Часть вторая сажа и пепел. глава xviii

Кипящая жидкость радостно плещется через край ожившего конструкта. Не уверен, способна ли горячая вода повредить механическому телу и тем забавнее наблюдать как Тенебрис рефлекторно отпрыгивает, шипя и прикрываясь лапами. Пятясь, кошка во все глаза наблюдает за ожившим существом, исторгающим столбы пара, из-под танцующей крышки в комнату проникает оживлённое бульканье. Неожиданное представление призывает нас обступить изобретательницу и её приобретение нестройным полукругом, зачарованно разглядывая ожившую диковинку, те что пониже осторожно напирают, в надежде оказаться в первых рядах. Мы стоим затаив дыхание. Умудрившись найти подобие равновесия, голем-котёл замирает, будто бы робея под десятком взглядов. Чтобы перекрыть удивлённые вздохи и восхищённые возгласы, Джимджару приходится громко присвистнуть. Тенебрис купается в гомоне оваций за двоих, пока причина всеобщего умиления, словно неоперившийся птенец, пытается совладать с дрожащими конечностями и неловко оседает на землю.



Причудливая грация сопровождает движения голем-котла, абсолютно нечеловеческие, но при этом ничуть не похожие на дёрганье рук-ног присущее куклам на уличных театрах. Пытаясь понять как эта штука в принципе способна действовать я пожёвываю губу и всё более явно слышу лёгкий гул и какое-то звяканье - перезвон исходит из рюкзака Персиваля. Поглядев по сторонам с явным сомнением, юноша открывает сумку и ему едва удаётся схватить выпрыгивающий предмет, вознамерившийся преодолеть земное тяготение - диковинку, отдалённо напоминающую морскую раковину. Камешек был уже на полпути к потолку, когда воитель ловит её, собираясь объясниться, но Тенебрис опережает его, автоматон напирает, тянет цепкие лапы к новой игрушке, вертит её и нарушает рассказ металлизированным бормотанием:



— А? О… да это же Пять Орехов… жеманничает там, через эту говорящую каменюку! Поторапливает нас. “Судьба драконьего яйца вскоре станет известна недоброжелателям, и если вы желаете провернуть дельце и покинуть Греклстью цельём, вам не стоит медлить…” и всё в таком духе. Просит не забыть о Клариссе… Какую интересную вещицу ты мне подарил, Персиваль!



— Ну… знаешь что? Будет лучше, если я как следует сберегу её у себя, верно? — выкручивается юноша, глазом не моргнув, решая не комментировать явную манипуляцию. Мозолистые пальцы смыкаются на камешке и вытаскивают его из механических лап, после чего Персиваль задумчиво убирает камешек обратно в сумку.



Да, нам было о чём подумать: городок увлекал бездной дел, но все прекрасно понимали, что чем дольше мы здесь остаёмся, тем чаще нас будут пытаться втянуть в местные дрязги. Вездесущие дроу не желали нас отпускать, умудряясь обнаружить отряд словно гончие натренированные на запах иноземцев… быть может таковыми они и являлись, пауколюбы грязные. Быть может за время последних приключений они потеряли нюх, разленились и разжирели на местных хлебах, однако воображение упорно рисовало целые полчища тёмных эльфов, поджидающих нас под каждым камнем и за каждым крупным грибом. И если уж я вновь коснулся темы, ленивых и толстых… Темберчёд, а точнее авантюра с продажей подделки его последователям, тоже вызывала сомнения. Не поймите неправильно, - в былые годы, я бы влез в какую-нибудь мутную авантюру одним из первых, движимый желанием обогатиться и укусить побольнее этих мерзких, закостенелых в своей безнаказанности, богачей, но сейчас приходилось ставить на кон ещё и чужие жизни… лишние проблемы были ни к чему. Монетка подаренная королевой приятно грела карман, хотелось поскорее воспользоваться этим козырем, но ещё сильнее было желание приберечь его для себя и в долгосрочной перспективе, а для этого было необходимо чтобы свидетельство королевского расположения не обрело схожесть с чёрной меткой находясь в руках у чужеземца.



Спор разворачивается нешуточный, постепенно затягивая всех присутствующих: Сарит недовольно качает головой; Джимджар поддакивает Тенебрис, этой зачинщице всеобщих волнений, гномом явно движет желание повеселиться и этим они здорово напоминали друг друга, спелись, голубки; Ахана, в привычной манере, пытается примирить нас сглаживая углы и предлагая просто продать копию яйца кому-нибудь другому, например Серым Призракам.



— Добрая Госпожа Ахана права, Торгар даже оставил мне указания, на случай если мы хотим связаться с ними… — подаёт голос Ханаан, решившись присоединиться к дебатам. Чародейка проступает из теней, неестественно густо обволакивающих её фигуру.



— Да, но! — Повторно начинает играть моя потрёпанная шарманка — Если мы свяжемся с убийцами и стражники об этом проведают, воспользоваться покровительством Королевы станет…



— Ой, да я тебя умоляю Холт! Мы ведь направляемся в Блингденстоун, верно? Не найдёшь ты серых космачей в столь цивилизованном месте — протягивает Джимджар с беззлобной усмешкой. Вот только её подхватывает менее тактичная Тенебрис:



— Тебе копоть все мозги забила, Холт? Полюбился горело-вонючий вкус этого угрюмого города, Холт? Да ладно, Холт, ты ведь не можешь быть таким наивным, Холт - Мы совершенно точно не вернёмся в Греклстью!



