Когда смерть стала самым неприличным табу?

Зачем это делают?
Современный западный мир делает вид, что смерти нет. Этому даже есть научное объяснение известного французского историка Филиппа Арьеса, который еще в 1974 году, проанализировав тысячелетнюю историю, разделил западное отношение к смертина четыре периода, составивших основные разделы его книги: «Прирученная смерть», «Своя смерть», «Твоя смерть» и «Запретная смерть».
XX век ознаменовал начало периода «Запретная смерть». Знаменитый историк утверждал, что в отношении смерти произошла жесткая революция, в результате которой смерть стала постыдной и запретной. Арьес отмечал, что сегодня существует консенсус: хотя мы смутно осознаём смерть, «в глубине души мы чувствуем себя бессмертными».

Именно во второй половине XX века возникло повсеместное ощущение, что жизнь должна быть прежде всего счастливой. Невиданное ранее экономическое развитие привело к тотальному материальному благоденствию, подкрепленному новыми сексуальными свободами и раскрепощением. Жизнь для людей казалась — да и кажется до сих пор — сплошным удовольствием. Или стремлением к комфорту через обретение материальных благ! В итоге современная эпоха подавлена одержимостью счастьем, а люди предпочитают не думать о смерти. Зачем думать о конце, когда можно думать о новом автомобиле, очередном отпуске или повышении?

Это скрытая форма атеизма, когда человек внутренне принимает постулат, что после смерти происходит не только уничтожение тела, но и личности. Арьес подчеркивал, что распространение кремации стало новой формой рефлексии на это состояние и глубоко отражало отрицание смерти в западном мире. Он утверждал, что кремация с её отсутствием традиционных ритуалов и постоянного места для останков является высшим проявлением «запретной смерти».

Конечно, человек создан для жизни, потому что он создан Богом по любви и для любви! Жизненные катаклизмы, драматические страницы истории, наполненные войнами, революциями, личными испытаниями, нелюбовью и общественной агрессией, равнодушием — всё это часто происходит по свободной и нередко злой воле человека. Но несмотря ни на что жизнь человека — это путь к счастью! Это стремление видеть свет в каждом мгновении и радоваться каждой минуте, преодолевая трудности. Видеть в людях прежде всего свет, любовь и — самое главное — бессмертную личность.
Табу на вопросы смерти ограничивают сознание человека, превращая его в тех самых мышей, о которых говорилось ранее. Как будто невидимая «заботливая» рука создает «мышиный рай» с изобилием корма и наслаждений, всё больше раскрывая низменные инстинкты человека и подавляя его духовные устремления. Душа бессмертна и стремится к своему предназначению. Всё остальное — вера в ноль, который ничего не значит в арифметике, но при умножении обнуляет любую величину. Так и смерть: её как бы нет в современном сознании, но она обнуляет все достижения человека — его накопления, цели, мечты, планы, поступки, чувства, его тело в конце концов. Но она ничего не может сделать с душой человека, которая через это обнуление переходит в мир иной и заслуживает либо вечные наслаждения, либо муки.
Человек может задумываться об этом на протяжении жизни, ведь уходят старшие поколения, болезни могут окружать людей и не всегда позволяют прожить долгую жизнь. Но это лишь вспышки сознания, которые почему-то продолжают подавляться общественным мнением, как это тотально происходит в современном западном обществе. Возможно, где-то уже и на «высоких этажах» нашего общества думают так же. Ведь отдельные его части максимально приблизились к ментальности Запада: дети уже живут там, традиционные ценности размыты западными суррогатами, а материальный достаток позволяет пользоваться всеми благами западной цивилизации в полном объеме.

Размышляя об этом, я получил в чат показательный пример. Одному топовому маркетологу в завершении крупной конференции, где собрались акулы бизнеса, ведущий задал вопрос: Что бы вы сделали, если бы знали, что вам осталось жить три дня? Что бы вы сделали, если бы могли жить триста лет и имели неограниченные ресурсы?
Второй вопрос — из области фантастики, а первый, по его словам, сильно отрезвил. Здесь произошел экзистенциальный стрессовый момент: публично, в лоб, хотя и завуалированно, был задан вопрос: «Думаете ли вы о смерти глубоко?..»

Жизненные вопросы – это всегда естественные вопросы, и ничего более. Пусть же и ответы будут такими же – естественными, и ничего более…