Marco preto. Глава 13

На стоянке

После лебедя Л, так удачно связанного гусем Д, путь лежал к Волшебному помощнику, моему «жигулю». И далее – к первым порядкам. И я уже  знал, что буду делать на стоянке. От мистического – к мистическому, спонтанность и непредсказуемость – вот принцип обряда. Нелогичное сцепление неизвестного.  Того, чего во мне нет. Или того, что в принципе не вмещается ни какие ворота. Пусть оно и есть в других. Выламывающееся из ряда вон. Оно то и есть пресловутый мостик к новому. К продолжению. Короче, в салоне машины  меня ожидала одна подходящая бумажка. Прежде неузнанная как волшебный гусь,  она  ходила по салону, драла бубочки   из массажера на спинке и по-гусиному гоготала. 
А вообще,  обряд явно шел по своему плану,  с загогулинами и вывертами.     Потому-то и важно было   двинуться куда-то мистически определенно.  В то, чего как бы не может быть. И оно у меня имелось.     И позаботился о нем – ну кто же это еще мог бы быть -   наш кикимор!  Во вторник утром      он    огласил офис коротким праздничным  воплем – Москва подписала    обновленный «бред»,   полтора процента за разовый заказ в сотню штук, что теперь отдаются  натурой! А это  означало, что старый идиотизм  вопреки   надеждам на  главк,  входит в мою жизнь с новыми силами.   Веник послал распоряжение на печать,  оббежал  периметр столов словно первые ряды зрителей в цирке и  раздал нам копии. И тут же  сбежал, а мы, заглянув в экземпляры, от удивления  вытянули физиономии.   В  пункте   «форма скидки»  было  слово «ТОВАРОМ». И не просто «ТОВАРОМ»,   а   

РАСПОРЯЖЕНИЕ  №14
1  ….
2  ….
3  ….
4  ….
5  Форма предоставления скидки – ТОВАРОМ
Реальным   26 размером типографского кегля.  Потом Биркин вернулся, увидев наши   лица,     и заорал: « Вы чего  мои черновики схватили?! »  Мы хором возмутились – да ты сам их раздал!  Но хитрая тварь опять бежала  от принтера по периметру офиса, ухмыляясь и тряся отросшей флибустьерской бороденкой. Забрал первые экземпляры, он раздал вторые,  с нормальным размером, но впечатление словно мы увидели вурдалака  – оно не исчезло.  Потом мы глумились, Веник балагурил, откровенничал  о бизнесе, по ходу сморозил  очередную глупость, спохватился и опять сбежал, а мы еще    полчаса  поласкали ему кости, со смехом рассматривая   лист с нормальным шрифтом, видя в нем прежний 26-й,  с   «салом»  - как выразилась  Гавриловна. И  добавила, проливая бальзам на душу: «со своими  фетИшами люди такого склада  нипочем не расстанутся. Как-нибудь да самовыразятся» 
В общем, дело было перед   маршрутом, я торопился, хлопотал с чеками, носился в бухгалтерию и обратно.    Потом Минская трасса вступила в права, и забыл про него.  А нынче как озарило – а  это же     птица.  Готовая птица!  Бред, вздор, лидер клина! Реальный гусь-лебедь   внутри  бородатого дятла!      Добрый знак,   пусть и обещающий     головную боль! И теперь я   с удовольствием развивал лихую фантазию, представляя как этот «гусь» ходит  по салону жигуля и выдергивает   клювом     из массажера  деревянные бубочки. Иначе, почему они вылетают?! Да, определенно, «бред» вылезал  из зеленой папки, и   разрушал  коричневый  ромб на желтом квадрате, оставляя пластмассовую волосяную мякину…
Все это время мы сидели на бревне. Пашка, скучая, пронаблюдал мое шаманское бормотание: «День как день»,  угрюмо следя за моими руками, не лезущими в заветный карман, и вернул  меня на грешную землю: закрутил рукой у живота,   оттянул резинку  шаровар, хлопнул ей ниже пупка и ушел, хрустя валежником,  за деревья.    «До ветру? – крикнул я в спину. «До земли» - услышал важный ответ, - все равно… тебя.. не дождешься».  Я поморщился, переспросил, видно ли ему подъезд, и может ли он последить за моей теткой, пока я пошаманю в автомобиле, получил утвердительный ответ. Спросил, а точно видны ли окна и подъезд?  В ответ Павел предложил  присесть.   Я   отказался и побежал  на стоянку,    где меня поджидали очередные экземпляры гусиного стада.
«По крайней мере один,   – думал я, топоча по тропе   под низкими ветвями клёнов,  что пушисто ласкали меня по лицу, предвкушая как вытащу бланк, ощупаю его в поисках «перьев»…   и снова возвращался к мысли,  что Павел не прочувствовал важность    момента.       Получалось как в американских фильмах, где откровения произносятся  на фоне писсуаров, во время оправки нужды. В «Смертельном оружии»  Мел Гибсон    брешется    с  героиней Руссо в  полицейском сортире. Вроде и мило,    но– …   Одно слово  – американщина.

