Рассказ

Последний солнечный лучик проскользнул меж ресницами, и окружение вмиг посерело. Осеннее солнце зашло за непроницаемую черную тучу, конца-края которой видно не было. Тополя за окном посуровели, зеленая трава покрылась будто грязью.
Коля включил фары.
Очередной Ольгин день не задался с самого начала, и оттого вовсе не казался обычным. Несмотря на то, что по личному Ольгиному календарю сегодня должна была быть среда, как и вчера, но отчего то среда прикинулась пятницей. Сколько Ольга не пыталась убедить себя, что сегодня обычный серый день, но на уровне подсознания понимала – что-то не так.
Под ложечкой сосало, голова гудела.
По крыше автобуса забарабанило. Ольга поглубже укуталась в серую колючую шаль.
- Мужчина, закройте пожалуйста люк, брызжет же! – картаво каркнула толстая женщина на втором сидении и махнула розовой сумочкой. Ольга отметила про себя, что ни за что бы не купила себе такую яркую, хоть убей.
Высокий мужчина непропорционального телосложения, одетый в подобие армейской формы, убедившись, что говорят именно ему, поднялся и неловко захлопнул люк над головой, прищемив себе палец.
Женщина с розовой сумочкой недовольно цокнула языком и вперилась в окно. Непонятно, на что она там уставилась – сквозь завесу ливня невозможно было ничего различить. Только позже до Ольги дошло, что женщина глядела на свое отражение на грязном стекле.
Кроме этих двоих в Южную часть Соликамска ехали еще четверо: неопрятного вида пьяный мужик, мерно посапывающий в углу, грудастая важная Мамочка с пятилетним ребенком и странного вида подросток в закрытом капюшоне.
Ольга безынтересно рассматривала посетителей ее маленького мирка, катая в ладонях изрядно похудевший за день билетный рулетик.
Коля, держась одной рукой за баранку, второй сделал радио погромче. Из динамиков загнусавил диктор о замечательной безоблачной погоде. Коля усмехнулся в усы. Следом заиграла музыка. Ольга отметила, что впервые слышит на этой волне рок.
«Я расправляю крылья, приношу вам свет,
Я никогда не думал, что в этом ничего нет…
Я раздвигаю стены уже тысячи лет,
Я помогаю не верить в то, чего сроду  нет…»
Ольга уткнулась носом в шаль и сомкнула глаза.
Дрема охватила с головой. Ноги налились медью, с лица сползла фарфоровая маска.
Прогрохотала молния, прогоняя сон. Ольга снова натянула фарфоровую маску с узкими прорезями глаз.
Чтобы Ольгу не видели, чтобы Ольгу не узнали…
Вернулась обратно в свой мирок, к своим посетителям. Одновременно проснулся и пьяный неопрятный человек в углу. Люди слегка заволновались, все кроме подростка в капюшоне. Ливень открыто бил автобус в правый борт резкими завывающими порывами. Где-то будто эхом хлестали молнии. 
- Ну и погодка, черт ее дери! – язык пьяного заплетался, грязно-карие глаза глядели в разные стороны. Если раньше говаривали, что легкая косина украшает женщину, то по поводу мужчины, тем более этого, так думать не приходилось.
Ольга, тем временем, проклинала молнию за то, что она разбудила этого увальня. Теперь он не даст покоя вплоть до своей остановки.
- Чертов ливень… чертова водка, чертова жизнь… - бормотал пьяный себе под нос, - чертова жена, чертовы дети…
Мамочка, тем временем, жаловалась не то сыну, не то дочери (волосы длинные) на плохую погоду и на паршивую мобильную связь. Дорогущий телефон, похоже, не мог поймать сигнал.
- Коля включи приемник, мне тошно от этих… людей, - прошептала Ольга престарелому Коле.
Тот пожал плечами:
- Я его и не выключал… Антенну на крыше, наверно, порывом ветра оторвало. Санек, вчера схалтурил, когда привязывал.
- Она мне надоела, ой, как надоела! – тараторил без умолку пьяный мужик, - сгинула бы, провалилась бы сквозь землю вместе со своими детьми -  спиногрызами!
Женщина с розовой сумочкой на втором сидении недовольно фыркала после каждого произнесенного слова.
Ливень, тем временем, как-то поутих, и Ольга различила перильца моста за окном.
- У автовокзала есть на выход?
Как не странно, поднялся пьяный мужик.
- Да пошло оно все к черту! – в сердцах бросил он, едва не упал, вовремя схватился за поручень.
Коля остановил автобус, заскрипели тормоза. Резкий толчок и все стихло.
Двери зашипели, отворились.
Мужчина, шатаясь, вышел вон.
Коля хотел было двинуть дальше, как вдруг заговорил ребенок:
- Мамочка, а почему людей нету?
