Оправдание. Глава 3

Время шло. Месяцы сменяли один другой, как узоры в калейдоскопе. Майлз постепенно учился справляться с вызовами, которые бросала ему двойная жизнь. Он понимал: возврата к прошлому, как и другого пути, не существует. Однако стереть из памяти свою прежнюю личность не получалось. Его сознание разрывалось, он чувствовал себя зависшим над бездной между двумя утесами. Чтобы обрести будущее, нужно шагнуть вперед, отпустив прошлое «я». Но, даже страстно желая перемен, он все же никак не мог осмелиться на этот шаг в неизвестность.

И тогда судьба сама пошла ему навстречу. В круговороте ежедневных дел по службе, часто пересекающихся с выполнением регулярных криминальных заданий, наступил февраль, и у Седрика появился еще один повод продемонстрировать боссу свою преданность. Уайатт неожиданно предложил ему охранять своего сына — двадцатидвухлетнего повесу Джонатана, который предпочитал называть себя коротким именем Нэйтан, не вынося банального «Джона».

— Я знаю, ты ведешь здоровый образ жизни, Седрик, — проговорил как-то Уайатт-старший, задумчиво разглядывая молодого офицера. Они сидели за столиком в баре, где Нэйтан был завсегдатаем. — Да и в целом, ты парень серьезный. Будешь приглядывать за ним, а то он, когда пьян, может наворотить дел. А заодно и послужишь примером, в отличие от меня, — хмыкнул Уайатт и, зажав сигарету губами, закурил.

Его сын прошлым летом получил степень бакалавра в школе бизнеса при Мичиганском университете и, пройдя полугодовую стажировку в одной из местных фирм, вернулся в Норфстилл с чувством выполненного перед отцом долга и готовностью пуститься во все тяжкие.

Седрик кивнул в знак согласия, хотя не очень представлял, на что способен младший Уайатт. В воображении Нэйтан рисовался ему обычным алкоголиком, заурядным и недалеким.

Но Седрику льстило то, что Билл выразил ему, новому подручному, такое доверие.

— А вот и он! — Билл резким движением умертвил сигарету в стеклянной пепельнице.

К их столику непринужденной походкой приближался молодой блондин. Его пшеничного цвета волосы были коротко подстрижены на затылке и приглажены спереди, и только несколько золотистых нитей падали ему на лоб. Зелень его хитро прищуренных глаз, искрящихся одновременно наглостью и азартом, напоминала игру света в турмалине. А тщательно продуманный безупречный образ — пальто чистого белого цвета с позолоченными пуговицами, темно-зеленый свитер из кашемира в сочетании с подвернутыми темными брюками и ботинками на невысокой платформе — заставил Седрика мысленно усмехнуться: «Папенькин сынок, круче обложки модного журнала!»

На секунду ему почудилось в облике Нэйтана что-то устрашающее. Уверенная, почти наглая походка и такое же выражение лица сына Уайатта вызвали у него неприятное ощущение под ложечкой. Но расшифровать свои чувства Майлз не смог.

— Как дела, отец? — Нэйтан фамильярно хлопнул Билла по плечу.

Билл кивнул в знак приветствия и указал на Седрика:

— Это парень, о котором я тебе говорил.

— Типа моя нянька? — ухмыльнулся Нэйтан.

— Телохранитель, — серьезным тоном поправил его Билл.

Седрик, слегка замешкавшись, встал из-за столика и протянул Нэйтану руку, хотя не был уверен, что Уайатт-младший соблюдает правила этикета.

— Ага, — задумчиво пробормотал Нэйтан, внимательно рассматривая его.

Взгляд Нэйтана, будто острый буравчик, вонзился в Седрика. Он покрылся мурашками и сконфуженно опустил протянутую руку.

— Ну ладно, вы тут пообщайтесь, — Билл снова кивнул сыну и, прежде чем уйти, наклонился к Седрику: — Смотри за ним! Не давай ему напиваться. Если что-то пойдет не так, сразу же звони мне! — и в сопровождении свиты покинул заведение.

Проводив отца взглядом, Нэйтан уселся напротив Седрика и с нескрываемым любопытством уставился на него, перекатывая во рту жвачку. Во внешности Уайатта-младшего был явный намек на его смешанное происхождение, которое подчеркивали небольшая горбинка на носу, разрез глаз, как на иконах, и песочный оттенок кожи. Яркая экзотичность.

Отбросив условности, Нэйтан сходу забросал его вопросами о работе и жизни.