Так я  пытался вернуть себе духоподъемный настрой,  пока на последних метрах перед бетонкой   взгляд не напоролся  на   собачье напоминание!      Твою же ж мать!   Отломал несколько нетолстых веток, сделал некое подобие веника – ВЕНИКА! – и, радуясь неожиданно возникшему МОСТИКУ К МИСТИКЕ,  несколькими взмахами восстановил статус-кво.  Тропа очистилась, а я почувствовал удовлетворение.  А вообще, это же очень символично, что я во время обряда убрал с дороги дерьмо:  не об этом ли я  прошу гусей-лебедей? Конечно, об этом!
«Жизнь во многом из него и состоит.  И это, в принципе,   тоже важно, - глубокомысленно заключал, спускаясь в неглубокий кювет и поднимаясь по нему на бетонку, - Не гадишь сам, так за кем-то убираешь. Тот же вздор,   только в чистом виде.  В его… .хм…
Я не стал уточнять.
***
Было семь часов,     время интенсивной парковки. Воротина стояла перпендикулярно забору. Угрюмый староста    вазюкал между синих столбиков   куцей метелкой. Поверх  рубахи  на нем был     зеленый жилет гаишника. Я зашел в ворота, кивнул сторожу,  Степаныч не ответил, продолжая рывками дергать   метлу. Он был сильно не в духе. Поэтому   сейчас он начнет бродить по стоянке и докалупываться.      Через несколько шагов за зеленым минивэном, я обнаружил  первых «отдыхающих».   Трое мужиков   -  один по виду с рыбалки,   в штормовке и сапогах. Другой из конторы -   в белой безрукавки и джинсах, с модным кофейным портфелем из крокодиловой кожи. Он почему-то заслонял им свою грудь, поставив на капот. Третий загорелый, как головешка,   в майке и светлых шортах, словно бы только с пляжа. Короче - рыбак, конторщик и  спортсмен. Они замерли у просторного  багажника белой «Волги», возле сетки забора, где  теснились густые елочки, в эдакой экологической, скрывающей от вагончика нише.  Когда шаркнул ногой они насторожились, умолкли, а когда я с ними поравнялся,    и стало понятно,  что я не староста, «рыбак» в штормовке нагнулся и поднял   плоский коньячный флакон.  Из-за портфеля конторщика,  мелко  поблескивая в широкой руке,  возникли   рифленые стальные наперстки. Их быстро наполнили,    потом в загорелой руке «спортсмена» в майке появилась бабаевская шоколадка с надорванной фольгой.  Трио проворно поднесло «микрофоны» к губам, беззвучно «исполнило»  «оду радости»  и, быстро спрятав  улики, опять    по буддийски сложило    руки.      Я поздоровался, мне вежливо кивнули в ответ.
Кстати,   злость Степаныча вполне объяснима,  если вспомнить вчерашний «заброс»   помойного узелка. Ему уже  наверняка пожаловались. Возможно даже    бывшему старшине пришлось самому нести его на помойку, никого не припахав!  Оскорбуха.      
Я    открыл багажник, достал стульчик  и сел у открытых дверей под   «копейку» салатового цвета, благодаря соседа за раннюю парковку,  иначе   был бы у Степаныча как на ладони.  И он бы  точно приперся.    К людям на «Волге» не прикопаешься,  турист в  шортах друг   командира части,   офисник и рыбак тоже блатные. «А  молодой бездельник с бумажками идеальная кандидатура для выноса мозга, -      - думал я с удовольствием,  перегибаясь над  сиденьем и собирая   с резинового пола  россыпи документов.  Сложил первую стопку и   перегнулся   к торпедо. Там на полке чернела толстая рабочая папка… 
Вдруг рядом гнусаво забормотали.
-    Первый раз     на море и  сразу  шторм.  Хорошо   поехали в поезде. Двое  суток тряслись,  зато машину сохранили.    Ловил бы ее сейчас    в Черном море.
Следом вступил  оживленный бас.   
-  Ара на рынке    за моего  «мицыка» ухватился. Пристал, продай да продай.  За семь беру не торгуясь.  А   пригонял-то я ее  за четыре. Хорошо, думаю, тогда надо же что-то себе подобрать.    Начал искать варианты.
Я слегка  приподнялся на стуле, повертел головой и тут же увидел новую компанию. Троица стояла через проезд,   за серебристым    седаном с «треугольником» - логотипом «мицубиси» на   капоте, где и разбили «поляну».    Они не прятались.    На классической газетке  белели  стаканы, блестело стекло бутылки, лежал хлеб и дольки сала...
-    Три дня   позагорали, а  потом ливень зарядил. Сначала дождь, потом шторм а потом и наводнение, - продолжал гнусавый голос.
Я     собрал бумаги, сложил их    в кучу и придавил  черной папкой.  Захлопнул заднюю, потом сел в машину и захлопнул свою дверь.  Потом схватил обеими руками руль, чтобы не заорать.       Понятное дело, мне стало не до гуся. Надо  ждать, пока  допьют и свалят. 
