39-2

- Завтракать! Все на завтрак! – разносится зычный голос старшей медсестры по коридору.

О, как же я люблю этот жизнеутверждающий призыв! Он звучит как мелодия, пробуждающая в душе тёплые воспоминания о школьных и студенческих годах. Даже если совершенно не хочется есть, ты встаёшь. Каждое утро начинается с этого ритуала: взять свою чашку и ложку, которые, как верные спутники, всегда при тебе, и отправиться в столовую.

Посетить этот «оазис» — уже какое-то развлечение. Можно и себя достойно преподнести, и новости последние обсудить. А ещё здесь можно увидеть кого-нибудь знакомого, с кем давно не виделся, и поделиться своими переживаниями или просто улыбнуться, заметив улыбку за соседним столиком.

Каждое утро в столовой — это маленький праздник. Это возможность начать день с хорошего настроения и заряда энергии. И пусть иногда не хочется вставать, этот призыв всегда напоминает, что жизнь полна маленьких радостей, которые стоит замечать и ценить, особенно здесь, в этом непредсказуемом мире белых стен...

Боже, как же быстро летит время! Какие мы уже старые?! Конечно, среди нас есть особи и помоложе, но болезнь их так изменила, что стало сложно отличить данных субъектов от общей массы дряхлеющей плоти... Еле передвигаясь, люди движутся, ведомые инстинктом пополнения желудка, чтобы утолить свой голод. Это те, кто ещё может ходить. Остальных кормят в палатах. Некоторые и набок не повернуться, не говоря уже о том, чтобы ходить по коридорам. Сердце — это не игрушка. Это главная мышца нашего организма. Одно радует: если что, то сразу... И мучиться не придётся. Эта мысль вдохновляет и помогает сохранять позитивный настрой.

Приятный аппетит! – пускай тихо, но произнесено от всей души. Эти слова, как легкий ветерок, касаются ушей сидящих за столом, вызвая у каждого свои эмоции. Кто-то улыбнулся, кто-то едва заметно кивнул, а кто-то даже не поднял глаз от своей тарелки, словно боится, что это отвлечет его от вожделенной трапезы.

Еда поглощается молча и с особой сосредоточенностью. Женщины за соседним столиком, напротив, не могут удержаться от общего разбора очередной жертвы. Их голоса, приглушенные, но настойчивые, наполняют пространство столовой, по-другому никак — умрут от скуки...

Эта болтовня для них была своего рода ритуалом, поддерживающим женщин в постоянном тонусе. Без неё пища казалась бы пресной, а жизнь — серой и однообразной. Когда тарелки пустели и «праздник» подходил к концу, они продолжили своё обсуждение, но уже с меньшим энтузиазмом, а потом и вовсе затихли, разбредаясь по палатам. Впереди их ждали серые больничные дни, но сейчас они наслаждались моментом, впитывая его в себя, как губка...

Нет, не всё так уныло и обыденно. Прогулки по коридору — особый, а для кого-то просто необходимый моцион. Здесь, словно в лабиринте человеческих судеб, каждый день разворачивается своя жизнь. Тут можно встретить кого угодно: от молчаливых стариков, погруженных в себя, до молодых людей, которые пытаются отвлечься от боли и страха в поиске себе подобных. Каждый человек, дефилирующий здесь, становится частью и твоей жизни, пусть даже на мгновение, но всё-таки проходит через тебя.

Из палат выползают самые стойкие. Они, как герои, преодолевают боль и страх, чтобы намотать свои, положенные для поддержания здоровья, метры. Для сердечников это необходимость. Их сердца, как верные часы, требуют постоянного движения, чтобы быть готовыми к любым, самым экстремальным событиям. И эти люди ходят каждый день в бесконечном марафоне в борьбе за жизнь. Их упорство поражает, а иногда и вдохновляет на нечто подобное.

