Долг

Короткий осенний день угасал. Увядающий сад погружался в сумерки, начинало тянуть вечерним октябрьским холодом. Воздух пах землёй и разнотравьем - старый деревянный дом находился в степи. Степь в сумерках темнела, постепенно погружаясь в тишину. Чернота за окном вместе с тишиной создавали ощущение, что этот дом находится в пустоте, в космосе без звёзд.

Запах земли и трав проникал в дом.  За ним давно никто не ухаживал и он постепенно рассыхался, проседал, в оконных рамках были щели.
Прежние хозяева когда-то приложили много труда для постройки дома. Но, как и все в этом мире, их детище медленно растворялось, таяло. Оно возвращалось обратно в мир, откуда было взято на время, как долг.

Сегодня мне исполнилось 70 лет. Я специально не отмечал это событие. Принял за день несколько однотипных звонков с поздравлениями, одинаковыми словами выразил свою благодарность. Ничего нового не случилось, все было так, как и должно было быть.

Весь день я отдыхал в осеннем жёлтом саду, полулежа в кресле-качалке, наблюдая за тем, как деревья роняли листву. Как неохотно и печально они раздевались, отдавая мокрой земле свой разноцветный наряд, которому было суждено потерять всю свою красоту. И, подчиняясь общему закону, истлев, исчезнуть. Пахло пронзительно: листвой, сырой землёй и дымом от осенних костров, что жгли где-то вдалеке.

По небу весь день плыли яркие облака. Ветер гнал и гнал их куда-то без остановки. Я долго смотрел вверх, и, порой, у меня начинала кружиться голова - я не понимал где нахожусь. Только шелест опавших листьев возвращал меня обратно. Я опускал голову и облачное, синее небо на фоне которого я видел жёлтый сад потрясало меня: мне казалось, что совершеннее я уже ничего не увижу в своей жизни.

Но время шло, короткий день подходил к концу, и яркие краски осени и неба начинали блекнуть, растворяясь в сумерках. Я встал, собираясь идти в дом. По пути я подошёл к дереву. Его кора была сухой и растрескавшейся. Я коснулся ствола рукой. Он был теплым.

Заварив чай я сел и закурил. 70 лет жизни. Скоро мне тоже предстоит вернуться в мир, подчинившись общему закону.
70 лет назад атомы были на время позаимствованы у природы, и по известным законам соединены в моё тело. Оно породило моё сознание, мое «Я». (О том как это происходит, до сих пор ломают головы учёные и философы). И вот, долг пора отдавать. Может не сегодня. Но часы идут и это неизбежно.

Что было в моей жизни? Что было в ней такого, пусть это будет просто один момент, секунда, благодаря которой можно было бы сказать: «Все было не зря».

В голове возникают образы из прошлого.
Мне 10 лет. Я с мамой и бабушкой иду по грунтовой дороге, в маленьком городке. Дорога резко уходит вниз. Мы останавливаемся. Я поражен видом который открылся нам. Это степная долина, залитая ярким, по-вечернему желтоватым светом солнца.

В долине протекает река. Сверкающая множеством маленьких фосфорических вспышек она делит степь на две части. Дует лёгкий июньский ветерок, пахнущий пионами. Кажется, что именно этот запах обещает долгие каникулы впереди.
Река перед нами очень близка, но я уже понимал, что это обман зрения, и добираться до нее долго.

Почему именно этот вид поразил моё детское сознание, да причем так, что я пронес его через всю свою жизнь я не знаю. Но пусть это будет так. В этом есть своя красота.

Другая яркая картина. Мне 21 год.
Звёздная ночь. Обрыв, узкая полоска каменистого берега и бескрайнее море. Море едва колышется - волны тихо набегают на берег, и, потеряв силу, исчезают.

Я сижу на обрыве, свесив ноги вниз. Рядом со мной девушка. Что я о ней помню? Невысокого роста, стройная, темноглазая, симпатичная, задумчивая. Как мы оказались с ней на этом обрыве?

Я играю на гитаре какие-то песни, стараясь петь потише, чтобы не выдать себя: ни слуха, ни голоса у меня нет. Над нами фиолетовое небо. Оно посыпано мерцающим, искрящимся песком. Песчинки эти разного размера. Время от времени, там вспыхивает светящаяся точка, которая, падая прочерчивает короткую огненную дугу и навсегда гаснет. Когда я смотрю в большие чёрные глаза девушки, я вижу в них блеск и сияние –это отражение Вселенной, которая ненадолго показала себя нам.

Утром мы проснулись на берегу обнявшись - было слишком свежо. Слабый ветерок пах солью, водорослями и ее волосами, разбросанными по моему плечу. Что-то непередаваемо тонкое. Над морем летало несколько чаек.
Вся магия ночи растаяла. Умерла? Наверное да. Осталась только её фотография в моей памяти.

