлопком расправились, разметая остатки дыма. На площадке стоял взрослый дракон. Его чешуя переливалась в лунном свете черным золотом, каждая пластина была как отполированный доспех. Мощь, исходившая от него, была осязаемой.
Но жар в руке Калерии достиг апогея. Это была пытка раскаленным железом. Она попыталась дернуться, но Амалия, ее лицо искажено концентрацией и.. жадностью, держала мертвой хваткой. Глаза ведьмы начали заволакиваться той же чернотой, что была в сфере ритуала с Парпацием. Черные прожилки поползли по ее лицу, делая черты зловещими. Она впитывала магию Калерии, как иссохшая земля воду, и уже не могла остановиться, не хотела отпускать этот поток невероятной силы.
В этот миг Парпаций, не раздумывая, действовал. Его огромная рука молнией сжала запястье Амалии. Раздался хруст, не кости, а сломанной концентрации. Парпаций резко отдернул Калерию, буквально вырвав ее из адской хватки. Амалия с глухим стоном отшатнулась и упала на каменные плиты, чернота мгновенно спала с ее лица, оставив лишь бледность и растерянность.
На запястье Калерии, прямо над серебряным браслетом, ярко алел страшный ожог, —четкий отпечаток пальцев и ладони Амалии. Кожа была обуглена.
Взрослый дракон, его глаза, горящие теперь алым огнем вместо желтого, взметнул голову к небу и изверг из пасти колоссальный столп пламени. Он взвился выше самых высоких башен замка, осветив всю округу багровым заревом. Громовой рев сотряс воздух. Чудовищная голова медленно повернулась, и алые глаза, полные первобытной ярости, уставились на сбившихся в кучу на лестнице варваров и перекошенного от ужаса Виланда.
— Не Пещерник... — прошептала Амалия, поднимаясь с пола и смотря на дракона с потрясением. — Видимо, я ошиблась. Это другой вид. На этом континенте таких драконов... никогда не было. — Она покачала головой. — Он прилетел из-за океана.
Дракон снова разинул пасть. На этот раз сокрушительный поток огня, широкий и неистовый, хлынул не в небо, а вниз, вдоль лестницы. Варвары в панике бросились врассыпную, крича от ужаса. Виланд едва успел отпрыгнуть в сторону, спасаясь за выступ стены.
Затем дракон, все еще фыркая дымом, повернул свою могучую голову к героям. Его размеры были колоссальны. На его широкой, покрытой черно-золотой чешуей спине с легкостью поместились бы все они, включая огромного Парпация. Дракон опустил голову к самой земле, его крылья легли, как пандусы. Его алый взгляд, смягчившись, смотрел на них. Приглашение было ясным: Поднимайтесь. Быстро.
Глава 24: Цена Гнева и Кровавый Рассвет
Виланд, прижавшись к холодному камню и чувствуя жар драконьего пламени на спине, понял мгновенно: с этим чудовищем ему не совладать даже со всеми своими людьми. Страх перед невиданной силой перевесил ярость. Он рванулся вниз по лестнице, за ним, как испуганные щенки, бросились несколько ближайших варваров. Остальные, видя бегство вожака, последовали за ними, оставив площадку.
— Быстро! На спину! — крикнула Амалия, подталкивая Калерию к опущенной голове дракона. Вся компания бросилась карабкаться на черно-золотую чешую. Парпаций легко подсадил Аманду и Эракса, сам взобрался последним, заняв место у основания мощной шеи. Казалось, сама Луна одобряла их побег, ярко освещая путь к свободе.
Дракон выпрямился, его огромные мускулы напряглись под чешуей, как у кошки перед прыжком. Он искал точку опоры для мощного толчка.
— Прости меня, Калерия, — тихо сказала Амалия, уже сидя позади девушки. Ее голос звучал искренне и устало. Она взглянула на запястье Калерии и ахнула: страшный ожог-отпечаток... исчез. Остался лишь бледный, но четкий шрам в форме ее ладони. — Твоя сила... она очень соблазнительна. Ты гораздо сильнее, чем я думала. — Ведьма покачала головой, глядя вдаль, на север. — Теперь я не повезу тебя в Школу Черной Луны. Иначе тьма поглотит тебя целиком, прежде чем ты научишься ею управлять. Нам нужно на север. К королю Руперту. Я.. я научу тебя контролировать ее.
