Оправдание. Глава 2

Два года назад

Седрик проснулся после дневного сна ближе к вечеру. Сонный взгляд скользнул по комнате в серой и тесной съемной квартире и остановился на потолочной люстре-вентиляторе. Тот же цветочный узор на плафоне, те же ровные движения лопастей — точь-в-точь как в комнате его детства.

Отец, мама... Думают ли они о нем сейчас?

Может, стоит им позвонить?..

Седрик резко тряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли, и взглянул на часы-будильник, стоявшие на прикроватной тумбочке. Назначенный час приближался, пора собираться. Его ждала первая за два месяца крупная миссия.

Он набрал полную грудь воздуха, а затем выдохнул, и дыхание прерывисто вырвалось из его груди, унося с собой все сомнения. Раньше Майлзу поручали лишь мелкие дела, ведь ему только недавно исполнилось девятнадцать... Так что предстоящее событие тревожило его. Но отступать уже было поздно. Он рывком поднялся с кровати и подошел к шкафу, в котором хранил свою полицейскую форму.

Форма офицера полиции Норфстилла состояла из синей рубашки, темно-синих брюк и пиджака, а также черного галстука и фуражки. Однако Седрик, хотя это было привилегией высшего руководства, предпочитал белую рубашку. И его бы непременно наказали за самовольство, будь он обычным сотрудником.

Одевшись, он с удовлетворением глянул в зеркало на внутренней дверце шкафа, чувствуя себя в этой элегантной форме цвета полуночного неба, почти черной при слабом освещении, армейским офицером. В груди разлилось приятно щекочущее нервы ощущение превосходства, которое давала ему, правда, не только служба в полиции.

Выйдя из квартиры, Седрик легко преодолел лестничные пролеты и резким движением распахнул дверь подъезда. Октябрьский ветер хлестнул его по лицу, заставив на мгновение зажмуриться. Он сделал глубокий вдох, вбирая в себя вместе с ветром саму сущность свободы, и уверенно шагнул к казенному автомобилю, замершему у подъезда. Да, обязанности Седрика в главном управлении в основном сводились к перекладыванию бумаг, но разве это лишало его права на служебный транспорт? Только не теперь!

Дверца автомобиля захлопнулась с королевским щелчком, и спина офицера автоматически выпрямилась, а подбородок слегка приподнялся — воображение живо нарисовало ему завистливые взгляды соседей. Пусть шепчутся. Пусть обсуждают. Головокружительное ощущение собственной исключительности — «я — не как все», которое он обрел вместе с новой «работой», стоило любых пересудов.

Уверенным поворотом ключа в замке зажигания Седрик завел мотор и направился к месту назначения. Однако, преодолев половину пути, почувствовал, как живот скрутило, будто кто-то сжал его в кулаке. За весь день, проведенный дома в ожидании начала операции, Седрик не смог проглотить ни кусочка. Он взглянул на часы и, убедившись, что времени достаточно, свернул в сторону знакомого магазинчика.

Не обращая внимания на хозяина, встретившего его хмурым взглядом, Седрик направился в отделение снеков, взял первый попавшийся пакетик чипсов и подошел к кассе. Но расплачиваться за товар не стал.

Хозяин недовольно пробурчал:

— Одними чипсами не наешься, Майлз.

— Мне хватит, Джованни. И давай деньги, — пренебрежительно оборвал его Седрик.

Джованни резко открыл кассу и, вытащив стопку банкнот, бросил их на прилавок.

— Похоже, деньги — единственное, чем ты питаешься.

— Да вы, итальянцы, просто помешаны на еде! — Седрик злобно скрипнул зубами.

Он сунул приятно похрустывавшие купюры в карман и двинулся к выходу. Проходя мимо стеллажей, полицейский слегка отставил локоть и как бы невзначай задел пару пакетов с чипсами. Те с шелестом попадали на пол. Седрик ухмыльнулся и, словно спрашивая: «Ну и что ты мне сделаешь?», нагло посмотрел на хозяина магазина. Джованни ответил взглядом, полным нескрываемой злобы. Седрик же, довольный своей выходкой, которая еще два месяца назад показалась бы ему дикой, направился к дверям.

