Наставники в суфийских таррикатах

Духовное наставничество в суфийских тарикатах: исторический опыт и современная практика.

Появление тарикатов на Востоке исследователи ислама относят к X-XIв.в., хотя признается, что пророк Мухаммед и некоторые его сподвижники, не удовлетворенные поверхностным соблюдением религиозного закона и наложившие на себя дополнительные ограничения, нередко описываются в суфийской литературе, как первые  суфии.  Так или иначе, суфиями были люди, не ограничивающиеся формальным выполнением своего религиозного долга и  уделявшие много внимания анализу мотивов, лежащих в основе их поступков, стремясь наполнить свою жизнь глубоким духовным смыслом. Эти цели достигались путем углубленного размышления над текстом Корана, скрупулезного подражания образу жизни пророка Мухаммеда, самосозерцания, добровольной бедности и умервщления плоти.
Начиная с XIIв. мистическая жизнь в мусульманском мире была сосредоточена, прежде всего, в тарикатах, многие из которых существуют и по сей день. В истории своего существования суфийские братства обычно располагались в особых зданиях (ханака), где суфии могли отрешиться от суеты повседневной жизни, чтобы заниматься своими повседневными упражнениями и ритуалами, которые могли быть как коллективными, так и индивидуальными. В настоящее время суфийские ордена в государствах Средней Азии и в России почти повсеместно отошли от практики обучения в ханака, перейдя к индивидуальному обучению мюридов по месту проживания ишанов. Суфийские теоретики расценивали эти ритуалы как средства углубления отношений между мистиком и богом, а также как способ высвобождения духовной энергии, накопленной мистиком в процессе непосредственного созерцания тайн мироздания или же самого Бога. Именно, исходя из этого, многие суфийские шейхи оправдывали исполнение музыкальных композиций  и декламацию любовных стихов во время радений (сама). С течением времени эта практика приобрела форму достаточно четкого ритуала, который выделял суфиев из числа остальных мусульман. Во время таких радений мистики порой впадали в состояние мистического исступления (ваджд), которое могло их побудить к исполнению импровизированного танца или к неистовой жестикуляции и раскачиванию под музыкальный ритм.
В психологическом плане радения позволяют суфию достигать измененных состояний сознания, во время которых ему якобы открываются тайны мироздания или же он входит в непосредственный контакт с Богом. Система классификаций и интерпретаций таких видений была разработана в  XIII в. основателем тариката кубравия, Наджметдином Кубрави. 
Представители более традиционных направлений суфийской мысли черпают свое вдохновение в морализаторских рассуждениях классиков суфийской литературы. В стремлении очистить суфийское движение от неконтролируемых экстатических элементов, вызывавших неодобрение у  многих суннитских знатоков мусульманского богословия и права (улама) и представителей официальных властей, последователи «трезвого» суфизма продолжают делать упор на морально-этических и подвижнических аспектах суфийской традиции.
На ранних этапах истории суфизма отношения между учителем (ишаном) и учеником (мюридом) были достаточно неформальными. Мюрид нередко обучался сразу у нескольких учителей, стремясь извлечь как можно больше пользы из их духовных наставлений и различных толкований суфийского учения. С конца X в. в некоторых регионах мусульманского мира, в том числе на территории Средней Азии, эти отношения претерпели значительные изменения. На смену духовным наставлениям в неформальной обстановке, характерным для раннего суфизма, пришли более формализованные «курсы обучения», которые духовный наставник предлагал относительно широкому кругу учеников.
Со временем каждый тарикат выработал свою собственную нормативную литературу, где одной из основных тем были предписания о духовном уединении (халва). Оно предписывалось во избежание всякого рода ответвлений. Такое нормативное руководство придавало самобытность каждой суфийской общине. Большое значение в деле духовного наставничества имели коллективные молебны (зикр; хама, хадра) которые проходили несколько раз в неделю и требовали участия всех членов братства. Такие ритуальные коллективные радения должны были усилить в каждом суфии чувство приверженности братству и его основателю. Важность формул зикра, как инструмента самоидентификации членов братства, засвидетельствована тем фактом, что при посвящении в братство учитель торжественно сообщал их новому ученику  во время особой церемонии, называемой «произнесение (формул) зикра».