В этот момент дракон сделал рывок. Его гигантское тело с грохотом оторвалось от каменных плит. Мощные крылья взметнули воздух, поднимая их все выше. Замок Тагора стал уменьшаться, превращаясь в игрушечную крепость внизу. Ветер свистел в ушах. Облегченный вздох вырвался почти у всех. Опасность миновала. Они летели, вместе, в прохладной ночи, казалось бы, в безопасности.
Дракон, набрав высоту, сделал широкий прощальный круг над замком, готовясь развернуться на север. И в этот миг с левой стороны, из темноты у подножия башни, с жутким свистом пронеслось нечто тяжелое и быстрое. Три булыжника, туго связанные толстыми веревками — огромный Болас, оружие для ловли крупной летающей дичи или... драконов. Выстрел из катапульты!
Дракон инстинктивно рванулся в сторону, обернув голову на источник угрозы. И в этот момент второй Болас, выпущенный с убийственной точностью, впился ему в основание правого крыла! Веревки туго обмотали сустав и мембрану, стянув крыло и лишив его возможности махать.
Рев боли и ярости сотряс небо. Колоссальная туша потеряла баланс. Дракон отчаянно грыз веревки зубами, пытаясь удержаться в воздухе на одном крыле, но это было невозможно. Началось стремительное, неконтролируемое падение вниз, прямо во внутренний двор замка, который они только что покинули.
— Держитесь! — успел крикнуть Парпаций, обхватывая своими огромными тряпичными руками Калерию и Эракса, готовясь стать их живым щитом. Аманда инстинктивно сгруппировалась. Амалия вцепилась в чешую.
Удар о землю был чудовищным. Дракон грохнулся на каменную мостовую, с грохотом прокатился по двору и с оглушительным стуком врезался мордой в стену замка. Мощное тело обмякло, глаза закрылись — он потерял сознание. Детей смягчил Парпаций — они вывалились из его рук на землю, отделались ушибами. Аманда упала в случайный тюк соломы у стены. Амалия угодила в складки неповрежденного левого крыла. Парпаций распахнул руки, его тело трещало по швам, но он был цел.
Двор мгновенно начал заполняться варварами, сбегавшимися на грохот. Виланд снова был тут, его страх сменился злобной решимостью. Он понял: дракон обездвижен, а ведьма...
Амалия встала, шатаясь. Она вытянула руки, пытаясь вызвать магию, но из пальцев вырвался лишь жалкий сгусток черного пара, тут же рассеявшийся. Ее силы были на исходе после ритуала ускорения взросления дракона. Лицо покрылось испариной.
— Убейте ведьму! — пронзительно закричал Виланд, указывая на Амалию. И стая разъяренных варваров ринулась вперед.
Парпаций рывком вырвался навстречу. Его огромные кулаки крушили первых нападающих, отбрасывая их, как тряпичных кукол. Эракс схватил свой меч и встал рядом с Альбиной, готовясь защищать ее до последнего. Амалия, стиснув зубы, собрала последние крохи силы. Из ее ладоней вырвались жалкие, но злые пчелы, жалившие лица; она поднимала варваров на пару метров в воздух и с грохотом роняла на камни. Но варваров становилось все больше. Казалось, весь гарнизон замка сбежался на этот двор.
Они окружили Парпация. Мечи и топоры обрушились на его тряпичное тело. Ран было слишком много. Солома вылетала клочьями, мешковина рвалась. Раненые места пытались затягиваться, но новые удары наносились быстрее. Ему отрубили одну руку по локоть. Он шатался, покрытый рваными ранами, из которых торчала набивка. Его рубили, как мешок с соломой.
Амалия вложила последнее, что у нее было, в отчаянный жест. Она прошептала слова, и большой прозрачный пузырь, мерцающий слабым сиянием, окутал Калерию и Эракса. Заклинание защиты. Дети оказались в едва видимой, но прочной сфере. После этого Амалия опустилась на колени, выдохшись. Ее магия иссякла.
И в этот миг... стрела с железным наконечником с жутким чавкающим звуком пронзила ей живот насквозь, выйдя со спины. Амалия ахнула, глаза ее широко раскрылись от шока и боли. Магия в ее руках погасла окончательно. Она рухнула на камни.
Недалеко стоял Виланд. В его руках был арбалет. Именно он выстрелил.
