Микромемуары

Микромемуары
(перевод с английского)

Кажется, я подошёл к тому периоду жизни, когда пишут мемуары. Это сложное дело, большое и ответственное. Сил и способностей на такое у меня нет. Но вот совершенно случайно мне попалось эссе, некогда написанное мной по-английски. Да, когда-то английский был мне очень близок, я свободно на нём говорил и легко, даже с удовольствием, писал. Спустя годы, я перечитал это мемуарное эссе и решил перевести на родной русский эти отрывочные, бессвязные воспоминания. Во что это вылилось? Рефлексия о прожитом? Не знаю. Во всяком случае, всплыли из памяти люди и события из теперь уже далёкого прошлого…

… Только что вернулся от матери. Она живёт с отцом в другой части города в многоквартирном доме, так называемой двухкомнатной «хрущёвке». Дома их не было. Они отошли по врачам в больницу.

Стоя у подъезда в ожидании родителей, я рассматривал окна в домах, где проживали мои соседи и товарищи по дворовым играм. Кое-что вспомнилось…

Вон с того балкона на третьем этаже пьяный Витька Космонавт (он трезвым не бывал никогда) пытался спуститься на землю, используя верёвочную скакалку своей дочери. Скакалка оборвалась, Космонавт приземлился и сломал свою здоровую ногу (вторая у него была деревянная). Именно за этот подвиг он получил столь почётную кличку.

Ещё был с ним случай. Сидел он на лавочке у входа в подъезд. Конечно, как всегда, пьяный. Мимо проходил Юрка Пончик, уже взрослый толстый малый, никогда в наших играх не участвовавший по причине более старшего возраста. Что-то Космонавт прокомментировал Пончику про его фигуру и походку. Ему это замечание совсем не понравилось. Он подошёл к Космонавту, коротким тычком в скулу сбил его с лавочки, и когда Космонавт открыл изумлённые глаза, Пончик ударил его ногой в голову…

Такие события на улице не проходили просто так незамеченными. Инцидент горячо обсуждали домовые мужики, «забивавшие козла» в беседке.

И как-то случилось Пончику проходить мимо беседки.
Его заметил дядя Женя Мороз, здоровенный дядька, нам в отцы годившийся.
- Поди сюда! – приказал он Пончику. 
Пончик повиновался.
- Ты за что инвалида обидел? – спросил его дядя Женя и, ухватив Пончика левой рукой за воротник, нанёс ему смачный апперкот правой.
- Мало? Сейчас добавлю, - и дядя Женя, который мог бы выступать боксёром в тяжёлой весовой категории, стукнул Пончика ещё раз, после чего тот, закатив глаза, обмяк и осел как мешок с тряпьём.

Здоровый был мужик дядя Женя Мороз. Когда к нашему дому задумали подводить газ, ЖКО затормозил реализацию проекта. Мол, нет на то рабочей силы. Собрал тогда дядя Женя мужиков из соседних домов. Решили – сами пророем траншеи и каналы…

Стоя по колено в грязи, дядя Женя махал ломом как Евпатий Коловрат на поле Куликовом.

А вон там рос клён, тоненькое молоденькое деревце, посаженное в порядке озеленения городской среды. Однажды Тютькиного отца кто-то обидел и оскорбил на улице. Какие-то два наглых субъекта. Отец Тютьки был мужик вспыльчивый и резкий, особенно во хмелю. Он выломал дерево, оборвал ветки и бросился на обидчиков.

А в той квартире жил мой одноклассник Витька. Он с первого класса решил стать хулиганом и им стал. Школу, конечно, он не закончил. Выгнали за неподобающее поведение. Пошёл он по кривой криминальной дорожке. Числилось за ним всякое, в том числе и дела мокрые.
 
Однажды после отбытия очередного срока он тихо-мирно, в лёгком опохмеле лежал в своей квартире на диване. Вошли два друга, два дорогих товарища. Выпустив пару пуль ему в голову, они удалились. Обслужили на дому.

