Тёмные тропы

                Введение.
      Все имена и фамилии вымышлены, а совпадения случайны.
То, что в реальном Оренбурге нет леса, меня вообще не смущает. Но не выбрасывать же из-за этой мелочи целый рассказ в мусорную корзину? Рассказ поведу вновь от имени отставного капитана "ФСБ" России Сергея Ломова 1975 года рождения.
     Итак, днём я обычный законопослушный гражданин. Но мою тайну не знает никто. В далёком прошлом в одной очень глубокой яме высоко в горах я поклялся памятью друзей защищать невиновных гражданских от преступников, оправданных судом присяжных. И это стало смыслом моей жизни. Вернувшись в Оренбург, я стал вершить правосудие под псевдонимом "архитектор". И делаю это весьма эффективно в отличие от коррумпированных правоохранительных органов. Со дня моей демобилизации площадь местного кладбища увеличилась вдвое. Сколько знаменитых фамилий криминальных авторитетов теперь увековечено в граните! Вы даже не представляете. Мелочь, а приятно.
                Глава 1. Начало.
                Пятница 1 июня 2012 год.
                Оренбург, Россия.
      Лето раскинуло свои зелёные объятия над посёлком "Дубрава", маня туристов свежестью воздуха; приятной прохладой векового дремучего леса и прозрачной речной водой. Пятеро авантюристов - путешественников: широкоплечий Олег, рассудительный Иван и задорный юморист Фёдор, а с ними две девушки в возрасте 14 и 16 лет Ирина и Светлана, отправились в эту глушь, намереваясь отдохнуть от городской суеты.
       Их лагерь у реки "Урал" был воплощением идиллической безмятежности. Дни напролёт они ловили рыбу, смеялись, катались на велосипедах; пока Олег мастерски играл на гитаре, над костром в закопчёном железном котелке бурно кипела ароматная уха. Вечерами, лёжа в спальных мешках, любуясь мерцающими звёздами на небе, их голоса сливались в беззаботных песнях и тихих беседах, пока усталость не брала своё. И они, довольные и счастливые, заползали в уютный уголок брезентовых палаток. 
      Однажды утром, когда первые лучи солнца ещё только пробивались сквозь кроны деревьев, просыпающиеся парни обнаружили исчезновение обеих сестёр. Палатка, в которой обычно ночевала Ира со Светой, оказалась пуста. Их рюкзаки сиротливо лежали около спальных мешков. Пара плетёных корзин для сбора грибов пропали. На смятом спальнике лежала аккуратно сложенная записка, написанная торопливым, но узнаваемым почерком Ирины: "Мальчики, я со Светой ушла за грибами. Увидели вчера замечательную грибную поляну. Скоро вернёмся с добычей. Не скучайте!"
Сердца старшеклассников сжались. По грибы в темноте? Что за безумие? Они выскочили из палатки, тревожно оглядываясь по сторонам, но дремучий лес отвечал лишь шелестом листвы и пением проснувшихся птиц. Ни криков о помощи; ни следов. Девушки исчезли, растворившись в утренней дымке.
       Одновременно с этим Ира и Света, воодушевлённые дерзким ночным походом, забрели на дивную грибную поляну. Корзины быстро наполнились отборными подосиновиками, подберёзовиками, лисичками, опятами и белыми грибами. Смеясь и подтрунивая друг над другом, девочки двинулись обратно. Но внезапно сгустившаяся тьма, густая и беспросветная, лишила их последних ориентиров. На небе тускло блестела круглая луна.  Тропинка, по которой они пришли, словно растворилась во мгле. Время неумолимо летело вперёд. На смену удивлению и испугу пришло глубокое отчаяние, накатывающее волнами на беглянок. Света была словно лучик света в непроглядной тьме. Её оптимизм  и неиссякаемая вера в лучшее, выражались в искренней доброй улыбке на круглом веснушчатом лице. Её спокойный уверенный голос подбадривал впадающую в депрессию Иру: "не волнуйся, сестрёнка, мы обязательно выберемся из этой чащи".
     Дни плавно перетекли в недели. Сначала девочки питались собранными грибами, кипятили воду, набранную в ручье, стараясь сохранить остатки самообладания. Но еда таяла, а пополнить запас продовольствия было нечем. Примерно месяц спустя лес стал другим. Он перестал восприниматься девочками, как живописный расслабляющий фон для отдыха от городской суеты и превратился в нечто чуждое и враждебное. Ночью раздавался волчий вой. Где-то на дереве ухал филин. Стрекотали цикады в траве. Жуткий и неумолимый голод начал просачиваться в каждую клеточку обеих путешественниц. Ирина, истощённая, с ввалившимися глазами, вокруг которых от бессонных ночей появились тёмные круги, всё чаще ловила себя на том, что смотрит на Свету не как на сестру, а на источник свежего мяса. В этом взгляде уже не было родственной нежности и заботы. Лишь первобытная, неистребимая плотоядная алчность. Ира украдкой облизывала пересохшие от волнения и предвкушения долгожданного ужина губы. И это было уже не от жажды. Но наивная добрая Света, ослабленная бессмысленным путешествием, но по-прежнему сияющая своей непоколебимой верой в светлое будущее, не замечала жуткой враждебной перемены во взгляде сестры.
