Адская коммуналка

В подъезде дома №13 по улице Ленивке творилось нечто необъяснимое. Не то чтобы жильцы были неряхами – бабушка Зинаида с пятого этажа драила ступеньки с фанатизмом самурая перед харакири, а инженер Семеныч с третьего регулярно проверял огнетушитель (правда, им же пугал кошек). Но хлам... Хлам появлялся,мистически, как грибы после дождя в сосновом бору.

Однажды утром на лестничной клетке между вторым и третьим этажами возник... рояль. Не концертный, конечно, а видавший виды "Красный Октябрь", с отвалившейся педалью и портретом композитора неизвестного происхождения, выцарапанным на крышке гвоздиком. Рояль стоял так уверенно, будто ждал Ференца Листа.

"Опять эти алкаши из девятиэтажки!" – гремел голосом, напоминающим перегрузку динамика, Семеныч. "Или мигранты! Куда смотрит ЖЭК?"

"Семеныч, милок, мигранты рояли по подъездам не таскают, им бы кровать найти," – вздыхала бабушка Зинаида, тщетно пытаясь протереть пыль с клавиш подручным платочком.

Рояль исчез через три дня, но на его месте материализовалась коллекция из 27 чугунных утюгов, аккуратно расставленных пирамидой. Потом был период советских пылесосов "Ракета" (штук пять, все в разной степени агонии), затем – эпоха лыж с одним креплением и без. Однажды жильцы чуть не вызвали экзорциста, обнаружив на площадке четвертого этажа чучело кабана в пионерском галстуке и с табличкой "Вася. 1972 г. Отличник соцсоревнования".

Соседи сбились с ног. Дежурили по ночам с вениками и фонариками, как партизаны. Вывешивали гневные объявления: "Уважаемый маньяк-антиквар! Уберите вашу коллекцию носков на батарее отопления! Они ПАХНУТ историей, и не лучшей!" Но хлам плодился с пугающей скоростью и необъяснимой тематичностью. Казалось, сама лестничная клетка мутировала в филиал барахолки, куда свозили все, что даже черту не нужно. Хотя...

А черт, между прочим, был. Звали его, условно, Васисуалий. И он не был злым. Он был... коллекционером. Страстным, одержимым, с искоркой в глазах (буквально, маленькая красная точка в левом зрачке). Васисуалий разочаровался в классическом аду. "Души, грехи, котлы... – ворчал он, аккуратно протирая пыль с радиолы "Симфония", внезапно выросшей рядом с почтовыми ящиками. – Сплошной конвейер! Никакой индивидуальности! А тут... Тут история! Каждая царапинка – судьба! Каждый сломанный стул – трагедия быта!"

Васисуалий обожал подъезд дома №13. Он был его личным музеем "Забвения Мелких Вещей". Он находил сокровища на помойках, в заброшенных сараях, иногда слегка "заимствовал" у слишком поспешных дачников. Его принцип был прост: если вещь выглядела так, будто ее последний шанс – стать экспонатом в его коллекции, она немедленно ею становилась.

Однажды ночью, когда Васисуалий, пыхтя от натуги, тащил на третий этаж огромный, ржавый самовар (с отбитым краном, но зато с гравировкой "Любимой теще от зятя-алкоголика. 1957"), его застукал Семеныч, вышедший покурить на лестницу. Инженер, человек науки, увидел невысокую фигуру в слегка потертом, но стильном пиджачке (Васисуалий следил за трендами, адаптировав их под рога и хвост), с рожками, аккуратно прикрытыми кепкой-восьмиклинкой, и хвостом, нервно подергивающимся под пиджаком.

"А-а-а! Гррр!" – выдавил Семеныч, роняя пачку "Беломора".

"Тише, гражданин! – прошипел Васисуалий, прижимая к груди самовар. – Вы распугаете экспонаты! И не кричите, у меня мигрень от громких звуков. Адская, знаете ли."

"Кто... что... самовар?!" – Семеныч ткнул пальцем в ржавое чудо.

"Артефакт эпохи тотального дефицита и сложных семейных отношений! – с гордостью произнес черт. – Я его спас от участи стать урной для окурков! А это..." – он махнул хвостом в сторону пирамиды из утюгов, – "...моя гордость! "Утюги тоталитаризма и их эволюция"! Обратите внимание на этот образец 1938 года – мощь, тяжесть, никакого вам намека на тефлон!"