Вон за тем домом как-то ночью меня тормознул один тип. Будучи пьяным, я согласился с предложением «отойти в сторонку и поговорить». Я был молодой (и глупый) качок. Легко гнул железные прутья толщиной в палец. Но их оказалось трое. Меня моментально сбили с ног и лежащего стали оприходовать ногами, преимущественно по голове.

Одна трезвая мысль – что спасение не в руках, а ногах, спасла мне жизнь.

А вон там мы играли в футбол. В ворота обычно становился Вовка Кролик. Хитрющая была бестия. Сейчас он бизнесмен. Ворочает большими деньгами, процветает. Да вот незадача – сын ударился в наркотики, создав отцу кучу проблем.

А вон там, за котельной мы «выясняли отношения». Генка дрался с Сашкой. Несколько лет назад Генка утонул в пруду в зоне отдыха «Золотой Петушок». Странно, ибо он был совсем непьющий, а плавать умел. Сашка стал офицером, теперь уже полковник в отставке. Большой человек.

В третьем подъезде жил Жорка. Он всегда выглядел насторожённым, словно что-то замышлявшим. Чем он сейчас занимается – никто точно не знает, но поговаривают, что он ракетирствует, и дела у него идут неплохо. Ездит он на огромной шикарной машине, стоящей целое состояние. Как-то, заметив меня ну улице, он остановил машину, предложил подвезти. Добрая душа.

В том же подъезде жил Толик по кличке Петух. В наших дворовых играх он не участвовал, странный и неконтактный был тип. Однажды он выкатился из подъезда вместе с отцом, колотя друг друга. Подбежавшие соседи разняли их. Сбросив на отца порванную рубаху и вытирая струйку крови из носа, Толик  прокричал отцу: «Ты меня ещё узнаешь! Я тебе покажу!»
 
В том же подъезде жила Нинка Краузе. Она была на три года старше нас, то есть принадлежала как бы к другому поколению. Она была невероятно красива. Мы все были тайно влюблены в неё. Но рядом с ней мы были сопляками. Годы спустя я встретил Нинку в галантерейном магазине, где она работала продавцом в отделе часов. Она всё так же красива. Мы поговорили как равные взрослые о семьях, о детях и прочих важных делах. Я рассказал ей, как все мальчишки на улице были от неё без ума. Посмеялись. Да, говорит она, я знаю…

На днях разговаривал с матерью по телефону. Перебирая соседей, она сказала, что с Нинкой что-то случилось, ей ампутировали ногу.

Здесь соседка тетя Маруся встретила меня с распростёртыми объятиями, когда я вернулся из армии, в форме, сияя как новенький пятак. "С возвращением, Серёжа!" Её сын Славка умер прошлым летом, никто не знает отчего.

Там за забором стояла голубятня отца Славки. Мужики собирались под ней, чтобы втихую от жён выпить водки. Для этого мероприятия там на полочке стоял вверх дном стаканчик.
Из-за забора доносится глухой басок Мишки Колобка.
- Я не ханыга. Я лучше сам не допью, но товарищу оставлю. 



А вот здесь отец встретил меня, когда я вылез из свадебной машины со своей первой женой. Брак получился ужасный. Развелись. Вспоминать не хочется.

Здесь дядя Володя, младший брат отца, фотографировал его на пятидесятилетие. Отец мне казался тогда стариком. А сейчас я сам много старше этих лет. Где дядя Володя? Его сбил пьяный водитель. Новость была шокирующей. Я любил и доверял ему как никому на свете. Отец, ветеран войны, человек железной воли, рыдал как ребёнок.

На третьем этаже, жил Лёшка, отличный теннисист. Мы маниакально увлекались настольным теннисом (а что ещё делать?) Играли дни напролёт. Лёшка был фантастически ловок. Он, без сомнения, мог бы играть за национальную сборную. Но он стал алкоголиком. Однажды, умирая от крепкого недопития, он напился какой-то жидкости (кажется, для чистки стекол) и ушёл в мир иной.