-  Позвонил Мишке, он в салоне трудится, в Питере, он говорит,   есть двухлетка  свежая и недорого. Я Мишку знаю, соврет не дорого возьмет, раз недорого, значит убита.  А тут моя Людка вспомнила про интернет, говорит, пусть   фотографии сбросит! Вот вспомнила же что есть интернет! Позвонил ему, говорю  – а сбрось-ка по интернету!   
Компания была видна в зеркальце. Можно было не дергаться и просто смотреть и слушать.   Что я и делал. Дядьки опустошили одну бутыль,   достали вторую, мужик с крючковатым носом и мохнатыми бровями, вчерашний «метатель»  гнусавил про   Абрау-Дюрсо, но не про шампанское, а про жуткое  наводнение под Геленджиком.  Рефреном звучало: «во съездил на море»!   Его то и дело перебивал полноватый сосед  в светлом плаще, со скошенным подбородком. Он  с  басовитыми восторженными интонациями делился желанием  приобрести  «француженку»   Естественно, не бабу, а тачку.
-  .. смерч в море  воды набрал и как из тазика на ущелье вылил, потому и спастись было тяжело, все  произошло мгновенно. 
-   Ну и сбросили фотографии? - говорил спокойный третий голос.
-  Да,  и с разных ракурсов! Во! – пижон причмокнул губами,  -  ну, лялечка.  В чем же дело, думаю? А потому что француженка! Спрос на них слабый! Звоню, говорю, подержи для меня денек, я с женой обсужу,   а сам думаю -  ой, хочу-хочу!
Я положил голову на руль и закрыл глаза.
 -   Не решил,  буду ждать. Пусть Людка бабло выделяет.  Пришел домой, жена борщ приготовила…
 «Чтоб  она  яду в него  насыпала,», - злобно подумал я, задраивая окна салона как люки в подводной лодке. Дальше издеваться над собой не хотелось. Но  глушилось плохо.   
-   С запчастями не попади, на  немцев    китайщины море,  а на «ситроен»     будешь оригинальные доставать...  – звонко замечал третий, неизвестный мне собеседник.
-   Так я ж потому всегда и беру двухлетки.  Они уже  обтертые! Что должно сломаться  - поменяно. 
-  Походила по рукам «француженка»!
В компании засмеялись, потом умолкли. Потом шел какой-то тихий бубнеж, и я было решил, что народ закругляется, но компания оказалось только набирала сил для нового трепа.    
-  Главное, чтобы счетчик не скрутили…   
-   Тут я Мишке доверяю.
-  Я моя бэушную не желает, говорит, пусть наша, только  новая.
-  А ты не объяснял, что их бэу лучше наших новых?
-  Да объяснял… А ты «мицубиси» уже  продаешь?
-  Пока решил не продавать.  Ара на связь не выходит.
Кстати, этот пижон  - реальный мерзавец. Зимой под заборами у нас сугробы, машины, чтобы не перегораживать проезд, вычищают до заборов, а он ничего не чистит, но в сугроб не забуривается, бросает машину как бог на душу положит,  и  его «мицубиси» едва не перекрывает проезд. Объехать еще получается, а вот сдать назад машине напротив, а именно моей – вот уже хрен там.   Мы же паркуемся «елкой»,  дистанция  между рядами всего ничего, выезжаем, едва не касаясь   соседей,  а этого хоть тарань. 
-  А  «ксара» тогда зачем?
-  «Ксару» я на жену запишу
–   Так вы с женой договорились?
-   Договорились.  Жду денег.
Чтобы  вы знали,  честно заработанные  зарплаты  вояки     до копейки относят женам. Потом от них получают нужные суммы.  Супруги же со своей  дают им полную волю.    Не то чтобы  благословляют на блуд, но не задают лишних вопросов , уловив запах чужих духов, просто поморщатся и мягко направят  любезного в душ. А что тут таково?  Почему бы и нет? Роковой   вопрос   снят, лапа – на кассе, значит, денег налево муж не потратит, а,  значит, и угрозы для брака нет никакой.        И  в какую там дырку     залезет мужицкий хер - так ли уж важно? Лишь бы    заразу не тащил в дом, и кондомами пользовался. Так же,   девочки?   Верно я говорю?
Но если случается «неучтенка», премия или халтура, русские офицеры  радуется ей словно дети   украденной у родителей шоколадке.
Так они и живут, и другого порядка не ведают.  И семьи у них  крепки. Видимо,     в военных училищах существует курс   по семейному счастью. Тщательно законспирированный, притом. А что? Существует же  планета начальников,  о которой знают,  но не говорят астрономы? 
Крючконосый в загнусавил опять:
-  А в частном секторе  дома в море сносило.
-  А  почему цена  такая дешевая?
- Где ж дешевая?   Просто на «французов»   нету спроса,  - продолжал бахвалиться аферист, - говорят,   капризные.  А я не знаю, поездим, посмотрим. До зимы определюсь, если что – продам. 
-  А чего до зимы? Резины нет?  У  командира  в части кто-то на «Ситроене» ездит, можно спросить... – сдался   гнусавый, переставая вздыхать про испорченный отпуск.
Да чтоб вас!