В позднем суфизме можно наблюдать два основных вида отношений между учеником и учителем. В первом случае мюрид постоянно находился при шейхе тариката, который брал на себя всю ответственность за его подготовку и в конце обучения вручал ему так называемое «рубище  ученичества» (хиркат ал-ирада), которое можно считать в качестве своеобразного суфийского «диплома». Во втором случае мюрид проходил обучение под руководством наставника в течение относительно короткого периода времени,после чего он получал от своего учителя «рубище благословения» (хиркат ат-табаррук) и был волен поступать в обучение к другому шейху. Такой вид духовного наставничества был доступен не только профессиональным суфиям, но и, в принципе, любому мусульманину, что, безусловно, ускоряло распространение суфийских идей и идеалов среди верующих и способствовало увеличению числа приверженцев суфийского пути. Зачастую среди таких «непрофессиональных» суфиев можно было найти членов правящих династий и высокопоставленных государственных чиновников. Наличие множества учеников у одного учителя и обучение одного ученика под руководством сразу нескольких ишанов стало отличительной чертой позднего суфизма. В то же время шейхи некоторых тарикатов запрещали своим последователям искать благословения у других наставников.
В некоторых случаях шейх оказывал мюридам материальную поддержку из своих собственных средств или же из средств предоставляемых его покровителями и почитателями. Такая практика материальной поддержки стала обычной для современных суфийских сообществ Средней Азии, интегрированных в политизированный ислам (исламизм). Взамен ишан требовал от учеников абсолютной преданности и иногда даже практиковал запрет на посещение занятий других суфийских шейхов.
Наставническая практика каждого отдельного шейха получила название его «духовного пути» (тарик или тарика).
«Путь» является не чем иным, как набором правил, ритуалов и молитв, которыми шейх делится со своими учениками с целью «очистить» их от грехов и мирских забот и вселить в них совершенную безмятежность и готовность восприятия Божественных тайн. Главная задача такого обучения - освобождение «послушников» от привязанности к этому  миру, подготовки к восприятию «излияния» божественной мудрости  и приближения к Богу.
В качестве примера психофизической практики суфиев можно привести пример подготовки ученика одного из самых многочисленных в мире тарикатов — накшбандие.
Инициация мюрида происходит после прохождения трехмесячного периода проверки. В день посвящения мюрид дает клятву верности (байа) шейху, после чего получает разъяснение тихого зикра тариката, формулу своего личного тихого зикра и набор молитв в определенном порядке их чтения (вирд). Тихий зикр совершается в обязательной позе (джалса) - сидя, скрестив ноги (мурабба). Он строится на чередовании задержек дыхания, вдохов и выдохов в определенном ритме. Коллективный зикр совершается раз в неделю под руководством шейха. Каждый день член тариката обязан читать свою молитву.
Тарикаты обычно назывались именем их основателя. Однако заслуга создания братств, как социально-религиозных организаций, как правило принадлежала приемнику эпонима. Приемники старались поставить отношения учителя и учеников на формальную основу с помощью правил, которые регулировали отношения внутри суфийского сообщества. В прошлом, когда ученик заканчивал обучение под руководством известного шейха, он получал от него письменное разрешение (иджаза) иметь собственных учеников. Внешним символом его самостоятельности становилось суфийское рубище (хирка), в которое ишан торжественно облачал своего последователя. Среди других типичных атрибутов суфийского образа жизни мы находим молитвенный коврик (саджжада), четки (мисбаха; перс.-тасбе) и чашку для подаяния (кашкул), изготавливаемую обычно из кожуры среднеазиатской тыквы каду.
Говоря о духовном наставничестве в суфийских тарикатах нельзя обойти факт активности последних в общественно-политической жизни государств Среднего Востока. В период с конца XIII до начала XVI вв. правящие династии региона оказывали щедрую поддержку, как тарикатам в целом, так и отдельным суфийским ишанам, даже если «правоверие» последних вызывало сомнение у их мусульманских ученых- современников. В качестве примера можно назвать покровительство суфиям со стороны династий  Айюбидов и Мамлюков Египта и Сирии, а также Расулидов Йемена. Монгольские правители, которые вскоре приняли ислам, охотно оказывали покровительство известным суфийским шейхам, надеясь таким образом укрепить свой авторитет среди своих подданных-мусульман. Характерными являются также факты стремления правителей этого периода заручиться благословением (барака) ишанов в своих рискованных политических начинаниях и военных походах. Следует отметить, что существует достаточно распространенная точка зрения, что сеть суфийских братств, возникшая в период с конца XIII  до начала XVIвв., обеспечила духовное и культурное единство восточной части мусульманского мира в период после политического распада единого арабского Халифата и появления множества враждующих между собой государств.