— Так ты не местный? — в какой-то момент уточнил он.

— Нет, я из Саут-Хилла, — нехотя признался Седрик. Он старался отвечать сыну Билла спокойно и с достоинством, однако голос не всегда подчинялся ему, не желая оставаться ровным.

— Саут-Хилл? Там, наверное, ни одного бара нет, — ухмыльнулся Нэйтан, показав крепкие белые зубы.

— Есть один. Но я там никогда не был, — сухо ответил Седрик. Разговор о его происхождении усиливал неприятные чувства.

Нэйтан разразился преувеличенно громким смехом, едва не поперхнувшись жвачкой. Отсмеявшись, он подозвал официантку и велел принести виски.

«Ну вот, началось!» — напрягся Седрик и, делая вид, что поправляет волосы, незаметно вытер лоб чуть подрагивающей рукой.

В тот вечер он изо всех сил старался не дать Нэйтану напиться до счастливого беспамятства. Однако тот его перехитрил: похоже, в бар он явился, уже выпив по дороге, и сейчас явно хватил лишнего. Отправлять его одного домой на такси было не лучшим решением, и Майлзу пришлось везти Уайатта-младшего до квартиры на своем служебном автомобиле.

— Никогда не катался на полицейской телеге, — пробормотал пьяный Уайатт, забираясь в машину с неуклюжестью медведя. — Будет весело!

Первую половину пути Нэйтан болтал без умолку, а Седрик молча всматривался в дорогу. Время от времени поглядывая на своего подопечного, он ловил себя на мысли: «Что же он такого натворил, что отец решил нанять ему телохранителя? Должно быть, этот блудный сын успел попортить Биллу немало крови…»

Внезапно Нэйтан приказал Майлзу остановиться. Офицер затормозил и удивленно посмотрел на Уайатта-младшего. Тот, хитро усмехаясь, вылез из машины и, обойдя вокруг, велел охраннику освободить место за рулем. Седрику ничего не оставалось, как сесть справа от Нэйтана. Он не решился перечить сыну босса, наивно полагая, что сможет контролировать его действия.

Уайатт-младший громко захлопнул дверь, схватился за руль и, переключив передачу, со всей силы вдавил педаль газа в пол. Машина резко сорвалась с места, и Седрик, не успевший пристегнуться, инстинктивно откинулся на кресло. В академии его учили экстремальному вождению, но только не в случае, когда за рулем пьяный сынок мафиози. Седрик глянул на Уайатта: тот, конечно же, игнорировал ремень безопасности.

— Пристегнись! — крикнул Седрик, лихорадочно соображая, как остановить Нэйтана.

Машина, словно бешеный гоночный болид, с ревом понеслась по ночной улице. Седрик хотел сам пристегнуть Нэйтана ремнем, но не успел: почти не сбрасывая скорости, Уайатт-младший резко крутанул руль вправо и чудом вписался в поворот. Седрика мотнуло в сторону, и он больно ударился головой о боковое стекло.

Придя в себя, он заорал, стараясь перекрыть рев мотора и звон в ушах:

— Остановись, Нэйтан! Что ты делаешь?

Кровь бешено стучала в висках, и Седрик усилием воли заставлял себя успокоиться и дышать ровно.

Приближался следующий поворот. Нэйтан снова резко дернул руль, на этот раз влево, едва не задев пару проезжавших мимо автомобилей. Теперь полицейская машина мчалась по улице на полной скорости. И в этот момент Майлз увидел, что Уайатт отключается: его глаза стали закрываться, а руки соскальзывали  с руля. Машина же неслась прямиком на фонарный столб.

Седрик понял, что это последняя возможность остановить Уайатта. Навалившись на полуспящего Нэйтана, он схватился за руль и, резко повернув его в сторону, выровнял автомобиль.

— Тормози же, ну! — заорал он прямо в ухо Уайатту.

Услышав крик, тот открыл остекленевшие глаза и машинально нажал на тормоз. Машина с визгом остановилась. Уайатт бессмысленно смотрел перед собой мутным взглядом, а затем его лицо озарила довольная улыбка, словно он только что выиграл гонку.

— Круто, да? — радостно спросил он Седрика.

— Очень, — выговорил Седрик, дрожащими руками потирая ушибленную голову.

Он уговорил Нэйтана сесть на сиденье пассажира и весь оставшийся путь молчал, стараясь подавить в себе бешенство. Нэйтан тоже не проронил ни слова, однако, в отличие от напряженного Седрика, выглядел удовлетворенно расслабленным. Казалось, он даже не осознавал, что пару минут назад они могли превратиться в кровавое месиво в разбитом автомобиле.

