Оправдание. Глава 2

Два года назад

Седрик проснулся в серости и тесноте съемной квартиры. Его сонный взгляд скользнул по комнате и остановился на потолочной люстре-вентиляторе. Тот же цветочный узор на плафоне, те же ровные движения лопастей — точь-в-точь как в комнате его детства.

Отец и мать... Думают ли они о нем сейчас?

Может, стоит позвонить им?..

Седрик резко встряхнул головой и взглянул на часы-будильник, стоявшие на прикроватной тумбочке. Уже приближался назначенный час, и ему пора было собираться. Его ждала первая за два месяца крупная миссия.

Он выдохнул, и воздух вышел неровно, будто унося с собой сомнения. Раньше Майлзу поручали лишь мелкие дела, да и ему совсем недавно исполнилось всего-то девятнадцать... Но отступать уже было поздно. Майлз сорвался с кровати и направился к шкафу, в котором хранил свою полицейскую форму.

Форма полицейского офицера Норфстилла состояла из синей рубашки, темно-синих брюк и пиджака и черного галстука и фуражки. Однако Седрик предпочитал белую рубашку, хотя она была привилегией высшего руководства.

Переодевшись, он посмотрел в зеркало на внутренней стороне дверцы шкафа. В этой элегантной форме цвета полуночного неба, почти черной при слабом освещении, он чувствовал себя армейским офицером. И наслаждался этим приятно покалывающим нервы ощущением превосходства.

Выйдя из квартиры, Седрик стремительно преодолел лестничные пролеты и вырвался из подъезда, распахнув дверь резким движением. Октябрьский ветер хлестнул его по лицу, заставляя на мгновение зажмуриться. Он сделал глубокий вдох — словно вдыхал не воздух, а саму сущность свободы — и уверенно шагнул к казенному автомобилю, замершему у подъезда. Пусть обязанности Седрика в Главном управлении пока сводились в основном к перекладыванию бумаг — разве это лишало права на служебный транспорт? Только не теперь.

Дверь автомобиля захлопнулась с королевским щелчком, спина офицера автоматически выпрямилась, подбородок приподнялся — его воображение уже рисовало завистливые взгляды соседей. Пусть шепчутся. Пусть обсуждают. Эта сладкая греза исключительности, это головокружительное чувство «я — не как все», которое он обрел вместе с новой «работой», стоило любых пересудов.

Уверенным поворотом ключа в замке зажигания Седрик завел мотор и направился к месту назначения. Однако, когда была преодолена уже почти половина пути, он почувствовал, как в животе сковало, будто кто-то сжал кулак. За целый день, проведенный дома в ожидании миссии, Седрик ничего не смог съесть. Он посмотрел на часы, убедился, что времени достаточно и свернул в сторону знакомого магазинчика.

Войдя в небольшой павильон, Седрик не обратил внимания на хмурый взгляд владельца, а сразу же направился в отделение снеков, взял первый попавшийся пакетик чипсов и подошел к кассе. Но расплачиваться за товар не стал.

Хозяин недовольно пробурчал:

— Одними чипсами не наешься, Майлз.

— Мне хватит, Джованни. И деньги давай, — сказал Седрик настолько пренебрежительно, насколько мог.

Джованни резко открыл кассу, собрал стопку банкнот и бросил их на прилавок.

— Похоже, деньги — единственное, чем ты питаешься.

— Да вы, итальянцы, просто помешаны на еде! — Седрик злобно скрипнул зубами.

Он забрал приятно похрустывающие купюры и направился к выходу. Проходя мимо стеллажей, он слегка приподнял локоть и как бы невзначай задел пару пакетов чипсов. Те, возмущенно шурша, попадали на пол. Седрик ухмыльнулся, и, словно желая спросить: «Ну и что ты мне сделаешь?», беспардонно посмотрел на хозяина магазина. Джованни ответил взглядом, полным нескрываемой злобы. Седрик же, довольный своей выходкой, которая раньше была ему совершенно не свойственна, направился к дверям.

Спустя еще десять минут, он подъехал к речному порту. В конце октября, когда веранды кафе были закрыты, и лишь редкие отдыхающие сидели на скамейках, созерцая неспокойную реку, набережная выглядела пусто и тоскливо. Наверное, так теперь будет всегда.

Он выбрался из машины и достал из багажника дробовик. Затем подошел к своим напарникам и сообщникам, которые покорно ждали его неподалеку — офицерам Уоллесу и Фицджеральду.