      Однажды, когда силы совсем оставили их, и Света присела на пенёк возле глубокого оврага, чтобы отдохнуть, Ирина схватила сучковатую корягу и направилась к сестре. Не раздумывая и не давая времени на сомнения, девочка ударила младшую сестру по затылку. Раздался глухой стук и прерывистый стон. Света, словно подкошенная, скатилась в овраг. Ирина спустилась за ней. В её взгляде горел безумный огонь. Древний, животный инстинкт вынудил Иру сомкнуть пальцы на горле у Светы. Не задумываясь ни на минуту, Ира задушила контуженную сестру.
Дремучий лес стал мрачным свидетелем разыгравшейся драмы. Под покровом густой кроны вековых деревьев Ира сделала то, что в прошлом казалось ей недопустимым, немыслимым. Она зубами вцепилась в остывающую руку Светланы и жадно отрывала от неё куски сырого мяса. Кровь сестры ручьём лилась на кружевное платье Иры. Но девочка не обращала на это внимания, занятая поглощением близкого ей человека. Вскоре от Светы остался один скелет, облачённый в шорты и футболку, бывшую когда-то белой. Затем, словно пробудившись от жуткого сна, Ира громко и протяжно закричала от ужаса и  сострадание к Свете. Но было поздно. Зловещим эхом из глубокой чащи отозвался волчий вой. Ира выбралась из ямы, доковыляла до ручья и тщательно умылась, пытаясь смыть с себя не только кровь, но и невыносимый груз вины от содеянного; постирав ещё и одежду. Развесив платье и нижнее бельё на ветке дерева, убийца забралась на тополь и легла спать. Утром она вновь оделась, наскоро причесала растрёпанные волосы руками и попыталась выйти  на дорогу из этого проклятого леса.
         Именно в этот момент, когда рассудок Иры уже трещал по швам, а душа была разорвана на части, девочку нашли. Группа спасателей, вызванная Олегом, Иваном и Фёдором, методично прочёсывала лес вместе с полицией и военными. И вскоре их труд увенчался успехом. Наткнувшись на исхудавшую, безумную Иру, спасатели отвезли её в город. Она не сопротивлялась. А на все вопросы о Свете отвечала коротко: "она исчезла"... Иру отвезли в город, где врачи провели тщательное обследование и констатировали у пациентки не только физическое и эмоциональное истощение, но глубокое повреждение психики. Поставив диагноз "раздвоение личности"; Иру поместили на принудительное лечение в местный стационар. Пять долгих мучительных лет Ира провела в заключении  психиатрической клинике. Но память о неудавшемся ночном походе за грибами не отпускала Иру. По ночам к ней в кошмарах приходила Света. Она по-прежнему улыбалась и просила кушать. А иногда покойница упрекала Иру за её бесчеловечную жестокость и содеянное в лесу. Обливаясь липким холодным потом с головы до пят, Ира просыпалась утром и тяжело дышала, шёпотом бормоча при этом: "прости...прости...прости"... Ира терпеливо ждала своего часа, покорно принимая лекарства, выписанные её лечащим врачом и внешне казалась спокойной и дружелюбной. Иру начали выпускать из дурдома, давая ей незначительные поручения. И вот однажды под покровом ночи, Ира просто не вернулась в стационар. Напав на случайного прохожего в тёмном переулке, она перерезала ему горло похищенным скальпелем и забрала его скудную зарплату. Отмывшись от крови возле ближайшего крана с водой, Ира купила билет на поезд и поехала в посёлок под названием "Дубрава", рядом с которым и находился зловещий лес. Знакомая чаща встретила Иру с распростёртыми объятьями, как родную. Теперь злодейка вернулась, чтобы стать самым жутким ночным кошмаром для местных беспечных туристов, намереваясь отомстить всем подряд за свою разбитую жизнь и гибель младшей сестры...
                2017 год.
        В течение шести долгих месяцев, что медленно тянулись над тихой, казалось бы, безмятежной "Дубравой", лес вокруг посёлка наполнялся леденящим ужасом.
        Март. Солнечные лучи ещё робко пробивались сквозь голые ветви, когда в "Дубраву" прибыла молодая пара – Лёша и Света. Они мечтали о романтическом пикнике в глуши, о первых подснежниках. Смеясь и держась за руки, они углубились в чащу, их голоса таяли среди деревьев. К вечеру, когда первые звёзды робко зажглись над Дубравой, их палатка осталась пустой. На следующий день нашли лишь рваный кусок походного одеяла, испачканный бурым пятном.
