Оправдание. Глава 3

Проходило время, месяцы сменялись, как узоры в калейдоскопе. Майлз постепенно учился справляться с вызовами, которые бросала ему двойная жизнь. Он понимал: возврата к прошлому не существует, как нет и другого пути. Но и стереть из памяти того, кем он был когда-то, не получалось. Его сознание разрывалось, будто он повис между двумя утесами над бездной. Чтобы обрести будущее, нужно было шагнуть вперед, отпустив прошлое «я». И хотя он страстно желал перемен, все-таки никак не мог осмелиться на этот шаг в неизвестность.

Тогда судьба сама пошла ему навстречу. В водовороте ежедневных обязанностей на службе и регулярных криминальных заданий наступил февраль, и у Седрика появился еще один шанс проявить преданность боссу. Уайатт предложил ему охранять своего сына — двадцатидвухлетнего повесу Джонатана, который предпочитал сокращённо называться Нэйтаном, не вынося банального «Джона».

— Я знаю, ты ведешь здоровый образ жизни, — произнес Уайатт-старший, слегка наклонившись к Седрику через столик в баре, где Нэйтан был завсегдатаем. — И в целом, ты довольно серьезный парень. Будешь за ним следить, а то он любит наворотить дел, когда пьян. А заодно и примером послужишь, в отличие от меня. — Уайатт закурил.

Его сын прошлым летом получил степень бакалавра в школе бизнеса при Мичиганском университете и, пройдя полугодовую стажировку в одной местной фирме, вернулся в Норфстилл с чувством выполненного перед отцом долга. И готовностью пуститься во все тяжкие.

Седрик кивнул в знак согласия, хотя еще не представлял, на что способен младший Уайатт. В воображении Нэйтан рисовался ему обычным алкоголиком — заурядным и недалеким.
 
Но Седрику польстило то, что Билл проявил к нему, всего лишь новому подручному, такую большую долю доверия.

— А вот и он! — сказал Билл, резким движением умертвив сигарету в стеклянной пепельнице.

К их столику непринужденной походкой приближался молодой блондин. Его пшеничные волосы были коротко пострижены на затылке, а над лбом свисали, словно золотистые струнки. Зелень его хитро прищуренных глаз напоминала игру света в турмалине, искрясь смесью наглости и азарта. А его безупречный образ — пальто чистого белого цвета с позолоченными пуговицами, темно-зеленый свитер из кашемира, чуть подвернутые темные брюки и ботинки на платформе — заставил Седрика мысленно усмехнуться: «Он выглядит более авангардно, чем обложка модного журнала!»

На секунду ему почудилось нечто устрашающее в облике Нэйтана. Уверенная, почти наглая походка и выражение лица сына Уайатта вызывали у него неприятное ощущение под ложечкой. Но Майлз не смог расшифровать свои чувства.

— Как дела, отец? — воскликнул Нэйтан, подходя к Биллу и хлопая его по плечу.

Билл кивнул ему в ответ. Затем сказал, вставая и указывая на Седрика:

— Это тот парень, о котором я говорил.

— Типа, моя нянька? — засмеялся Нэйтан.

— Телохранитель, — серьезным тоном поправил его Билл.

Седрик слегка нерасторопно встал из-за столика и протянул Нэйтану руку, хотя не был уверен, что Уайатт-младший соблюдает правила этикета.
 
— Ага, — задумчиво пробормотал Нэйтан, внимательно рассматривая его.
 
Взгляд Нэйтана, будто буравчик, вонзался в Седрика, заставляя его кожу покрываться мурашками, и он сконфуженно опустил протянутую руку.

— Ну ладно, пообщайтесь тут, — Билл снова кивнул сыну и, прежде чем уйти, наклонился к Седрику и сказал: — Смотри за ним. Не давай ему напиваться. Если что-то пойдет не так, сразу же звони мне! — А затем покинул заведение в сопровождении свиты.

Теперь Нэйтан уселся напротив Седрика и уставился на него с наглым любопытством, перекатывая во рту жвачку. Седрик смог разглядеть во внешности Уайатта-младшего намёки на его смешанное происхождение: небольшую горбинку на носу, особый разрез глаз и песочный оттенок кожи. Нарочитая экзотичность.

Нэйтан же начал забрасывать его бесчисленными вопросами о работе и жизни.

— Так ты не местный? — спросил он.
 
