Покаяние. Роман. Глава 27

XXVII

 После крайнего посещения Мельником храма прошла неделя. Только в понедельник и во вторник, как предписано расписанием учебного процесса, он сходил на работу, управился в оба дня до обеда. Остальное время был предоставлен в большей степени сам себе и своим мыслям.
Срочных дел не было. Хоть и зарекался не планировать ничего наперёд, но он же человек, который и обучался, и трудился в ту эпоху, когда на всех отраслях производства существовала плановая экономика. Во многом цифры показателей были «дутые» и обязательства социалистических соревнований показушные. Обычно, ежегодно каждый работник, как и трудовые коллективы брали обязательство повысить производительность труда на 1% или вовсе на пол процента. И обязательным условием было, чтобы это взятое обязательство, не только было выполнено, но и перевыполнено тоже, но ненамного.
Всё это делалось для того, чтобы не было «провальных» месяцев или в целом по итогам года, или по месячным, квартальным показателям. Да и перевыполнение нормативов и соцобязательств на 20-30% могли привести к тому, что плановые отделы «урежут» расценки у сдельщиков и тарифных ставок у повременщиков. А при чём тут система образования? Да при том, что тут тоже «качество знаний» и «коэффициент успеваемости» ни в коем случае не должен быть «провальным». По этому поводу Кирилл часто спорил с руководством, приводя доводы в том, что скоро поднимем, так сказать «выдадим на-гора» оценки и они станут такими высокими, что придётся вводить «шестибальную» систему оценок знаний, как в спорте, в фигурном катании, например. Но убедить никого не мог, говоря: «Давайте поставим один год реальные оценки, за которые нас поругают, но не более того. А затем начнём новым потоком добавлять по крупице и для этого будет «широкое поле деятельности», с плавным повышением показателей...» Но предложение не прошло.
Но профессиональная инициативность Мельника, конечно, за последние года три снизилась. Хотя и не во всём. Тематические мероприятия, с приглашением в учебное заведение поэтов и музыкантов периодически проводились. Благо творческих товарищей было много, и они просто не могли отказать ему в такой просьбе. Читать стихи в библиотеке, где часто, кроме самих поэтов никого и не было раньше, а сейчас стали приглашать школьников, где до двадцати слушателей, а в филиале колледжа, если бы все присутствовали, то было бы человек восемьдесят. Так же и музыканты, спасибо им за это, всегда находили время и тёплые приёмы приводили к тому, что вместо полутора часов, они били по клавишам и струнам без устали по три часа, и «на бис».
Но неделя прошла невесело и с бессонными ночами, из-за магнитных бурь и не только. Вторая причина была в том, что не давал покоя случай, произошедший в прошлый выходной на богослужении. Кирилл, с одной стороны, понимал батюшку, он говорил прописные истины и в тоже время, Кирилл в нём видел того, кто похож был в «чтении нотаций» больше не педагога, который не очень нравится этим студентам и даже в чём-то на «фарисея, книжника», с которыми он часто себя сопоставлял. «Господи, прости за греховные мысли». От подобных греховных мыслей болела голова и поднималось давление. Но самое плохое, что Мельник просыпался и не раз ночью и эти мысли, что рой потревоженных в улике пчёл, атаковали беспрестанно и жигали-жигали, и его самолюбие, и отбивали то желание, с которым он всегда стремился в храм, дожидаясь с нетерпением этого дня.
И вот теперь шла борьба не с внешним, видимым соперником, а с внутренним, с самим собой. Это ни враг, и ни недоброжелатель, а это тот, кто хочет тебе помочь, он внутри того, кто принимает решения, а сам, конечно, этого сделать не может, а только лишь высказать своё мнение, попробовать переубедить и даже поспорить, но не более того. А принимает решения, всё-таки первый, даже если они необдуманные, неверные, а верные в данной ситуации предлагал тот, «суфлёр» и «консультант», а порою даже Ангел-хранитель, но ты игнорировал этот его совет, высказанное мнение, а иногда, даже умаления, но увы и ах. Вот таков он, неблагодарный, упорный и самоуверенный человек.
Зацвели абрикосы, весна вступила в свои права и вместе с тем, уже наступает холодный фронт, зима в апреле. Да, именно так. И уже не только север европейской территории в морозах и снегах, через пару дней обещают и здесь. Зиме всё равно, что это юг страны и снова могут погибнуть цветущие деревья, как два года назад. И Благовещенье «на носу», но в главном своём значении, большой религиозный праздник. А значит, до Светлого Христова Воскресения осталось две недели. И уже вторую неделю, как Мельник сделал большое послабление в строгости приёма пищи во время строгого поста.
«А я тебя предупреждал, что куда тебе, чтобы поститься. Одумайся, чтоб не пожалеть, – внутренний голос Кирилла Фёдоровича говорил тихим, даже прискорбным голосом, как будто отпевал покойника, – благо, что «до ручки» не допостился, одумался…»
«Ты мне скажи, тебе гундеть так охота тогда, когда мне, бывает так, что даже дышать трудно и не хочется. Ну ты и едучий, а ещё меня в фарисействе обвиняешь. Такое ощущение, что сам уже не три, как я, а четыре недели держишь строгий пост и от того так зол».
«Выпустил пар? А то, вот-вот закипишь и меня сваришь. Или это и было твоей задачей? – Внутренний голос набирал обороты активности наступления и одновременно чувствовался натиск и упорство, к которому он перешёл, – я бы и смолчал, и молчал бы и дальше, но меня твоё нытьё достало. Куда делась та уверенность и устремлённость, с которой ты взял курс на сближение с Богом, в желании верой и правдой служить Ему, и, что теперь? Сдулся?!»
«Ни разу не сдулся, просто расслабился. Бывает. Но ты прав, нужно собраться, – Фёдорович удивился тому, как мало нужно было кому-то «уколоть» его в его неуверенности в своих силах, когда уже был пройден значимый отрезок пути и появились первые положительные результаты, и вот, «на тебе, приехали!?», – а, если честно признаться, то я действительно устал. Но самое главное, что сейчас остановиться, отсидеться, отдохнуть, чтобы набраться сил, некогда – это и есть испытания, которые даются Великим постом, да и осталось всего-ничего, две недели. Я пойду дальше, до конца!»
«Так бы и дано. Вот теперь я тебя узнаю, того, какого я видел полгода назад, целеустремлённого и уверенного в своих силах, уж духовных точно…».
Кирилл улыбнулся себе в бороду и даже взбодрился, получив одобрение, как похвалу, хоть и от самого себя, по сути.