        Апрель. Опытный турист-одиночка, Олег, известный своими покорениями глухих маршрутов, отправился в лес за редкими кадрами весенней природы. Он знал каждый куст, каждую тропинку, но даже его интуиция не уберегла от встречи с той, что рыскала в тени. Когда на третьи сутки его так и не появилось, поисковая группа наткнулась на его походный рюкзак, аккуратно сложенный у подножия старой сосны, но без содержимого. И без владельца.
        Май. В посёлок приехали студенты – четверо парней и девушка, решившие оторваться от городской суеты и провести выходные под открытым небом. Их смех и песни разносились по полянам, пока один из них, самый любопытный, не решил отойти подальше в поисках дров. Его товарищи ждали долго, кричали его имя, но ответом была лишь зловещая тишина. Наутро от их лагеря остался лишь след пожарища и несколько костей, столь тщательно обглоданных, что их видовую принадлежность было не определить.
       Июнь. Молодой орнитолог, Анна, приехала в Дубраву, чтобы изучать редких птиц. С биноклем и блокнотом она часами бродила по лесу, полностью поглощенная своей страстью. Она услышала жуткий, нечеловеческий визг, который поначалу приняла за крик хищной птицы, но затем увидела её. Исхудавшая фигура, в обрывках грязной одежды, с глазами, полными безумия, и широкой, хищной улыбкой. Анна успела лишь вскрикнуть, прежде чем лесная мгла поглотила её. Через неделю нашли её бинокль, закопанный в землю, и несколько пучков тёмных волос, застрявших на колючем кусте.
         Июль. Местный житель, старый охотник дядя Миша, отправился в лес за ягодами, прихватив ружьё для приличия. Он знал этот лес как свои пять пальцев, но даже он не вернулся. Через несколько дней его собака, верная лайка по кличке Рыжий, вернулась к посёлку — израненная, с клочками шерсти на спине, скулящая от страха и голода, и больше никогда не переступала порог леса. В его лесной избушке нашли лишь распахнутую дверь и нетронутые запасы еды.
        Август. Последней жертвой стала одинокая туристка, которая приехала на электричке, чтобы провести день на природе. Её никто не знал, и потому её исчезновение заметили не сразу. Лишь спустя несколько дней, когда её вещи нашли на перроне, пожилой сторож Степаныч почувствовал неладное. Ему уже мерещились тени, а ночные шорохи под окнами казались особенно зловещими. Он набрал номер участкового.
      Оперуполномоченный Петкин, прибыл на место, выслушал сбивчивые рассказы сторожа о странной женщине и исчезновениях, проверил последние места нахождения пропавших, но ничего не обнаружил, кроме обрывков одежды, фрагментов снаряжения, брошенных палаток и смутных следов, которые могли принадлежать кому угодно. Лес будто издевался над Николаем Ивановичем, скрывая свои страшные тайны. Петкин, хоть и старался, но оказался  бессилен.
       Дело обрастало новыми рапортами о пропавших без вести; и наконец, начальник убойного отдела Ершов, осознав масштабы трагедии и бессилие местного "РОВД", принял решение. Он передал все материалы дела, накопившиеся за полгода, лично полковнику Щепкину из "УПСМ" – шестого отдела "ФСБ" Москвы по особо важным и сложным делам. Лес "Дубравы" требовал особого подхода. В нём необходимо провести  не просто расследование,  а полноценную охоту на злодея.
Электронное видео сообщение от полковника Щепкина возникло на экране, чётко обрисовывая мне тревожную ситуацию: в окрестностях посёлка "Дубрава" бесследно исчезли несколько туристов. Требовалась немедленная реакция, а именно — выехать на место происшествия и прояснить ситуацию. Намечалась работа под прикрытием. Согласившись на эту командировку, я дружески попрощался с наставником и отключил скайп.
         Под личиной инспектора по охране природы я виртуозно прошёл онлайн-собеседование, безупречно вписавшись в предлагаемую вакансию. Директор Максим Мищенко, представившись хозяином базы, без обиняков изложил круг обязанностей: ночные обходы территории, призванные пресекать несанкционированные разжигания костров туристами. Я, без лишних вопросов, принял условия. Взамен Максим гарантировал регулярное снабжение провизией — его человек будет доставлять продукты дважды в неделю. Кинув в рюкзак фонарик, камуфляж, берцы и аптечку, я сел в серебристую "ниву" от "шевроле" и двинулся в путь, покидая офис фирмы "великолепная четвёрка", расположенный на улице маршала Жукова 48.
