Невероятные приключения бабки Матрены

Солнце в зените, воздух над пыльной деревенской улицей дрожит от зноя. В тишине слышен лишь звон — то несметное число насекомых ведёт свои летние разговоры.

По этой пыли, мягче всякой перины, шлёпают босоногие мальчишки. За собой на верёвке они тянут диковинную повозку: большой деревянный ворот на деревянных колёсах. На нём, будто барин, разлёгся рыжий кот и лениво щурится.

Тут на крыльцо с клюкой выходит бабка Матрёна.
— Ироды! Почто животину мучите? А ну, пустите кота, окаянные!
— Да мы не мучим, баб Мотрь, — басит старший, — он сам рад, вишь, как устроился!

И впрямь, кот был весьма доволен. Но, завидев грозную бабку, мигом смекнул, что дело пахнет керосином, и прыснул в густые лопухи.

Мальчишки, бросив повозку, тут же нашли себе нового врага. Наломав палок, они с воинственным кличем ринулись в бой с крапивой, что подступала к самому дому.
— А-а-а! Получай, нечисть зелёная! — кричали они, разя невидимого супостата.

Матрёна поглядела на брошенный ворот, подивилась ребячьей выдумке и оттащила его с дороги. Долго ещё она стояла на крыльце, с улыбкой глядя, как её храброе войско гонит прочь сорняк, окруживший избу.

Но вот крики стихли, удаляясь к реке. Война кончилась. Матрёна покачала головой, вздохнула и побрела в прохладные сени.

Только шагнула за порог, как из-за избы, из зарослей, с весёлым визгом выскочил поросёнок Борька! За ним, хохоча до слёз, гнались давешние «воины», пытаясь его поймать. Видать, их битва с крапивой привела их к старому сараю, где они и наткнулись на Борьку.

— Держи его! Держи беглеца! — кричали они.

Поросёнок, не разбирая дороги, свернул прямиком к бабкиному корыту с дождевой водой и с оглушительным всплеском рухнул в него! Брызги полетели во все стороны, окатив и Матрёну, и юных озорников. На мгновение воцарилась тишина, а затем из корыта показалась мокрая и крайне изумлённая морда Борьки.

Матрёна сперва нахмурилась, но, увидев эту картину, не выдержала и рассмеялась так громко и заливисто, как не смеялась уже много лет. А мальчишки, глядя на неё, и вовсе повалились на траву от хохота.

Смех Матрёны, звонкий и молодой, раскатился по всему двору, но оборвался так же внезапно, как и начался. Старуха замерла, глаза её изумлённо округлились, а сама она застыла в нелепой позе, словно деревянное изваяние. Спину её, старую и больную, свело так крепко, что она не могла ни согнуться, ни разогнуться.

— Охти мне... — просипела она, не в силах пошевелиться. — Покладите меня на землю, воины мои храбрые... Покладите, а то стою, как столб.

Мальчишки мигом перестали хохотать. Переглянувшись, они с опаской подошли к застывшей старухе. Старший взял её под плечи, двое других — под ноги. Осторожно, будто боясь сломать, они накренили её и аккуратно опустили на мягкую траву. Легла она ровно, как подкошенное дерево.

И вот уж новая задача, посложнее битвы с крапивой: как доставить Матрёну в избу? Думали-гадали, и тут одного из них осенило. Тот самый ворот, что служил колесницей для кота, теперь мог сослужить службу и его хозяйке! Совместными усилиями они подкатили своё изобретение к Матрёне, осторожно перевалили её на дощатый настил, а ноги, что свешивались, приподняли и понесли в руках. Так, с почётом, под скрип деревянных колёс, процессия двинулась к крыльцу.

Скрипучий ворот благополучно доставил Матрёну в прохладные сени. Здесь, однако, маленькое войско столкнулось с новым, куда более грозным препятствием. В светлицу, горницу старухи, вела широкая, но крутая и высокая деревянная лестница. Закатить по ней повозку с драгоценным, хоть и недвижимым, грузом было решительно невозможно.

Мальчишки остановились в растерянности, переводя взгляд с беспомощной Матрёны на неприступные ступени.

— Ну что, воины, приуныли? — проскрипела старуха со своего «ложа». — Нешто вам лестница страшнее крапивы оказалась?

Её слова подстегнули ребячью смекалку. Старший, почесав в затылке, огляделся и вдруг хлопнул себя по лбу.

— План есть! — торжественно объявил он. — Ты, Васька, тащи верёвку, что от ворота осталась. А ты, Петька, беги наверх. Будем нашу баб Мотрю, как мешок с зерном, на тросе поднимать! А я снизу толкать буду, чтоб не опрокинулась!

