Прозрение

Прозрение

В кабинете окулиста Софьи Аркадьевны всегда пахло каплями и оптимизмом. Сегодня на приём пришла Валентина Николаевна, 67 лет, через неделю после замены хрусталика.

— Ну-с, как мы себя чувствуем? — приветливо спросила Софья Аркадьевна, просматривая карту.

— Доктор, мне кажется, операция прошла неудачно, — с тревогой сказала пациентка.

— Что вас беспокоит?

— Понимаете, я вернулась домой и обнаружила, что за время моего отсутствия в квартире произошли серьёзные изменения.

Доктор подняла бровь:
— Какого рода изменения?

— Ну, во-первых, мой муж Виктор Палыч сильно постарел. Я его, конечно, тридцать пять лет знаю, но чтобы настолько?! У него морщины появились, которых раньше не было!

Софья Аркадьевна сдержала улыбку.

— А ещё, — продолжала Валентина Николаевна, понизив голос, — я думаю, у него проблемы с чистоплотностью начались. Стены на кухне все в жирных пятнах! За три дня, пока я в больнице лежала, он умудрился всю кухню уделать! Я ему говорю: «Витя, ты что, головой в сковородку нырял?» А он только смеётся!

Доктор кивнула с пониманием:
— Что-нибудь ещё заметили?

— Да! Наша квартира уменьшилась! Честное слово! Комнаты меньше стали, мебель как будто разрослась. И обои — она наклонилась ещё ближе, — обои выцвели! Представляете? За три дня! Я даже подумала — может, это не наша квартира? Может, меня соседи разыгрывают?

— А как со зрением в целом? Видите лучше?

— В том-то и дело, что вижу! Но как-то неправильно. Вот, например, наша кошка Муся. Я всегда думала, что она чисто белая. А оказалось — с рыжими пятнами! Я даже с Виктор Палычем поругалась — решила, что он кошку подменил.

Софья Аркадьевна улыбнулась и мягко сказала:
— Валентина Николаевна, то, что вы описываете — это нормальный процесс адаптации после замены хрусталика. Вы просто начали видеть мир таким, какой он есть на самом деле.

— В каком смысле? — растерялась пациентка.

— Катаракта развивается постепенно, годами. Мы не замечаем, как меняется наше восприятие. Цвета тускнеют, детали размываются. А когда зрение восстанавливается — это как будто вы внезапно попали в HD-реальность.

— То есть, Вы хотите сказать, что стены на кухне всегда были в пятнах?

— Скорее всего, да. Просто раньше вы их не видели.

— А морщины у мужа?

— Боюсь, что они тоже были. Просто теперь вы видите каждую.

Валентина Николаевна откинулась на спинку стула, переваривая информацию.

— Господи, а я ведь вчера генеральную уборку затеяла! Думала, муж за три дня всю квартиру загадил. А он, бедный, только улыбался и говорил: «Валя, ты теперь просто лучше видишь».

— Ваш муж совершенно прав, — кивнула Софья Аркадьевна.

— И что, у всех так? — с надеждой спросила Валентина Николаевна.

— У большинства. Одна моя пациентка после операции обнаружила, что у неё на самом деле не бежевые обои, а светло-розовые. А ведь она их сама выбирала! — рассмеялась доктор. — Другая была уверена, что её муж покрасил волосы, потому что она впервые увидела его седину.

— А я ещё на даче не была после операции, — задумчиво произнесла Валентина Николаевна. — Боюсь представить, что я там увижу.

— Готовьтесь к сюрпризам, — подмигнула Софья Аркадьевна. — Но не переживайте, это нормально.

Когда Валентина Николаевна уже собиралась уходить, она вдруг остановилась в дверях:
— Доктор, а вот скажите. Я вчера в зеркало на себя посмотрела и удивилась. В общем, у меня тоже морщин прибавилось?

Софья Аркадьевна дипломатично улыбнулась:
— Знаете, я своим пациентам после операции рекомендую не смотреться в зеркало хотя бы неделю. Пусть глаза привыкнут к новой реальности.

— Поздно, — вздохнула Валентина Николаевна. — Я уже успела себя рассмотреть. И знаете что? Я решила, что в следующий раз, когда пойду к парикмахеру, сниму очки. Некоторые вещи лучше видеть... не слишком чётко.

Уже в коридоре она добавила:
— А Виктору Палычу я, пожалуй, скажу, что он с годами только лучше выглядит. Тридцать пять лет вместе — имею право на маленькую ложь во спасение!

Софья Аркадьевна смотрела вслед уходящей пациентке и думала, что иногда возвращение зрения — это не только медицинская, но и философская проблема. Видеть мир таким, какой он есть — большое испытание. А видеть его с любовью — настоящее искусство.