Перевалочный пункт странного полковника

С появлением нового полковника в санитарной части солдаты стали реже обращаться за помощью при первых симптомах недомогания. В санчасть шли лишь тогда, когда терпеть становилось невыносимо. Доходили слухи о необычных методах лечения нового армейского эскулапа, но многие воспринимали их как очередную байку. Говорили, что полковник лечит любые болезни, словно святой водой, используя лишь зелёнку.

Однажды солдат с сильным кашлем, наслышанный об этих слухах, попал к нему на приём. Полковник велел: «Снимай верхнюю одежду. Стань ко мне спиной». Затем он чем-то помазал солдату спину и объявил: «Всё, одевайся, ты здоров». Солдат, недоумевая, вернулся в часть. Первым делом он посмотрел на себя в зеркало и увидел на лопатках две зелёные полосы. Особенно запомнились странные слова полковника, сказанные напоследок: «На спине долго не лежи, а то пролежни будут».

Повезло, если полковник не выходил из своей комнаты. Бывало, что дверь его кабинета запиралась изнутри, и он не появлялся. Возможно, он отдыхал после любимой игры в шахматы. В такие моменты у солдат, которые чувствовали себя неважно, появлялся шанс пробраться к медбрату. Тот, хоть и не был светилом медицины, но мог, по крайней мере, выписать направление в госпиталь. Вот тогда солдату действительно везло.

Однажды в курилке сидели около пяти солдат, двое из которых были новичками. Внезапно распахнулась дверь, и на пороге появился полковник. Он молчал, лишь тихонько сопел ноздрями, а на лице читалось явное недовольство всем, что он видел. Все замерли, боясь даже затянуться сигаретой. Наконец, один из солдат, не выдержав долгой паузы, тихо произнёс: «Мы тут немного решили покурить». Полковник, не обращая внимания на реплику, властным голосом заявил: «Вы здесь все здоровы. Завтра на выписку». И ушёл. Все были в недоумении. Но на следующий день все пятеро действительно были выписаны.

С приходом нового полковника санитарная часть опустела. Из пятидесяти пяти коек были заняты лишь восемь. Семь пациентов относились к категории «тихонь». Если такой «тихоня» случайно встречался с полковником в коридоре, он шёл, стараясь ступать как можно тише и избегая зрительного контакта. При случайной встрече взглядов, быстро отводил глаза, понурив голову, и спешно прошмыгивал мимо. Восьмым был солдат, которого никак нельзя было назвать «тихоней». Экстраверт-сангвиник, зачинщик авантюр, он тяготился самой армией, не говоря уже о полковнике. Но, видимо, обстоятельства прижали его настолько, что он сумел как-то ужиться с полковником.

Полковник, как уже упоминалось, был страстным игроком в шахматы. Те, кто стремился заслужить его благосклонность, вынуждены были изображать интерес к игре, но вскоре горько об этом жалели. Такая уловка вызывала у полковника прямо противоположную реакцию: на следующий день провинившегося могли просто выписать из санчасти.

Любой, кто осмеливался сесть за шахматную доску с полковником, проходил через невыносимые унижения. Выиграть у него было нельзя. Трудно даже представить, что могло произойти, если солдат выиграл бы. Поэтому всегда выигрывал полковник. В такие моменты он с триумфальным видом кричал проигравшему: «Ну что, глупый тетерев, как я тебя только что отжарил!» – и смотрел на него с презрительным превосходством. Если же «тихоня» выдерживал это молча, склонив голову, то оставался в санчасти. Обычно такие люди жили в гармонии с собой, но после унижений от полковника даже они ощущали, что достигли в позоре самого дна.

Недавно в санчасть прибыл молодой лейтенант – подтянутый, жизнерадостный, с большими планами на будущее. Он познакомился с полковником, и они сели играть в шахматы. Лейтенант, не зная всех тонкостей местной иерархии и не будучи предупреждённым, выиграл у полковника. Увидев растерянное лицо противника, он не сдержался и громко рассмеялся. Лицо полковника побагровело. Стиснув зубы и сохраняя внешнее спокойствие, он предложил отыграться. Насмеявшись вдоволь, лейтенант легко согласился.