Характер эзотерических знаний суфиев часто делал многих из членов тарикатов тайными и явными духовными наставниками крупных политических деятелей мусульманских стран. Наиболее колоритным примером может служить деятельность в государстве Тимуридов виднейшего представителя тариката накшбандие Хаджи Ахрора. Девиз Ахрара - «Чтобы исполнять свою духовную миссию в мире, необходимо пользоваться политической властью» - определил всю дальнейшую социально-политическую активность тариката. Влияние на политическое руководство тарикатов иногда перерастало и в прямое руководство государственной деятельностью, как это произошло в XVIIIв. в Кашгарии (Восточный Туркестан; ныне пров.Синьцзян КНР). Характерным примером такого положения дел может служить история ордена накшбандие. Считается, что основателями двух главных сильсиля названного тариката в регионе в XVI в. стали сыновья известнейшего накшбандийского шейха Ахмада Хаджи Касани («Махдуми Азама», т.е. «Великого мастера»). Именно в этот период здесь появляются сильсиля «Актаглик» («белогороцы») и «каратаглик» («черногороцы»), последователи которых в 1678 г. захватили власть в стране, свергнув чагатайскую династию. В 1759 г. «суфийские» правители были разгромлены войсками Цинской империи в ходе присоединения территории Кашгарии к Китаю. Деятельность последователей тарикатов накшбандие вновь стала скрытой. Говоря о территории Синьцзяна, необходимо отметить, что влияние суфизма в общественной жизни дунган до сих пор очень сильно в повседневной жизни: до сих пор и дунгане, и дунганки сочетаются браком только с членами своего тариката.
На территории Средней Азии также известны примеры активной общественно-политической деятельности суфийских орденов. Прежде всего это относится к тарикатам накшбандие, кадрие и ясовийя. Мировоззрение первого из них  представляет собой соединение и адаптацию «умеренного» городского мистицизма, отраженного в доктринах Абду-ль-Халика аль-Гидждувани, и кочевого «тюркского» -Ахмада аль-Ясави.
В вопросе отношения к властям, накшбандийский тарикат остается единственным суфийским братством, которое считает обязательным вступать в контакт с властями для того, чтобы влиять на их политику в отношении народных масс. Ярким примером такой деятельности накшбандие в недавнем прошлом может служить Ферганское восстание под руководством Мадали-ишана в 1898г., направленное против русских властей Туркестанского генерал-губернаторста и восстановление Кокандского ханства. Из материалов расследования причин и хода восстания, известно, что «… у него бывали десятки и сотни верующих. Вскоре он стал одним из самых богатых людей Маргеланского уезда и сосредоточил вокруг себя мюридов, т.е. единомышленников по религии ислама. Теперь Мадали Ишан имел 40 шакирдов-последователей и до 30 обслуживающих людей. В своей обширной усадьбе он часто собирал верующих, число которых нередко доходило до нескольких сот, а иногда тысячи человек. Как правило, Мадали Ишан им организовывал угощение. Его последователи всячески поддерживали «славу» своего духовного отца, распространяли легенды о «чудесах», совершаемых им, о пророчествах Мадали, которые якобы точно сбывались».
Итогом восстания стали многочисленные жертвы среди военнослужащих русской армии и местного населения, сотни осужденных и казненных участников выступления.
Кадрие, также многочисленный в Средней Азии тарикат, имеет богатые традиции участия в политической власти на Востоке и в настоящее время ориентирует своих адептов на активную светскую деятельность. Ярким примером может служить функционирование тариката в 1980-1997гг. в Таджикистане. Распространенная на юге Таджикистана и в долине р.Зеравшан, организация насчитывала в 2000г. до пятидесяти тысяч адептов. Его главой на территории Республики Таджикистан (официальный титул - сарвари сильсиляи тарикати кадирия) вплоть до настоящего времени является Акбар Тураджонзода.  Звание ишана тариката кадрие он унаследовал от своего отца - ишана Тураджона.
Обучение мюридов в те годы велось в резиденции ишана, а с февраля 1990г. до декабря 1992г. - на базе духовного училища при казияте  Таджикистана. Мюриды в ходе обучения ориентировались на активную политическую борьбу со светской власть и иноверцами. Большинство из них участвовало в вооруженной борьбе за власть в рядах Движения Исламского Возрождения Таджикистана (ДИВТ).
Таким образом, являясь латентным религиозным движением внутри ислама, суфизм способен оказать (и оказывает) мощное и трудно контролируемое влияние на общественно-политическую жизнь Средней  Азии, прежде всего в Таджикистане, Узбекистане и Кыргызстане. На территории Туркменистана, в силу жестких мер правящего режима, деятельность суфийских тарикатов пресекается и принадлежность его адептов к тарикатам повсеместно скрывается. В Казахстане, в настоящее время, суфийское движение имеет спекулятивный характер и распространено, в основном, среди интересующейся средневековой поэзией и философией интеллигенции.