Семеныч, вместо того чтобы бежать или звонить в милицию (что Васисуалий ожидал), остолбенел. Его инженерный ум сломался, увидев логику в безумии. "Но... но здесь же жильцы! Лестница! Пожарная безопасность! Кочерга ваша вчера чуть бабке Зинаиде ногу не пробила!"

"Кочерга "Злодейка" образца 1962 года! Редкий агрессивный экземпляр! – поправил его Васисуалий. – А насчет жильцов... Я же не мешаю! Я культурно обогащаю среду! Это инсталляция "Банальность быта сквозь призму вечности"! Не оценили..."

Новость о подъездном черте-букинисте разнеслась мгновенно. Бабушка Зинаида сначала перекрестилась так энергично, что чуть не вывихнула руку, но потом задумалась: "А может, он и правда... культурный? У меня на антресолях валяется патефон..." Мама двоих детей Катя с четвертого этажа, обычно бившаяся с хламом не на жизнь, а на смерть, вдруг обнаружила, что старый плюшевый мишка ее детства, выставленный чертом на почетное место рядом с коллекцией пустых пузырьков от валерьянки, вызывает у нее теплую ностальгию.

Кульминация наступила в субботу. Жильцы, вооружившись вениками, тряпками и священной решимостью, объявили войну хламу. Васисуалий забегал между ними, как загнанный музейный смотритель перед нашествием вандалов.

"Осторожно! Это же "Ракета" 1965 года! Первый советский пылесос с функцией самоуничтожения мотора через два года эксплуатации! Историческая ценность!"

"Не трогайте тот веник! Он участвовал в генеральной уборке после новогоднего корпоратива 1987! На нем остались молекулы советского шампанского!"

"Отдайте альтернативный энергоисточник! – вырвал из рук ошеломленного Семеныча треснутый эмалированный чайник с отбитым носиком. – Это прообраз термоса для бедных! Гениально!"

Бабушка Зинаида, пытавшаяся выбросить корзину с коллекцией дырявых калош, вдруг остановилась. "А знаешь, чертяка, – сказала она, прищурившись, – в этой калоше... я в такую точно в 72-м на субботник ходила! Помню, дождь лил... а я картошку сажала..." В ее глазах блеснула слезинка. Васисуалий торжествующе подбоченился: "Вот видите! Не хлам – эмоциональные консервы!"

Война закончилась неожиданным миром. Жильцы, посовещавшись, вынесли черту ультиматум: музей – прекрасно, но в разумных пределах и с соблюдением правил противопожарной безопасности. Васисуалий, скрепя сердце (и слегка поскрипывая рогами), согласился. Он убрал самые громоздкие и опасные экспонаты (кочергу "Злодейку" пришлось сдать в музей МЧС с пометкой "Осторожно! Агрессивный антиквариат"). На площадке третьего этажа организовали "Уголок Ностальгии": пару самых симпатичных утюгов, тот самый патефон бабушки Зинаиды (Васисуалий его отреставрировал, и он даже иногда играл "Рио-Риту"), и чучело кабана Васи (без галстука, его забрал мальчик Петя с шестого этажа для школьного проекта).

Хлам перестал появляться стихийно. Иногда, правда, жильцы находили у своих дверей аккуратно завернутые в газету "Правда" предметы: сломанную мясорубку с запиской "Прекрасный образец кухонного арт-обстрела! Примите в дар!", или один валенок с пометкой "Потерял пару, но душа не позволяет выбросить. Возможно, пригодится для перформанса "Ожидание Весны ?".

А Васисуалий? Он не исчез. Просто переквалифицировался. Теперь он чаще появлялся днем, в облике чудаковатого, но безобидного старичка в кепке (рожки маскировал мастерски), который мог часами рассказывать бабушке Зинаиде историю каждого утюга в его коллекции. И подъезд дома №13 по улице Ленивке стал самым... душевным подъездом в городе. Потому что где еще можно узнать, что старый чайник – это "альтернативный энергоисточник", а чучело кабана – бывший отличник соцсоревнования? И что самый обычный черт может оказаться не страшным рогатым монстром, а сентиментальным хранителем хлама, который, в сущности, и есть самая что ни на есть настоящая, немытая, пыльная, но бесконечно дорогая – история их собственной, человеческой жизни. Только вот жильцы стали замечать, что вещи в их собственных квартирах стали... загадочным образом теряться. Но это уже совсем другая история. Или продолжение коллекции?