Когда они наконец добрались до многоквартирного дома с высокими окнами, в которых, создавая причудливую игру бликов, отражался свет городских огней, Нэйтан как ни в чем не бывало поинтересовался:

— Ты в порядке?

Адреналин и стресс временно привели его в чувство, но он все еще оставался под воздействием алкоголя и слегка покачивался в кресле.

— Да, — бросил Седрик, морщась от боли и злости. Он старался вести себя профессионально, не показывая своих чувств.

— Тебе надо лед к голове приложить, — обеспокоенно проговорил Нэйтан. — Пойдем ко мне, у меня в баре его полно.

Седрик хотел отказаться, чтобы как можно скорее отделаться от Уайатта-младшего, но головная боль усиливалась, а ведь надо еще ехать домой... И Майлз кивнул.

Войдя в квартиру Нэйтана, потрясенный Седрик на мгновение замер. Ему показалось, что он оказался в апартаментах нефтяного магната, которые видел только в кино. Большая, залитая ярким светом хрустальной люстры гостиная поражала великолепием. Седрик прошел в глубь помещения, разглядывая убранство. Диваны алебастрового оттенка, словно застывшие в пене прибрежные волны, источали едва уловимый аромат дорогой кожи. Блики от сотен хрустальных подвесок люстры мерцали на полированных поверхностях мебели из дорогих пород дерева. Каждая деталь интерьера — дверные ручки, рамы зеркал, светильники — говорила о роскоши и безупречном вкусе. Завершали обстановку дорогой телевизор и проигрыватель пластинок с большими колонками.

Нэйтан, слегка покачиваясь, подошел к барной стойке из блестящего ореха с мраморной столешницей и изящными латунными деталями. Этот предмет интерьера, судя по всему, был его излюбленным местом: бутылки с всевозможной выпивкой выстроились на гладком мраморе, словно танцоры кордебалета.

Замедленными и неуклюжими движениями Уайатт-младший достал из морозилки лед.

— На, держи, — покачиваясь, протянул он пакет Седрику.

Седрик снял фуражку и приложил лед к голове, ощущая приятное прикосновение холода.

— Выпить не хочешь? — Нэйтан небрежно потряс бутылку мартини, наблюдая сквозь стекло за игрой жидкости внутри. — Поможет успокоиться, поверь, я знаю, о чем говорю.

— Я не пью, — коротко бросил Седрик, стараясь скрыть раздражение в голосе.

— Забавно! Отец, наверное, хотел, чтобы ты показал мне хороший пример! — хихикнул Нэйтан, изучающе глядя на него.

Седрик пожал плечами, а Нэйтан продолжил:

— Итак, ты полицейский, но решил работать на моего отца. Что же тебя заставило идти против системы?

— Она давно сгнила, — Седрик отвел взгляд.

— Отец мне кое-что рассказал. Они тебя травили?

Золотые перстни на пальцах Нэйтана звякнули о мраморную поверхность стойки. Опершись на нее, Уайатт наклонился к Седрику, всматриваясь в его лицо. Офицер нехотя кивнул.

— И ты решил им отомстить? Неужели все было настолько ужасно, что пришлось обращаться за помощью к моему отцу?

Майлз нахмурился. Воспоминания жаркой волной ударили в голову. Но он не собирался обсуждать их с пьяным мажором.

— Мне пора, — глухо проговорил он, надевая фуражку.

— Ладно, извини. Мне просто любопытно. Знаешь, я должен как-то загладить свою вину, — Нэйтан похлопал себя по карманам, будто искал что-то, а затем стянул с руки золотые часы, ослепительно сверкнувшие в свете люстры, как вспышка магния. — Вот, возьми… Это меньшее, что я могу сделать.

— Ты что?! Билл подумает, что я их украл!

— Я ему объясню.

— Отцу лучше не знать о твоем гоночном заезде, — покачал головой Седрик.

— Это верно... Тогда деньгами возьми!

— Твой отец мне платит.

— Слушай, я просто хочу извиниться!

Голос Нэйтана звучал с такой подкупающей искренностью, что Седрик ощутил, как внутри него что-то дрогнуло — тот самый предательский толчок, который предшествует появлению жалости. Но тут же одернул себя: «Эй, будь осторожен! Этот парень только что чуть не отправил тебя на тот свет!» Он внимательно вгляделся в лицо собеседника, словно пытаясь увидеть то, что скрывалось за напускной беспечностью.