Я чертыхаюсь и закатываю глаза. Неужели мне нужно попросить Стуула установить для нас споровую связь, прежде чем они осознают вес моих сомнений? Но остальные соратники ко мне прислушиваются, верно? Да, безусловно. Поэтому из-за меня этот вопрос приходится обсудить дважды и... Удовлетворившись сразу двумя отказами вместо одного, я дую губы и сажусь перекладывать собственные вещи так, чтобы рюкзак не бил меня по рёбрам во время бега. Это пригодится. Приходится признать - слишком поздно играть в благородство, да и… в самом крайнем случае можно фальшивку и для себя припасти, в надежде, что она послужит должным отвлекающим фактором, если появится необходимость резко сматывать удочки, от тех же дроу например. Обращение с подделкой, равно как и обмен идеями на её счёт, напоминали мне игру в горячую картошку, но разжившись таким количеством верных соратников я ощущал нарастающий страх - неровен час кто-нибудь из нас обожжётся.



По итогу мозгового штурма, Тенебрис всё же решает отправиться с фальшивкой к Хранителям Пламени, Персиваль соглашается сопровождать её как незаменимый источник тягловой силы и здравого смысла, а Ханаан будет с ними, чтобы при помощи магии повысить шансы отряда выйти сухими из воды. Сомнительный план, но обладающий рядом разумных предосторожностей - образцовый пример рецепта для успеха или катастрофы.



— Давайте, давайте! Лучше вспомните о тех деньжищах, которые бородатый старик обещал за эту конфетку! — задорно восклицает Тенебрис, с удовольствием взвешивая в руках драконье яйцо. Так она и подначивает нас на все лады, пока теневые чары Ханаан не скрывают из вида наглую металлическую морду.



Остальные следуют моему примеру, начиная готовить пожитки к очередному переходу. Из-за нервного напряжения мои руки мелко дрожат, и я запоздало вспоминаю о необходимости дыхания. В голове крутятся наиболее депрессивные сценарии предстоящей вылазки, но я гоню их прочь глядя на друзей - воодушевлённых, энергичных, взбудораженных. Ахана выудила из поклажи диковинный рог - ещё одну волшебную игрушку найденную на Базаре Клинков - подуешь в такой, и необходимые люди услышат твои слова так отчётливо, словно между не сотни метров, а лишь пара шагов. Вещица преподносится Ханаан, их прощание вообще оказывается зрелищем безмерно трогательным - эффектная чёрная перчатка нашей портальной странницы взметается для рукопожатия и сконфуженно отскакивает, испугавшись фамильярности подобного жеста. Пользуясь заминкой, я подхожу к месту где Тенебрис стояла до того как стать невидимой и наклоняюсь, переходя на еле слышный шёпот:



— Знаешь о чём я подумал? А ведь именно Персиваль дольше всего охраняет нас по ночам, чаще всего таскает твои вещи, и… да, точно, - большая часть рационов умещается в этом раздутом бауле, который парень отчего-то продолжает своим рюкзаком. Поэтому, если ты вернёшься без Персиваля, мы скорее всего сначала умрём от нападения диких зверей, потом подохнем от голода, а следом сгинем из-за истощения и перенапряжения таская тяжести по хитросплетению одинаковых пещер. Я не угрожаю, ничего такого - если таковы твои представления о веселье, я тебя поддержу, но… очень хочется пожить, понимаешь?



Вместо ответа я получаю тычок в ребро, нежный такой, заботливый, я вмиг будто оказался в детстве - только так мы и общались тогда…



— Приятно говорить с тем, кто тебя так хорошо понимает. — усмехаюсь я, прежде чем проводить троицу, где третьим - металлическим, искусно созданным, полным глубинного яда и энергии творения, визуально выступал голем-котёл.



Мои спутники являли собой пример неустанного движения. Засиделись мы в Греклстью. Матильда явно торопилась покинуть не только собратьев-великанов, но и город переполненный смогом и безумными дерро. Гиганты напутствовали нас тёплыми словами, в надежде на не скорую, но всё же встречу, что казалось перспективой приятной, если долговязые ребята прекратят отращивать лишние головы. Словом, ещё немного поиграв желваками, мрачный Джар’Ра смирился со свободой воли окружающих, кивнул собравшимся и шаркая двинулся на выход. Топот Матильды идущей следом слегка потряхивает меня, делая походку излишне пружинистой, горелый дым мгновенно забивается в глотку и ноздри, рабочий грохот затмевает учащённое биение сердца, мы почти двинулись в путь - нам ещё и за Клариссой тащиться.



Покидая южную часть города отряд взял курс на Сломленный Шпиль. Выверенное спокойствие дуэргарского спального района снующими толпами разномастного народа. Окружающие бегают, галдят, сталкиваются, блуждают из стороны в сторону как сбрендившие мотыльки, каждый влеком своим собственным путеводными светом. Стоило преодолеть мост через Жёлоб Ладогера, как городская публика разрослась, а улочки напротив поскромнели, усиливая нежеланный эффект близости. Вымещая дурное настроение на ни в чём неповинных незнакомцах, я напрягаю локти и словно волнорез встречаю это живое море, неумолимо двигаясь в сторону набережной. Подумав об этом ещё раз я думаю, что большинство расступалось в стороны вовсе не из-за меня, а благодаря внушительному виду великанши следующей по пятам, но в тот момент я был несказанно собой доволен.



