Приключения Алопеции. глава вторая

                Кукла наследника Тутти или Кощей бессмертный.

    Как я уже упоминала, с алопецией я познакомилась в пятилетнем возрасте, в течение следующего года пугающие, безволосые пятна сосредоточились на моем затылке и, стало ясно, что покидать его они не собирались. Лысинки становились больше по размеру и сливались между собой в единое пространство на голове.  Прошло совсем немного времени, и мой затылок приобрел очень своеобразный вид. Линия роста волос, словно начиналась от  верхнего края ушей и проходила ровно от одного уха к другому.

    Родители уже не на шутку были встревожены странным заболеванием. Меня водили к лучшим врачам в городе, но те только разводили руками и, как итог, предлагали смазывать безволосые участки аптечной перцовой настойкой, чтобы обеспечить, по их мнению, более активный прилив крови к зонам облысения. Думаю, вы можете предположить, какое это было «удовольствие», когда ваша голова ежедневно горела огнем, тем более для маленького ребенка, коим я еще была. Но уже тогда у некоторых стали возникать вопросы относительно моей, отличающейся от остальных головы, и будучи девочкой, для которой, волосы, как и для многих, являлись символом воспеваемой женской красоты, я была готова терпеть эту неприятную процедуру, только бы поскорее избавиться от этого недуга.

    Когда алопеция наградила меня практически лысым затылком, мама пришла к выводу, что с точки зрения «конспирации» необходимо сменить прическу на более удачную и стала заплетать мои волосы в две тонкие, короткие косички, перекрещивая их между собой. Тогда такая прическа в девичьих кругах носила кокетливое название «Черепашка», правда я до сих пор не улавливаю между ними никакой связи. Заплетенные крест-накрест косички и, подвязанные по бокам головы бантики, позволяли немного скрывать высокую линию роста волос на затылке, держались крепче при детских шалостях и, таким образом, можно было избегать лишних для нас вопросов. Просто обрезать волосы коротко я не позволяла, как и все девочки моего возраста, воспитанные на сказках о прекрасных принцессах, с роскошными длинными волосами, мне казалось, что остриженные, короткие волосы превратят меня внешне в мальчишку, чего-чего, а этого мне совсем не хотелось.

     Вот таким незамысловатым образом, мы пытались скрывать проявления алопеции, однако, как и все дети в саду, я периодически шалила, носилась, как угорелая, висла на турниках, играла в мяч, крутила колесо и, тем самым, несмотря на конспиративную «Черепашку», предоставляла мою особенную голову для всеобщего обозрения. В один из таких моментов моя подруга Наташка как-то спросила:
 
- Ленка, а почему у тебя на затылке такие странные волосы?

   От неожиданности вопроса, заставшего меня врасплох, я на секунду застыла, не зная, что ответить. Но придумывать ответ мне не пришлось, прищурив один глаз и, пристально вглядываясь мне в лицо, Наташка выпалила:

- Слушай, а может быть ты кукла? Ну, знаешь, у кукол же такие волосы на голове!   
    Наташка имела в виду кукол, которые в то время изготавливали в Советском Союзе, они практически все были на одно лицо, волосы у них  прошивали по одной ровной линии, а внутри головы у этих кукол были жуткие, круглые глаза, насаженные на  металлический штырь, который являлся механизмом, при помощи которого кукла могла закрывать глаза, если положить ее на спину. Тот факт, что меня сравнили с куклами, которых девчонки моего возраста любили, может и был бы мне приятен в другое время, но в тот момент заставил растеряться.

 - Ленка, а вдруг ты не человек, помнишь, как в фильме «Три толстяка»* была живая кукла, как там её. Во, вспомнила, кукла наследника Тутти!

   Озвучив эту мысль, Наташка, была горда своей проницательностью и фантазией. Мне же ее идея показалась безумно привлекательной, так как это избавляло меня от неловких объяснений, и я тут же решила ей подыграть:

- Знаешь, я тоже иногда думаю, что я кукла, я же не видела, что у меня внутри, а вдруг там механизмы  или что-то подобное.

- Ну, ответила Наташка, тогда ты отлично сделанный робот, мне про них папа рассказывал, даже лучше, чем кукла Тутти, ты ешь, ходишь в туалет, хотя…

  Наташка на секунду призадумалась и продолжила:

 - Знаешь, нет, что-то тут не так,  ты скорее все же человек.

- Это почему ты так решила? - Вновь начиная испытывать смущение, спросила я.

- Помнишь, когда нам вырывали зубы, у тебя изо рта пошла кровь и коленки ты, когда разбиваешь, кровь идет, у кукол так не бывает, а еще, Наташка выдержала театральную паузу, пристально посмотрев мне в глаза: - А еще у тебя есть сопли и козявки в носу, как и у меня, нет Ленка, ты – точно человек! Ладно, побежали, чур, теперь ты – «вода»!

    Вот так моя лучшая подруга, сначала заставила меня испытать чувство неловкости из-за моей отличающейся от остальных детей внешности, а затем так же легко и весело, посредством детской наивности и фантазий, из него вывела. Мы захохотали и помчались дальше вместе осваивать просторы  детского сада. Больше эту тему до нашего прощания Наташка никогда не поднимала.

* Фильм снят по книге-сказке "Три Толстяка" Юрия Олеши.