— Хорошо, — голос его звучал ровно. — Я принимаю твои извинения. Но только в первый и последний раз!

В тот вечер Седрик ощутил странное, как будто давно забытое чувство. Что-то похожее на тепло и заботу. Он думал, что никогда больше не испытает подобного — искренние отношения остались где-то далеко в прошлом, в другой жизни. А Уоллес и Фицджеральд... Их связь держалась на общей работе и взаимной выгоде, но не на душевной привязанности.

***

Нэйтан, как настоял его отец, должен был все свои домашние вечеринки проводить в присутствии Седрика и брать его с собой на ночные тусовки в бары и клубы. Уайатт-младший не сопротивлялся. Возможно, просто боялся отца. А может, видел в Седрике нечто большее, чем просто охранника.

В ходе их вынужденного общения Нэйтан постепенно раскрывался с неожиданных сторон. Пьяный, он напоминал взрыв фейерверка — ослепительный и неуправляемый, готовый спалить все вокруг. Но трезвым вел себя иначе — в такие моменты из-под маски сорвиголовы проглядывали не только острый ум и врожденная вдумчивость стратега, но и сочувствие. Он умел быть отзывчивым и в чем-то даже заботливым. Так, в марте, когда закончился годичный испытательный срок Седрика в полиции, Нэйтан решил отметить это очередной тусовкой.

В тот вечер офицер сидел за барной стойкой в его квартире и наблюдал, как Нэйтан внимательно изучает полки с дорогим алкоголем, прикидывая, что бы еще выпить. Его лицо выражало упрямую сосредоточенность. Наконец Нэйтан с довольным видом поднял бутылку:

— Текила!

Седрик в задумчивости подпер щеку рукой:

— Может, тебе уже хватит?

— Нет, этим невозможно насытиться! — отмахнулся от него молодой Уайатт. — Мы с тобой идем в клуб. У меня предчувствие, что эта ночь будет невероятной! — он закатил глаза в предвкушении и сделал большой глоток из стакана.

— У тебя все ночи невероятные, — пробурчал Седрик.

— Перестань хандрить. Сегодня будем веселиться!

В клубе они заняли лучший столик, как всегда, забронированный на имя Нэйтана. Седрик осмотрелся: это было одно из самых популярных заведений среди золотой молодежи города. Просторное помещение с большим танцполом в центре тонуло в полумраке. Под потолком вращался зеркальный шар, отбрасывая блики на танцующих. Вдоль стен располагались галогенные лампы с цветными стеклами и колонки, из которых гремела музыка. Специальные прожекторы с цветными фильтрами создавали переливы света — розовые, зеленые, синие. Танцпол также подсвечивался снизу разноцветными лампами, которые излучали свет, пульсирующий в такт музыке.

Пестрая толпа баловней судьбы в экстравагантных нарядах и дорогих украшениях веселилась в полутемном зале, наполненном сигаретным дымом, смешанным с ароматом дорогих духов. Седрика поражала огромная разница между людьми, которых он видел по дороге в клуб, и посетителями этого заведения. Если бы не Уайатт, он никогда бы не узнал об этой скрытой от посторонних глаз жизни города — с недавних пор Норфстилл казался Седрику загнивающим кладбищем.

Закурив привычным небрежным жестом, Нэйтан сквозь дым лениво рассматривал тусовщиков.

— Видишь вон ту блондинку? — указал он на девушку в блестящем, словно диско-шар, платье. — Ты же говорил, что умеешь танцевать. Не хочешь подойти к ней?

Седрик нервно мотнул головой:

— Нет… Зачем мне это?

— Стесняешься? С твоей-то внешностью! Давай познакомимся с ней. Ты же не хочешь всю жизнь сидеть в сторонке, правда?

— Не надо, Нэйтан.

Уайатт-младший неодобрительно покосился на него, встал и, не позаботившись о том, чтобы одернуть свой слегка помятый светло-бежевый пиджак, двинулся в толпу. Он всегда носил дорогую одежду с нарочитой небрежностью, как бы бросая вызов прилизанному обществу. Спустя несколько минут Седрик уже наблюдал, как Нэйтан танцует с «вон той блондинкой».

Устав созерцать чужую радость, молодой полицейский откинулся на вельветовую спинку дивана, разглядывая потолок, на котором плясали световые блики.