Мост через пролив в это время суток, каким бы оно ни было, основательно опустел, равно как и сама таверна расположенная за ним следом. Стоило упомянуть Клариссу, как охранники впустили нас внутрь, молча кивнув на крутую лестницу сбоку. Узкие ступени резко забирали наверх, опоясывая россыпи комнатушек в которых нам так и не посчастливилось поселиться. Через несколько пролётов мы утыкаемся в нужную дверь и я барабаню костяшками по доскам. В ответ раздаётся грохот. Это такая игра? - “Кто громче?” - стучу ещё раз. Что-то падает. Суетливая возня обрывается мгновением натужной тишины, прежде чем нас окликает знакомый голос:



— К-к-к-кто т-там?



— Здравствуйте, Кларисса! Это Ахана! И все остальные! Вы просили зайти… — вкрадчиво отвечает эльфийка, весьма тактично отпихивая меня в сторонку своим острым плечиком, пока я не продолжил свои упражнения с дверью.



Дверь распахивается, открывая вид на небольшую и весьма аккуратную комнатушку, прибранную так, словно она уже дожидается новых жильцов. Помещение до отказа наполнял назойливый аромат духов, через настеж распахнутое окно мне в лицо рвался озёрный бриз перемешанный с запахами гари и копоти, но от них парфюмерные нотки становились только более удушающими. Гомон толпы, лязг металла и стук наковален едва достигают ушей, выдавая всю роскошь жизни на подобном удалении от берега.



Кларисса вела себя чудаковато, то есть как обычно, если полагаться исключительно на моё скромное мнение о ней - приветствуя недавних знакомых, дварфийка проходит вглубь комнаты, сгребает со стола совершенно неподвижную крысу и прячет её в карман. Признаться, у меня даже смешка не вырывается, хотя выглядит всё как один из тех снов посетивших разум под гнётом простудного жара. Пока волшебница собирает сумку завязывается неспешная светская беседа: заикающаяся Кларисса никак не может оставить без внимания вопросы Аханы, а та заполняет болтовнёй каждую неловкую паузу и мало того, что нервничает, так ещё и с каждой минутой будто бы всё сильнее заражается манерой речи собеседницы.



— В-в-вас с-сегодня м-меньше. Ку-ку-куд-куда делся вы-вы-высо-окий му-мужчина? — спрашивает Кларисса привставая на цыпочки, явно надеясь высмотреть юношу за спинами многочисленной братии сгрудившейся у входа до самой лестницы. Описание исчерпывающее, ничего не скажешь, - а я тогда здесь на что? — О-он п-п-п-придёт?



— П-персиваль? Он… да… — к моему удивлению Ахана тоже оборачивается и принимается поглядывать в коридор. Я едва не заряжаю себе ладонью в лоб - ну конечно же! - невидимки! Умом продолжившие путешествие, мы всё ещё находились в самом жерле огня, стали и повсеместной слежки, на родине сажи и пепла…



Уставая запинаться, Ахана дёргает меня за рукав - то ли мои чары на неё не действуют, то ли я разучился строить злое лицо, но встретившись с жрицей взглядом мне всё же приходится поучаствовать в беседе, так как очередной тур заикающейся беседы она просто не вынесет.



— Гм, да, нам пришлось разделиться - у остальных нашлись дела, которые необходимо поправить перед отбытием, а мы вот, как и обещали, решили проведать тебя. — я слежу за тем как волшебница старательно по одной переносит в сумку какие-то веточки, беря их по одной, — Ты с нами?



— Д-д-да. Я… с вами.



— Ну вот и чудесно, значит оставим истории до следующей остановки, иначе мне неизвестно придётся всё рассказывать дважды. Тебе нужна помощь?



— Н-нет, я… Это в-в-все мо-ои вещи.



Все так все. Я протискиваюсь между Джимджаром и Принцем Дерендилом, устремляясь вниз по лестнице. Вслед за таверной мы провожаем взглядом торговые ряды, лавку Ирвина и Верза, улочки и крытые стены фабрик, а следом и десятки дымящих труб постепенно отодвигающиеся нам за спину этаким курящим частоколом. Оказавшиеся в плену моего недовольного бубнежа товарищи молча движутся следом, впервые достигая целой сети просторных коридоров ведущих прочь из города. Часть проходов оказывается надёжно перекрыта, основной поток идёт через несколько провалов по центру, каждый из которых надёжно оцепили стражники: кто-то перебирает товары, иные досматривают телеги, остальные снуют между дорогой и караульными помещениями, но больше всего мне запомнился стражник такого же меланхоличного вида, что и я - восседая на коренастом табурете он задумчиво оглядывал очередь и разжёвывал грибную шляпку.



Желание замкнуться в себе и созерцании мира вновь трескается в робкой ладони, дёргающей меня за край рубахи. Я оборачиваюсь на обеспокоенную синюю мордашку и киваю, говори мол уже.

— Х-холт, как ты думаешь, нам разве не стоит заранее договориться со стражниками?



— Мысль дельная, как и в большинство дней ты абсолютно права, вот только сегодня не один из тех дней когда нам следует переживать из-за стражи.