Фицджеральд с его характерным прищуром и суетливыми движениями напоминал юркого хорька, рыскающего в поисках добычи. Наглая улыбка растянула его губы и он подмигнул Седрику. Уоллес, напротив, был глыбой невозмутимости, монолитным айсбергом среди этой кипучей энергии. Он лишь кивнул в знак приветствия. Суетливый Фицджеральд, медлительный Уоллес и Майлз, старательно прячущийся за маской дерзости — эта троица с иронией величала себя «ирландской мафией».

— Ну что, Сед, ты готов? — спросил Фицджеральд.

Седрик закинул дробовик на плечо:

— Вполне, Фиц!

Они готовились встречать судно с контрабандой из другого портового города. Им предстояло проверить товар и убедиться, что он будет доставлен до склада в полной сохранности. Прочими деталями, не связанными напрямую с его обязанностями, Седрик не считал нужным интересоваться. Он был как птица, которая, насытившись, улетает, не оглядываясь на ветку, где кормилась.

***

Операция прошла на удивление гладко: ящики с товаром добрались до склада без запинок и проволочек, а судно спокойно покинуло город до следующего раза. Седрик же, как никогда довольный собой, разделил свое вознаграждение с подручными.

Но все время до следующего поручения он провел в напряженном волнении. В голове кружились мысли о том, что именно ему придется делать и получится ли исполнить все так же безупречно. Наконец, он будто перешел некую грань неуверенности и сомнений внутри себя и теперь был готов к новому заданию. А оно больше не заставило себя ждать.

После завершения первого крупного дела прошла неделя, и босс вызвал Седрика к себе. Его пристанище располагалось на последнем этаже бетонной постройки с большими окнами. Это здание в основном использовалось для нелегальной деятельности, поэтому многие помещения пустовали.

Седрик прибыл туда поздним вечером, над которым висела трепещущая тишина, заставлявшая нутро тревожно сжиматься. Но, с детства обладая даром предчувствия, офицер на этот раз сознательно подавлял свою интуицию. Преданная благодарность боссу за помощь в трудный момент не давала ему права отступать. Так что он медленно поднялся по лестнице на четвертый этаж, стараясь справиться с нарастающим чувством тревоги, хотя каждая ступенька давалась с усилием, будто гравитация сейчас действовала иначе.
 
Майлз работал на Бэзила Уайатта, известного в определенных кругах как Билл. В сорок три года Билл Уайатт представлял собой мощную смесь бизнесмена и криминального авторитета. Густые светлые волосы, четкие бакенбарды и темно-серые, словно клинки дамасской стали, глаза придавали Уайатту колорита. Несложно было поверить, что в его венах клокотал коктейль из греческой, еврейской и британской кровей. Его тело когда-то было выковано для спортивных триумфов, но предательская травма оборвала цепочку чемпионских амбиций. Зарытая в землю мечта дала взрасти хищному растению преступной энергии, которой Билл с лихвой питал свои темные дела.

Впрочем, Уайатт со своей бандой занимал лишь третью ступень криминальной пирамиды, возвышавшейся над городом. Те же, кто управляли всей организации, оставались для Седрика лишь легендой. Они появлялись на ежемесячных собраниях, на которые его пока не допускали.

Войдя в кабинет Уайатта, Седрик увидел просторное помещение с дорогими кожаными креслами и диваном, столом из красного дерева и прочими атрибутами роскоши, вроде деревянных панелей на стенах. Сейчас здесь горела только настольная лампа с зеленым плафоном, и в ее свете поблескивали латунные детали отделки. Но что-то было не так: офицеру показалось, что полумрак в кабинете был напряжен, словно наэлектризованный.

Он оглядел присутствующих: Уайатт и его люди были примерно одного возраста, их внешний и вид и стиль одежды почти не различались. Но Чарльз Нилтон в стильном гангстерском костюме-тройке был заметен среди всех. Однако Седрик, судя по странному взгляду Чарльза, тоже привлекал его внимание. Хотя не только Нилтон, но и все, находящиеся в помещении, смотрели именно на Седрика. А он, растерянно пытаясь понять причину этой заинтересованности, не сразу заметил среди них человека со связанными за спиной руками.

Уайатт окликнул Седрика, как обычно, легкими движениями закуривая сигарету:

— Майлз, ты опоздал. Тебе давно пора приступать к делу!

Один из присутствующих, глядя на офицера со зловещей ухмылкой любопытства, вручил ему бейсбольную биту. Увидев это, связанный дернулся, его глаза расширились от ужаса. Он попытался вырваться, но двое из людей Билла крепко держали его под руки.

