***

Я — разомкнутые границы, шелковая топография под его языком. Он картограф, а я — территория, которую исследуют с методичной жадностью. 

*Дороги его прикосновений* — не просьбы, а декларации. Влажные, медленные, уверенные. Он *отмечает* меня, как пограничными столбами: здесь — вздох, там — судорожный изгиб бедер, а вот тут — место, где мое дыхание ломается на резкий вдох. 

**Он пробует.** 

Как дегустатор — мякоть спелого плода, как завоеватель — соль чужой кожи. Я — архив вкусов: дрожь — *кислая*, томление — *сладкое*, а этот стон, вырывающийся, когда он вонзается глубже — *терпкий, с послевкусием*. 

**Я — его.** 

Не по праву силы, а по алхимии отклика. Мои мышцы сжимаются вокруг его языка, как вокруг последней молитвы. В этом — парадокс: чем больше он *забирает*, тем больше во мне *раскрывается*. 

Крепость? Нет. **Я — распахнутые ворота, а он — тот, кто знает, как войти так, чтобы мне захотелось захлопнуть их за его спиной.**