Огрызаюсь ли я? Если подумать, кажется так… вот только, что эти иглы житейской угрюмости для служительницы Водного Лорда, до сих пор не уставшей во всех искать лучшее? Извлекая из моего размытого ответа одну лишь непререкаемую уверенность, Ахана успокаивается и улыбается мне, вприпрыжку устремляясь к остальным. Пожитки сбрасываются на землю, компания становится особняком на широкой излучине дорог. Никто не спешит сесть, - нервные потоки крови курсируют по телу, отдаваясь надоедливым трепетом в самых разных его частях, - очень хочется поскорее возобновить движение. Поглядывая на друзей, я несколько раз пробую прокусить клыком ноготь большого пальца, прежде чем одёргиваю себя. Ладно. К дьяволу! Всё будет в порядке.



— Так что, кто из вас, мои дорогие проходимцы, готов сыграть в кости со старым-добрым Джар’Рой?



***



По мере того как на героев плавно и неумолимо надвигалось обиталище Главного Кузнеца Греклстью, их всё ощутимее облепляли невидимые провожатые. В конце концов трудолюбивых стражников скопилось так много, что в выборе направления отпала всякая необходимость - двое людей и голем-котёл просто переставляли ноги, а поток уже сам вёл их туда, куда попросил Персиваль, для надёжности сверкнув сразу и цепочкой с Символом Ладогера, полученным Хранителей Пламени и значком Каменной Стражи. Сдержанная Ханаан очень радовалась подобной предусмотрительности, в голове её назойливо вертелись слова Госпожи Блэкскалл о приветливости Греклстью, вот только вопреки всем заверениям, местные ещё ни разу не торопились добровольно демонстрировать иноземцам чудеса обещанного гостеприимства. Наконец, живые тиски вокруг них слегка разжались.



Усатой возмутительнице спокойствия приходилось двигаться чуть поодаль и молиться богам в которых она не верит, чтобы не налететь на одного из дуэргаров. Недавние модификации корпуса показывали себя отлично, исключая любой шум во время перемещения, отчего она ощущала себя газовым облаком, плавно огибающим прохожих. На поверку перемещаться вдоль населённых улочек под покровом чар оказалось не так удобно, да ещё и страшно опасно: становилось ясно, что за слаженными действиями городских стражников стояли примерная выучка и многие часы практики - мастерство, которое Тенебрис ни в коем случае не признает. Да ещё и фальшивое яйцо будто бы тяжелело с каждым пройденным метром.



Маячившая впереди пещера проступала из темноты, оформляясь чудовищных размеров скорлупой налипшей поверх светящейся алым сердцевины - каменной утробы приютившей дракона. Багрянец бросался наперегонки с отблесками золота и переливами драгоценный камней, вырываясь наружу строго очерченной стеной жара, серных запахов и дурных воспоминаний о предыдущей встрече. Поёживаясь под взглядами сторожевых статуй, искатели приключений словно бы уворачиваются от тёплой волны, направляясь ко входу в крепость, расположенную в сплошной гряде тёмного камня.



Из всех украшений в этих залах нашлось место только факелам и жаровням, местные коридоры буквально изобиловали этими излишними источниками освещения, создавая официальную атмосферу и вместе с тем выбиваясь из общего городского ансамбля.



— Хранитель Пламени Гартакар уже ожидает вас. — хрипло произносит стражник на не дурном всеобщем, когда герои достигают просторного помещения заставленного изображениями предшественников Темберчёда.



Внезапный официоз и созерцание недвижимых хищников, запечатлённых во всей их хищной грации, заставляют Ханаан побледнеть, прежде чем выучка берёт верх, выдерживая роль светской дамы, она застывает у входа в последний зал на пути к высокопоставленному дварфу. Ещё раз осматривая платье, она поправляет причёску и смахивает одной ей видимую пыль с подола прежде чем решиться на новый шаг, когда внезапно нечто гладкое и металлическое касается её предплечья. Тонкие металлические пальцы медленно вырисовывают буквы по ткани её перчатки:



“Сотвори маленькую магию”



— Прошу прощения, Доблестный Персиваль. Всего один миг… — произносит чародейка подтягивая перчатки повыше, — Я… несколько взволнована и хочу убедиться, что всё идеально.



Персиваль поглядывает на неё со смесью интереса и замешательства.



“Яркую магию!”



- продолжают требовать назойливые прикосновения. Заклинательница отряхивает перчатки ударом в ладоши, раздаётся глухой хлопок и вместе с ним помещение озаряет вспышка. Изумрудный блеск наполняет волосы чародейки по мере того как пришедший из ниоткуда снегопад блёсток осыпает её одеяния, налипая на ткань, лёгкое свечение струится по изгибам платья, сапог и перчаток. Застигнутый врасплох, Персиваль начинает отчаянно моргать, со всех сторон до них доходят возмущённые шепотки и ворчание, как если бы дварфы наблюдали за чем-то отвратительным, однако никто даже не думает препятствовать колдовству Ханаан. Когда ослеплённые зрители приходят в себя в подогнувшихся руках девушки покоится огромное яйцо дракона, которое она спешит передать спутнику.



— Так-то лучше! — гордо восклицает Ханаан откидывая волосы назад, после чего обходит воителя, первой устремляясь вперёд.



— Всё должно было быть иначе… — погибает в его устах неподдельное возмущение с ноткой какой-то светлой детской обиды, пока он вынужден семенить следом и протискивается в просторный кабинет со своей ношей.



В покоях Гартакара царила загадочная атмосфера: книжные шкафы выстроились вдоль стен, их короткие тени казались заострившимися от нежелания подпускать чужаков к хранящимся на полках тайнам; зелёное пламя поднималось из жаровни и подрагивало, усиливая мистический эффект. Не обращая внимания на пришедших, Хранитель Пламени продолжал сидеть спиной ко входу, неотрывно созерцая огонь, отслеживая каждое движение язычков пламени, стремившихся покинуть чашу.