Его соседом по лестничной площадке был Генка Петров, самый сильный парень во дворе. Высокий, сильный и авторитетный. Его привезли из армии в цинковом гробу. Что и как – неизвестно. На похороны собралась огромная толпа. Среди родственников за гробом шла его первая любовь Людка.

Наверху жили Катька и Валик с приёмной дочкой Лидой. Оба родителя пили запоем. Лида не обращала на это внимания. Она была хорошенькая, с большими темными глазами и длинными чёрными ресницами. На левой руке у неё была большая коричневая бархатистая родинка. В детстве мы разглядывали её и восхищались. Во время одной из пьянок Катька зарезала Валика. На суде она заявила, что он показал ей омерзительную рожу, и она этого не стерпела. Её посадили. Лида живёт теперь в другом месте. Она всё так же красива, у неё двое чудесных детей и любящий муж. Она очень хорошая женщина. Беспорядочный образ жизни приёмных родителей не повлиял на неё. Впрочем, и Катька, и Валик были добрыми душами, когда трезвы. Вот только трезвыми они бывали редко.

Гришка, живший на первом этаже, тоже был хорошим парнем. Но он так часто прикладывался к бутылке и всему спиртосодержащему, что не дожил до тридцати лет. Друзья, пришедшие его хоронить, в знак уважения ставили гроб на несколько минут возле каждой забегаловки, которую он посещал. Похороны были долгими. Такая жизнь...

Я жил в квартире 16. А в квартире 17 жил инвалид войны Шурик с женой Ленкой.

Шурик был мал ростом, хлипкого сложения, имел ранения и боевые награды, которые, однако, никогда не надевал, даже в День Победы. В этот день он напивался особенно сильно. Впрочем, в горизонтальном положении его никто никогда не видел. Максимум, до чего он опускался – это присаживался на ступеньки возле своей квартиры. Не помню его трезвым. Алкоголь был для него как воздух для птицы. Он имел доброе сердце, был склонен к душевным разговорам. Если кому-то из соседей нужно было несколько гвоздей, Шурик давал целую коробку. Если было нужно что-то выточить на станке – Шурик точил безотказно. Он был отличным токарем, несмотря только на одну рабочую руку. И ни в коем случае не предлагайте ему денег! Пошлёт к чёрту. Просить у него что-либо было опасно, ибо он мог снять с себя рубашку и отдать нуждающемуся. Ленка очень его любила.

Мальчишкой я часто ходил к ним смотреть телевизор, так как у нас его не было. Шурик всегда был рад меня видеть, даже если сам не смотрел телевизор. Не сотрётся из памяти сцена – Ленка с Шуриком и я смотрим телевизор. Прижавшись к супругу щекой, Ленка ласково воркует:
- Шурик, какой же ты хороший….
Шурик не возражает, сидит смирно. Но иногда отсоединяется от жены и отлучается на кухню, откуда вскоре возвращается заметно повеселевшим.

Но иногда сцена была другой… На лестничной площадке Шурик размахивает здоровой рукой, пытаясь зацепить Ленку хоть в какую часть тела, в то время как она сзади, набросив петлю на шею мужу, тянет её что есть мочи и кричит:
- Удавлю суку!

Несмотря на дикие вопли обоих участников действа, соседи не торопятся вызывать милицию или скорую помощь, так как знают, что это – обычный ритуал выяснения отношений между Шуриком и Ленкой.