       Два часа спустя я прибыл на место и лично получил от Максима первую партию провизии. Директор базы отдыха "Дубрава", без обиняков изложил мне круг обязанностей: ночные обходы территории, призванные пресекать несанкционированные разжигания костров туристами. Помимо этого, в мои обязанности входила расчистка мачете тропы, соединяющей их сектора — «А», где располагалась хижина Ирины, и «Б», где теперь предстояло дежурить мне самому для улучшения передвижения. Я без лишних вопросов принял условия и подписал годовой контракт. После этого, убедившись, что всё в порядке, заказчик оседлал спортивный мотоцикл и умчался в даль, оставляя после себя клубы дорожной пыли. Побеседовав с пожилым сторожем Степанычем, я выяснил, что в день исчезновения Ивана Колесникова, предыдущего инспектора по охране природы, сторож лично наблюдал подозрительную, исхудавшую женщину европейского типа. Она была невысока, с длинными тёмными волосами и одета в лохмотья, и, скрываясь в кустах, неотрывно следила за домом Колесникова. Сам Колесников, по словам сторожа, был человеком крайне замкнутым, с напарницей Максимовой контактов не поддерживал, мог неделями отсутствовать в избе, но при этом работу свою выполнял безупречно. Поблагодарив старика за столь ценную информацию, я наконец переступил порог своей новой обители.
        Моя служебная изба оказалась оборудована всем необходимым для дежурства вахтовым методом.Обстановка внутри избы оказалась подчёркнуто спартанской, даже аскетичной. В углу ютилась кровать с провисшими, скрипучими пружинами под тонким матрасом. У окна, защищённого добротными деревянными ставнями и рамами, стоял массивный дубовый стол, на котором покоилась, словно реликвия, древняя военная рация. Рядом – компактная спутниковая трубка, предназначенная для связи в полевых условиях. Дополняли интерьер тяжёлая массивная табуретка, тусклая настольная лампа и старинный сундук, притаившийся в правом углу. В нём хранилась переносная рация; кипятильник; фонарик и мачете для расчистки тропы от крапивы. Входная дверь изнутри запиралась лишь на хлипкий шпингалет. Моей напарницей, как выяснилось, должна была стать та же Ирина Максимова, что сотрудничала с Колесниковым. Ей предстояло докладывать мне о любых нарушениях, замеченных на границе с её сектором.
       Я невольно хмыкнул, отметив эту странную деталь, но поначалу не придал ей особого значения.
       Присев на скрипучий табурет перед столом, я включил стационарную рацию и нарочито непринуждённо произнёс:
- Доброго времени суток, товарищи. Меня кто-нибудь слышит?
- Я слышу тебя. Привет. Ты новый пожарный смотритель? - радушно отозвалась рация женским голосом, - давай знакомиться? Я - Ира Максимова. Пока ты путешествовал по просторам нашей необъятной Родины, я присматривала за твоим участком леса. Если честно, мне довольно сложно держать под контролем такую обширную территорию заповедника. Поэтому я рада, что ты наконец здесь. Приятно познакомиться.
- Взаимно, - дружелюбно отозвался я и представился: - Сергей Ломов. Отставник. Наниматель Мищенко сказал, что ты введёшь меня в курс дела, объяснишь обязанности и задачи, и дашь ответы на все вопросы, которые у меня возникнут в процессе знакомства с вверенным мне участком местности.
- Всё верно, - подтвердила Максимова, - ты уже понял, как обращаться с радиостанцией. Так что это уже неплохое начало. Туалет находится слева от избы в деревянном сарае. Продовольственный запас в погребе. Его Макс лично будет привозить на своём автомобиле. В случае, если Мищенко уедет в командировку, то пришлёт сына с провизией.
- Это я уже понял, - невольно перебил я собеседницу.
             Максимова невозмутимо продолжила:
- Что касается самой работы, то тебе предстоит регулярно осматривать местность у подножия холма в бинокль, чтобы убедиться, что туристы не ходят в ночной поход и не жгут костры. Любители экстрима попадаются. Чтобы пощекотать нервишки, люди забираются в дремучую лесную чащу, не взирая на технику безопасности. Зверья, готового полакомиться человечиной, там полно. Однако экстремалов это не останавливает.
- А зря, - задумчиво буркнул я себе под нос и отхлебнул чай из кружки, придерживая ярлычок от "лисма" чайной ложечкой, - такой вопрос: маньяки или уголовники тут водятся?
- Что? - голос напарницы внезапно дрогнул.
             Барышня сосредоточенно засопела, но поборола волнение и уточнила:
- А зачем тебе это знать?
- Хочу заранее себя обезопасить на случай экстренной необходимости, - уклонился я от прямого ответа и зачем-то пояснил: - в приложении под названием "два гис" на северо-востоке расположена психиатрическая лечебница. А на юго-западе - колония строгого режима. Вот и предположил, что товарищи из обеих организаций периодически бегают в лес около "Дубравы".
- Даже так? - Максимова искренне удивилась и поспешила меня успокоить, слегка откашлявшись: - нет-нет. Что ты. Это просто невозможно. У нас заключён контракт с рос гвардией. И патруль спецназа регулярно прочёсывает местность.
- Принято, - я многозначительно хмыкнул, ибо Щепкин обмолвился вскользь, что "Дубрава" с лихих девяностых годов пущена на самотёк и финансировалась по остаточному принципу.