Секунды складываются в минуты. Персиваль прищуривается в попытках углядеть среди корешков знакомую книгу. Ханаан в пятый раз поправляет перчатки. Спина почтенного дварфа не кажется особенно разговорчивой. Персиваль отваживается на почтительное покашливание. Ханаан слегка подталкивает спутника локотком, но по итогу сама же и краснеет. Спина дуэргара не реагирует. Наконец огонь гаснет и вместе с этим ощущение сказочности покидает остальное окружение, - обитель мрачного заклинателя вновь оказывается простеньким рабочим кабинетом с массивным столом, минимумом украшений и рядком гостевых кресел, задрапированных красной обивкой. Ничего лишнего. Медленным жестом дварф приглашает гостей присаживаться.



занять кресла, драпированные алой обивкой и хриплый голос принимается медленно выводить слова на всеобщем языке.



— Что ж… рад видеть, как ответственно вы отнеслись к своему поручению… — сипло произносит старец и Персиваль бессовестно кивает ему в ответ. — Так что, мы были правы и за пропажей стояли эти наглые душегубы, Серые Призраки?



— О, к сожалению, или скорее к счастью, с Серыми Призраками мы так и не столкнулись. — вежливо произносит юноша. — Но нам неслабо так досталось от от парочки дерро-заклинателей, водивших дружбу с квазитами. Кажется, они планировали использовать яйцо чтобы вывести дракона самостоятельно… там вообще творится страшная чертовщина, у вас под городом, один из наших спутников едва не сгинул из-за тёмной реликвии, похожей на вашу.



— Что, вы нашли ещё одного идола? И где же он? Вы ведь к нему не прикасались?



— Ну… мы были вынуждены забрать его у прежнего владельца, чтобы остановить нашествие нежити, мой товарищ смог довольно ловко умыкнуть идол, а после мы его уничтожили… — Персиваль спокойно продолжал рассказывать истории ставшие привычными, но внезапно осёкся, увидев реакцию дварфа.



— Ваш спутник… взял её… и выжил… а после вы… просто уничтожили реликвию. Я верно всё понял?! — хрипит Гартакар и выгибается в их сторону перегибаясь через столешницу.



— Гм. Да, но… Холт, он… Ему было очень плохо от этой штуки, - он не желал расставаться с ней, словно чувствовал её боль, и… я был вынужден разить её клинком чтобы спас…



— Обычного оружия недостаточно чтобы разрушить подобный идол, мы проверяли!



— Персиваль может призывать на помощь божественное провидение. — спешно вступает в разговор Ханаан, — Я сама имела честь видеть, притом неоднократно, как его покровитель являет в мир священный свет…



— Немыслимо… — слабым голосом произносит Хранитель Пламени, оседая в кресло.



— Да, простите, поход через те катакомбы измотал нас до крайности и был чересчур насыщен событиями и опасностями, поэтому некоторые детали могут быть не вполне точными… — примирительно продолжает Персиваль, — Чего стоят хотя бы двухголовые медведи, да и погоня за разбойником для Каменной Стражи нас изрядно помотала. Зато Вот Это, я полагаю, может быть для вас полезным…



С этими словами юноша лезет в рюкзак и достаёт пару табличек из зархвуда, содержавших описания ритуалов которыми дерро отращивали у своих жертв новые головы. Тут уже скепсис Гартакара сменяется восхищением, спеша заграбастать таблички он прячет их в ящик стола, выставляя им на смену небольшую коробочку - младшую сестру шкатулки полученной от королевской четы.



— Что ж, вашу вылазку и впрямь стоит назвать удачной, вы в полной мере оправдали наши ожидания и заслуживаете вознаграждения, не большего, однако, чем мы оговорили заранее. Да… а теперь - яйцо. — при этих словах, дварф протягивает руки к желанной реликвии раньше, чем завершает предложение.



Забирая яйцо у Персиваля из рук, дварф несколько раз перехватывает его, примеряясь и пристально разглядывая. Секунды тянутся подобно тоненьким струнам нервов у парочки аферистов, но вскоре сосредоточение на лице Гартакара сменяется коварной ухмылкой.



— Теперь… необходимости переживать о Темберчёде больше нет. — зловеще произносит он, любовно поглаживая шероховатые чешуйки, напоминающие прочностью сталь и железо, — И не будет.



Взгляд дуэргара при этом скользит прочь и заволакивается дымкой мыслей, а после и сам старец понемногу отворачивается, явно показывая, что аудиенция окончена. Парочка почтительно раскланивается, Персиваль спешит взять спутницу за руку и ничего не говоря выходит из кабинета.



Изрядных усилий обоим стоит сохранять видимое спокойствие и не перейти на бег, по лицу Ханаан видно с каким трудом она воздерживалась от него ещё там, в кабинете, во время разговора. По счастью, зловещий Хранитель Пламени не догадался задавать вопросы ей. Пересекая зал уставленный статуэтками алых ящеров, чародейка беззвучно хватает ртом воздух, прежде чем украдкой смахнуть со лба проступившие бусинки пота. Ступени проскальзывают под ногами превращая спуск по лестнице в головокружительный слалом. Раздаётся удар. Нагрудник Персиваля дрожит, отдача пробегает по телу пока воитель нервно оглядывается, в конце концов замечая у своих ног дварфа выбитого из невидимости.