                ***


     С дошкольными годами у меня связано немало историй, которые я вспоминаю с особой теплотой. Некоторые из них были так или иначе связаны с алопецией, другие же просто яркой канвой вплетались в воспоминания о моем детстве.

     Лет до восьми я была очень худой, можно сказать даже тощей. Стоило мне  прийти к кому-то в гости, первым делом меня усаживали за обеденный стол. Все наши знакомые прекрасно знали, что моя мама великолепно готовила и голодом меня не морили, однако, вид  у меня был совсем не упитанный, про таких говорят - «кожа, да кости» и потому, каждый считал своим долгом меня накормить. Дома меня насильно  и сверх меры питаться не заставляли, обычно мама просто следила, чтобы я съедала необходимый минимум, ну если речь не шла о супе и каше, конечно, которые я могла часами размазывать по тарелке, в надежде, что нервы взрослых сдадут и меня выпроводят из кухни.

    Папа же старался баловать всеми мыслимыми и немыслимыми вкусностями свою «глисту в корсете» и «дочека–колобочека», как он меня ласково тогда называл. Может показаться странным, но первое прозвище  меня забавляло и нравилось гораздо больше второго, так как новое для меня слово «корсет», значение которого я быстро нашла в словаре, научившись читать в шесть лет, своей прелестью  и необычностью в моем воображении затмевало все остальное. А, может, просто из папиных уст это звучало совсем не обидно и вызывало только улыбку.

   Из каждой своей поездки по работе, папа привозил для своего любимого «дочека» вкусные подарки: конфеты и печенье, торты и пирожные, корзинки ягод и фрукты – этот список можно продолжать бесконечно. Вручая их мне, он рассказывал историю про маленького зайчика, который преграждал ему путь по дороге домой и просил передать для Лёнчика подарочки, чтобы она ела и поправлялась.

   Это может показаться смешным, но я верила в эту историю лет до семи точно, даже дольше, чем в историю про Деда Мороза. В моем воображении этот зайчик был абсолютно живой и настоящий, я представляла, как он останавливал папину машину, прыгая на дорогу и, волоча за собой мешок с подарками, маленькими лапками протягивал его папе, вышедшему ему на встречу. Эти наивные, детские фантазии цвели пышным цветом, вытесняя из моей головы все, о чем тогда думать не хотелось.

   В детском саду моей худобой тоже были весьма озабочены. Мой тщедушный вид вынуждал воспитателей  и нянечек выдавать мне дополнительные порции любимых мною блюд, но вес я все равно не набирала. Как-то раз, в преддверии новогоднего утренника, во время тихого часа ко мне подошла воспитательница и, заметив, что я не сплю, а просто лежу с открытыми глазами, присела на край моей кровати. Держа в руках лист бумаги и карандаш, она шепотом попросила меня приоткрыть одеяло и спокойно полежать пару минут, чтобы она что-то зарисовала. Я, конечно, согласилась, почувствовав себя участником, какого-то важного действа и вытянулась на матрасе, как солдатик по стойке смирно. Сообразив, что Ольга Ивановна, так звали воспитательницу, отмечает  на листке бумаги мои кости, я сделала вдох, втянув  живот, чтобы мои ребра можно было лучше рассмотреть и тут же услышала ее тихий голос:

- Леночка, не нужно, детка, мне и так все видно… - Ольга Ивановна повернула ко мне свои зарисовки, и, я увидела человеческий скелет. Наверняка, воспитательница его нарисовала заранее и,  ей нужно было всего лишь что-то уточнить, а тут совсем рядом есть ребенок, которому и живот не надо втягивать, чтобы воочию увидеть все ребра и прочие костлявые прелести.

- Мы будем по этому рисунку делать карнавальный костюм на Новый год, - загадочно улыбнувшись, сказала она, укрыла меня одеялом и вышла из спальной комнаты.
Спустя неделю, когда на Новогоднем утреннике в праздничный зал вошел Кощей бессмертный в черном костюме с изображением на нем человеческого скелета, я гордо разнесла всем новость о том, что изображенные на костюме кости мои, чем заслужила неимоверное уважение и восхищение в глазах своих одногруппников.

   Влияла ли моя такая худоба на прогрессирование алопеции, я не уверена, скорее это была просто генетическая особенность. Однако, это становилось дополнительным стимулом  для врачей, к которым мы обращались, практически ежемесячно проверять мой организм на наличие в нем параллельных жизней и выписывать несколько следующих лет всевозможные витамины и минералы в виде таблеток и уколов. Как позднее в шутку говорил мой брат: «Ленка, ты скоро будешь, как таблица Менделеева!». Что еще со мной делать наши местные врачи не знали, алопеция на время затихала, оставляя на голове одно-два небольших пятна, но после снова давала о себе знать, захватывая новые участки.

     «Мы советуем вам отвезти девочку в Москву. Возможно, в ее организме чего-то не хватает, наверняка это и является причиной подобного выпадения волос,  но там смогут провести более детальное обследование и установить причины заболевания, подобрав необходимое лечение».

     Я взрослела, несмотря на все наши усилия остановить этот процесс, волосы продолжали выпадать и после этих слов родители всерьез задумались над тем, чтобы показать меня столичным специалистам.

   Продолжение следует...