Я нажал рогульку  на дверной панели, приотворил дверцу, а потом с силой ее захлопнул.
Бряк!
Голоса  тут же стихли.
-   А что  хлопнуло?   –   встревожился гнусавый.- 
-   Студент   сел в «жигуленка», -  процедил аферист. 
-   А  Степаныч  жилет надел, сейчас будет застраивать,   – крючконосый вытянул шею и посмотрел на ворота, - вон,  кажись, Горемыкина ест.
-   Горемыкин ему не по зубам,  – разумно замечал спокойный голос, - он командирский кореш.
-  Значит,   сейчас к нам пойдет.  «Не стираете тайдом, тогда мы идем к вам»,  – засмеялся  гнусавый,  повторяя рекламу моющего средства.    
-   Придет, нальем.  У нас еще целый флакон.
Целый! Целый флакон! Блин, как я забыл про   конец  недели?   
Ладно. Нечего ждать.
Открыл бардачок, взял охапку ручек, перетянутых резинкой,    вылез из машины, обошел  машину и    встал   спиной к забору. Снял резинку, разложил ручки на капоте .  Достал из папки маршрутные листы.
-  А командир сейчас на чем ездит?
-  «Вольва» универсал.
-   Ее тоже Мишка   пригонял.  Ловко устроился.
-   А кем он там?
-  Зам  по технике безопасности.  Там он и хату купил, и женился второй раз.
-   Оклад не маленький раз на хату хватило. Питер есть Питер. 
-   Что «хата», на жену хватило молодую 
-   Так Мишка не в Москве?  А как же машины гоняют?
-  На пароме везут. Если надо, свяжись,  он подберет тебе вариант. Пятилетку возьмешь, а жене скажешь, что новая!
-  Подумаю.
-  Вот-вот, и  попроси фотки  «по интернету»!
Народ  засмеялся, потом что-то увидел,  прикрыл рты и захихикал уже потише.  А я так и не смог   начать  подделывать подписи.  Мне  показалось, что  буду ставить не чужие кракозябры, а  окончательно распшусь   в законности своей дефективной судьбы! Притом десятки раз. И на фоне вот этой вот проповеди  как у  бывших майоров все зашибись.   С клеевыми шмотками, лояльными женами, с тачками-бабками!       Рядом шла жизнь,    куда я только собирался попасть  через вот это вот… - я с ненавистью посмотрел на развал бумаг     - «первый порядок»!
-    «Ситроен»  марка капризная,   на любителя.  Я бы скорей взял «пежо». 
«Пежо»!  Слыхал?!  Твоя жизнь  дерьмо!»
-   Не просто «ситроен», а ситроен - Ксара.
-   Это я понял, но их же там много?
-   Да не! Ксара одна француженка! –   дятел напирал именно на слово «француженка», -   Дутик,  с круглой крышей.
«А ты не разбираешься в иномарках!»
-  Ксара-ПикасО! – прогнусавил гнусавый,  -   А автомат или механика?
«Потому что тебе на них    не ездить!» 
-  На меху бензин! -  Из Белоруссии, растаможена!
«Раста-мо-же-на!» Ах, какое вкусное слово!
Срамота-то какая…. Стараясь не выказывать нервности, я  собрал бумаги в   кучу, свернул в рулон и  аккуратно положил его  на заднее кресло.  Рулон тут же размотался,    возвращая салону  первозданный субботний вид.   Потом, в полной тишине – эти ****и исподлобья наблюдали мои сборы - закрыл «жигуль» ключом,   чем,  думаю, вызвал еще большие насмешливые комментарии  – у них же тачки с центральным замком!  И  заковылял по проезду к воротам. Миновал подметающего гравийку старосту,    ступил на белые плиты, и, через два шага,  чуть ли не сделав   шпагат, сиганул с бугорка прямо  под кленовые кроны. И лишь там перевел дух.
-     Да чтоб вы подавились.  В лес, призрак!  В лес!
***
В лес! В лес!   В лес, несчастливый призрак!  Ты - леший, зачем-то решивший стать человеком!  Да. Странный леший позавидовал людям, их   сенокосам, их яблоневым садам! Их свадьбам, скачкам на норовистых лошадях!  Не однажды  хотел он   зайти в деревню, попить молока. Нарвать в саду яблок. Ему надоел, ему обрыдло в родном буреломе!  Люди, примите меня!!! –  кричал он, кружа по темным чащобам, -  Пусть не любите, но примите меня! Посчитайте своим! Хоть на миг!  Но он понимал, что как дух – не сможет быть понят людьми… 
Тогда   он начал тренироваться. Он собрал одежду с чучел на окрестных крестьянских полях,  начал пудрить прозрачную кожу мукой. Он подчинил ветер и научился насвистывать речь.      Даже начал ездить на лошади, правда, пока только сидя в  старой телеге! И  однажды он   нагрузил колымагу  лесными дарами и выехал из леса в деревню. «Теперь-то меня примут за своего!» – в надежде думал измученный Дух.