Как инвалид войны Шурик имел хорошую пенсию, на которую он комфортно проживал с Ленкой, даже когда наступали тяжёлые времена.
Однажды Шурик получил очень солидную прибавку к пенсии. На радостях он выпил больше обычного. Несмотря на многолетнюю закалку, организм не выдержал. Шурик уснул и не проснулся. Ленкиному горю не было предела. Она тронулась головой и вскоре последовала за Шуриком. Такая жизнь...
Этажом выше меня жили дядя Слава и тётя Клава. Слава был бывшим моряком, чем очень гордился. Он приехал из деревни и привёз с собой все деревенские обычаи и привычки. Он с Клавой не пропускал ни одного праздника, будь то официальный государственный или неофициальный религиозный.
В праздничные дни гармошка наверху визжала как недорезанный поросёнок, а ноги в плясе топали так, что в моей комнате раскачивалась люстра.
Да, весёлые были люди. Однажды раздался звонок в дверь. Открываю. Передо мной стоит дядя Слава.
- Здорово, Сергей!
- Здорово, дядя Слава! Что-то случилось?
- Э-э... знаешь ли…. Праздник сегодня …
- Какой?
- День Николая Угодника. Не самый великий, но всё-таки праздник. Ты со мной не выпьешь?
Неловко переминаясь с ноги на ногу, он достает из кармана бутылку.
- Почему же нет, дядя Слава!? Заходите! Не почтить Николая Угодника - грех непростительный."
Дядя Слава умер нестарым. Такая жизнь...

В доме напротив жил Колька Профессор. Своё прозвище получил за то, что был ужасно умён. Никто не играл с ним в карты на деньги, ибо он мог оставить кого угодно без трусов. Казалось, он знал все карты у тебя на руках. Домино было более безопасным времяпрепровождением. Здесь все старались быть его партнёром. Когда дело доходило до подсчёта очков, он одним взглядом окидывал карты или домино и называл верную сумму.
- Колька, ты гений! – восклицали партнеры. - Где ты так научился?
- В школу ходил, – отвечал Колька, опрокинув стопку водки и передавая её в ожидавшую руку. Кольку нашли мёртвым недалеко от нашего дома. Ему было чуть за сорок. Такая жизнь...

Перед домом была спортивная площадка. Сейчас тут пусто, никаких спортивных сооружений нет. А тогда стоял теннисный стол, и был турник, очень хлипкий, просто лом на двух шатких столбиках. Единственное, что можно было делать на этом турнике – подтягиваться. Однажды на турник забрался дядя Петя, шустрый,  невысокий толстячок.
- Осторожно, дядя Петя!  Он Вас не выдержит, - говорю я.
- Не учи, пацан! Я сам знаю! – отвечает дядя Петя в блаженном состоянии лёгкого алкогольного опьянения с сигаретой во рту. 

И не успел я глазом моргнуть, как увидел дядю. Петю, летящего по воздуху с перекладиной между ног и сигаретой во рту. Должно быть, так летел барон Мюнхгаузен верхом на ядре.

Ба-бах!!! Вмятина в земле от очень твёрдого лба дяди Пети была весьма впечатляющей. Дядя Петя распластался без сознания, кровь сочится из уголка рта. Окровавленный окурок лежит рядом…

Да, многое вспоминается, когда смотришь на этот дом и окрестности... Здесь, в далеких шестидесятых прошлого века, прошли мои детство и отрочество. Здесь жили люди, члены моего сообщества. Я жил по их правилам и законам. Говорил на их языке и подобрал такие слова и выражения, от которых до сих пор морщится моя жена…

После школы я стал студентом.  Выучил языки. Изменил место жительства и образ жизни. Видел много разных людей в разных обстоятельствах. Но воспоминания детства, какими бы отрывочными они ни были, остаются в моей памяти…

Вот такие вышли микромемуары. Может показаться, что окружавшие меня люди только и делали, что пили водку. Это не так. Дети ходили в школу учиться, взрослые на завод работать. Люди жили, влюблялись, рожали, умирали, болели, лечились. Но это такая обыденность, которая не вспоминается.

PS Если Вам интересны мои рассказы, можете посмотреть здесь:
https://valeriysherbakov.blogspot.com/