Ольга выглянула в окно. Действительно, насколько позволял обзор, глаза не могли зацепиться ни за один человеческий силуэт. Хотя это центр города, тут всегда людно…
- Погоди, Коля, не закрывай двери…
Ольга поднялась с нагретого места, высунула голову наружу под дождь. Прищурилась.
Вдалеке сверкнула молния.
Взгляд пошарил по окрестностям, но не обнаружил даже недавно вышедшего пассажира. Все стихло. Лишь немного пахло паленым.
- Куда он делся? – прошептала Ольга себе под нос, до боли сощурив глаза. Мокрые волосы сползли на лоб, неприятно защекотали вески.
На миг растянувшиеся капельки замерли, с неба сорвался короткий нестерпимый свет. В этот миг Ольга и различила тень, разгуливающую на обочине между пустыми машинами такси.
-Закрывай, поехали, Коля, - девушка уселась обратно и снова нацепила на себя маску, когда пассажиры вперились в нее своими беспокойными взглядами. В этой, пусть и несуществующей маске Ольга не боялась встречаться с любопытными человеческими взглядами, не боялась, что ее узнают или прочтут. В ней она могла мыслить без опаски.
По полу пробежали мурашки и автобус двинулся к следущей остановке.
- Ни одной встречной, чтоб ее! – выплюнул Коля, - город будто вымер!
- Давно пора, - эхом отозвалась грудастая Мамочка из центра салона, - терпеть ненавижу этот дурацкий город.
Ольга с интересом посмотрела на толстую женщину с розовой сумкой, с любопытством изучила ее гримасу отвращения и полного несогласия, но… заметила страх, сковывающий ее губы. Сквозь прорези фарфоровой маски Ольге отчетливо было видно, как женщина трясется от нерешительности, и перебирает все возможные варианты возражения, в глубине себя конечно понимая, что не один из них все равно не будет задействован.
Военному, похоже, было совершенно наплевать на эту болтовню, в армии его научили железной выдержке.
Тайной для Ольги оставался только подросток на заднем сидении. Из тени капюшона выныривали два проводка, соединяющиеся где-то в оттопыренном кармане куртки.
Автобус, тем временем, остановился по сигналу светофора.
Люди волновались, Ольга это чувствовала. Воздух ощутимо вздрагивал при каждом вздохе, глаза слегка слезились. Дождь, тем временем, совсем поутих. Взору пассажиров открывался совершенно бездушный город-мертвец. Ни одной живой души: ни человека, ни собаки, ни кошки, ни птицы…
- Чтоб меня…
Тут то и выключили солнце. Серые коробки отвратительных домов сию секунду погрузились во тьму. Асфальт под колесами покрылся сочной коркой грязи.
- Что… происходит? Что это? Что?! – заскрежетала жабообразная женщина с розовой сумкой, щелкая мощной челюстью и перебирая поросячьими глазками.
Мужчина в форме звучно сматерился, глаза его блеснули. Как когда-то на несуществующей войне.
- Мама-а! Что то не так, мама-а!
Мамочка разом потеряла всю важность, глаза округлились и опустели от панического страха. Волосы на голове превратились в иглы и опасливо ощетинились.
Коля, так и не дождавшись зеленого, вдавил педаль газа. Больше всего хотелось убраться отсюда, хотя, конечно, было ясно, что смена местоположения ничего не изменит. Что-то произошло, и это «что-то» с хрустом рвало все границы понимания.
- Это моя остановка, остановите, дайте выйти! – одержимо закричала женщина с розовой сумкой, вскочив с насиженного места. Ладонь скользнула по холодным перильцам, но тут автобус налетел на какую-то кочку, и женщина рухнула на пол, промахнувшись мимо холодного шеста. Крик тут же измельчал.
- Коля, тормози! – Ольга дотянулась до рубахи водителя и вцепилась в его руку. Острые ногти оцарапали кожу. Заревели тормоза. Резко дернуло вперед, Ольгу вырвало со своего сидения, бросило куда-то вверх и потом ударило об лобовое стекло. Позади кто-то сдавлено ухнул, заревел ребенок.
Автобус стал.
Николай тяжело дышал. Он только что наехал на что-то, отдаленно напоминающее лежащего человека. В зеркало заднего вида на дороге был виден непонятный темный валик, прикинувшийся мертвым человеком. Коля бы ни за что не принял его за человека, если бы не одно «но». Непонятный темный валик шевелился.
Ольга пришла в себя. Голова гудела, нос кровоточил. Глаза резало слезами, прикушенный язык перекосило от боли. Но сейчас Ольга волновалась не за себя. У ее ног лежало бездыханное тело жабообразной женщины. Пухлые ручонки мертво сжимали окровавленную розовую сумочку.
