Проводница

Для игры «Этюды 6», 14. Поезд дальнего следования
http://proza.ru/2025/06/24/114

Я заметил её сразу — невозможно не заметить. Броская. Сильно подкрашена, вечно закуренная, в форме, которая давно потеряла боевой вид. Волосы — как трава возле вокзала: то ли выжженные, то ли покрашенные когда-то давно. Смеётся громко. Смотрит — вызывающе. Лет сорок с чем-то, а носит себя, как будто ей двадцать и весь вагон ей должен.

— Здрасьте, зайка, — сказала она мне, проверяя билет. — Первый раз по «Санкт-Петербург – Адлер»? Ну держись, у нас тут свои законы.

Забрала билет и пошла дальше, покачивая задом, будто танцует. Позже я узнал, что зовут её Люська. Или Людмила Ивановна — смотря кто спрашивает. Для начальства — строго Ивановна. Для мужиков — просто Люська. А для себя — “женщина при исполнении”.

Пила она всегда. Не в хлам, не в слюни, а ровно — грамм по сто коньячка «для настроения». Начинала в тамбуре, закусывала солёным огурцом прямо из пакета и шла разносить чай с улыбкой и блеском в глазах. Иногда, в особо вдохновлённые смены, шептала кому-то в ухо:

— Мужичок, не хочешь чаю… с мёдом?

Иногда — «с лимончиком». Иногда — «с чем покрепче». А один раз предложила мне «с перчиком», и я чуть не подавился.

Я ехал в никуда — просто хотел отдохнуть. После сессии, после ссоры, после всего. Лежал, слушал, как колёса стучат, и думал, что всё давно пошло к чертям. Но Люська не давала скучать. То она спорила с бабкой из девятого, почему нельзя открывать форточку на ходу («Вас же высосет, бабушка, как пельмень!»), то пела «Анапу» на весь вагон. Голос у неё был — ну, скажем, как старая магнитола: скрипит, но цепляет.

А ночью она заглянула ко мне.

— Не спишь, красавчик?

Я честно сказал, что не сплю. И она честно зашла.

Села на нижнюю полку, сняла туфли. У неё были стоптанные каблуки и пунцовые пальцы. На левой ноге — татуировка в виде якоря. Якорь на проводнице — это сильно. Говорила, что влюбилась в одного моряка в 93-м, да так и не отпустило. Хотя он её, судя по всему, отпустил быстро. А она — вот — осталась с якорем и поездами.

— Знаешь, — сказала она, глядя в окно, — я каждый день просыпаюсь в другом городе. А будто стою на месте. Бежим, бежим, а всё мимо. Ни дома, ни толком жизни. Один вагон. Зато сколько историй!

Я молчал. Мне казалось, она сейчас или заплачет, или засмеётся. Но она просто достала фляжку и сделала глоток.

— Ну что, за путь? — спросила она, протягивая мне.

Я отказался. А она пожала плечами: мол, твой выбор.

Под утро она ушла, оставив на моей полке запах одеколона и дешёвого шоколада. Я долго лежал, думая: кто она, Люська? Просто одинокая женщина с дрожащими руками? Или ведьма по рельсам, соблазняющая сонных мальчиков? Или просто человек, который не успел остановиться?

Когда поезд прибыл, она не попрощалась. Прошла мимо с чайником, напевая что-то про голубей. Но, уходя, шепнула на ухо:

— Ещё увидимся. У меня рейс через три дня обратно.

И подмигнула.



Ходят легенды, что в российских поездах можно встретить судьбу. Или хотя бы Люську.