— Нет, я из Саут-Хилла, — признался Седрик нехотя. Он старался отвечать сыну Билла спокойно и с достоинством, хотя голос отнюдь не всегда ему подчинялся, не желая оставаться ровным.

— Саут-Хилла? Там, наверное, ни одного бара нет, — ухмыльнулся Нэйтан, демонстрируя крепкие белые зубы. 

— Есть один. Но я там никогда не был, — сухо ответил Седрик, чувствуя, будто тонет в какой-то мерзкой жиже. Разговор о его происхождении заставлял чувство дискомфорта многократно усиливаться.

А Нэйтан засмеялся громким, звучным смехом, чуть не проглотив жвачку. Затем позвал официантку и велел принести ему виски.

«Ну вот, началась попойка», — напряжённо подумал Седрик, убирая рыжие пряди со лба и вытирая его чуть подрагивающей рукой.

В тот вечер он старался не позволить Нэйтану напиться до счастливого беспамятства. Однако сын Уайатта перехитрил его: похоже, он выпил ещё по дороге в бар и сейчас явно хватил лишнего. Отправлять его домой одного на такси было бы не лучшим решением, поэтому Майлз должен был довезти его до квартиры на своем служебном автомобиле. 

— Никогда не катался в полицейской «телеге», — пробормотал пьяный Уайатт-младший. — Будет весело! — Он залез в машину с неуклюжестью медведя.

Первую половину пути Нэйтан болтал без умолку, а Седрик молча всматривался в дорогу. Время от времени, поглядывая на своего подопечного, он ловил себя на мысли: «Кто этот человек, и что он такого натворил, раз его отец решил нанять ему телохранителя? Должно быть, он немало крови успел испортить Биллу, эдакий блудный сын…»

Внезапно Нэйтан приказал Майлзу остановиться. Офицер затормозил и удивлённо посмотрел на Уайатта-младшего. А тот хитро усмехнулся, вылез из машины и, бескомпромиссно велев своему охраннику выйти, занял его место у руля. Седрику не оставалось ничего другого, как сесть в кресло справа от Нэйтана — он боялся перечить сыну босса. Кроме того, он наивно полагал, что сможет проконтролировать действия младшего Уайатта, не догадываясь о том, что тот задумал.

Нэйтан же громко хлопнул дверью, схватился за руль, переключил передачу и со всей силы вдавил педаль газа в пол. Машина резко и шумно сорвалась с места, и Седрик, не успев пристегнуться, поддался извечному инстинкту и вжался в кресло. В академии учили экстремальному вождению, но только не когда за рулём пьяный сынок мафиози. Седрик глянул на Уайатта: тот тоже не воспользовался ремнем, будто даже и не помышляя о сохранности собственной жизни.

— Пристегнись! — воскликнул Седрик, пытаясь сообразить, как остановить Нэйтана.

Машина, казавшаяся сейчас бешеным гоночным болидом, летела вниз по ночной улице. Седрик хотел сам пристегнуть ремень Нэйтану, но не успел: Уайатт, почти не сбрасывая скорость, рванул руль вправо и чудом вписался в поворот. Седрика дернуло в сторону, и он ударился головой о боковое стекло.

Придя в себя, он постарался перекричать рев мотора и звон в своих ушах:

— Остановись, Нэйтан! Что ты делаешь? — Кровь ударила в виски, но Седрик заставлял себя успокоиться и дышать ровно, словно снайпер перед выстрелом.

Приближался следующий поворот. Нэйтан так же резко дернул руль, на этот раз влево, и чуть не задел пару проезжавших мимо автомобилей. Теперь он мчался по улице на полной скорости.

В этот момент Майлз понял, что Уайатт отключается: его глаза закрывались, а руки непроизвольно поворачивали руль. Машина же неслась прямиком на фонарный столб.

Седрик осознал, что это последняя возможность остановить Уайатта.
Сопротивляясь полуспящему Нэйтану, он схватился за руль, резко повернул его и выправил автомобиль.

— Тормози же, ну! — прокричал он прямо в ухо Уайатту.

Нэйтан, почувствовав рывок руля и услышав крик, тут же открыл глаза и нажал на тормоз. Машина с визгом остановилась. Уайатт сначала смотрел перед собой непонимающим взглядом, но затем его лицо озарила улыбка, словно он только что выиграл гонку.
 
— Круто, да? — выпалил он, переведя дыхание, и довольно посмотрел на Седрика.

— Очень, — ответил Седрик с кривой усмешкой, потирая ушибленную голову.
 