 Но люди встретили его презрительно,  заговорили магическими заклинаниями. «Ситроен»… «Ксара»…. «Француженка». Едущие с покоса  в  дорогих тарантасах, селяне  только пофыркивали, глядя на  убогую  волокушу с лягушачьими шкурками, гнилушками и  сосновыми шишками: «Какой    ты к чертям человек? Сгинь отсюда, нечистый!»
Как же   ожить? Что же сделать, чтобы тебя признали своим?!
А ничего тут не сделать.  Тебе нет места среди крестов  с тарантасами, полными зелени,   глупый, никчемный дух.
***
- У-ла-ла, у-де-ге, те-ле-ле, у-да-да…
И я опять   бил в папку ладонью, приплясывал, притоптывал и приговаривал в танце шамана.     В волнении я бежал по  земляной  тропе,  цепляя краями одежды  колючки, сбивая с   лопухов зазевавшихся слизней, топча     ненужные на поселении сувениры. Я ходил по бурьяну, высоко поднимая колени,   подбивал  рукой   ветви,  расчищая пространство,  где ослепшим нетопырем  летала  душа, рискуя нарваться на  крючки  убогой  реальности!  «Ксара!» «Ситпроен!»   
- Те-ле-ле, у-да-да…
И остановился.
-  Демьян, что ты делаешь? Что ты делаешь, Демьян?
Попытался взять себя в руки -  буквально, обхватил голову ладонями, нагнулся и замер.
-  Стоп. Подожди. Стоп-стоп-стоп… О, высшие силы, положившие на уста молчание, не карайте за празднословье.   Просто иначе я лопну… Да… Так… Демьян, на кой леший ты здесь? Чем ты тут занимаешься? Что за херня вообще происходит в этой нищей, затраханной заднице мира?! Какой еще, на фиг, обряд?!  Волшебство? Колдовство? Ты идиот?! Ты псих?! Это вообще что все такое?!
Я замолчал. Постоял с секунду. Посмотрел по сторонам. Возбуждение притупилось.  И с другой стороны,  в этом жесте явно было что-то правильное и  положительное.
-  Ну, я  меняю жизнь… как могу…  Ведь  денег нет. Вакансий  – нет. Связей – я с ненавистью посмотрел на стоянку, где тихарились вояки, - тоже нет.  Вахт в Заполярье – нет. С «газпромом» мечты сбываются – попробуй пролезь. Будущего нет.   Вообще, дайте мне денег,   я не буду херней заниматься.
-  Дайте же, дайте!
Нет. Не дают.
Встав над трубами, торчащими из его изумрудных склонов оврага,    я  развел руки и  поклонился, присев на одну ногу.  Потом сделал книксен в сторону домов, потом поклонился туда,  где в прогалах листвы белела кирпичная трансформаторная будка, и снова    сточным трубам  на изумрудном склоне.     А потом снова испытал желание закрутиться на месте… - и закрутился,  и  запел, лупя  в невидимый бубен над правым плечом.
Уля=уля- гха-гха, уля-ул-ля – гха-гха Цегеде – цегеде уля уля – гха-гха, уля уля  гха гха це ге де це ге де!
И вдруг я  все понял!
-  Уля=уля- гха-гха, уля-ул-ля – гха-гха
Я понял, что   нудят шаманы! Шаманы бубнят тоже самое! Они говорят: 
-  Уля-уля-гха-гха, уля-ул-ля – гха-гха - «У нас денег! Нет акций газпрома!  Роснефти! Алроса! Богатых родственников! Связей!  Братков-корешей!  Мы ни ..уя не можем в подлунном мире! Только летать на Луну!   
- Уля-уля- гха-гха, уля-ул-ля – гха-гха Цегеде – цегеде уля уля – гха-гха, уля уля  гха гха це ге де це ге де!
Наши  руки растут из задницы.  Уля-ля, уля-ля – (в бубен) – тум, тум.  Уля-ля- тум, тум. Мы не хотим строить чумы, пасти оленя – идиоты прокормят и так.  Цегеде – цегеде уля уля.. .Я не хочу бить тюленя,. Уля=уля- гха-гха, уля-ул-ля – гха-гха. Меня укачивает в каноэ!   ! Уля=уля- гха-гха, уля-ул-ля – гха-гха! Я поэт, в конце концов, отвалите уже от меня!
Уля-уля- гха-гха, уля-ул-ля – гха-гха Цегеде – цегеде уля уля – гха-гха, уля уля  гха гха це ге де це ге де!
-  Твою мать! Тыгыдынский конь!
Финиш.
 Это все смешно. Это все логично. Это, конечно, финальная точка дебильного, шизофренического театра, который я сам для себя сочинил.  Только вот как же вот это, что само?! Стихи! Совпадения! Сидения… П! П! П!