Валик, тем временем, поднимался. У него выросли две потрепанные ноги, две руки, одна голова. Все бы ничего, если бы, несмотря на свет заднего противотуманника, силуэт не был матово-черным. Будто небрежно вырезанный тупыми ножницами из низкокачественного черного картона.
Ольга осторожно дотронулась до тела. Женщина не дышала, да и сердце, вроде бы, больше не билось. Широко распахнутые глаза, затянутые белой пленкой смотрели вникуда сквозь шокированную Ольгу.
Ольга судорожно сглотнула и медленно, словно в кошмарном сне (а может это и есть он, лишь страшный сон?) оглядела салон. На переднем сидении лежал мужчина в форме, по виску тонкой струйкой стекала кровь. Но он был жив, это было видно по спокойному вздыманию груди. Молодая мамочка отрешенно глядела куда-то в окно, обеими руками вцепившись в своего ребенка. Ребенок непонятного пола истошно ревел, зелененькие штанишки его намокли. Подросток в капюшоне же невозмутимо сидел, глядя в одну, только видимую ему одному, точку. По инерции он должен был долететь, как минимум, до середины салона, однако законы физики для него не работали.
- Молодой человек, с вами все в порядке? – язык заплетался от не прошедшего еще шока. Разум же был уверен, что все еще только начиналось.
Паренек, конечно же, не ответил. Кроме музыки из наушников он ничего не слышал. Или не хотел слышать. Окружающее ему определенно мешало сосредоточиться на чем-то важном.
- Оля… О-ля-я… - из водительской кабины раздался дрожащий Колин голос.
Совсем плоский картоновый человек, ломающейся походкой приближался к автобусу. По телу его пульсировала белесая рябь, подобно шуму на телеэкране.
Девушка не сразу различила через замызганное заднее окно автобуса черного человека. Но лишь он стал обходить с правого борта, направляясь к дверям, пространство пронзил короткий металлический скрежет. Всплыла картинка: острый кухонный нож высекает искры, разрезая сковороду. Мышцы шеи невольно дрогнули, голова дернулась, выполняя бессмысленный приказ. Скрежет только нарастал.
Черный силуэт подошел вплотную к дверям и уткнулся головой в стекло. Ольга поднялась, подошла, вздрагивая при каждом приступе противного скрипа. Какое живое существо способно говорить на таком языке? Ответ: никакое. Не живое.
С минуту взгляд упирался в черное тесто за стеклом, но потом из этого теста кто-то незримый вылепил знакомые черты лица. Мелкие поросячьи глазки, толстые щеки и жабий рот. Губы изогнулись дугой, нос сморщился, глаза полезли из орбит.
Ольга опустила взгляд. Под ногами лежало все то же тело, но лицо было стерто. Вместо него – глубокий, но пустой чавкающий карман.
Беззвучный крик вырвался из груди. Разум порвало надвое молнией необъяснимого страха и… паники.
Фарфоровая маска дала трещину.
Коля запоздало сообразил, что пора бы вновь дать по газам. Автобус дернуло, Ольга упала на ближайшее сидение и вжалась в мягкий поролон.
Плоский картоновый человек остался позади, но скрежет так и не кончался. Ольга сверлила чавкающий карман на лице недавно еще живой жабообразной женщине и не могла оторваться от этого зрелища. Труп будто пытался дышать через свой карман, как задыхающаяся рыба на горячем берегу. Ольга прогнала навязчивые мысли. Она не может быть живой. Она труп.
Только спустя пару секунд уши снова смогли слышать. Тогда то Ольга и заревела. Неистово, истерично и… безысходно. Чертова маска могла защитить Ольгу от других, но никак не от самой себя. Очень жаль, что шок прошел настолько быстро.
Автобус ехал по крутым поворотам, не сбавляя скорости. Николай превратился в бездушную неразумную машину под действием шока, но по-прежнему соблюдал маршрут №21. Вдали замаячили непропорциональные тени труб магниевого завода, из которых валил черный-черный дым, пачкая и без того грязное небо.
Николай отчетливо видел расползающуюся темноту впереди, но мозг зациклился и не в какую не желал перезагружаться. Как старый компьютер.
Ольга пришла в себя от резкого удара. Ее бил по щекам очнувшийся Мужчина в форме. Та невидящим взглядом уставилась на него. Мужчина тыкал пальцем и очень желал, чтобы Ольга посмотрела куда-то в зад салона. Но все дело в том, что Ольга не хотела смотреть туда. Она вдруг обнаружила, что паника мужчины в форме ее забавляет.
Этот человек никогда не был на войне. Он врал всем, кто его спрашивал об этом, но на войне его не было, и не могло быть. Когда человек паникует, то способен убить своего или, что еще хуже, бежать от врага, бросая своих на произвол судьбы. Таким не место на поле войны.
Еще один хлопок по щеке основательно привел ее в чувство.
