Будни больницы 6

     Мы не русофобы, мы не русофилы, мы психологи-самородки и живём по заветам Зигмунда, отца нашего, Фрейда. Один из главных лозунгов больницы "Психология - это наука не только для простолюдинов, но и для элиты. В каждой палате психи свои и разные". Поэтому мы живём с заботой о всех - то, что нас не убивает, делает их сильнее.
     Мы не скучаем наблюдая за нашими пациентами. Каждый легкоранимый и эмоцианально-подкованный член стационара, обращает на себя внимание и старается его заострить, глядя, прямо в глаза своему лечащему врачу, храня в рукаве зубочистку.

     Вот, к примеру, пациент "президент" продолжает быковать, обещая всех разбомбить в труху. Но потом, когда-нибудь. Когда его окончательно импичмируют со второго яруса элитной овальной палаты. Вчера, не перед обедом будет сказано, всю ночь бомбил Москву и Пекин. Нянечка подтвердила его грозные потуги. Так как едва успела вставить красивую великолепную "утку-петриот", с оригинально-закруглёнными уголками. Словом, опять всё по Фрейду - если долго всматриваться в овальную унитазную бездну, то унитаз досконально изучит твой зад.


     Пациент "Наполеон", тот, который ещё недавно был "нарцисс", начал открывать свою чёрную душу и каяться в любви к санитарам. Наш стационарный поэт "правдодел", который был "ледоруб", застигнутый врасплох взлохмаченными чувствами однопалаточника, наваял очередную гениальную виршу под наименованием "Волшебство в одном уколе"

Знавал я раньше Абдулу,
Он был с рожденья словно дёготь "чОрным",
Но только санитар воткнул ему
Как стал он сразу триколорным.


     Любовь к пациенту - это профессиональное влечение. Цель которого: подобраться поближе и прижаться посильнее, а там как очнётся. Никакого другого психоанализа основного инстинкта мы не приемлем. Спасибо, дедушке Фрейду, за его фрейдизм на грани стадного чувства.



     Продолжаем знакомить случайных посетителей с лучшими поэтами, которых ещё клинит в нашей многовекторной клинике.
     Последнее время, к нам на проверку, начали доходить проворовавшиеся представители внутренних органов, надорвавшиеся и оступившиеся на работе. Мы надеемся, что после наших пилюль они уже не смогут дотянуть до груди чемоданы с наличностью.
     Стройные ряды поступивших выдавили из нашего  поэта "прокурора" поток неудержимого самосознания и остаток интеллекта.


     Признание после отбоя.

Скажу я так, - Мне умничать в палате ни к чему.
Вокруг меня знакомые, почти, родные лица
И собираясь высказать бредятину ко сну,
Сто раз подумаю - а может помолиться?




           22.7.25