Только теперь Седрик понял, чего от него хотят. Снова оглядев окружающих его людей, он остановил взгляд на связанном человеке. Затем посмотрел на Билла, который неторопливо курил в дальнем конце кабинета. Это была проверка, посвящение. И хотя Седрик знал, что потребуется доказать преданность, он не ожидал такого испытания. Но отступать уже было поздно.

Пальцы Седрика непроизвольно сжали биту, а в груди колотилось так, будто сердце пыталось вырваться через ребра. Он понимал, что назад дороги нет. Хотя бы попытка защититься и достать пистолет станет для него последней. А он не был готов умирать. Он только пару месяцев назад смотрел в глаза смерти, хотя и не помнил подробностей этой встречи. И он даже думать не хотел о том, что может погибнуть. Только не здесь и не сейчас.

Мужчина свирепо уставился на Седрика и начал что-то говорить ему, затем прикрикнул на него, однако полицейский оставался безучастным. Тогда к связанному подошел Нилтон и со всей силы ударил в живот так, что тот подавился своими словами, скрючившись пополам. Люди Уайатта заставили мужчину встать на колени, после чего отошли. В это время Майлз, потеряв контроль над собой от страха и волнения, сжал биту в руках еще сильнее, наклонился и ударил беззащитного человека по плечу. Тот вскрикнул и завалился на пол. Седрик посмотрел на Уайатта, наивно полагая, что одного удара будет достаточно. Но Уайатт пристальным взглядом требовал продолжения экзекуции. И Седрик ударил несчастного битой еще раз. А затем еще и еще.

Беспомощный мужчина кричал, затем стонал в бессилии, проклиная того, кто должен был бы защищать правопорядок, но потом замолчал — он терял сознание. А Седрик и не заметил, как сам начал кричать. Отчаяние заполнило его душу, превращаясь в неистовую ярость. Он отбросил биту, встал на колени и принялся наносить удары кулаками по лицу бедолаги.

В какой-то момент Уайатт приказал Майлзу остановиться, но Седрик не сразу смог оставить жертву в покое. Одному из приспешников Уайатта пришлось подойти к словно обезумевшему офицеру и дернуть его за локоть. Он остановился, тяжело дыша. Его руки сильно дрожали, а в голове звенело.

— Молодец, Майлз, — произнес Уайатт, его голос звучал спокойно, но в глазах читалось удовлетворение. — Ты все доказал. Можешь идти.

На подкашивающихся ногах, еле собравшись с силами, Майлз отправился в туалет. Он старался как можно быстрее покинуть кабинет Уайатта, чтобы не видеть, что дальше произойдет с тем человеком.

***

Седрик отмывал с кожаных перчаток пахнущую окислившимся железом липкую жидкость, а вода сильным напором била по раковине, и тысячи красноватых брызг разлетались вокруг. Звук, похожий на грохот водопада, резонировал в голове Седрика с гулом, похожим на эхо в каньоне. Сознание работало рывками, как двигатель на последних каплях бензина. Но Майлзу необходимо было избавиться от следов своего деяния. Смыть их в самые недра земли.

Внезапно прервавшись, он обхватил голову руками в мокрых перчатках и беззвучно закричал. Он никогда не думал, что способен на такие поступки. Что-то очень важное и ценное, что сопровождало его с самого рождения, будто стало ускользать от него. Выпрямившись, он посмотрел на себя в зеркало. Лицо было еще бледнее, чем обычно, а ледяные голубые глаза были широко открыты в изумлении. «Как… я дошел... до этого?» — прерывисто звучало в голове, пока он разглядывал свое испуганное отражение.

Закончив, он вышел из уборной и уставился на дверь кабинета Уайатта. Она казалась порталом в самую темную точку Вселенной. И Седрику хотелось лишь одного — оказаться как можно дальше от этого места.

В этот момент из кабинета вышел Нилтон. Заметив Седрика, который замер с отчаянным видом в конце коридора, бандит подошел к нему.

— Это твой первый раз, да? — спросил Нилтон нарочито безмятежно.

Седрик молча кивнул и опустил глаза.

Нилтон положил руку на его плечо, будто пытаясь утешить.

 — Не волнуйся, мы все когда-то прошли через подобное, — усмехнулся он. — Привыкнешь.

Седрика передернуло: «Как можно привыкнуть к такому?!»

Нилтон улыбнулся с мрачным удовлетворением, разглядывая его расстроенное лицо. Затем наклонился к Седрику и прошептал на ухо:

— Добро пожаловать в наш мир.