По салону туда сюда бегала Мамочка, и плевать она хотела на своего ребенка, который визжал где-то под сидением. Мамочка кричало что-то вроде: «Выпустите», «Я хочу домой», но потом ее слова перестали иметь всякий смысл. Глаза налились кровью, уста бросались всякой белибердой. Мамочка принялась биться об стены, сидения, и вскоре разбила себе нос в кровь. Ничком упала куда-то и не сумела подняться.
- Коля, остановись. Коля, черт тебя дери, остановись! – голос сошел на визг.
Машина-Коля лишь глубже вжала газ.
Ольга во всем этом кошмаре совсем позабыла о самом странном пассажире и, похоже, сейчас было самое время о нем вспомнить.
Взгляд тупо уперся в непроницаемый капюшон подростка. Почему-то Ольга знала, что играет сейчас в наушниках у парня в капюшоне. Это не Цой, не Ария и даже не какая-нибудь попса. В уши странного пассажира беспрестанно вливался этот металлический скрежет, от которого сводило зубы. Левая рука без устали водила по куцему тетрадному листу, который подросток достал из своего школьного портфеля.
Ольга решительно поднялась с насиженного места и, держась за поручни, двинулась к подростку. Она точно знала – вся проблема в нем.
Но вся решительность ушла в пятки на пару с душой, когда за окном нарисовалась тень. Мужчина в форме пододвинулся к окну, коснулся холодного мокрого стекла рукой, наблюдая за тенью. Приглядевшись, Ольга различила человеческий силуэт. Нет, не плоский черный картоновый человечек, нет,… этот гость был вполне объемным. Но Ольга не назвала бы его живым.
Рядом с автобусом, нереально часто перебирая ногами, бежал бывший пассажир, сошедший еще на автовокзале. Выпученные кровяные глаза его глядели куда-то в даль. Изо рта вывалился не раз прикушенный язык.
Зомби? Да, наверно это зомби.
Это не такой зомби, каких Ольга видела в старых фильмах Ромеро, он даже не пытался вытягивать руки и не кричал «Мозги!». Лицо его было абсолютно мертво. Ни одна мышца не шевелилась, зрачки будто в такт шагам раскачивались из стороны в сторону.
Мужчина в форме заворожено глядел на бывшего пассажира 21-го рейса. Тот развернул туловище, чтобы быть лицом к лицу с Мужчиной в форме. Ноги при этом двигались по-прежнему параллельно автобусу. Ольга будто бы услышала, как затрещали тазовые кости.
Чудовищное обезображенное лицо с беспрестанно вращающимися глазами вплотную прислонилось к стеклу. Губы коснулись стекла. Во все стороны побежали ледяные иголочки. Внутри рта копошилась темнота и… пустота.
Мужчина в форме, сам того не понимая, поднес свое лицо вплотную.
Зомби вдохнул.
Мужчина в форме коротко вскрикнул и принялся раздирать свое лицо ногтями. Кожа падала на обшитое зеленым ворсом сидение лоскутами.
Ольга резко отвернулась и бросилась к парню в капюшоне, по пищеводу медленно поднимался ее сегодняшний обед.
- Что ты делаешь? Что ты с нами делаешь? – рука содрала капюшон с головы парня.
Но лица там не было. Вместо него – абсолютно зеркальная гладкая маска. Ольга отпрянула.
- Разве не ясно, Ольга? – донеслось из под маски, - я пишу рассказ на конкурс. Параллельно создаю свой очередной мир, который тебе может показаться ужасным. Но только поначалу, Ольга.
Его слова перемешивались с непрерывным скрежетом и оттого звучали как-то… нереально. Будто бы сам молодой писатель был всего лишь персонажем чьего-то мира.
- Но… - голос Ольги совсем осип, - кто твой главный герой?
Зеркальная маска на миг напряглась. По поверхности пробежали мелкие морщинки.
- Не прикидывайся дурой, Ольга. Ты – мой главный персонаж. На тебе есть маска, ты не придумана мной, поэтому о тебе интересно писать. Я бы мог содрать ее с тебя, но… кому нужны неживые персонажи?
Сердце глухо ухнуло.
- Ты никогда не выиграешь свой конкурс, твой сюжет банален, хаотичен и бредов.
На зеркальной маске будто изобразился гнев, но потом он утих.
- Ну и пусть, но зато я создам еще один мир, который положу в свою копилку. Моя остановка, Николай!
Машина-Николай покорно остановился. Задние двери распахнулись.
- У меня дела, Ольга, прости. Допишу рассказ завтра, до встречи.
Парень вложил свой листочек в сумку и вышел. Двери захлопнулись перед ошарашенной Ольгой. Все замерло. Ребенок, прятавшийся под сидениями, застыл.
Все возобновится завтра.
Конец наступит завтра.