Спустя десять минут он подъехал к речному порту. В конце октября, когда летние веранды кафе были уже закрыты, а на скамейках, созерцая неспокойную реку, сидели лишь редкие любители осеннего променада, набережная выглядела пустой и тоскливой. Наверное, теперь так будет всегда.

Он вышел из машины, достал из багажника дробовик и направился к ожидавшим его неподалеку сослуживцам, офицерам Уоллесу и Фицджеральду. Фицджеральд, напоминавший своим характерным прищуром и суетливыми движениями юркого хорька, рыскающего в поисках добычи, с наглой улыбкой подмигнул Седрику. Уоллес, который рядом с шустрым напарником казался глыбой невозмутимости, лишь коротко кивнул Седрику в знак приветствия. Суетливый Фицджеральд, медлительный Уоллес и Майлз, старательно прятавшийся за маской дерзости, — эта троица полицейских с иронией величала себя «ирландской мафией».

— Ну что, Сед, ты готов? — спросил Фицджеральд.

Седрик закинул дробовик на плечо:

— Вполне, Фиц!

Они должны были встретить судно с контрабандой, идущее из другого портового города. В задачу полицейских входило проверить товар и убедиться, что он доставлен до склада в полной сохранности. Прочими деталями, не связанными напрямую с его обязанностями, Седрик не считал нужным интересоваться. Он был как птица, которая, насытившись, улетает, не оглядываясь на ветку, где кормилась.

В ожидании судна Майлз все сильнее сжимал дробовик. Беспокойство внутри росло. Тучи на небе темнели и сгущались, будто отражая его состояние. Наконец корабль появился...

***

Операция прошла на удивление гладко: ящики с товаром были перевезены на склад без заминок и проволочек, а судно спокойно покинуло порт до следующего раза. А Седрик, как никогда довольный собой, разделил полученное вознаграждение с подручными.

Однако, думая о следующем поручении, он чувствовал тревогу и напряжение. В голове кружились мысли. Что именно ему придется делать? Получится ли исполнить все так же безупречно? Но в конце концов ему удалось перейти ту черту неуверенности и сомнений, что отделяла его от готовности к новому заданию. И оно не заставило себя ждать.

После завершения первого крупного дела прошла неделя, и босс вызвал Седрика к себе. Место, где он теперь вел дела,  располагалось на последнем этаже бетонной постройки с большими окнами. Здание в основном использовалось для нелегальной деятельности, поэтому многие помещения пустовали.

Седрик прибыл туда поздним вечером, когда над городом повисла зыбкая трепещущая тишина, предвещавшая что-то неладное. Однако офицер, с детства обладавший даром предчувствия, на этот раз сознательно подавлял свою интуицию. Да и благодарность боссу за помощь в трудный момент не давала ему права отступать. Стараясь справиться с нарастающим чувством тревоги, он медленно поднялся по лестнице на четвертый этаж. Каждая ступенька давалась с трудом, как будто сейчас гравитация действовала иначе.

Майлз работал на Бэзила Уайатта, известного в определенных кругах как Билл. К своим сорока трем годам Билл Уайатт представлял собой мощную и чрезвычайно опасную смесь бизнесмена и криминального авторитета. Густые светлые волосы, четкие бакенбарды и темно-серые, цвета клинка дамасской стали, глаза придавали его внешности особый колорит. А сложность характера легко объяснялась тем, что в венах этого человека бурлил коктейль из греческой, еврейской и английской крови. Его атлетически сложенное тело самой природой было предназначено для спортивных триумфов, но предательская травма оборвала путь восхождения на Олимп, навсегда избавив его от чемпионских амбиций. И весь этот нерастраченный запас энергии он направил на то, чтобы добиться успеха в криминальных делах. Впрочем, Уайатт со своей бандой занимал лишь третью ступень криминальной пирамиды, возвышавшейся над городом. Те же, кто управлял всей организацией, оставались для Седрика легендой. Да, Большие Боссы появлялись на ежемесячных собраниях, на которых Седрика пока никто не допускал.