Майлз не ответил. Он медленно направился к лестнице. Каждое его движение теперь требовало усилий, будто воздух вокруг превратился в ртуть. Спустившись вниз, он сел в машину и, с трудом сосредоточившись на дороге, поехал домой. Но каждый поворот казался ему испытанием, а слепящие огни редких встречных машин напоминали ему о том, что хотелось забыть. Лишь чудом Седрик не покалечил ни себя, ни других водителей. Затем путь домой стерся из памяти, как будто его и не было.

Вернувшись в свою квартиру, он быстро переоделся и в изнеможении рухнул на кровать. Голова раскалывалась, руки и губы дрожали. Ему хотелось заплакать, но он, сопротивляясь этому, сжал челюсти так сильно, что боль отдалась в висках. Мысль, пронзившая его поврежденное сознание, пробрала до атомов: эта ситуация повторится. Седрик попал в ловушку, где выбор был невелик: подчинение или смерть.

И он зарыдал. Слезы, пощипывая, стремительно прочертили линии на его лице, оставляя солоноватый привкус на дрожащих губах. И зачем он только согласился на предложение Билла стать его подручным?.. Нет, он сделал это не просто так — он рассчитывал на помощь Уайатта. И тот оказался единственным, кто помог ему после всего, что случилось летом. Но за все приходится платить...

Седрик засыпал урывками, открывая глаза после каждого резкого всхлипа, будто его тело отказывалось отдаваться даже недолгому отдыху. Наконец, Майлзу удалось погрузиться в сон, но и тот обернулся кошмаром.

Сначала он увидел того бедолагу, окровавленного и почти неподвижного на полу, потом красные и желтые круги, которые вращались перед глазами и соединялись в причудливые образы. Затем Седрик услышал выстрелы и почувствовал жар от огня. Образ начал расплываться, и вдруг этот несчастный превратился в какого-то другого человека, лежащего под бетонными обломками в горящем коридоре. Седрик пытался достать его из-под завалов, но вскоре почувствовал, как пламя охватывает руки. Сначала он ощущал нарастающее тепло на коже, а затем — режущий холод. В этот момент он проснулся и попытался потушить на себе огонь. «Это был всего лишь сон», — с невероятным облегчением осознал Седрик и откинулся на подушку.

От кошмара остался привкус пепла и липкий холод на спине. Но Седрику нужно было собираться на службу. Он встал, надел форму, но решил не смотреться в зеркало. Сегодня это было бы невыносимо.
 
Дорога на работу тоже была непростой: он никак не мог взять себя в руки и один раз все же чуть не попал в аварию, почти выехав на встречную полосу. Когда он прибыл в Управление, его взгляд был рассеянным, а мысли блуждали. Он сел за стол, его пальцы начали перебирать бумаги сами собой. Вскоре его внимание привлек самый первый отчет, который он когда-то так и не смог закончить. Седрик усиленно вчитывался в каждое слово и цифру, цепляясь за них, как за перекладины спасительной лестницы, которая могла бы вытащить его из этого ада.

«Пожалуйста, только не плачь», — говорил себе мысленно он. Ему было стыдно за то, что он выглядел таким уязвимым перед коллегами. Сослуживцы, возможно, были бы рады узнать, в какой ужасной ситуации он оказался. Если бы они могли, давно бы сдали его. Только стучать уже было некому — группировка крепко схватила за горло тех, кто мог хоть как-то помешать установлению нового порядка в городе.

В этот момент к Седрику подошел двадцатипятилетний офицер по фамилии Ньюман, напоминавший ворона своими черными волосами, острым носом и округленными глазами. Его перевели на административную службу еще несколько лет назад, и почти никто не мог вспомнить, почему.

— Офицер Майлз, долго будете притворяться? — Ньюман кивнул в сторону окна.

Седрик проследил за его взглядом:

— О чем вы?

— Говорят, вас не так давно видели у набережной. — Ньюман прислонился к столу, скрестив руки. — Вы там вроде с некими подозрительными типами встречались, с судна какого-то...

— И что с того? — настороженно и резко спросил Седрик.

— Да так, любопытно стало. Слышал, вы теперь тесно общаетесь с офицерами Уоллесом и Фицджеральдом из Центрального. И в этой дружбе явно что-то...

— Это не ваше дело!

Ньюман, даже не имея возможности открыто донести начальству на провинившегося коллегу, все равно старался разоблачить его на словах:

— Неужели вы думаете, что все это вам сойдет с рук? — спросил он, сузив пытливые глаза.

Седрик с подчеркнутым безразличием пожал плечами:

 — Я думаю, мне уже сошло.

Но на самом деле он в это не верил. Ему казалось, что он устремляется в самую тьму, не в силах остановить свое падение.