Он уговорил Нэйтана сесть обратно в кресло пассажира, и весь оставшийся путь молчал, стараясь не демонстрировать своих чувств. Нэйтан тоже не проронил ни слова, однако, в отличие от напряженного Седрика, он был удовлетворенно расслаблен. Казалось, он даже не осознавал, что пару минут назад они могли превратиться в кровавую кашу в разбитом автомобиле.

Когда же они, наконец, добрались до многоквартирного дома с высокими окнами, от которых отражался городской свет, создавая причудливую игру бликов, Нэйтан спросил Седрика:

— Ты в порядке?

Адреналин и стресс временно привели Уайатта в чувство, но он всё ещё оставался под воздействием алкоголя и чуть покачивался в кресле, как сломанный метроном под мелодию своего безрассудства.

— Да. — ответил Седрик, пытаясь скрыть боль и злость. Он старался держаться профессионально.

— Тебе надо лед к голове приложить. Пойдем ко мне, у меня его много в баре.

Седрик хотел отказаться и как можно скорее отделаться от Уайатта-младшего, но головная боль переубедила его.

Они вошли в квартиру Нэйтана, и Седрик на мгновение замер, будто оказался в жилище нефтяного магната. Диваны алебастрового оттенка, напоминающие прибрежные волны, источали едва уловимый аромат дорогой кожи. Блики от сотни хрустальных подвесок люстры мерцали на полированных поверхностях. Детали интерьера украшала изящная латунная фурнитура: дверные ручки, рамы зеркал, светильники. В углу стоял дорогой телевизор и массивный радиоприемник с проигрывателем пластинок. Но излюбленной достопримечательностью явно была барная стойка — блестящий орех с мраморной столешницей и теми же латунными деталями. Бутылки с всевозможной выпивкой выстроились на ней в ряд, будто танцоры в кордебалете роскоши.

Нэйтан, слегка покачиваясь, зашел за стойку и достал лед из морозилки. Движения Уайатта были медленными и неуклюжими.

— На, держи, — он протянул Седрику пакет.

Седрик снял фуражку и приложил лед к голове, ощущая приятное прикосновение холода.

— Выпить не хочешь? — Нэйтан небрежно взболтал бутылку мартини, наблюдая за игрой жидкости внутри. — Поможет успокоиться.

— Я не пью, — ответил Седрик стараясь подавить раздражение в голосе.

— Забавно. Отец, наверное, хотел, чтобы ты показал мне хороший пример! — Нэйтан снова рассмеялся.
Седрик пожал плечами, а Нэйтан продолжил любопытствовать:

— Итак, ты полицейский, но решил работать на моего отца. Что же заставило тебя идти против системы?

— Она давно сгнила, — Седрик отвел взгляд.

— Отец мне кое-что рассказал. Они тебя травили?

Золотые перстни на пальцах Нэйтана бряцнули о мраморную поверхность стойки. Уайатт наклонился через нее к Седрику. Офицер нехотя кивнул.

— И ты решил им отомстить? Неужели все было настолько ужасно, что пришлось обращаться за помощью к моему отцу?

Майлз нахмурился, но промолчал. Воспоминания, будто прорвавшая плотину вода, ударили в голову. Но он решил не обсуждать их с Нэйтаном, особенно в таком состоянии.

— Мне пора идти, — сказал он, надевая фуражку.

— Ладно, извини. Мне просто любопытно. Знаешь, я должен чем-то загладить свою вину. — Нэйтан похлопал себя по карманам, будто искал что-то, а потом стянул с руки золотые часы. Они сверкнули в свете люстры, как вспышка магния — ослепительно и на мгновение. — Возьми… Это меньшее, что я могу сделать.

— Ты что? Билл подумает, что я их украл!

— Я ему объясню.

— Лучше не рассказывать ему о твоем гоночном заезде, — покачал головой Седрик.

— Верно... Тогда деньгами возьми!

— Твой отец же мне платит.

— Слушай, я просто хочу извиниться!

Голос Нэйтана звучал с такой подкупающей искренностью, что Седрик на миг ощутил, как что-то внутри него дрогнуло — тот самый предательский толчок, что предшествует жалости. Но он тут же вцепился в мысль: «Этот парень чуть не отправил нас на тот свет!» Взгляд же его однако начал скользить по лицу собеседника, пытаясь проникнуть сквозь образ беспечности и увидеть то, что скрывалось за напускной легкостью.