И теперь – дед, дружба, любовь, крылатые фразы? А как же «ни сомнений, ни смеха»?  Да, «ни сомнений, ни смеха». А  я ведь только что  едва не обратил в шутку что-то очень важное!  А что - важное? Что? Беготню? Пустое топтание?  А почему  пустое?! Может быть, это правильно - дать волю ногам?  «Добро найдешь, дальше ноги сами тебя понесут. Может и в чащу обратно!» - так говорила бабуля?  Конечно! Значит…

И меня снова повлекло между сорных бревен,   потащило  через   поваленные стволы.  Я уходил в одну сторону, в другую – и, думал, что сверху он  как   знак бесконечности.    Или цветок с  лепестками. Или модель атома с электронами… Бог его знает,   зачем я   его рисовал шагами. Одно было точным – план снова завалился, служба и порядки переходили назавтра.  А ведь завтра  -  «причастие»   «Наукой и жизнью», притом, что я ненавидел науку.   И тут попробуй отыщи  что-то свое!  Я могу не успеть!
- У-ла-ла, у-де-ге, те-ле-ле, у-да-да…
Я снова заплясал, одной рукой прижимая папку, другой – отбивал   густые ветви,    сгибал  тонкие деревца…
- Те-ле-ле, у-да-да…
А интересно! Отставники могли трепаться о чем угодно.    О дачах,  бабах, о политике, о курсе доллара,  об отдыхе, в конце концов!  А трепались о         комфортабельных и безотказных тачках,  наличие которых у тебя   никогда не предвидится.
Я дошел до края лесного полога  у бетонки, выглянул из-под ветвей – за елками  был виден зад моего «жигуля», а ближе, у забора слышались     голоса гоп-компании, мелькали пестрые рубашки … Там шла жизнь, там успехом делились вояки, идеальные служаки, не пропавшие после развала, но хлынувшие замами, завами и прочими АХО под крылья    бизнес-контор. И подтянувшими туда  своих…  Связи! Великая вещь!
  -  О, блин…
Лес! О, волшебный лес! Меня, твоего слугу, твоего раба, меня, запросившего сказку, меня, нашедшего волшебное, заветное место,  отгоняют от алтаря! Волшебный лес! Скажи же, что делать! Надоуми, излечи меня! Объясни, почему я опять, после небрежного замечания хамоватого мудака, что возжелал сесть на «француженку», чувствую себя  утопленником с камнем на шее?! Я еще недавно собиравший их в ожерелье – теперь стою на пороге черной, бурлящей трясины, где лопаются насмешливые пузыри:
-  Ты купишь приличную иномарку?
-  Нет, никогда!
-  Ты устроишься работать в «газпром»?
-  Нет, никогда!
-  У тебя будут лишние деньги?
-  Нет, никогда!
Никогда тебе не стать человеком!
«Сними камень с шеи – и посмотри на него».
И снова я кружил среди деревьев за  трансформаторной будкой – и одновременно на лесном болоте,   дав волю отчаянью, перебиравшего моими ногами.  И в один момент – через ноги – дошло: не с бумажками надо   возиться. Нужно выходить на твердую почву!     Убираться из  глухомани,  беспросветной и гибельной!  Да,  лишь  после нелепого  танца посреди булькающих промоин,   после бессмысленного кружения на краю  - «студентик на жигуленке» -  до меня дошло,    кого надо звать!  Надо звать того, кто приходит,  когда ждать помощи неоткуда – «конька-горбунка»!    Волшебный помощник!  Им надо было заняться, конечно же – им!
***
Итак, ВАЗ 2105, белый, 1982 года выпуска. Что о нем рассказать? А представьте, что вы читаете книгу. И перед вами страницы – дни,  и главы - месяцы, с описанием удивительных  поломок. И недешевых ремонтов.    Что в итоге меняет психику, появляется отчаянность, фатализм,  готов к измене. Забирая машину   утром, не уверен, вернешься ли вечером. А покидая автосервис тут же спрашиваешь,  когда у механиков   будет окно. Потому  что  нечто ужасное случиться опять.  И случается!
Чем же его окрылить?
 «И Ад следовал за ним» - вот его  крылатая фраза.
Да, история первых трех лет нашей «дружбы»,   честно говоря, полный мрак. За три года     он выпил из меня реки крови.     Трижды он чуть меня не убил, а ломался в неприличных местах столько раз, что я сбился со счета. К примеру,   я ехал по проспекту. Через сотню метров он   становился спуском с горы, летящим через  екатерининскую застройку мимо величественного собора.  Дорогу чинили.  Снимали асфальт, там сям чернели лужи гудрона. У одной такой я затормозил, и педаль ушла в пол, а машина катила дальше. Даже, показалось, она набрала ход!   Помню,     мгновения растянулись в вечность. Я уже про себя сложил руки, словно покойник.       «Ну вот, ты и дождался  попутки на Луну, барон Мюнхгаузен».  И тут я увидел  куча песка,    дернул рулем и влетел в нее, прянув грудью на руль –   ремней безопасности у меня уже  тогда     не водилось. Вышел на ватных ногах, обошел кучу и застрявшую бампером в песке   машину,  и под левым колесом обнаружил темное пятно растекающейся тормозухи. Оказалось,  лопнул  тормозной шланг. Неделю  назад, сварщик, подваривая лонжерон,   цепанул его армированную резину   горелкой, вот она и не выдержала. А если бы я был на склоне? Однако, он  хакнул возле помпезного здания   с широкими   дверями и рельефной отделкой    и небольшой колоннадой,      ОДНОЗНАЧНО ТОРЖЕСТВЕННО    предоставив шанс на спасение. Разве это  не знак? 