- Более подробно о твоих служебных обязанностях написано в инструкции по технике безопасности. Документ должен лежать в верхнем ящике письменного стола в твоём служебном помещении. Прочти его внимательно.
- Спасибо, Ирина. Я так и сделаю. И свяжусь с тобой по мере необходимости, - с энтузиазмом пообещал я, уже твёрдо решив разгадать зловещую тайну туристической базы, - до связи.
             Напарница промолчала что-то напряжённо обдумывая.
             Отклонив исходящий вызов, я извлёк нужный бланк и принялся его изучать. В основном, в инструкции сообщалось то, что Ира мне только что озвучила. Но в более технических терминах. В справочнике, прилагающемся к договору, я ознакомился с видами хищного зверья, охотящихся на туристов в полнолуние. Пока я пролистывал страницы, из справочника выпала тетрадка. Это оказался дневник Колесникова, написанный от руки синими чернилами. Почерк был корявым, а содержание текста безумным. Видимо, автор послания сильно торопился. Или находился в стрессе, граничащем с безумием. И вот что я там прочёл:
     «Привет, сменщик. Если ты это читаешь, то меня уже нет в живых. Всё началось полгода назад. Я пришёл сюда, решив сменить обстановку после тягостного развода. Работа, казалось, была незамысловатой, даже рутинной, но давала желанное уединение.Однажды ночью меня разбудил странный отсвет – блик далёкого костра. Повинуясь профессиональному инстинкту, я отправился на проверку. Вскоре я наткнулся на едва заметную тропу, которой не было на карте. Она привела меня к поляне, где стояла оранжево-красная палатка. Странность заключалась в том, что внутри не оказалось ни единой вещи: ни спального мешка, ни удочек, ни рюкзака. Перед ней догорал костёр. Погасив его, я уже собирался возвращаться, как вдруг из кустов за моей спиной раздался нечеловеческий визг, и на меня бросилась неприятная, исхудавшая женщина европейского облика, одетая в лохмотья. Она попыталась заколоть меня. Я был объят паническим ужасом и едва успел спастись бегством.
      С того дня моя жизнь превратилась в кошмар. Ночами меня преследовал жуткий скрежет по ставням, напоминающий царапание когтей; раздавались глухие стуки в дверь; иногда сама собой включалась рация на столе. Из неё доносились нечленораздельные, звериные рыки, произносимые женским голосом, перемежающиеся проклятиями и угрозами. А во время обходов я постоянно ощущал на себе чей-то леденящий взгляд, устремлённый в спину. Чтобы хоть как-то выжить в этом аду, я выработал несколько правил, которые, надеюсь, помогут и тебе:
1) Завершай обход территории до наступления полной темноты. Идеальное время – до 23:00, если у тебя есть часы;
2) Если обнаружишь тропу, которой нет на карте, – не смей идти по ней;
3) Если, нарушив предыдущее правило, ты всё же выйдешь к поляне с оранжево-красной палаткой и догорающим костром – немедленно разворачивайся и отступай к избе. Беги, пока злодейка с ножом не набросилась на тебя;
4) Если услышишь в лесу женский крик и увидишь невысокую, худую женщину европейской внешности с безумным взглядом и жуткой, широченной, окровавленной улыбкой, облачённую в лохмотья – не подходи к ней и не привлекай к себе её внимания; беги к избе, пока не случилась трагедия;
5) если ночью включилась стационарная рация, и ты услышал голос, не похожий на тембр Максимовой, не отвечай. Чтобы там ни услышал;
6) если  раздался в ночи женский плач или скрежет, напоминающий царапанье гвоздём по стеклу, где-то неподалёку от избы в период времени между часом ночи и четырьмя утра, игнорируй это. Не вздумай покидать убежище и проверять, не заблудилась ли туристка и не нужна ли ей твоя помощь. Запомни: ТУРИСТЫ ПО НОЧАМ В ЛЕСУ НЕ ХОДЯТ. ЭТО ЛОВУШКА;
7) ночью всегда спи с включённой лампой; если она начинает мигать и погаснет, то быстро включи основной свет и не выключай до утра; если твоя настольная лампа погаснет прежде, чем ты включишь основной свет под потолком, спрячья под кроватью до рассвета; так безопаснее;
8) если во сне услышишь, как кто-то быстро поднимается по скрипучему крыльцу, включай немедленно основной свет. Если не успеешь сделать это к тому времени, как маньячка достигнет двери, то упустишь момент. Психопатка тебя убьёт;
9) Общайся только с Ириной по рации и с заказчиком Мищенко. Он хоть и невоспитанный хам, но зла не причинит. И не паникуй, если вдруг пропадёт электричество: трансформатор здесь старый, постоянно барахлит. Интернет и сотовая связь всё равно не работают; верь глазам своим. Не доверяй никому;
10) если возвращаешься к базе из обхода территории и вдруг заметишь через окно незваную гостью, беги без оглядки, не останавливайся, пока не прибежишь к ближайшему смотрителю.  Маньячка станет преследовать тебя, размахивая окровавленным ножом. Если не успеешь убежать - погибнешь";
- Бред сивой кобылы! — пробормотал я себе под нос и тут же продолжил: - В существование некой 'блуждающей тропы', не нанесённой ни на одну бумажную карту, я ещё могу поверить. Мой обширный опыт изучения аномальных явлений, подобных объектам SCP, подсказывает, что подобное вполне реально. Наша планета до конца не изучена. Наличие аномалий не исключаю. Запросто может выйти какой-нибудь рядовой гражданин, скажем, Пётр Иванов, в грозу да в туман за хлебом, и просто раствориться из нашей действительности, чтобы очнуться где-нибудь в шестнадцатом веке. Потом следы его пребывания в далёком прошлом отыщутся в местном архиве. Такие прецеденты, кстати, уже неоднократно фиксировались. Мысль о безумной бродяжке, утратившей рассудок, мне тоже не кажется невозможной. Но зачем при этом прятаться от неё ночью под одеялом? Это уж уму непостижимо! С моим-то армейским стажем я бы её просто нейтрализовал.