Во второй партии полковник одержал победу. Не медля ни секунды, он схватил шахматную доску и со всей силы ударил ею лейтенанта по голове. Доска разлетелась на две части. От удара лейтенант упал спиной на пол, обескураженный. Полковник стоял над ним и кричал: «Ну что, долб…б, как тебя сейчас вы…ать, так?» – и демонстративно хлопал правой ладонью по кулаку левой руки. – «Или так?» – теперь хлопая правой ладонью снизу кулака. На следующее утро лейтенанта в санчасти уже никто не видел.

Обычно полковник вёл монолог с непререкаемой уверенностью. Любая попытка перевести его речь в диалог натыкалась на монолитную стену непонимания, за которой следовала безудержная злость, а затем и лютый гнев. Его монологи были настолько запутанными, что, несмотря на использование русских слов, их комбинация была совершенно неперевариваемой для обывателя.

В воинской части служил матёрый капитан, замполит батальона охраны – высокий, стройный, подтянутый. По долгу службы он проводил расследование и пришёл допросить одного из солдат, находившихся в санчасти. Следуя по коридору, он столкнулся с полковником. «Доложить по форме», – сухо обратился полковник. Замполит, следуя уставу, доложил причину своего прибытия в санчасть. Полковник, с каменным лицом, ответил: «Здесь допросы произвожу только я. Какие еще вопросы?» Капитан, мгновенно уловив суть, даже будучи человеком, привыкшим доводить дела до конца, попросил разрешения покинуть санчасть. Получив согласие, он удалился.

Многие, сталкиваясь с полковником, не могли отделаться от вопросов: кто он, как оказался здесь и каковы его обязанности? Было очевидно, что к медицине он не имел никакого отношения. Врачи санчасти о нём ничего не знали, а молоденькие санитарки шептались, что он был каким-то «большим человеком», и загадочно указывали глазами вверх. Никто не знал наверняка. Однако все слушали и беспрекословно выполняли его приказы.

Санчасть часто посещали военные из разных ведомств. И вот уже который раз к зданию подъезжала «буханка», из неё выходил капитан, заходил к полковнику в комнату, проводил там около получаса, а затем уезжал.

Наступила долгожданная весна, сменив монотонную, казалось, бесконечную зиму. В тот день в санчасть прибыло много народу: военные офицеры, гражданские лица и даже несколько священников. Все чего-то или кого-то ждали. Они стояли у входа, курили, разговаривали с теми, кто случайно оказывался рядом. Среди них был младший сержант, которого полковник ранее выписал из санчасти за курение в курилке. Теперь он, в роли дежурного по роте, пришёл забрать выписанного солдата. Пока ждал, он разговорился с незнакомыми священниками и капитаном. Люди они оказались лёгкие в общении.

Вдруг младший сержант вспомнил капитана – ведь именно он приезжал к полковнику на «буханке». Когда священники ушли, сержант осторожно поинтересовался у капитана, надолго ли здесь полковник. Капитан, оказавшись словоохотливым, с готовностью рассказал всё, что знал сам. Оказалось, что он никогда не был подчинённым полковника и даже не служил с ним. Он лишь выполняет поручения из дивизии, приезжая к нему. Полковник был из совершенно другого подразделения.

Выяснилось, что полковник служил в небольшой воинской части, расположенной в лесу и, по слухам, носившей название «Росинка». Служившие там, по слухам, будто бы теряли связь с внешним миром, не видя белого света. Чем именно занималась часть, оставалось неясным. Издалека были видны лишь медленно вращающиеся огромные локаторы. К части приезжали исключительно военные автомобили, из которых выходили только офицеры высокого ранга – полковники и генералы, предположительно с инспекциями. Этот полковник, по всей видимости, потерял рассудок. Его направляют в медицинское учреждение, которое, впрочем, нельзя назвать полноценной больницей. Это одноэтажное здание на окраине города, у церкви, окружённое хвойным лесом, известно как отделение №9. Санчасть же служила для него что-то вроде перевалочного пункта. На остальные вопросы о подробностях капитан лишь пожимал плечами, утверждая, что ничего не знает. В этот момент полковник вышел, ни на кого не обратив внимание, сел в «буханку» и уехал. Больше он сюда не возвращался.