— Я приму твои извинения, — произнес он, чувствуя, как внутри него пробуждается нечто забытое. — Но только в первый и в последний раз!

Тем вечером Седрик впервые за долгие месяцы почувствовал, как в его душу, словно в ржавеющий механизм, каплей целебного масла проникло искреннее участие. Он давно не испытывал подобного — дружеские отношения остались для него где-то в прошлом, в другой жизни. А Уоллес и Фицджеральд... Они никогда не были его настоящими друзьями. Их связь держалась на общей работе и взаимной выгоде, но не на душевной привязанности.

***

Последующие дни раскрывали Нэйтана с неожиданных сторон. Пьяный, он напоминал взрыв фейерверка — ослепительный, беспорядочный, готовый спалить все вокруг. Но трезвым вел себя иначе — в такие моменты из-под маски сорвиголовы проглядывали не только острый ум и врожденная вдумчивость стратега, но и сочувствие близкого друга. Он становился отзывчивым, и в чем-то даже заботливым.

Нэйтан, как настоял его отец, должен был пускать Седрика на все свои домашние вечеринки и всегда брать его с собой на ночные тусовки в барах и клубах. Уайатт-младший не сопротивлялся. Возможно, он видел в Седрике что-то большее, чем просто охранника.

Однажды в марте, когда закончился испытательный срок Седрика в полиции, Нэйтан решил отметить это очередной тусовкой. В тот вечер офицер сидел за барной стойкой в его квартире и наблюдал, как Нэйтан внимательно изучает полки с дорогим алкоголем, пытаясь решить, что бы ещё выпить. Его лицо, будто вылепленное из всего самого интересного, что могли предложить гены, выражало упрямую сосредоточенность.

В конце концов, Нэйтан с довольным видом поднял бутылку:

— Текила!

Седрик подложил руку под щеку:

— Может, тебе уже хватит?

— Я просто не могу насытиться, — ответил молодой Уайатт, вновь сверкая крепкими зубами. — Мы должны пойти в клуб. У меня предчувствие, что эта ночь будет невероятной! — он закатил глаза в предвкушении удовольствий и сделал большой глоток из стакана.

— У тебя все ночи невероятные.

— Перестань хандрить. Сегодня нужно веселиться!

Немного спустя они прибыли в клуб и заняли лучший столик, как всегда забронированный на имя Нэйтана. Седрик осмотрелся. Это было одно из самых популярных заведений среди золотой молодежи города. Просторное помещение с большим танцполом в центре освещалось приглушенным светом. Под потолком вращался зеркальный шар, отбрасывая блики на танцующих. Вдоль стен располагались галогенные лампы с цветными стёклами и  колонки, из которых лилась музыка в ускоренном темпе. Специальные прожекторы с цветными фильтрами создавали переливы света — то розовые, то зеленые, то синие. Танцпол также освещался снизу цветными лампами, пульсирующими под музыку.

Здесь богачи пестрели экстравагантной одеждой и блеском украшений, а воздух заполнил дым от их сигарет и аромат их дорогих духов. И это разительное отличие между прохожими, которых Седрик видел по дороге в клуб, и посетителями заведения поражало. Если бы не Уайатт, он бы и не знал о другой стороне города — с недавних пор, Норфстилл казался Седрику загнивающим кладбищем.

Нэйтан привычным жестом, напоминающим движения отца, закурил и принялся рассматривать тусовщиков.
 
— Видишь вон ту блондинку? — он указал на девушку в блестящем, словно диско-шар, платье. — Ты говорил, что умеешь танцевать. Не хочешь подойти к ней?

Седрик нервно мотнул головой:

— Нет… Зачем мне это?

— Стесняешься? С твоей-то внешностью! Давай, я тебя познакомлю. Ты же не хочешь всю жизнь сидеть в сторонке, правда?

— Не надо, Нэйтан.

Уайатт неодобрительно вздохнул. Он затушил сигарету и встал, не поправляя светло-бежевый пиджак и белую рубашку. Дорогую одежду он носил нарочито небрежно, как бы бросая вызов прилизанному обществу. Он решительно двинулся в толпу, и Седрику оставалось только наблюдать, как Нэйтан танцует с «вон той блондинкой».