        Я вдруг подумал спросить об этих нелепых правилах у напарницы напрямую, но не стал по двум причинам: 1) не люблю примерять на себя роль гонца, приносящего дурную весть; и 2). зачем нервировать девушку без видимых на то оснований? Мало ли что Ивану Колесникову показалось сгоряча после встречи в лесу с безумной бомжихой? К тому же Ваня мог слегка преувеличить опасность. Если, конечно, выжил. Так зачем на пустом месте панику нагнетать? Ещё неизвестно как Максимова на это отреагирует. Не дай бог глупостей сгоряча натворит. А мне потом расхлёбывать ту кашу, которую она заварила.  Мысленно рассуждая сам с собой в таком ключе, я вскипятил кипятильником в кружке воду, принесённую с собой в хижину в пятилитровой пластиковой бутылке; положил заварочный пакетик "лисмы", помешал его стальной ложечкой и принялся извлекать из походного рюкзака свой нехитрый запас одежды, несколько банок тушёнки и кобуру с наградным пистолетом Ярыгина "Грач".Одним ловким движением, используя мачете, я вскрыл консервную банку, затем вынул из пакета личную ложку и принялся ужинать, запивая еду горячим чаем. После ужина и чистки зубов я добросовестно обошёл вверенный мне участок земли, ловко орудуя мачете расчищая тропинку от вездесущей крапивы и чертополоха. Возникшую мысль уничтожить все кусты, в которых может затаиться в сгущающихся сумерках маньяк, я подавил на корню. Ведь предпочитаю свежий прохладный воздух городскому зною и выхлопным газам, от которых не спасает даже кондиционер, включенный на максимальную мощность. Ирина периодически выходила на связь, чтобы убедиться, в порядке ли я. Нарочито бодро и беззаботно я отвечал на все её вопросы. Чем ставил напарницу в тупик. Судя по её растерянной интонации. Вернувшись в хижину, я снял обувь и лёг спать. Однако посередине ночи меня внезапно разбудил торжествующий голос напарницы по рации:
- Спокойной ночи, Серёга.
       Я шёпотом чертыхнулся, подскочил, как ужаленный, ошалело завращал глазами по сторонам, пытаясь собрать в единое целое беспорядочно разбегающиеся по щелям черепа мысли. Наконец в тусклом лунном свете, проникающем в избу сквозь открытые оконные ставни и пыльное стекло, мой сонный взгляд выхватил из темноты смутный силуэт допотопного переговорного устройства, я сел в кровати, скрипнув пружинами, взял левой рукой микрофон, прикреплённый закрученным по спирали прорезиненным проводом, и произнёс, стараясь казаться невозмутимым:
- Сладких снов, Ира. Спасибо за беседу.
      По традиции Максимова промолчала, отключив передатчик. На этом моё первое дежурство подошло к концу. Выключив стационарную рацию, я лёг в кровать и уснул. Вопреки сложившемуся стереотипу, ночные кошмары с воспоминаниями о военной службе и гибели друзей меня сегодня не мучали. Этому обстоятельству я сегодня обрадовался. Хоть одна приятная новость, как затишье перед бурей.
                Глава 2. Патрулирование.
      Новый день начался для меня по давней армейской традиции – стремительным маршем с рюкзаком, что стал продолжением меня самого. Затем, словно отдавая дань прошлому, я подтягивался на крепком стволе молодой берёзки, растущей    неподалёку. После шла серия отжиманий на кулаках и ладонях, впечатывающихся в землю, и упражнения для пресса, выполненные под аккомпанемент скрипучей кровати, завершая комплекс приседаниями. Слушая по смартфону в наушниках любимую мелодию из кинофильма о мушкетёрах, я в процессе бега тихонько подпевал хриплому баритону Михаила Боярского:
- Опять скрипит потёртое седло. И ветер холодит былую рану. Куда вас, сударь, к чёрту, занесло? Неужто вам покой не по карману? Пора пора порадуемся на своём веку. Красавице и кубку. Счастливому клинку. Пока пока покачивая перьями на шляпах, судьбе не раз шепнём: "мерси боку".
