3

     На следующий день Антон Иванович после работы позвонил в Аугсбург. И как оказалось вовремя, настроение у дочери совсем не радужное и уж точно не праздничное.
     – Папа, Герберт пропал. Ещё в начале мая созванивались, он был в Мариуполе, на Украине, я тебе рассказывала. Говорил, обстановка сложная, поскольку идет война, но иностранных сотрудников ограждают от неприятностей и планируют вывести в Европу. Мы уже и планы строили на дальнейшую жизнь. Герберт сказал, что написал заявление об увольнении, и вот ни слуху, ни духу. Что делать, не понимаю? И позвонить не могу, абонент не доступен. Что там сейчас происходит, ты не можешь мне объяснить?
     Вести были тревожные, и дочери явно не до празднеств. За событиями, происходящими именно в Мариуполе, Седов внимательно следил, знал, Герберт там. Первый звоночек прозвенел, когда нацисты сожгли биолабораторию в Мариуполе, это было 24 февраля, в день начала СВО. Но по информации телевидения, жертв среди иностранцев не было. Хотя верить политологам и комментаторам трудно, соврут и не извинятся. Тем более уже после пожара, в начале мая, Лена разговаривала с Гербертом. Так, где он может быть? И спросить не у кого. Но, тем не менее, он попытался успокоить дочь.
     – Леночка, не переживай, всё что от меня зависит, постараюсь сделать, может кого из знающих людей найду, проконсультируюсь.
     Отключил телефон, глянул на часы – десять вечера. Надо бы с Егором на эту тему поговорить, а сын  тут же дал о себе знать, постучал в дверь комнаты.
     – Отец, можно?
     – Конечно, заходи. Только о тебе думал. С Леной разговаривал, поздравил с днём рождения, а она в слезах – Герберт пропал, и она не знает, как и где искать, кому звонить и прочее.
     Антон Иванович рассказал о разговоре с дочерью. Егор сел в кресло, вытянул ноги. Устало потёр виски.
     – Говорил Ленке, уезжай из Германии.  Так нет, вцепилась – я Герберта люблю, и вообще, тут красиво, хорошо, безбедно и прочее. А теперь – помоги, да где мой муж! Да кто знает, где он.
     Потом будто вспомнив что-то, вскочил.
     – Где этот чёртов телефон, пропади он пропадом. Уши и язык болят от него…
     Весело посмотрел на отца.
     – Поможем Ленке. Поможем…
     Выбежал из комнаты. Антон Иванович, только и успел плечами пожать.
     А Егор уже вновь в комнате.
     – Сделаем, отец. Чалый, вот наш помощник. Был Чалый, а теперь Николай Петрович, известный в кругах силовиков человек. Завтра утром пообещал позвонить, дать каналы связи.
     Николай Чалый не обманул, действительно позвонил, не утром позвонил, после обеда, но главное, обещание выполнил.
     - Антон Иванович, запишите координаты человека, который возможно поможет. В тонкости вашего дела не вникал, но думаю, этот человек поможет. Записывайте, Александр  Петрович… Фамилия… Телефон. Он знает, на меня сошлётесь. Удачи вам.
     С Александром Петровичем созвонились ближе к вечеру. О встрече договорились на следующий день.
     – В восемь вечера не поздно? Не поздно. А место встречи – кафе на Никитском бульваре, 12. Наверно для вас далековато, но по-другому не могу, у меня еще после девяти дела. Загружен по уши. Всё, до встречи. Да, вот ещё что, вы всё о парне возьмите, фамилия, год рождения и прочее. Договорились?
     Быстро деловые люди вопросы решают – раз, два и в дамках… Ладно, посмотрим.
     На следующий день в половину восьмого вечера, он сидел  в кафе. Народу было много, практически все столики заняты. Администратор при входе вежливо сказал:
     – Мест нет…
     Антон вспомнил, как в девяностые встречался у здания  Государственной Думы с Кравцовым и рискнул. А вдруг прокатит?
     – Уважаемый! Александр Петрович сказал, место найдётся.
     – Пройдёмте…
     Ну вот, другой разговор. Двадцать с лишним лет пробежало, а ничего не изменилось. У нужных людей всегда так…
     Александр Петрович не опоздал, был как штык ровно в восемь. Общались двадцать минут, из которых десять ушло на заказ кофе и его употребления. Александр Петрович внимательно посмотрел запись, что сделал Седов накануне, уточнил, не имеет ли отношение Герберт Грубер к разведке.
     Кто же ответит на этот вопрос, Антон пожал плечами.
     – Это муж моей дочери, гражданки России и Германии, она проживает в Германии, в городе Аугсбург. Тонкости, имеет ли отношение Грубер к иностранной разведке, мне не известны. Дочь просто желает знать, жив ли Герберт, если жив, где он. Я так понимаю, сейчас следственный комитет и ведомство Кириллова разбираются с этими биолабораториями, наверняка и о людях, особенно иностранцах кое-что знают. Помогите.
     Собеседник Антона сделал какие-то пометки в блокноте, неопределённо посмотрел на Седова. Ободряюще улыбнулся.
     – Посмотрим. Раз сам Николай Петрович ходатайствует…
Антон осторожно осмотрелся и полушепотом спросил.
     –  А сколько стоят ваши услуги?
     Александр Петрович нахмурился.
     – Не девяностые… Не всё за деньги делается. Хотя… если будут какие-то затраты, Чалый будет знать. Всё. Я позвоню по результатам.
     Быстро только кролики плодятся, любил говорить автотехник батальона в Свердловске прапорщик Иван Шепилов. Так оно и оказалось. Две недели молчал Александр Петрович, на третью, когда Седов уже понимал, что его развели, позвонил.
     – Завтра, на том же месте, в восемь вечера.