Потом приехали напарники. Увидев пятно,   офигели – ты превзошел сам себя.   Я  же оправдывался, мол, да, лопнул шланг,  (балка, лонжерон, вилка сцепления, вылетела манжета и т.п. и д.р.)   но поломка не характерная, виноват ушлый сварщик,  а в ответ только слышал:
СРОЧНО ПРОДАВАЙ.
***
Мое блуждание  остановила неожиданная идея.     Я  вдруг подумал  две вещи: первая -  мои гуси   –   не мои переживания. Они вообще не я. Они - отдельные и не в тебе. Вот – Пашка. Он  озабочен предательством Бурого. Дружба   на лицо,   но она   рядом.   Аля тебя любит. Точно любит,  но ты об этом не догадываешься.  И без обряда бы шиш увидел. А в нем – увидел. Уже результат. Интересно!
Вторая вещь:  думая про гусей изначально,  я даже не мыслил   про них что-то хорошее.   Полагал выть на Луну, «о, как пуста и тосклива моя жизнь», ведь она реально тосклива.  А сейчас вдруг ищу «поднимающие слова».  Про  крылатые фразы  я говорил, не как-то не думал, что они будут реально крылаты.
И   «волшебный помощник». Если говорить честь по чести, там хорошего нет ничего. Рассказ превратится в  жалобный вой   волчицы об унесенных  охотниками волчатах. Однако, вот какая штука   – не вляпаться я не мог. И в этом есть какая-то   тайна. И она сейчас главное.  И к ней надо приклеить  перья.    И если вспомнить, что   этот гусь тоже должен быть «вне меня», но тоже   рядом,  тогда я вообще делаю все неправильно. Причем тут «сколько раз он мог меня убить», «сколько я спалил денег и времени»,   - причем тут вообще злая статистика?! И причем тут я?  Вне меня!
-  И  статистика нужна добрая. О-о, блин, а  она есть?
Я был за трансформаторной будкой.  Там  кленовая рать  уступала место черно-белому конвою.  С минуту я   тихо постукивал лбом о березу, потом развернулся и посмотрел  вниз, на  трубы в зеленых откосах.   По системе «все говорит обо всем», но что должно мне сказаться  Допустим,  с ним я поднялся.      Сейчас  никому   не должен бабла.    Зайдя в продуктовый, не считаю копейки. И даже  книжный посещаю не  только чтения для.    Это, конечно, восторги бомжа, но   после армейки   я жил без долгов всего пару  лет. Пару последних лет. И если бы не он? Бр-р…  Но ради этого я его и завел!  И в чем же загадка? Что несет меня, меня не касаясь? Хм…
-  Ладно, спросим у первоисточника.
Я   был  уже возле последних кустов, как  услышал ненавистные голоса.  Отодвинул листву. За елками  плыли знакомые  головы -     Степаныча с ее политбюрошным зачесом,    головы Крючконосого,   Пижона,    и   благодушного пенсионера со смешными   бачками.  Они перемещались к воротам по ходу дела  оправдываясь. Крючконосый тряс у лица белым пакетом: «Вот наш мусор, Степаныч. Мы всегда убираем» «А чего ж… а чего ж на заводе-то? Кто с вас  кидает, а?» «Но это  не мы!» -  ухмылялся пижон со скошенной обезьяньей челюстью. «Давай посмотрим, где он лежал,  вычислим, откуда могли его кинуть,  чья там машина». «Во-во, а то что сразу мы!» - согласно добавлял  крючконосый, в гавайской рубахе и джинсах выходя из ворот. 
Так!  Эти ****и пытаются подставить меня!   
Степаныч  вяло отмахивался.  У ворот  что-то наставительно проскрипел в спину компании, отвернулся прислонил метлу к трапу и заглянул в    «чашу» серебристого Кубка. И снова начал ругаться:
-   Вот… чьи.. окурки?! Вот кому руки оборвать?!
-   Степаныч, ну это уже точно не мы! – оборачивались автолюбители, - мы здоровье бережем! Мы не курим!
Посмеиваясь, крючконосый вернулся к нему и раскрыл пакет,   Степаныч нервно выудил окурки  и бросил их внутрь, потом еще раз окинул взором стоянку – и загрохотал наверх по  трапу.  Троица же  направилась к перекрестку.   Теперь стоянка была пуста.    
-  Это я призрак?! Шаз! Это вам здесь нечего делать! – вскричал я злорадно. – деревня – моя! 
И побежал к «жигулю».