      Река манила прохладой. Я спустился к ней, заметно прихрамывая на контуженную на войне левую ногу; окунулся в её живительные воды, смывая усталость и пот; затем выстирал выцветший камуфляж в реке от пота и пыли.Вернувшись к скромной служебной хижине, я развесил промокшую одежду на бельевой верёвке, чтобы ласковое солнышко высушило её. Переодевшись в синюю футболку и серые джинсы с белыми кедами, я быстро позавтракал остатками вечернего ужина – консервами, что хранили в себе вкус минувшего дня, запивая горячим чаем.
      Увы, хроническое недосыпание, ставшее моим вечным  спутником после тяжёлых душевных переживаний, то и дело напоминало о себе. Ночные кошмары, рождённые давней контузией, нарушали мой сон. А повреждённый на войне в Дагестане левый коленный сустав при каждом движении издавал протяжный скрежет, причиняя умеренную, но настойчивую, ноющую боль. Постепенно я  научился жить с этим, ожидая своей очереди на пересадку сустава, словно надеялся изменить свои серые рутинные будни к лучшему. Одновременно с этим я не забывал благодарить всевышнего за то, что выжил в той адской мясорубке в "Гамсутле". Православный храм я посещал редко: дважды в год для соблюдения ритуальной традиции поминовения усопших родителей и друзей в специально отведённые религией для этого дни. Но вопреки этому обстоятельству я по-прежнему оставался несгибаемым комсомольцем, коммунистом и атеистом.
       Но, вопреки всем пережитым невзгодам, сегодня настроение  было на удивление светлым. Вопреки осенним намекам в воздухе, на небе беззаботно щебетали птицы, а солнце ласково грело, словно летний друг. Воздух, ещё по-летнему тёплый, уже нёс в себе предвестие осенней свежести, а деревья над головой шелестели ещё зелёной, не желающей опадать листвой.
       Середина августа – начало сентября здесь, на турбазе "Дубрава", ощущались совершенно иначе, нежели в душной суете Москвы или в изнуряющем зное Оренбурга, где летние месяцы редко дарили прохладу ниже тридцати пяти градусов по Цельсию. И то, лишь при самом благоприятном стечении обстоятельств. Нередко эта удушающая жара держалась неуклонно, даже в тени, опровергая прогнозы синоптиков, обещавших приятную прохладу с июня по сентябрь включительно.
       День прошёл без происшествий: рутинно и немного скучно. Я слушал музыку на смартфоне в наушниках, тренировался, прилежно выполнял должностные обязанности. Ближе к полуночи после тщательного обхода прилегающей к служебной избе территории я вернулся в хижину, придвинул вплотную к открывающейся внутрь бревенчатой двери массивный сундук с барахлом, не особо надеясь на хлипкий шпингалет, который при желании можно вышибить из пазов парой точных пинков берцами в стык между дверью и косяком; это при условии, что наша бомжиха носит такую обувь и обладает необходимой силой атаки; сел ужинать и услышал подозрительный царапающий звук, словно пенопластом скребут по стеклу. "Это странно. Но существует вероятность, что какой-нибудь лось вышел из чащи и решил почесать молодые рога о шершавые оконные ставни, которые я в очередной раз забыл закрыть на ночь", - пронеслась логичная мысль в голове. Вспомнив нелепую рекомендацию Колесникова, я усмехнулся уголками губ и ради забавы протянул левую руку к настольной лампе. Как только мои мозолистые пальцы коснулись выключателя, царапанье словно стало быстрее и интенсивнее. Я нарочито медленно начал убирать руку от настольного светильника, и скрежет за окном снаружи замедляется. "Это чертовски подозрительно, - подумал я, - ещё страннее то, что звук является методичным, словно содержит ритм". Внезапно стационарная радиостанция начала издавать неприятный громкий звук.
- Чертовщина какая-то, - буркнул я шёпотом себе под нос и полез в верхний ящик стола за кобурой с наградным пистолетом.
        Прохладная сталь приятно остудила ладонь. "Капитану Ломову за верную службу Отечеству от полковника "УПСМ" Щепкина Б.Б." - гласила выгравированная на рукоятке надпись, вызывая приятные воспоминания о воинской службе и былых подвигах и приключениях. Вынув "Грач", я тихонько опустил вниз скобу предохранителя и обернулся лицом к двери, куда постепенно переместился скрежет, стараясь не скрипеть при этом рассохшимся от времени табуретом. Привычная ухмылка не покидала моё суровое, сосредоточенное лицо.
- Вот уж дудки. Не собираюсь я выполнять твои дурацкие рекомендации, Ваня. Без обид, - прошептал я, обращаясь к предшественнику на этом посту, и осторожно левой рукой погасил настольную лампу, не сводя глаз со входной двери.