Суфизм на территории Поволжья и Южного Урала распространялся с XIв. благодаря постоянным связям с духовными центрами в Багдаде, Дамаске и Тебризе. Суфизм тариката ясавийя начал проникать в Волжскую Булгарию из Средней Азии с XIIв. Спустя два столетия в регион стали проникать последователи тариката накшбандия. Оба братства несколько веков функционировали здесь параллельно. После распада Золотой Орды на несколько татарских ханств оба суфийских братства сосуществовали вместе. Так, известно, что духовный лидер Казанского ханства имам Кул Шариф, принадлежал к тарикату ясавийя. После вхождения территории Поволжья в состав России накшбандие постепенно вытеснила ясавию. И уже с XVII-XVIIIвв. среди татарского духовенства господствовал лишь накшбандийский тарикат. Этому способствовали и регулярные контакты татар со Средней Азией. Обучение в Бухаре и Самарканде, а впоследствии и в Османской империи, укрепляло позиции суфизма в Поволжье. Известные в XIXв. татарские религиозные деятели Шигабутдин Марджани, Зайнулла Расулев, Ишмухамет Динмухаметов и др. были суфийскими шейхами. Причем, их духовный авторитет в то время настолько возрос, что они имели множество учеников  - мюридов не только на пространстве Поволжья и Урала, но даже на Северном Кавказе.
Примерами суфийской деятельности на территории Оренбуржья, судя по всему, можно считать и деятельность странствующих мусульманских проповедников («неуказанных священнослужителей»), не желающих проходить процедуры официальных экзаменов  и регистрации в государственных органах Российской империи в конце XIX- начале XX вв.
Оказавшись в тисках антирелигиозной политики Советского государства часть татарских суфийских имамов попытались скрыться на Северном Кавказе или в Средней Азии, где суфизм сохранял свои позиции. Так, к примеру, ученик шейха Зайнуллы Расулева Баязид Хайруллин переехал в Махачкалу. Одним из продолжавших функционировать вопреки советской политике в отношении религии суфийских центров в Поволжье было суфийское братство в татарской деревне Кизляу (Курманаево) Нурлатского района Татарстана. Оно продолжало оказывать свое влияние и в послевоенный период.
Как многовековая религиозная традиция, накшбандийский тарикат постепенно разделялся на несколько ветвей. Если Зайнулла Расулев и цепочка его учеников представляла собой ветвь халидия, то с начала 1990-х годов в Татарстане появилась ветвь накшбандийского тариката хусайния, происхождение которой шло из Центральной Азии. Яркий представитель именно этой ветви - Мусин. Однако община Мусина сегодня - далеко не единственная суфийская группа в Татарстане. Нынешний муфтий Татарстана Камиль Самигуллин сам является суфием из братства «Исмаил ага», хотя старается, как уже отмечалось, не афишировать свою принадлежность к тарикату. Начавший служить имамом в Мирном, он  постепенно превращал мечеть «Тынычлык» в суфийский центр этого братства в Поволжье.
Известно также, что нынешний мухтасиб Арского района Амир Миннемуллин тоже принадлежит к братству «Исмаил ага». Так что Арский район, который считается одним из крупнейших по числу мечетей (их более восьмидесяти), сегодня выступает в роли очага суфизма.
По мнению ведущих российских исламоведов С.М.Прозорова и Л.Р.Сюкияйнена, налицо ряд обстоятельств, препятствующих положительному влиянию исламского фактора на процесс возрождения российских мусульман, а значит, и России в целом: во-первых, несомненный факт низкого уровня религиозных знаний среди самих российских мусульман, утрата ими исламской правовой культуры, вызванная 70-летней изоляцией российских мусульман от остального мусульманского мира; во-вторых, сегодня формирование религиозного сознания российских мусульман фактически отдано на откуп множеству малограмотных, профессионально не подготовленных служителей исламского культа, «хазратов», а также подвизающихся на этой ниве женщин-«абыстаек»; в-третьих, непрекращающаяся борьба за власть между исламскими лидерами России, конфронтации и интриги между различными группами.
И, тем не менее, есть основания полагать, что перечисленные обстоятельства для современного Ислама в России являются препятствием временного характера. Ислам в условиях бывшей Российской империи в XIX–XXвв. не представлял собой монолитного образования. Однако в лице представителей суфизма (что особенно важно) он смог внести ощутимый вклад в дело национально-культурного подъема российских мусульман .

(Научный доклад, опубликованный весной 2024г. в «Вестнике» Оренбургской духовной семинарии. Здесь приводится адаптированный для Прозы.ру вариант)