Баян, ламбада и поминки

18.00. Сегодня справляли поминки по Фёдору Максимычу. Обед был дан в кафе с салфетками и гнутыми стульями. Пришли родственники, соседи и тому подобные дальние знакомые.

Расселись. Произнесли застольную речь. Сказали, что Фёдор Максимыч был человек большой души и среднего оклада, хотя если с надбавками, то получалось сходно. Фёдор был славный мужик, а однажды поймал окуня на полтора кило.

Склонив головы в знак почтения, все начали есть и пить.

18.30. Поминальное застолье идёт. У некоторых женщин порозовели щёчки, а у некоторых мужчин покраснели глазки. За первым столиком обсуждают, что НАТО вконец оборзело, но картошка должна уродиться хорошей. За вторым столиком обсуждают Веру Артёмовну, которая под старость вдела себе серьгу в нос. За третьим столиком скорбно жуют и говорят об охоте на зайца.

19.00. Кто-то стучит ложкой по бокалу и предлагает снова вспомнить почтенного Фёдора Максимыча. Присутствующие встают. Кто-то произносит застольную речь – что Фёдор Максимыч был славный мужик, а однажды поймал окуня на полтора кило.

Все выпивают не чокаясь и садятся.

19.30. Вечер памяти Фёдора Максимыча продолжается. За первым столиком говорят, что осень будет дождливая, а цены на свинину растут. За вторым столиком говорят, что юбки с разрезом сзади уже вышли из моды. За третьим столиком говорят про какую-то Анну Евгеньевну, которая своим бюстом на спор накрывает 25 стаканов.

В самом разгаре выясняется, что на столах не хватает двух пюре и компота. Кричат на кухню, просят официантов донести недостающее.

20.00. Пюре принесены. Кто-то говорит, что до перестройки столовские пюре были лучше, пока падла-Горбачёв не потерял от них рецепт.

Все говорят о разном. Потом кто-то кричит:

- Друзья, прошу внимания! Мы хорошо сидим, но не пора ли вспомнить того, ради кого мы собрались?

Публика натужно соображает, в чью честь даётся банкет. Выдвигаются самые разные версии – от именин Клары Романовны до празднования Дня металлурга. Наконец кто-то из более-менее трезвых гостей вспоминает, что пирушка как-то связана с персоной Фёдора Максимыча.

Пошатываясь, все поднимаются с мест. Слово берёт Иван Андреич. Жуя помидор, он бессвязно бухтит, что Фёдор был мужик порывистый и горячий. Любил жизнь, водку и баб в своём агрегатном цехе, и мог иногда, прости господи, с получки дать такого гвоздя!... Хотя при женщинах, а тем более при жене об этом лучше не рассказывать.

Сбившись с мысли, Иван Андреич вдруг заявляет, что Федя был золото мужик, но злопамятный, да и окуня поймал так себе, не очень крупного. Зато иногда ловил кое-что похлеще окуней – в основном от баб из агрегатного цеха…

Это звучит неуважительно. На пьяного оратора шикают, дёргают за бороду и заставляют сесть.

21.00. Кричат, что на первом столике кончилась водка. То же самое кричат от второго и третьего стола. Водка кончилась везде! Официанты приносят недостающее. 

21.30. Поминки перерастают в стихийный балаган. Люди меняются местами, подсаживаясь к знакомым по интересам. За первым столиком говорят о солнечной радиации. За вторым столиком – о кройке и шитье. Под третьим столиком кто-то яростно щупает Веру Артёмовну с серьгой в носу.

Кто-то несмело заикается, что надо бы выпить за Фёдора Максимыча и его окуня на полтора кило. Все в недоумении.

- А кто это? – спрашивают из угла. – Пусть хотя бы встанет, покажется!

При ближайшем рассмотрении выясняется, что это сказал зять Фёдора Максимыча. Решено ему больше не наливать.

22.30. Вечер достиг апогея, банкет удался! Большегрудая Анна Евгеньевна на спор накрывает бюстом уже 30 стаканов и половину сидящих за столом. Зять Фёдора Максимыча бьёт чечётку на бис. На крыльце хором поют «Ветер с моря дул». За третий столик принесли гитару и исполняют дембельские баллады. Иван Андреич, пользуясь неразберихой, затиснул в угол спелую вдову. Вдова лениво отбивается и говорит: «Уйди, дурак, а то муж увидит!»

Молодые женщины танцуют ламбаду в трусах на босу ногу, более зрелые и степенные дамы приглашают мужчин на акробатический рок-н-ролл. Один стол лежит на боку. Возле него сидят трое и рассуждают, что НАТО оборзело вконец, но на зайца по осени надо непременно ехать!

Кто-то вяло спрашивает, ради чего все собрались? После некоторой дискуссии вопрос снимается с повестки как неактуальный. Собрались – и ладно!

23.00. Банкетный зал разгромлен. Анна Евгеньевна поскользнулась в компоте и у неё сдулась силиконовая грудь. Зять Фёдора Максимыча спит в обнимку с Верой Артёмовной, посасывая ей серьгу в носу. Вдова сломала гитару об Ивана Андреича. Из-под рояля торчат пять ног. Куда делась шестая – никто не знает. Запаренные официанты устали бегать за добавочной водкой и выставили в центр большой чан спиртного. Все хлебают через край, поздравляя друг друга с прекрасным вечером.

- Постойте! – говорит кто-то заплетающимся языком. – А как же Ф-фёдор Максимыч?

- Я всё вижу! – раздаётся голос сверху. – Эх, душевно сидите, стервецы. Я тут отпросился, скоро спущусь…