      "Пусть противник думает, что я повёлся на его уловку и расслабится. И тогда он рано или поздно совершит ошибку. А внезапность станет моим козырем в борьбе за выживание", - решил я, сосредоточенно нахмурив тонкие брови и не сводя пристального взгляда с дверной ручки, которая начала медленно поворачиваться вверх-вниз, будто незваный гость пытался открыть её снаружи. Если сначала шебуршание раздавалось снаружи около правого угла избы и постепенно перемещалось ко входной двери, то теперь кто-то явно скрёб ножом древесину, стараясь вызвать у меня суеверный страх или панику.
- Не с тем столкнулся, придурок! - сердито процедил я шёпотом сквозь плотно стиснутые зубы, - я тебе не Колесников, который от карканья вороны на дереве падал в обморок. Хлопот со мной много возникнет.
       Внезапно, так же стремительно, как и появился, стих неприятный скрежет. В ночной тишине раздавался лишь едва уловимый шелест шагов. Я резко обернулся к запылённому окну на табурете. В тусклом свете луны мелькнула крошечная фигурка, стремительно растворяющаяся в лесной чаще. Охотничий азарт охватил меня. Не таясь, я выпрямился во весь рост. "Грач" вернулся в кобуру, ремни легли на плечи. Быстрым шагом я направился к сундуку, кряхтя, отодвинул его, освобождая путь. Ржавый шпингалет издал короткий вжик. Фонарик, найденный в хранилище, зажёг свой жёлтый луч. Шагнув за порог, я прикрыл за собой дверь. Свежие царапины на брёвнах – вот тебе и "ночная гостья". "К чёрту", – досада промелькнула в мыслях. Днём смажу петли перед новой вылазкой. И окна не мешает помыть. Но сейчас в приоритете не упустить беглянку. Мощный луч фонаря скользнул по траве. Примятые следы, ведущие от дома, петляющие по тропинке, терялись в лесу, за холмом. Хмыкнув, я двинулся вперёд. Медленно, осторожно, стараясь не стереть улики. Оглядываясь, вслушиваясь в ночные звуки. Вот хлопок крыльев. Сова, потревоженная светом фонарика, испуганно ухая, спорхнула с высокой ели. Маленькие юркие ёжики разбежались в стороны от моих тяжёлых, но бесшумных шагов. В тени можжевельника мелькнул заяц. Возле реки раздался утробный рык. Возможно, что между хищниками намечалась схватка за водопой. Но сейчас это не имело для меня значения. Углубляясь в лес, я все дальше отходил от базы. Тревога сковала душу – а вдруг не вернусь? Мысли вертелись вокруг радиостанции. Почему она ожила? Не стоит накручивать себя, решил я. Кроме меня ещё три лесника на вахте в "Дубраве". Моя рация могла просто поймать чужую волну. Пожарные наблюдатели же люди и часто засоряют эфир пустой болтовнёй. Эротические истории, футбольные матчи, тупые анекдоты...Но Ирине о своих подозрениях не скажу. Прямых улик против неё нет. Я же не оперуполномоченный Петкин, чтобы голословно обвинять человека. Только бравый полицейский действует по принципу: "свидетеля Иванова считать подозреваемым Петровым; Петрова-Сидоровым; тетрадки-акциями". Но количество ошибок напарницы плавно переходит в качество. И вроде бы ничего особенного не произошло. Девушка нарочито весёлая, беззаботная, отзывчивая. Порой даже через чур бодрая. Но мой опытный взгляд спецназовца за что-то в поведении Максимовой зацепился. Не пойму, пока за что. Но выясню обязательно. Тревожная мысль, словно заноза, засела в моём мозгу. Взять, например, сегодняшний спонтанный вызов по рации в три утра, который меня разбудил. С одной стороны Ира могла проявить вежливость и дружелюбие. С другой - она могла просто вернуться с обхода территории около её хижины и не взглянув на часы, набрала мой позывной и пожелала спокойной ночи. Наверняка Ира просто не сообразила, что я давно сплю. Такая оплошность и со мной не раз случалась, когда я возвращался домой с очередного утомительного рейда по зачистке базы наркоторговцев или террористов. Но я старался искоренять свою небрежность и не беспокоить людей по ночам без видимых на то причин. Окинув поведение Максимовой беглым взглядом, я понимал, что придраться пока ещё не к чему. Но чёртова интуиция настойчиво твердила об обратном. И у меня нет оснований чутью не доверять. Я научился слушать свой внутренний голос. Иначе бы не выжил. "Ассоциация", – модное слово. Задорнов как-то шутил: "ассоциация жулья". В чём подвох с Максимовой? Пока не понимаю. Но докопаюсь до истины когда-нибудь. Проклятая хромота снижала скорость движения. Травмированный на войне левый коленный сустав нещадно скрипел в тишине.