— Ах, черти девяти адов, куда же вы вечно несётесь, длинноногие! — возмущается бедняга, не в силах сразу подняться. Переваливаясь на живот, дуэргар тщетно обыскивает пол в поисках… о боги! Свиток с печатью Короля Стилшедоу лежит у самого края ступени, заставляя шестерёнки в голове Персиваля трещать от скорости их вращения.



— Постойте, погодите, мне так жаль, позвольте я вам помогу, Господин дуэргар — причитает Ханаан, участливо бросаясь вперёд. Осторожно хватая чертыхающегося незнакомца за толстые пальцы она пытается было потянуть, но едва сохраняет равновесие и вновь роняет его. Рыжеволосый юноша неумолимо тянет её в противоположную сторону, едва ли не утаскивая следом за собой в то время как его тяжёлый кованый сапог едва ли случайно отправляет свиток в полёт. Несколько лестничных пролётов официальное послание спускается вместе с ними, под нестройный хор из искренних извинений Ханаан, несвязных восклицаний Персиваля и отборной ругани несущейся сверху. Во дворе их ожидает голем-котёл. Тенебрис нигде не видно. Кивая спутнику, откупоривающему пузатый флакон с зельем невидимости, чародейка вскидывает ладони и в мгновение ока растворяется в тенях.



***



Когда ослепительный фокус Ханаан заставил зрителей зажмуриться, Тенебрис нагло пихнула фальшивку ей в руки и рывком метнулась к стене. Она приметила эту нишу ещё в прошлый раз, пока легковерные двуногие считали ворон и пялились на изображения драконов. Тем не менее, автоматон шла на серьёзный риск, место казалось идеальным наблюдательным пунктом для кого угодно, включая этих вездесущих ворчунов, когда крохотное сердечко перестаёт подбрасывать грудь вверх, Тенебрис прислушивается: удаляющиеся шаги, редкие, кто-то задевает напольные плиты металлическими набойками, видимо слишком ленится поднимать ноги как следует. Волнение сменяется привычным пренебрежением, но язвительное замечание сегодня приходится проглотить… ладно, хоть бы человечки подольше развлекали напыщенного старика болтовнёй, а она пока провернёт одно дельце.



Изобретательница старательно подкручивает механизмы костюма, мгновенно становясь ещё на пару сантиметров ниже из-за того как лапы готовятся к передвижению бесшумной рысью. Словно заклинание бормоча себе под нос “О, я Ханаан. Магия-Шмагия”, она заканчивает настройку, наблюдая как пластины заходятся лёгкой рябью, постепенно размываясь в пространстве. Наружу приходится двигаться вдоль стен, избегая случайных столкновений с дварфами снующими по крепости. И как только они не сталкиваются? Разогнанные магией движения костюма быстры и стремительны. Через краткие мгновения она уже наблюдает огромный пещерный свод, теряющийся в вышине подобно ночному облачному небу. Огни беснуются. Жар окутывает механический корпус, жадно просачиваясь внутрь, превращая тело автоматона в самоходную печь. Достигая ямы с сокровищами она застывает.



Полусфера заполнена непроглядными провалами, множество горящих вдалеке лучин сверкают крохотными звёздочками, перемешивая свет и тень в трясущееся полотно - то жерла кузниц полыхали на стенах, раскалённые драконьим пламенем. В самом центре приходит в движение тёмная гора. Турбулентные потоки взвизгивают, протяжный огненный вал вырывается из глотки дракона, обрушиваясь на поверхность гигантского блюда, наполненного пищей. Огненный столб отскакивает от металла, облизывая и плавя очертания множества тел. Опуская голову, хищник приступает к жуткой трапезе, с видом гурмана отщёлкивая конечности и с трудом запрокидывая голову при поглощении обугленного мяса. Студенистое тело ходит ходуном, кажется, растечься ему мешает только чешуя, коконом облепившая здоровенную тушу.



Бросок! Два маленьких кругляша сверкают в полёте, истерично отражая гранями свет десятков костров. Их радостный звон от соприкосновения с обеденным блюдом нарушает симфонию гротескного чавканья, привлекая внимание Темберчёда. Морда зверя мгновенно поворачивается в сторону автоматона, два огромных, переполненных гневом глаза смотрят сквозь неё. “Как Это может быть настолько быстрым?!” - мелькает мысль в голове Тенебрис, а ноги уже отворачивают её от кровожадной бестии, направляясь к выходу. Оглушительный рёв сотрясает воздух. Тоннели ноздрей приходят в движение, с гулом протягивая потоки воздуха, обрюзгшее тело подаётся вперёд, вынюхивая глупцов, посмевших покуситься на его трапезу. Тенебрис несётся прочь что есть духу, а позади слышится скрежет копьеподобных когтей, налетевших на массивное обеденное блюдо, подбрасывая монетки вверх. Налетев на чешую двинувшегося было монстра медяки оживают, притягиваются друг к другу и начинают хаотично соударяться, издавая стрёкот. Темберчёд застывает, силясь понять откуда исходит назойливый звук, а тот постепенно перерастает в подобие голоса:



— Ха-ха-ха! Глупый, толстый, ленивый, прожорливый, толстый червяк никогда не узнает что Мы, Хранители Пламени, собираемся убить его и вырастить своего дракона из этого украденного нами яйца! Ха!