Кабинет Уайатта представлял собой просторное помещение с дорогими кожаными креслами и диваном, столом из красного дерева и прочими атрибутами роскоши вроде натуральных деревянных панелей на стенах. Сейчас здесь горела только настольная лампа с зеленым плафоном, в свете которой тускло поблескивали латунные детали отделки. Седрик с порога почувствовал, что полумрак в кабинете был напряженным, наэлектризованным.

Он оглядел присутствующих: Уайатт и его люди были примерно одного возраста, их внешний и вид и стиль одежды почти не различались. Среди всех, пожалуй, выделялся лишь человек в стильном гангстерском костюме-тройке — Чарльз Нилтон. Но, судя по странному взгляду Чарльза, Седрик тоже чем-то привлек его внимание. Хотя в данный момент на офицера пристально смотрел не только Нилтон, но и все находившиеся в помещении. Пытаясь понять причину этой заинтересованности, он не сразу заметил человека со связанными за спиной руками.

Привычным движением поднося ко рту сигарету, Уайатт негромко сказал:

— Майлз, ты опоздал. Тебе давно пора приступать к делу!

Один из присутствующих со зловещей ухмылкой на лице вручил офицеру бейсбольную биту. Увидев это, связанный дернулся, его глаза расширились от ужаса. Он сделал отчаянную попытку вырваться, но двое громил Билла крепко держали его под руки.

Только теперь Седрик понял, чего от него ждут. Его взгляд заметался, обежав собравшихся, и застыл на несчастном. Затем Майлз посмотрел на Билла, который неторопливо курил в дальнем конце кабинета. Это была проверка, посвящение. И хотя Седрик знал, что рано или поздно потребуется доказать свою преданность, такого испытания он не ожидал.

Пальцы непроизвольно сжали биту, а сердце в груди заколотилось так, словно пыталось прорваться через ребра. Дороги назад не было. Он понимал, что, если не сделает то, чего от него требует Уайатт, его просто убьют. И никто из находящихся здесь бандитов даже не подумает его пощадить, делая скидку на юный возраст. Окруженный людьми Уайатта, Седрик знал, что шансов нет. Любая попытка защититься и достать пистолет станет для него последней. А он не готов умирать. Всего лишь пару месяцев назад он уже смотрел смерти в глаза, хотя и не помнит подробности этой встречи. И теперь не хочет даже думать о том, что может погибнуть. Только не здесь и не сейчас!

Связанный пленник что-то проговорил, злобно глядя на Седрика, затем повысил голос, однако полицейский оставался безучастным, будто не понимая его слов. Тогда Нилтон подошел к связанному и со всей силы ударил в живот так, что мужчина захлебнулся криком и скрючился, согнувшись пополам. Люди Уайатта заставили его встать на колени и отошли в сторону. А Майлз, от страха и волнения потерявший контроль над собой, сжал биту в руках и, наклонившись, ударил беззащитного человека по плечу. Тот вскрикнул и завалился на пол. Седрик посмотрел на Уайатта, наивно полагая, что одного удара достаточно. Но Уайатт не сводил с него холодного взгляда, требующего продолжения экзекуции. И Седрик, охваченный ужасом от того, что делает, ударил несчастного еще раз. А затем еще и еще. Звуки, которые издавало тело под ударами деревянного орудия, ввинчивались в его сознание невидимыми саморезами.

Окровавленный мужчина сначала кричал, проклиная того, кто должен был защищать правопорядок, затем бессильно стонал, а после замолчал, теряя сознание. А Седрик не заметил, как сам начал кричать. Отчаяние переполняло его, превращаясь в неистовую ярость.

Отбросив биту, он встал на колени и начал наносить удары кулаками по лицу бедолаги. Перчатки стремительно покрывались пятнами крови, капли которой разлетались по сторонам, брызгая Седрику на лицо, но проснувшийся инстинкт зверя не давал офицеру остановиться. Когда несчастный затих и перестал шевелиться, Седрик поднялся и начал пинать бесчувственное тело ногой.