***
Что ж,   я нащупал конец веревочки.  Злые селяне   в облике отставников напоминали   об        идиотском начале  истории,  когда, покупая авто,  я задумал взять то, что  есть под рукой, а именно «ладу» соседа.      Кирюха летал на ней как штурмовик – только на бреющем!  Не выбирая дороги!   И я на нее запал. Но более еще – на идею:  «Пусть я чего-то не знаю в устройстве, но вот сломается – и узнаю».  Роковых же поломок не будет? Машина же меня не убьет?  Сосед продает! Живем-то дверь в дверь! Не станет же он   сбагривать   средство для  суицида соседу по общей площадке?!  По уму-то   надо было   найти эксперта, который  бы пролазил под ней, заглянул  бы под капот  и   сказал бы, стоит ли ее брать или нет. И за сколько. Но я  был затрахан работой. Там я, таская товар на горбу,    соревновался в продажах с агентами на машинах и потому понадеялся   на дружбу и здравый смысл.   Не должен был сосед подвести. В теории. По старым понятиям.  Но он   шел в ногу со временем.  А эксперты  находили вечные отговорки. Это  потом они тучами зажужжали вокруг, злорадно смакуя   мое лоховство: «редкостное  дерьмо ж ты купил!    Мертвей тачки мы не видели! На ней же ездить нельзя!» И добавляли сакраментальное:   «Срочно продавай»
СРОЧНО ПРОДАВАЙ.
Втюхивай обратно   злосчастную бомбу. Ищи похожего лоха. А когда я возражал, что сам человека подставлю – народ   пожимал плечами.   Даже редкие,  с признаками совести люди твердили как попугаи: 
СРОЧНО ПРОДАВАЙ.
Почему? Откуда      подобное зверство? Когда появилось оно? Это   долго было предметом моих размышлений. Но сейчас я понял,  в чем дело. И    вслед   за ними готов подтвердить:
НАДО БЫЛО   ПРОДАВАТЬ.
Я дважды стукнул по    крышке  руля – и кроме глухого   бц, бц! – ничего не услышал. Сигнал у меня не работал.   
Что же сказать, обернувшись назад? А сказать можно одно:    не пытайтесь оживлять мертвецов.  И даже    заменив его содержимое, не получите никакой гарантии верности. Да, вы набьете его  новыми сердцами, кишками,   костями,   лонжеронами и карбюраторами,  – и это не даст ничего. Жизнь –  чему в итоге меня научил  автомобиль –  явление вне телесное. Она приходит или уходит.  Она  не слушается    деталей и мастеров.  Просто есть высший замысел: «этому  -  жить, а этому  пора умереть» - и сопротивление бесполезно.      
«И ад следовал за ним».
А еще, поставив мертвеца   на ноги,  вы   превратитесь в его раба. Это тоже урок.
Я опять хлопнул ладонями   –  крылато? В натуре!  А что крылато? А то, что вот она, тайна жизни – в судьбе. В судьбе не в нас, а над нами.  Гусиным, невидимым лебединым клином несет  она жизнь к неведомой цели… А что до приятных моментов…   
Первые победы  автолюбителя. Первый выезд, на авось, и сразу   с багажником набитым товаром.   «Зачем нам  тебя подвозить?  У тебя ж самого есть машина!» -   ухмыльнулись напарники, когда я их просил добросить  до рынка.  Но я же только права получил! Мне нужна тренировка! А они лишь покровительственно хлопали меня по плечу: ты сможешь, мы знаем.   Это потом, они, обалдев, говорили о шутке.   Мне ж было тогда не до  смеха. Я посадил рядом    шестнадцатилетнюю падчерицу   в качестве дополнительных глаз, попросил ее кричать, если что и полдня   ездил с ней, а,   почувствовав уверенность, вторые полдня   ездил сам. Правда,  чуть не задавил  пару человек, ну и что? Это было великолепно!
Потом – командировки.   Отрыв от планеты, поиск орбиты. Чувство, что однажды «Петля Ходока» станет звездным рывком!  И приход  Возвращения!  Это  предвестие, преддверие…. П-п-п! Пы!
- Ну и хватит, - я в третий раз хлопнул по рулю. К черту историю подвига.    Не будем окрылять    космическую глупость, в смысле, что нельзя продавать ближнему   голимое палево. Нет, можно и нужно.   И дело не в бандитских порядках, а в том, что «волшебный помощник» открывается  той стороной, которую ты  заслужил. Даже самый распрекрасный  болид    может стать    роковой немезидой, привлекая    - дорожные ямы, падающие ветки, град размером с яйцо, пьяниц, падающих под колеса. И,  может быть, не ты купил барахло, но тебе, как бодливому телку, просто не додают роковые рога? 
Так что,       закрашивайте   гнилье, заматывайте бинтами трещины в  балках, ставьте сырые вилки сцепления, чтобы они ломались через сорок нажатий,  придурок застрял на главной развязке,    заперев  собой  километровый поток…  Запрессовывайте бракованные кольца в юбки поршней, пусть компрессия рухнет через полгода, чи  бачылы очы що куповалы. И не надо, не надо, не надо, господа, думать о ближнем своем и за оного.   Через   посредника за него теперь думает само провидение. Не стойте же со своим благородством  у него  на пути. Ибо  дорога – прообраз  жизни, несовершенства –  таблички маршрута,  а скорость    – это судьба.  Ну и хватит.
… И я четвертый, внеплановый раз хлопнул ладонями по «баранке». Уж очень складно  связалось. Что, значить,  свидетельствовало.  И я…