Сообщение разносится под гулкими сводами, приводя растревоженного дракона в окончательное бешенство и вот уже весь мир начинает ходить ходуном. Пламя взрывается за спиной изобретательницы инфернальным заревом, спина доспеха оплавляется волной жара, а она бежит, бежит… Рыжая шевелюра Персиваля мелькает на краю зрения, дылда жадно глотает зелье запрокидывая голову, исчезая прежде чем пустой флакон звякает о мостовую. Голем котёл вертит боками, как если бы у него были глаза, радостно подскакивает, когда чернёной поверхности касается невидимая механическая лапа и вприпрыжку несётся следом.



Если бы они оглянулись, то увидели бы как дракон с трудом выдавливает свою тушу сквозь осыпающиеся стены пещеры, широкая морда тулится, бороздя потолок гребнями от которых на землю отскакивает сталактитовый ливень, очень давно Великий Кузнец не покидал своего логова. Но вместо созерцания, невидимые герои, если их вообще можно так называть, несутся через мост, расшвыривая незримые препятствия. Ужасающий рык разносится над Греклстью:



“Гартакар! Гарртакаррр! Иди сюда!”



Ветер свистит в заложенных ушах, крохотными иголочками выковыривая глухоту перед очередным оглушающим воплем. Слюна во рту заметно густеет, угрожая намертво склеить горло, нервно глотающее на бегу разреженный грозовой воздух. И на протяжении всей этой гонки в голове Ханаан звучит насмешливый голос шкодливой кошки: “Да ладно, Холт, ты ведь не можешь быть таким наивным, Холт - Мы совершенно точно не вернёмся в Греклстью!”



***



Гул, рёв, крики… город разбушевался, словно конец света настал, а нас забыли предупредить. Грохот докатывается до самых городских ворот, ударяя в пятки так что поджилки трясутся. Кажется это обещанный сигнал выступать, и даже если нет - мне наплевать. Налету сгребая катившиеся по тканой поверхности тюка игральные кости, я подскакиваю и зашвыриваю вещи за спину, - к чему нам знать насколько сильно проигрывал недовольный Джар’Ра, когда жизнь опять висит на волоске и за этот проигрыш будет не с кем расплачиваться, верно? Притворная свежесть приятно свербела в носу, привыкшему к непроходящим ароматам копоти, - за четверть года в Подземье подобные резкие перемены ещё никогда не приносили ничего хорошего - нарастало нечто злое и я никак не хотел становиться его частью.



Вздёргивая подбородок я быстро киваю товарищам на их поклажу и начинаю вертеть головой в поисках горе-интриганов, пока остальные собирается. Очень скоро взгляд ловит в толпе комок паники, шума и ругани, пробивающийся в нашу сторону. Ага, вот и мои приятели.



Ханаан вне себя. Заклинательница распекает Тенебрис на всю округу и многие из выражений я слышу впервые. Сдёргивая с себя поволоку невидимости, заклинательница упирается рукой о пустоту, в которой легко угадываются очертания латного наплечника, задыхаясь от бега и возмущения она машет ладошкой на себя, а затем и нам, замечая взволнованные взгляды. Прекрасная пантомима, но куда больше впечатляют её таланты чревовещателя:



— Эм… а как прервать действие зелья невидимости? — смущённо вопрошает низкий мужской голос, доносясь со стороны Ханаан.



— Никак, Отважный Персиваль. Теперь ждите пока оно само рассеется. — отвечает она пустоте.



Ухмыляясь, я машу в ответ и направляюсь к стражникам. Дуэргары, эти рабочие трутни, успели вынести из сторожки весь свой арсенал и теперь назойливо бряцали оружием, запечатывая выезд. Простите, тут вы поспешили, ребята, - сегодня мы покинем этот злосчастный городишко.



Приближаясь к флегматичному любителю грибов, я поражаюсь его спокойствию удерживающего дварфа на табурете даже сейчас.



— Эй! Чего тебе? Ты разве не видишь? Выход забло…



— Прости за дерзость, но слепец здесь ты, разве не видишь? - Мы готовы покинуть город сейчас же.



— Ха!? Как же, держи карман шире. — стражник издаёт хриплый смешок похожий на лай, но резко поднимается, из-за моего приближения, — Эй, не дури, лучше проваливай, пока кости целы.



— Прошу, услышь меня, о гордый защитник городского спокойствия. Волею Королевы Шаал мы Готовы. Покинуть. Город.



Недобрая улыбка на моём лице сбивает постового с толку. Когда его угрозы тонут за очередной волной лязга и грохота, а наглый Джар’Ра продолжает ждать, остановившись в полуметре, часовой совершает бегство, укрываясь в близлежащей казарме. Оттуда, он возвращается уже с подмогой в виде серьёзного, кряжистого дуэргара, чей доспех усеивали знаки отличия. Прекрасно.



Подражая одному франтоватому табакси, я демонстрирую примелькавшийся трюк с подбрасыванием монетки, несколько улучшив его, - звонкий кружок взметается вверх, вращаясь точно крохотное солнце, прежде чем я умудряюсь на лету сдавить его грани пальцами.



— Хм… а вы не замечали насколько… великими или незначительными кажутся люди, в зависимости от выбора обзорного инструмента? — произношу я, оглядывая главного стражника сквозь отверстие в монетке. Он явно не понимает, да что ж такое?



— Ты! Ты… да как ты посмел упоминать высокопоставленную особу ради своей мелкой выгоды? Да если такие как вы встречали королеву, то я её родной брат!