Парпаций, изрешеченный ударами, наконец рухнул на землю. Его огромное тело лежало неподвижно, покрытое рваными ранами, пол двора был усеян соломой. Варвары продолжали колоть его уже лежачее тело.
Виланд подошел к корчащейся от боли Амалии. Дети в защитном куполе били кулаками по его прозрачным стенам, кричали. Они видели, как Виланд навис над ведьмой.
— Раз не будешь служить мне, — проговорил он хрипло, — значит не будешь служить никому. — Он достал длинный, кривой кинжал. И без колебаний, со всей силы, вонзил его Амалии в сердце.
Тело ведьмы дернулось и замерло. Глаза остекленели, уставившись в ночное небо. Калерия внутри купола закрыла лицо руками, ее тело содрогалось от беззвучных рыданий. Эракс в ярости бил кулаком по барьеру.
Виланд подошел к сфере. Позади него стояла толпа его воинов, ободренных легкой победой.
— Ну что, — постучал он окровавленным кинжалом по прозрачной сфере, оставляя алые мазки, — теперь ваш черед.
Калерия опустилась на колени внутри сферы, слезы текли по ее щекам. Она смотрела на тело Амалии, на растерзанного Парпация. Отчаяние, горе и ярость смешались в ней в чудовищный коктейль.
Виланд ухватился за купол, пытаясь найти слабое место.
— Говорят, в тебе сокрушительная сила, — усмехнулся он. — Ты поможешь мне разобраться с Рупертом.
Эракс достал меч, и с криком ударил по внутренней стороне защитного купола. Меч зазвенел сталью, его рукоять снова обволокла руку Эракса. Он еще раз со всей силы ударил по сфере изнутри. Виланд отошел от сферы. Еще удар, и сфера лопнула, разлетевшись на куски отбросив Эракса в сторону дракона за их спинами. Он ударился о тело дракона которое смягчило удар и потерял сознание. Калерия сидела на земле.
— Теперь тебя некому защитить, — сказал Виланд. Он дернул девочку за руку, но та не поддалась ни на миллиметр. Казалось, он потянул за мраморную статую. Ее рука даже не дрогнула.
Калерия подняла голову. Слезы еще текли, но глаза ее были наполнены чем-то темным, бездонным и ужасающим. Она встала во весь рост. Легким, почти небрежным движением она убрала руку Виланда со своей руки. Раздался хруст — не ее костей, а его пальцев. Виланд вскрикнул от боли и отпрянул.
Превращение началось мгновенно. Мрак из ее глаз расползся по лицу, по шее, по рукам, окутывая ее целиком черной, поглощающей свет пеленой. Земля под ее ногами почернела и задымилась. Калерия оторвалась от земли, зависнув в воздухе на полметра. Она раскинула руки в стороны, словно собираясь обнять весь мир. Потом — громкий хлопок ладоней.
И волна. Не звуковая, не световая. Смертоносная волна чистой, черной магии, вырвавшаяся из самого ее существа. Она прошла сквозь Виланда, содрав с него одежду, кожу, плоть... обнажив на мгновение мышцы, которые тут же слетели, оставив лишь скелет, застывший в позе крика. То же произошло со всеми стражниками на площади. Их тела разорвало изнутри, не оставив ничего, кроме кровавого тумана, лоскутов одежды, мяса и костей. Волна не тронула Эракса, Аманду, распростертое тело Парпация и дракона — она прошла мимо них, как живое существо, знающее своих.
Вся площадь замка Тагора окрасилась в алый цвет. Луна, холодная и безучастная, освещала это поле смерти. В центре его, паря над землей, окутанная черным сиянием, зависла фигурка Калерии. Ее тело покрылось густым туманом, который клубился вокруг ее тела образуя черную сферу. Она становилась все плотнее и тело Калерии уже не было видно за ее пеленой. Сфера разбухла, накрыв собой всю площадь, закрыв своей тьмой Каалона, Парпация, тело Амалии, Аманду и Эракса. А потом резко сжалась в точку и взорвалась оглушительным черным взрывом, разметав остатки варваров по площади. Все тела героев пропали вместе с взрывом сферы, пропала и Калерия. Наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь треском догорающих где-то факелов. На горизонте появились первые лучи восходящего солнца.
Конец.
Калерия и три королевства
© Copyright: Алексей Снигирев, 2025
Свидетельство о публикации №225072101258
Свидетельство о публикации №225072101258
Рецензии