     Схема встречи повторилась. Седов в 19.30 был в кафе, вновь секретная фраза
     – «Александр Петрович сказал, место найдётся» и ровно в восемь появляется нужный Седову человек. На переговоры те же двадцать минут включая чашку кофе.
     – Дело сложным оказалось. Но не безнадёжным. В промзоне «Азовстали», где хранилась часть документов по биооружию, нашлись списки специалистов, есть и фамилия Грубер, через запятую вторая фамилия – Смит. Так бывает. Сами понимаете, все, что в Мариуполе происходило, изучается и пока вся информация, все эти сведения, лишь поверхность айсберга, иностранцев там было  почти две с половиной сотни, где они, неведомо – погибли, вывезены… Кому положено, СК и разведка занимаются. Но вывод для вашей дочери можно сделать такой: в Мариуполе его нет. На стороне Украины, думаю, тоже нет, там наёмники, вряд ли он среди этих сволочей. Проявится сам, или о нём сообщат родным. На западе к таким делам серьёзно относятся. Вот вся информация. 
     Седов поблагодарил Александра Петровича. В благодарность передал заранее подготовленный для этого случая пакет с хорошим виски и банкой чёрной икры.
Нужный человек, так про себя назвал Александра Петровича Седов, от подарка не отказался, не заглянув вовнутрь, взял пакет, пожал руку.
     – Будут вопросы, обращайтесь, как найти знаете. Всего доброго.
     Всю дорогу домой Антон Иванович, будучи совестливым человеком, размышлял, может, он обидел, всучив человеку бутылку с закуской, может, стоило денег дать, а если дать, то сколько. Успокоился лишь, когда приехал домой и набрал телефон Елены. Обстоятельно рассказал о ситуации в Мариуполе, краски старался не сгущать. Акцент сделал на главном: здесь Герберта нет ни среди живых, ни среди покойников.
     - Жди. Проявиться или сам, или о нём сообщат.
     Лена заплакала.
     – Что? Что сообщат? Он что, может умереть?
     Как мог, постарался успокоить дочь. Поговорили ещё несколько минут, и он положил трубку. Перезвонил Герхарду, с ним пообщался и попросил уделить внимание Елене. О том, что он узнал о Герберте, не рассказывал, Лена, если пожелает, пусть сама расскажет.
     …
     Июнь оказался хлопотным месяцем.
     На работе напряжёнка, перестройка предприятий шла медленно. К тому же сезон отпусков. Антон Иванович, Аладьев и Егор дневали и ночевали на фирме, и что толку, действенными инструментами для развития они не располагали. Денег для материального стимулирования труда нет, обучение персонала свёрнуто, ни о каких новых технологиях говорить не приходиться, все компенсации только обещаниями улучшить, усилить, да ещё уговоры потерпеть, затянуть поясные ремни и прочее. На смотровых площадках, как в музее: новенькие китайские иномарки, девчата с них регулярно протирают пыль, рядом подержанные, но также внешне доведенные до идеального состояния авто. И лишь в цеху отечественных автомобилей рабочая суета.
     Дома также дел хватало. Серёжа с Ольгой, завершив обучение, ожидали поездки на Юг. С ними должна была ехать Марина. Алёшка рос и развивался вполне нормально. Никакие болячки, слава Богу, не приставали к малышу, и Татьяна уверяла свекровь, что справиться без её помощи, к тому же в доме всегда есть помощница по хозяйству.
     А Павел?
     О нём отдельный разговор. Мечтая восстановиться на службе, старлей побывал в военкомате, съездил в часть, заручился поддержкой командования, и, уже считая себя полноправным членом воинского коллектива, пошёл на ВВК.
     Врачи остановили.
     Кроме проблем с ногой, оказалось, правая рука, точнее два пальца правой руки, мизинец и безымянный потеряли чувствительность, на  восстановление  нужно время. Не прошла бесследно контузия, врачи выявили ряд осложнений, для жизни, в общем-то, не опасных, но влияющих на трудоспособность человека. У Паши выявили проблемы со слухом. Он, однако, считал всё, о чём говорилось на комиссии, делами временными и настаивал на возможности продолжить службу. Но приговор врачей был единодушен – не годен к военной службе. Это был серьёзный удар по самолюбию офицера. Председатель комиссии, седовласый, опытный врач и, видимо неплохой психолог,  как мог, старался успокоить Павла.
     – Наше решение не приговор. Через год можете повторно пройти освидетельствование, и уж точно тогда можно будет говорить о категории «ограниченно годен», это означает военную службу не связанную с боевыми действиями: военкомат, и, наконец, по решению командования, штабная, аналитическая работа, да мало ли должностей в армии. Но пока, вам надо лечиться. Если мечтаете продолжить службу, лечитесь.
     Узнав о решении военно-врачебной комиссии, Антон Иванович, вздохнул с облегчением.
     – Во-первых, это определённость, которой ещё не так давно, не было. Мы гадали – «Можно-нельзя, нельзя-можно… и прочее». Теперь есть полное понимание: можно служить, но нужно подлечиться. И второе. Занимаясь восстановлением, надо работать. Что касается трудоустройства, мы с Аладьевым тебе работу найдём, выбирай – от сторожа, ученика  слесаря до руководителя. Выбирай! А главное, сопли подотри, улыбнись, выше голову, ты же офицер.
     Егор конкретизировал спич отца.
     – Едешь вместе с женой, сыном, братом и сестричкой на юг. Старшей в вашей команде будет Марина Павловна. Я найду реабилитационный центр, там же, куда взяли путёвки семье. В Евпатории.  Днём будешь восстанавливаться, а по вечерам гулять, отдыхать и загорать с женой и сыном. И никаких возражений!

     Продолжение следует
     http://proza.ru/2025/07/24/535