Ох… ненавижу когда мои фокусы не оказывают должного впечатления. Я открываю было рот, но слева от меня раздаётся голос Аханы, сегодня девчушка не отстаёт от меня ни на шаг:

— Господин стражник, подумайте, что вы такое говорите - нехорошо верноподданным столь фривольно отзываться о королеве! — сокрушается она таким серьёзным тоном, что я едва сдерживаю смех. Она права, о как же она права!



Мрачное веселье струится во мне. Ужасно медленно приближая монету к главе стражи, я пригибаюсь, оказываясь дискомфортно близко к этим маслянистым глазкам и носу-картофелине, переходя на томный, глубокий шёпот:



— Я видел её. Их обоих. Она, была ко мне ещё ближе, чем ты сейчас! Я держал в руках То, что ей отчаянно было нужно... и когда я отдал ей Это, Она вознаградила меня монетой… потянулась к груди… и отстегнула от самого ворота своего платья…



Испуганные глаза стражника мечутся между мной и монетой, - гнев, смущение и стыд сменяются внезапным осознанием, проступая на его лице всевозможными оттенками бордового.



— Что встали?! Открывайте ворота НЕМЕДЛЕННО! — ревёт он прямо у меня над ухом, плохо скрывая волнение в голосе. Его подчинённые начинают бегать с невероятной для их комплекции скоростью - важный, видимо, был начальник. Быстрее распахивания тех массивных цельнометаллических ворот было только их закрытие позади нас, мерный гул и вот мы снова остаёмся наедине с чернеющим нутром Подземья. До чего отличный день!



— Вперёд. Вперёд! Котлуша себе уже все внутренности расплескал! — поторапливает окружающих Тенебрис, нарочито громко проскакивая мимо нас. Маслянисто-радужная рябь стекает с фигуры автоматона, делая изобретательницу видимой, по щелчку пальцев крохотные пазы на её корпусе заполняются драгоценными камнями. Не дай Боги, если в моменты триумфа я выглядел также! - усатая морда Тенебрис выглядела довольной собой до бесстыдства, чем вызывает новую вспышку праведного гнева: несколько минут мы исследуем туннели под аккомпанемент звучных возгласов чародейки, в лицах и действиях представляющей количество оставленных позади жертв и разрушений. Ах… вы чувствуете? Мы снова путешествуем, друзья!



— Я не желаю слушать! Это было ужасно! Ахана! Ахана, ну скажи ты ей, ты ведь нормальная! — причитает заклинательница, задыхаясь от собственных попыток возмущаться и на выдохе и на вдохе. Обида девушки была подобна гневу паладина, обнаружившего в чаше для свитой воды, собственного грязного питомца — Люди! Город! Этот… дракон! То, что Вы умная не даёт вам права распоряжаться жизнями стольких… стольких существ! Напротив! Именно подобный интеллект должен был подсказать вам, Госпожа Тенебрис, что подобного рода “сюрпризы” крайне неприятны для всех!



— Я тебе не госпожжжа! — издевательски протягивает Тенебрис свою старую песенку, только подливая масла в огонь.



Балаган останавливает удар о стену, глухой, тяжёлый, словно волна разрушений всё ещё преследовала нас. Подпрыгнув от внезапности мы замираем, глядя на очертания Персиваля: находчивый юноша болезненно потряхивает ушибленную кисть, чары невидимости облетают клочьями с оружия, доспехов и угрюмого лица.



— Мы снова в Подземье. Будем так шуметь и к закату дня пожалеем, что не остались дракону на обед.



Крики низводятся до шёпота. Ханаан тараторит, стараясь компенсировать снижение громкости активностью жестикуляции - обращается ко всем и ни к кому конкретно, стараясь поскорее выплеснуть стресс. Ахана робко подступает к воителю и спешит вылечить ушибленную конечность. На её поясе висит бутылка мутноватого стекла, в которую жрица успела положить освящённый камешек. Тусклое голубое свечение, создавало эффект ночника, он рвал на ленты неясные тени, отправляя их скользить вдоль оскала слюдяных наростов. В этом мистическом сиянии фантазия рисует перед мысленным взором красочные видения:



Многочисленные убийцы, расчётливые, изощрённые, предпочитающие честному кулачному поединку оружие сотканное из света или магию отравляющую самую твою суть, предатели, наёмники и просто психопаты - бурлящий котёл ненависти и негодования, который мы нечаянно встряхнули, пытаясь выплыть на поверхность и не сгореть. Совсем не тот милый котёл, который его новая хозяйка прозвала Котлушей…



Дроу из дома Миззрим, преследующие нас неотступно, но раз за разом отстающие на какой-то шаг, оказываются ввергнуты в пучину хаоса, теперь уже окончательно теряя след.



Грузный алый дракон, сделавший эту крысиную возню бесполезный. Чудовищный хищник, должно быть с особым наслаждением выковыривает бородатых обманщиков через крохотные, идеально прямоугольные окошки, одного за другим… где-то среди них найдётся и Гроглак, которого мы так и не успели расспросить о Дерендиле Втором.



А сколько ещё друзей и недругов ждёт впереди этот отряд, едва ли способный провести хотя бы день без увеселений на грани гибели? Быть может, демоническое Безумие нахлынувшее из Бездны однажды покинет Подземье, но смогут ли души напитанные им когда-нибудь стать прежними - это вопрос, на который попросту не может существовать простого ответа. Остаётся только двигаться дальше сквозь хитросплетения событий и пристально вглядываться в темноту неизвестности.