Вскоре молодой полицейский отвёл взгляд, будто яркие всполохи чужого смеха и радости обжигали сетчатку глаз. Он откинулся на вельветовую спинку дивана, вглядываясь в потолок, на котором плясали световые блики.
Этот карнавал сияющих улыбок и бокалов с шампанским оставался для него театром, где он был вовсе не главным актером, а немым зрителем. Хотя он побывал на многих вечеринках Уайатта, в окружение никак не вписывался. Пока друзья Нэйтана беспечно проводили время, он наблюдал за ними издали, ощущая тоску по возможностям, которые были ему недоступны.

Седрик стиснул зубы, чувствуя, как зависть вонзилась ему под ребра. Нэйтан дышал как дитя океана — полной грудью, с соленым ветром беспечности в легких. А Седрик? Он давно превратился в ныряльщика за жемчугом, задыхающегося в мутных водах. Каждое задание Билла оставляло иловый след на совести, и ночью она выпускала запрятанное — мысли о том, что приходилось совершать, чтобы остаться в этом полном бескомпромиссной жестокости мире.

Закончив танцевать, раскрасневшийся и довольный, Нэйтан вернулся к их столику.

— Так и будешь здесь сидеть один? — спросил он, пытаясь отдышаться.

Седрик молча кивнул. Погруженный в свои привычные мрачные раздумья, он уже совсем не хотел принимать участие в общем веселье.

Нэйтан снова сел напротив.

— С тобой что-то не так, я смотрю. Почему не найдешь себе девчонку?

Седрик продолжал молчать, постукивая пальцами по столику.

— Не хочу, — он наконец выдавил из себя эти слова, глядя в сторону. Все, чего он хотел — чтобы эта ночь поскорее закончилась.

Нэйтан задумчиво всматривался в своего телохранителя, явно пытаясь разгадать причину его странного смущения. «Что же с тобой не так, Седрик?» — читалось в его глазах.

Майлз знал, что красив, но его лицо было, как обманчивая монета: одна сторона — мягкость юности, другая — холодная резкость человека, видевшего слишком много. Это сочетание могло стать как достоинством, так и недостатком, в зависимости от мнения наблюдателя. Зато с фигурой у него все обстояло безупречно: серый костюм-двойка почти идеально сидел на худощавом, но подтянутом теле, в котором каждая линия — от четких плеч до узкой талии — была результатом регулярных тренировок и дисциплины.

Так что причина была вовсе не во внешности, однако Седрик не спешил раскрывать Нэйтану правду. Он отвернулся от сына Уайатта, вцепившись в бокал с газировкой, словно пытаясь спрятаться за гладкостью стекла.

Седрик и Нэйтан провели в клубе еще пару часов и покинули его в разном настроении: один был отстраненно-замкнутым, другой — как всегда удовлетворенно улыбающимся.

Когда Седрик подвозил Нэйтана домой, Уайатт с уже привычным любопытством спросил его:

— Почему ты все время такой стеснительный и мрачный?

Седрик молчал в тяжком напряжении. Нэйтан положил руку ему на плечо, будто приглашая к первой по-настоящему доверительной беседе:

— Ты можешь рассказать мне, это останется между нами.

Седрик посмотрел на Уайатта с сомнением человека, привыкшего к обманам.

— Я устал разочаровываться в людях, — пробормотал он слегка дрогнувшим голосом.

Глаза Нэйтана блеснули с голодным азартом: у Седрика было, что скрывать, и это, похоже, только подстегнуло любопытство Уайатта. Он чуть наклонился к офицеру:

— Я вижу, у тебя есть какая-то тайна…
 
Майлз колебался с ответом.

— У меня непростые отношения с ними, — прошептал он наконец.

— Надеюсь, ты не собираешься взваливать всю вину за это на себя, — Нэйтан достал из бардачка заранее припрятанную туда фляжку и сделал затяжной глоток. — И вообще, я думаю, ты сильно ошибаешься.

Седрик с отчаянием взглянул на него. Мог ли он объяснить то, что волновало его на протяжении всей жизни этому беспечному гуляке?

— Со мной много всякого случалось в жизни, Нэйтан. Ты не поймешь.

— Почему ты уверен, что я не пойму? — Нэйтан вспыхнул. — По мне не скажешь, но я тоже вовсе не любимчик судьбы!

В его голосе прозвучало что-то недоброе, но Седрик не мог понять, что это могло быть. Однако в глазах Нэйтана вновь читалось неподдельное участие, и Седрик вдруг почувствовал желание рассказать ему о себе все. Но сдержал этот порыв, пока он не привел к излишней откровенности.

Возможно, в другой раз.