Иду в «заброшенное» крыло. Тут можно было бы снимать очередной триллер. Здесь нет ни мебели, ни паутины в углах, всё чисто, но пусто и холодно. Тишина давит на уши, словно пытаясь проникнуть внутрь, в самые укромные уголки души. Пустота здесь — не просто отсутствие людей или предметов, а пустота в самом здании. Это его душа, истлевшая от времени и безразличия.

Каждый шаг отдается эхом, словно кто-то невидимый идёт рядом. Свет из окон, пробиваясь сквозь запылённые шторы, падает на пол. И от этого безлюдья берёт оторопь. Здесь испытываешь особое одиночество. Ты один на один со своей болезнью, со своими, не всегда весёлыми, мыслями. Почему здесь так? Почему пустуют палаты? Да всё очень просто: нет персонала — нет денег для оплаты труда. Врачи и медсестры ушли, оставив после себя шлейф различных историй жизни и смерти на фоне безмолвных стен. Здесь больше нет места для надежды. Только тишина и одиночество.

Всё это не пугает, но вызывает странное чувство тревоги. Кажется, что стены разговаривают с кем-то на непонятном языке, а тени, скользящие по углам, наблюдают за каждым твоим шагом. Это место живое, оно дышит, живет своей собственной жизнью, полной загадок и тайн...

У торцевого окна застыла одинокая фигурка, словно скульптура, созданная ветром и временем. Я решаю подойти ближе и познакомиться. Оказалось, что мы тёзки, и это вызывает чувство некой общности. Его образ чем-то напоминает Циолковского: седая борода «клинышком», высокий лоб и волосы, откинутые назад, придают ему вид мыслителя, погружённого в мечты. Голову он держит гордо поднятой, будто постоянно смотрит в небо, а может, это для иллюзорного увеличения своего не столь высокого роста. Но сейчас он действительно рассматривает что-то за окном.

Оказалось, что он блаженно любуется полётом стрижей. Стоит, не шевелясь, и смотрит, как чёрные птички выписывают в небе замысловатые пируэты. Это зрелище завораживает, и я невольно присоединяюсь к нему, наблюдая за их грациозными движениями. В этот момент ловлю себя на мысли, что, прожив почти всю жизнь, впервые вижу, как летают стрижи. Возможно, раньше я просто не обращал на них внимания, как и на множество других вещей, которые происходят вокруг нас, оставаясь незамеченными. Как же удивительна и многогранна жизнь!

Мы часто заняты неотложными делами, считая их особо значимыми, отдавая им все силы и внимание, не замечая, как мимо нас проходит множество удивительного. Но всё это остаётся незамеченным, попадая в ранг второстепенного, не влияющего на ход событий. Но иногда стоит остановиться, поднять голову и взглянуть на мир вокруг, чтобы увидеть красоту, которая скрыта за повседневной суетой. Вот и получается, что половина нашей жизни проходит параллельно, как бы не касаясь нас...
 
За окном раскинулась Москва, словно живописная мозаика из света и тени. Величественные купола Новодевичьего монастыря, увенчанные золотом, возвышаются над городом, отражая солнечные лучи и создавая ощущение вечности. Вдали, на фоне этого благолепия, мрачно возвышаются небоскрёбы Москва-Сити, их чёрные силуэты напоминают тени, которые поглощают свет и оставляют за собой лишь пустоту.

В этом контрасте высот и диагоналей таится что-то тревожное и завораживающее. Кажется, что высотки — это нечто живое и зловещее. Они словно прожорливые марсиане, захватившие Землю и подминающие под себя старинные дома Москвы. С каждым днём они растут, поглощая всё больше пространства, и кажется, что скоро вместо города останется лишь пустырь, заваленный руинами исторических построек.

Такие мысли невольно лезут в голову, когда смотришь на это из больничного окна. Лежишь, взираешь на эту картину и чувствуешь, как реальность превращается в фантастический пейзаж. И в этом контрасте, в этом вечном противостоянии старого и нового, есть что-то от самой сути Москвы — города, который всегда был и остаётся местом, где сталкиваются мечты и реальность, прошлое и будущее...

                (продолжение следует)