Этот карнавал сияющих улыбок, манящих взглядов и разговоров с бокалом шампанского в руках был для него театром, в котором ему отводилась роль не главного актера, а немого зрителя. Седрик присутствовал на всех вечеринках Уайатта, но в гламурное окружение по-прежнему не вписывался. Пока Нэйтан и его друзья веселились и беспечно прожигали жизнь, он наблюдал за ними со стороны, ощущая тоску по возможностям, которые были ему недоступны.

Седрик почувствовал, как зависть стрелой вонзилась ему под ребра. В этом океане жизни Нэйтан дышал как его дитя — полной грудью, с соленым ветром беспечности в легких. А Седрик… Он давно превратился в ныряльщика за жемчугом, задыхающегося в мутных водах. Каждое задание Билла оставляло на его совести свой след, а ночью не давали уснуть прятавшиеся глубоко внутри мысли о цене, которую ему приходится платить, чтобы выжить в этом мире бескомпромиссной жестокости.

Закончив танцевать, раскрасневшийся и довольный Нэйтан вернулся к столику.

— Так и будешь сидеть один? — слегка задыхаясь, спросил он.

Погруженный в свои привычные мрачные раздумья, Седрик молча кивнул. Ему не хотелось принимать участие в общем веселье.

— Нет, я смотрю, с тобой точно что-то не так! Почему не найдешь себе девчонку? — Нэйтан сел напротив.

Седрик продолжал молчать, постукивая пальцами по столику.

— Не хочу, — наконец выдавил он, глядя в сторону. Это было правдой. Все, чего он сейчас хотел, — чтобы эта ночь поскорее закончилась.

Притихший Нэйтан задумчиво всматривался в своего телохранителя, пытаясь разгадать причину его странного поведения. «Что же с тобой не так, Седрик?» — читалось на его лице.

Майлз знал, что красив, но его внешность производила неоднозначное впечатление: с одной стороны в ней проглядывала юношеская мягкость, с другой — холодная резкость человека, видевшего слишком много. Это сочетание могло быть как достоинством, так и недостатком, в зависимости от позиции наблюдателя. А вот фигура у Седрика была безупречной: серый костюм-двойка сидел как влитой на худощавом крепком теле, идеальные формы которого — от четких плеч до узкой талии — свидетельствовали о регулярных тренировках и дисциплине. Так что причина его замкнутости была вовсе не во внешности, однако Седрик не спешил раскрывать Нэйтану правду. Он отвернулся от сына Уайатта и впился взглядом в бокал с газировкой, будто пытаясь разглядеть что-то за гладкостью стекла.

***

Они провели в клубе еще пару часов и покинули его в разном настроении: один, как всегда, выглядел отстраненно-замкнутым, у другого же на лице сияла удовлетворенная улыбка.

По дороге к дому Уайатт не отставал, продолжая начатый в клубе разговор:

— И все же, почему ты такой застенчивый и мрачный?

Седрик напряженно смотрел на дорогу. Нэйтан положил руку ему на плечо, будто приглашая к их первой по-настоящему доверительной беседе:

— Слушай, ты можешь рассказать мне все, это останется между нами.

Седрик взглянул на Уайатта с сомнением человека, привыкшего к обманам.

— Я устал разочаровываться в людях, — неохотно пробормотал он слегка дрогнувшим голосом.

В глазах Нэйтана блеснул голодный азарт: Седрику есть что скрывать, и это подстегивало любопытство. Он чуть наклонился к офицеру:

— Я вижу, у тебя есть какая-то тайна…

Майлз колебался с ответом.

— У меня непростые отношения с людьми, — вырвалось у него.

— Надеюсь, ты не собираешься взваливать всю вину за это на себя? — Нэйтан достал из бардачка заранее припрятанную фляжку и сделал затяжной глоток. — И вообще, я думаю, ты сильно ошибаешься.

Седрик с сомнением покосился на него. Мог ли он объяснить этому беспечному гуляке то, что волновало его на протяжении всей жизни?

— Со мной много всякого случалось в жизни, Нэйтан. Ты не поймешь.

— Почему ты уверен, что не пойму? — вспыхнул Нэйтан. — По мне, конечно, не скажешь, но, знаешь, я тоже далеко не любимчик судьбы!

Голос его прозвучал недобро, и Седрик не понял почему. Но в глазах Нэйтана читалось неподдельное участие, и Седрику вдруг захотелось рассказать ему о себе все. Он с трудом сдержал этот порыв, испугавшись излишней откровенности.

Возможно, в другой раз.