Зазнайка

   В средней школе у нас в классе учился мальчик. Красивый, умный, даже талантливый.  Но очень, уж, самовлюбленный. Про таких говорят: «Цену себе знает». Девчонки к восьмому классу очень кокетничали в его обществе, заигрывали без стеснения. Бантики в косичках всякий день меняли, капроновые воротнички с воланами на форменные платья пришивали да норовили юбки укоротить по максимуму, правда, ровно настолько, чтобы из школы за легкомыслие  не выгнали.
 
   Мальчишки-одноклассники  Зазнайку недолюбливали. Сейчас я думаю – не за то, что нос по ветру держал и старался выделиться среди прочих, а за то, что он к ним относился покровительственно и с пренебрежением.
 
   Дедушка мне как-то сказал:
 
   - Вот ты его защищаешь, а в мое время такие парни уважением коллектива не пользовались. Пятачок большой пучок им цена. Да и тот никто не брал.
 
   А мне его было очень жалко. Всякие там влюбленности меня не интересовали, да и драться с мальчишками из-за него я бы уже не стала. Подросла потому что и застенчивость меня одолела. Откуда что взялось? А вот  подсказать ему хотелось, чтобы не выпячивал себя, не красовался, потому что со стороны это смотрелось как-то коряво. Но как скажешь? Можно ведь обидеть человека, рану нанести на всю жизнь… Не все же в подростковом возрасте агрессивные  шалопаи. Вот и молчала.
 
   Однажды у нас в школе устроили вечер для восьмиклассников (для классов А, Б и В), назвали его «Голубой огонек». С телевизора название списали. В актовом зале расставили столики (один на четверых), стулья, шторы новые повесили. Одним словом, снарядили студию для съемки. У отца Паши Фомина была видеокамера и он обязался снять фильм на память, особенно для тех, кто после восьмого класса покидали школу, уходили в училище или в техникумы. Три восьмых класса сливали в один – девятый  из «отличников и хорошистов».
 
   Классные руководители  обязали каждого ученика придумать и исполнить какой-нибудь концертный номер. Можно было объединиться с кем-нибудь в пару или в трио, если того требовал сценарий. Но выступления больших групп не одобрялось.
 
   Мы с подружкой репетировали песню «Ты у меня одна». Она ходила в музыкальную школу по классу гитары, а я взялась петь. И почему меня никто не остановил? Пою я много хуже, чем решаю задачи по физике.
 
   Пять минут позора…  Но  у меня уже тогда был счастливый характер: я не умела обижаться на правду. Зачем взялась петь?  Подружка играла хорошо, я пела плохо попадая в ноты. Но нам почему-то дружно аплодировали  ребята. Наверное, по доброте душевной.  После выступления мы сели за свой столик и стали смотреть следующие номера.

   Зазнайка, сидевший с нами за одним столиком, окатил наш позорный дуэт словами:

   - Лучше бы басню про медведя на балу прочли хором.
 
   Подружка открыла рот, чтобы ответить (она за словом в карман никогда не лезла), но я тихонько наступила под столом мыском туфли на край ее босоножки. Она быстро взглянула на меня, а я покачала головой: мол, не надо, стерпи.
 
   Зазнайка и парень из соседнего класса приготовили сценку про интервью.  «Сам» был в роли интервьюера, а парень –  в роли знаменитого спортсмена. Вообще-то Лешик Злобин и правда был мастером спорта по плаванию среди юниоров. Высокий, с очень красивой фигурой и с характером лидера парень явно  затмевал невысокого, неспортивного интеллектуала. Но Зазнайка этого не замечал.  Интервью получилось интересным. Но чем больше выпендривался  интервьюер, тем, на его фоне, лучше и лучше  смотрелся «знаменитый спортсмен», который, забыв про личную знаменитость, рассказывал, как он любит плавать, как тренируется, как трудится на сборах, как хочет попасть в олимпийскую сборную. К концу интервью на Зазнайку было больно смотреть. Он  сдулся, словно шарик.   Поздно понял, что конкурировать с парнями такого класса он не сможет от слова «никогда». Что не может он быть рядом с ними  «самым-самым». Эх, его, как и нас с подружкой никто не предупредил о необходимости соответствия.
 
   Именно с этого «Голубого огонька» в восьмом классе я отчетливо поняла, что если, уж, ты хочешь для других петь, то сначала научись пению. А если ты хочешь брать интервью у человека, который на несколько порядков обошел тебя  по всем пунктам, то либо передумай это делать, либо научись (как интервьюер) оставаться на вторых ролях, не претендуя на самопиар.
 
   Я с тех пор стараюсь не петь на публике. Разве только в душе. Думаю, что не лицемерно любить людей для такой, неумехи, как я, вполне достаточно.