Хайдеггеровский вопрос о статусе истины

Хайдеггер заново ставит вопрос о статусе истины. Что это значит?

Академическая научная среда пользуется истиной «по Аристотелю»: каждое понятие должно соответствовать вещи, которую оно отражает. Это и есть «прежний» статус истины.  Отказ от данной схемы Аристотеля мгновенно уничтожает всю логику, всю математику, всякую рациональность, отменяет науку, действительно построенную по Аристотелю.


Но только ли так мыслил Аристотель, этот вопрос не задается, здесь все  очевидно для того, кто свято верит в логику, – от школьника до академика (эту веру легко подкрепить аргументом Декарта: логика от Бога, а Бог не обманет).
 
Возникает простой вопрос: можно ли вообще мыслить бытие (или еще проще: можно ли вообще мыслить?) по «схеме» Стагирита?

Обратимся к  собственно Хайдеггеру и Аристотелю.

В своих «Феноменологических интерпретациях Аристотеля» Хайдеггер формулирует основную позицию:
 
«При определении смысла «истины» обычно взывают к Аристотелю как к первосвидетелю. Согласно ему, «истина» есть якобы то, что «имеет место в суждении», более точно — «истина» есть «соответствие» мышления предмету. В то же время это понятие истины понимается как основание так называемой «теории отражения» познавания.
 
У Аристотеля не обнаруживается даже следа ни от этого понятия истины как «соответствия», ни от общепринятого понимания ;;;;;; как значимого (geltenden) суждения, ни, прежде всего, от «теории отражения»» (1)
 
Поскольку опредмеченная реальность («предмет») есть мысль, то принцип «соответствия мышления предмету» означает логическое согласие между двумя мыслями. Поэтому, действительно, истина «имеет место в суждении». Такую истину следует взять в кавычки, поскольку речь идет, во-первых, о логической правильности в построении суждения и, во-вторых, о производстве искусственной реальности в сфере практики как пред-ставления.
 
Корреспондентная теория истины имеет своим основанием практику (субъект-объектное взаимодействие, как  физическое, так и мысленное). Она не знает своих границ, поэтому верит в свою непогрешимость. Она царствует до тех пор, пока внедеятельностная реальность не заявит о себе как аргумент самого бытия.


У Аристотеля аргумент «самого бытия» вписан в самое начало второй книги «Метафизики»:

«мы не знаем истины, не зная причины. А из всех вещей тем или иным свойством в наибольшей степени обладает та, благодаря которой такое же свойство присуще и другим; например, огонь наиболее тепел, потому что он и для других вещей причина тепла. Так что и наиболее истинно то, что для последующего есть причина его истинности.

Поэтому и начала вечно существующего всегда должны быть наиболее истинными: они ведь истинны не временами и причина их бытия не в чем-то другом, а, наоборот, они сами причина бытия всего остального; так что в какой мере каждая вещь причастна бытию, в такой и истине.» (2).


Подобно тому, как огонь причиняет тепло всем вещам, которых он касается, подобно этому бытие дает существование всем вещам, которых оно освещает. Говоря словами Хайдеггера, бытие есть то, в свете чего является действительно сущее.

Поэтому лишь та вещь истинна, которая  причастна бытию.

––––––––––––––
1 Хайдеггер Мартин Феноменологические интерпретации Аристотеля (Экспозиция герменевтической ситуации), СПб., 2012. С.117.
2 Аристотель Метафизика/ Аристотель Сочинения в четырех томах. Том 1., М., 1975. С. 95.