Уайатт приказал ему остановиться, но Майлз продолжал наносить жертве удары, которых та уже не чувствовала. Пытаясь удержать обезумевшего офицера, один из приспешников Уайатта схватил его за локоть. Не понимая, что от него хотят, тот, хрипя и задыхаясь, поднял забрызганное кровью лицо. Руки в мокрых от крови перчатках тряслись, взгляд бешено метался по сторонам.

— Молодец, Майлз, — негромко произнес Уайатт. Голос босса звучал спокойно, в глазах читалось удовлетворение. — Можешь идти. Ты все доказал.

Но и его слова не доходили до сознания Седрика. Он находился в полной прострации, лишившей его возможности двигаться. Страх, резко перешедший в гнев, уступил место оцепенению, и Седрик выпал из реальности. Он долго, не мигая, смотрел на окружавших его людей Билла, а затем перевел взгляд на избитого, не в силах осознать случившееся. И лишь спустя какое-то время до Седрика начало доходить, что человек, лежавший на полу перед ним — жертва его жестокости.

Ему нестерпимо захотелось как можно быстрее покинуть кабинет Уайатта, чтобы не видеть, что с этим человеком будет дальше. Собравшись с силами, он развернулся и на подкашивавшихся ногах побрел в туалет.

***

Седрик ожесточенно стирал с кожаных перчаток липкую жидкость, пахнувшую окислившимся железом. Вода сильным напором била по раковине, и тысячи красноватых брызг разлетались вокруг. Звук, похожий на шум водопада, резонировал в голове Седрика с гулом, похожим на эхо в каньоне. Сознание работало рывками, как неисправный двигатель. В моменты просветления Майлз понимал, что должен избавиться от этих страшных следов. Смыть их в самые недра земли, уничтожить и забыть навсегда…

Внезапно он остановился и, обхватив голову руками в мокрых перчатках, беззвучно закричал. Он никогда не думал, что способен на такие поступки. Что-то очень важное и ценное, что сопровождало его с самого рождения, вдруг стало от него ускользать. Выпрямившись, он посмотрел на себя в зеркало и отшатнулся. Лицо, искаженное ужасом, покрывала смертельная бледность, а глаза были широко открыты в изумлении. «Как… я дошел... до этого?» — отрывисто прозвучало в голове, пока он разглядывал свое испуганное отражение.

Выйдя из уборной, он уставился на дверь кабинета Уайатта. Она казалась порталом в самую темную точку Вселенной. И Седрику хотелось лишь одного — оказаться как можно дальше от этого места.

В этот момент из кабинета вышел Нилтон и, заметив стоящего в конце коридора Седрика, подошел к нему.

— Первый раз, да? — спросил он нарочито спокойным тоном.

Седрик молча кивнул и опустил глаза. Нилтон положил руку на его плечо, будто пытаясь утешить:

— Не думай об этом, мы все когда-то прошли через подобное, — и с усмешкой добавил: — Привыкнешь.

Седрика передернуло: «Как к такому можно привыкнуть?!»

Нилтон с мрачным удовлетворением разглядывал его лицо, затем наклонился и шепнул на ухо:

— Добро пожаловать в наш мир!

Майлз, не ответив, тяжело двинулся к лестнице. Каждый шаг требовал от него неимоверных усилий, будто воздух вокруг превратился в густую вязкую субстанцию. Седрик не помнил, как спустился вниз, сел в машину и, с трудом сосредоточив взгляд, выехал на дорогу. Слепящие огни редких встречных машин заставляли его болезненно жмуриться, но, стоило на секунду прикрыть глаза, как перед ним мелькали картинки, которые вызывали ужас. Лишь чудом Седрик добрался домой, не покалечив себя и других. Но сам путь начисто стерся из памяти, как будто его и не было.

Оказавшись наконец в квартире, он сбросил с себя испачканную кровью одежду и в изнеможении рухнул на кровать. Голова раскалывалась, по всему телу пробегала нервная дрожь. Седрику нестерпимо хотелось плакать. Сопротивляясь этому, он сжал челюсти так сильно, что боль отдалась в висках. Внезапно его пронзила мысль, всколыхнувшая помутненное сознание: это обязательно повторится! Он попал в ловушку, из которой было только два выхода: подчинение или смерть.