Идея была дерзкой, но другой не предвиделось. Вскоре всё было готово: верёвка была надёжно привязана к передней части ворота, и операция «Штурм лестницы» началась.

Скрип, натужный кряхт и сопение трёх пар лёгких. Ступень за ступенью, дюйм за дюймом, недвижимое тело Матрёны на её импровизированном троне медленно ползло вверх. Петька, упираясь босыми пятками в половицы, тянул верёвку изо всех сил. Васька и старший, обливаясь потом, толкали ворот сзади, не давая ему скатиться вниз.

— Ну, воины... ещё чуток... — подбадривала их Матрёна, глядя в потолок. — Почти одолели змея горыныча...

И вот она, вершина! Последний рубеж, последняя ступенька. Победа была так близка, что мальчишки уже предвкушали, как расскажут всей деревне о своём подвиге. Оставалось сделать последнее, решающее усилие.

Как вдруг... из-под самой верхней ступеньки, потревоженный шумом и тряской, выскочил тот самый рыжий кот, что давеча катался на этом же вороте! Испуганный и возмущённый, он с шипением метнулся прямиком под ноги Петьке, что стоял на самом верху и держал всю конструкцию.

Петька взвизгнул от неожиданности, отшатнулся и выпустил верёвку из рук. В то же мгновение ворот, потеряв опору, дёрнулся и, накренившись, начал своё стремительное путешествие вниз. Матрёна ахнула, а двое мальчишек внизу отскочили в стороны, чтобы не попасть под несущуюся на них «колесницу»!

Не успели мальчишки и глазом моргнуть, как «колесница» вместе с Матрёной пронеслась мимо них. Грохот стоял неимоверный! Ворот, набирая скорость, летел вниз по лестнице, и Матрёна на нём — стремительно, ногами вперёд, словно отважный рыцарь на таране.

Удар об пол в сенях был оглушительным! От сильного толчка Матрёну подбросило, и, по какому-то невероятному закону физики, она приземлилась точно на ноги. Спина её с громким хрустом выпрямилась, но ворот, зацепившись верёвками за её платье, так и остался висеть у неё за спиной, словно ранец гигантского школьника. Застыв от изумления, Матрёна по инерции сделала несколько шагов вперёд и, как неваляшка, выпала из распахнутых дверей сеней прямо на улицу.

А там, кряхтя под весом двух увесистых авосек с продуктами, к крыльцу как раз подходил сосед, дядя Коля. Не ожидая такого внезапного «подарка» с небес (а точнее, из сеней), он лишь успел выставить руки вперёд. Матрёна, прямая как статуя, с воротом на спине, рухнула прямиком в его объятия! Авоськи с картошкой и молоком полетели на землю, создавая вокруг этой странной пары живописный натюрморт.

Увидев, как дядя Коля вместе с Матрёной и продуктами рухнул на землю, мальчишки на миг оцепенели от ужаса. «Ох, дядя Коля тяжёлый... — прошептал Васька. — Мы его теперь в дом не занесём!»

Но их опасения были напрасны. Дядя Коля, хоть и был ошарашен, сидел на земле, моргая и пытаясь понять, что за чудо-юдо с деревяшкой на спине только что свалилось на него. Мальчишки, перебивая друг друга, бросились объяснять, как всё произошло: и про поросёнка Борьку, и про заклинившую спину, и про штурм лестницы, и про кота-предателя.

Матрёна, освободившись от своего недуга так же внезапно, как и попала в него, не могла вымолвить и слова. Её трясло от смеха, который смешивался со слезами облегчения и радости. Глядя на неё, на растерянных мальчишек и на рассыпанную по двору картошку, дядя Коля тоже не выдержал. Сначала он тихо хихикнул, а потом захохотал в голос, и слёзы тоже покатились по его щекам. Так они и сидели на земле — двое взрослых, хохочущих до слёз, и трое мальчишек, с облегчением улыбающихся рядом.

Наконец, отсмеявшись, дядя Коля поднялся, отряхнулся и, легко подхватив Матрёну на руки (уже без ворота), понёс её в дом. Мальчишки, как верные оруженосцы, бросились собирать продукты в авоськи.

Чуть позже все сидели в светлице за большим столом. Дядя Коля разливал по чашкам горячий чай и угощал всех пряниками из принесённых запасов. А Матрёна, откинувшись на подушки, смотрела на своё маленькое войско и думала, что, пожалуй, это был самый весёлый и самый лучший день за всё лето. И даже спина, на удивление, совсем не болела.