Мы с девушкой сказали друг другу «Пока», немного смущенно. И она ушла. Я смотрел ей вслед. Тёмные волосы резко контрастировали с белизной ее кожи. Я благодарил судьбу за то, что между нами в эту ночь ничего не было. Это сохранило красоту в чистом виде, без примеси страсти. Был только тот искрящийся песок на фиолетовом небе, море, кипящее как смола. Большие темные глаза, и Вселенная в них. Там мы были единственными живыми существами.

Я посмотрел на свои руки. Они слегка дрожали. В голове гудела кровь. Чай уже остыл. Тарелка для окурков была полна пеплом.

Неожиданно, навязчиво, без спроса, против моей воли, ударом в голову пришло воспоминание, которого я не желал больше всего.

Этот проклятый холод. Я ощущаю его до сих пор. Пронизывающий ветер настолько силен, что сбивает с ног. Не вижу ничего, ветер не даёт открыть глаза. Я чувствую себя на пределе. Ведь идти навстречу такому ледяному и мощному потоку, буквально срывающему кожу с лица – это надрыв всей моей природы.

Но вот оно - спасение – подъезд. Конец страданию. Зайдя внутрь я долго стоял и ладонями – они были теплыми, благодаря перчаткам - грел лицо.

Букет, который я купил заранее, исчез. Его буквально стерло: сдуло ветром лепесток за лепестком. Я поднялся, собрался с духом и нажал кнопку звонка. Открыла моя четырнадцатилетняя дочь. Её лицо было заплаканным, под глазами синева – свидетельство бессонной ночи.
Мы кивнули друг другу. Она показала мне на дверь комнаты, куда мне нужно было войти - это в самом конце коридора. Из комнаты напротив слышались детские всхлипывания младшей - второй дочки мой бывшей жены.

Пахло воском и ладаном. Из кухни вышел, как всегда серьезный Виктор - отчим дочери и сухо поздоровался, быстрым движением пожав мне руку. Подходя к той самой двери я почему-то заметил, что она новая и произнес это про себя, удивившись неуместности этого наблюдения.

Я сделал то, что должен был. Зашел. Но что я мог увидеть нового, чего я ещё не видел за 45 лет? Красивого гроба? Скорби родственников? Слёз? Мерного потрескивания свечей? Своей бывшей жены Елены? Не видел я одного: соединения смерти с ней. Неестественного покоя в ее веках. Неподвижности и тишины из-за которой хотелось начать трясти Елену за плечи и кричать: «Вставай, хватит! Хватит!!!»

Не было пока и сединения смерти со мной. Но ведь будет? И исчезнет окончательно из мира речка, степь, звездный песок, море, блеск черных глаз. Исчезнет ветер, треск свечей, цветы. И Елена - красивая, но почему-то неподвижная, раньше других решившая отдать миру свою невозмутимую красоту.

В комнате давно догрела свеча. Я просидел в темноте всю ночь. И вот забрезжил молочный, туманный рассвет. В мраке комнаты стали видны контуры предметов и мебели.

От долгого сидения у меня затекли ноги. Я встал, чтобы пройтись и чуть было не упал - одна нога затекла настолько сильно, что пришлось ждать пока сосуды не наполнятся кровью. Ногу стало неприятно покалывать изнутри. Дождавшись облегчения я накинул пальто и вышел в сад.

Было пасмурно, начинал накрапывать осенний дождь, обещая долгую непогоду. Дождь шуршал по ещё не успевшим упасть, но уже мертвым листьям. Я ненадолго присел на край своего кресла-качалки. Ветер усиливался, листья уже не падали вниз как это было вчера, а улетали вдаль.

Постепенно туман рассеялся. Мрачная степь казалась неприветливой и угрожающей. Мокрые стволы деревьев в саду чернели.

Я встал и пошел по дорожке вглубь сада, пытаясь найти хоть что-то живое. Подошёл к яблоне. Но ее листья уже успели опасть. Корявые, острые ветви пытались проткнуть небо. А плоды были собраны с моего разрешения Виктором. Я прижался лбом к сырой коре. От нее пахло мхом.

Вдруг я услышал знакомые звуки. Поднял голову. Там, на огромной высоте, в сером небе извивалась, струилась густая стая ворон. Я на мгновенье улыбнулся им. Но порыв ветра заставил зажмуриться.

Я зашагал в дом. На мою обувь успело налипнуть много тяжёлой грязи. Зайдя в дом я сбросил башмаки, повесил мокрое пальто на вешалку. Не раздеваясь я лег в пахнущую сыростью кровать. Я устал. Я хотел спать.