И тогда он зарыдал. Скатываясь, слезинки чертили стремительные линии по его лицу, оставляя солоноватый привкус на дрожавших губах. А поселившийся внутри холод, от которого не могло спасти ни одно одеяло, становился все сильнее. Седрик ощущал себя пустым, как выпотрошенная рыба. В мире не было ни одного человека, к которому он мог бы обратиться за помощью или довериться. И зачем только он согласился на предложение Билла стать его подручным?! Конечно, он сделал это не просто так — рассчитывал на помощь Уайатта. И тот оказался единственным, кто помог ему после всего, что случилось летом. Но за все приходится платить...

Седрик стал урывками проваливаться в сон, открывая глаза после каждого резкого всхлипа. Измученное тело отказывалось хотя бы ненадолго расслабиться и дать ему возможность отдохнуть. В состоянии полнейшей апатии он наконец погрузился в сон, но и тот обернулся кошмаром.

Сначала он ясно увидел лежащего на полу бедолагу, окровавленного и почти неподвижного. Перед глазами начали вращаться красные и желтые круги, соединяясь в причудливые образы, а затем Седрик услышал выстрелы и почувствовал жар от огня. Образ бедолаги стал расплываться и вдруг превратился в какого-то человека, лежащего под бетонными обломками в горящем коридоре. Седрик попытался вытащить несчастного из-под завалов, но пламя охватило руки офицера. Сначала он ощутил нарастающее тепло, а затем — острый режущий холод. Кожа вздувалась и лопалась, слезая с рук, как тончайшие перчатки. Он в панике стал тушить огонь на себе и… проснулся. «Это всего лишь сон», — с облегчением осознал Седрик, обессиленно откидываясь на подушку. От ночного кошмара остался липкий холод на спине и привкус пепла во рту. За окном вставал хмурый рассвет.

Нужно было собираться на службу. Седрик заставил себя подняться, затем умылся и надел форму, избегая смотреть в зеркало. Сегодня это было невыносимо.

Дорога на работу тоже оказалась непростой: он никак не мог сосредоточиться и один раз едва не попал в аварию, почти выехав на встречную полосу. В управлении он привычно сел за стол, и пальцы, будто управляемые кем-то другим, начали сами собой перебирать бумаги. Но мысли офицера были далеко. Скользнув рассеянным взглядом по столу, Седрик заметил папку со своим самым первым отчетом, который он когда-то так и не смог закончить. С усилием он начал вчитываться в каждое слово и цифру, цепляясь за них, как за перекладины спасительной лестницы, которая могла вытащить его из этого ада.

«Только не показывать виду!» — мысленно твердил он себе. Ему было стыдно выглядеть перед коллегами слабым и уязвимым. Ведь, скорее всего, та ужасная ситуация, в которой он оказался, их только обрадует. Если бы они могли, давно бы сдали его. Только стучать уже было некому — группировка крепко схватила за горло тех, кто мог хоть как-то помешать установлению нового порядка в городе.

К Седрику подошел двадцатипятилетний офицер по фамилии Ньюман, своими черными волосами, острым носом и небольшими круглыми глазами смахивавший на ворона. Его перевели на административную службу еще несколько лет назад, правда, никто не мог вспомнить почему.

— Офицер Майлз, ну и как все прошло? — Ньюман кивнул в сторону окна.

Седрик проследил за его взглядом:

— О чем вы?

— Говорят, вас не так давно видели у набережной. — Ньюман прислонился к столу, скрестив руки. — Вроде вы там встречались с некими подозрительными типами с какого-то судна...

— И что? — насторожился Седрик.

— Да так, любопытно стало. Слышал, вы теперь тесно общаетесь с офицерами Уоллесом и Фицджеральдом...

— Это не ваше дело!

Не имея возможности донести на провинившегося коллегу начальству, Ньюман пытался разоблачить его хотя бы на словах:

— Неужели вы думаете, что все это вам сойдет с рук? — глаза собеседника зло сузились.

Седрик с подчеркнутым безразличием пожал плечами:

— Я думаю, уже сошло.

Если бы так было! На самом деле он, конечно, в это не верил. Ему казалось, что он сорвался и летит в пропасть, не в силах остановить свое падение.