Свою негативную лепту внесли и магнитные бури, атаковывающие нашу грешную обитель с регулярной стабильностью и с нарастающей интенсивностью возмущения геомагнитного поля длительностью не нескольких часов, а до нескольких суток. Как последний выброс энергии на Солнце, мощное повышение его активности привело к сильному возмущения магнитного поля Земли не на неделю даже, а, начиная с 4-го апреля и на одиннадцать дней, с индексом G5, по пятибалльной системе.
И в том, что мощные магнитные бури стали уже не «гостями», а хозяевами положения на Земле, они диктовали условия нам, грешным людям, это и есть расплата за грехи. И так думали предки Кирилла, когда он был ещё босоногим пацаном и слышал от стариков таково мнение, и так сейчас думал и он сам. Но в те годы не было таких мощных и продолжительных магнитных бурь, как и того, что где-то в канун Благовещенья, выпал не просто снег, а с метелью, и в тоже время в центральной части Сибири температура в эти дни превышает двадцать градусов тепла.
При этом, а что было в январе? В январе была весна, практически прогревало днём до +15 градусов. Возможно, так планета пытается людям сказать: «Остановитесь! Задумайтесь, что вы творите?» Это что, Апокалипсис, как события, предсказанные в Новом завете? Скорее всего, ещё нет, но то, что очередное напоминание, вполне возможно. В крайнем случае такие мысли приходили Фёдоровичу в голову бессонными ночами, когда он не мог снять головную боль и высокой артериальное давление. Многочисленные лекарства давали лишь кратковременный эффект.
Конечно, и этой бессонной ночью, передумав самые разные думки и сумев их прогнать прочь, чтобы просто спокойно уснуть, он не мог не сожалеть тому, что утром, возможно, не сможет отправиться, и не просто, а в хорошем настроении в храм. Но на этот раз не получалось. И в тоже время, нужно было только превозмочь ломоту, недомогание и головную боль, чтобы уже по дороге к храму их отпускало, а в самом храме он уже полностью мог о них, хотя и не до конца, но на долгое время забыть.
Но сегодня была ещё одно обстоятельство, ставшее причиной того, что желания идти в храм почти не было и это впервые за полгода. Это то событие, которое произошло на прошлом богослужении, во время Исповеди. Конечно, Мельник был очень впечатлителен и обидчив. И сам тот факт какого-то внутреннего протеста против основополагающий церковных канонов – это уже есть грех, большой грех. И он, понимая это, не мог ничего с собой сделать. Проще всего сказать, что опять лукавый козни строит. А, может быть, причину нужно искать в самом себе?
– Мать, пост постом, насыпь мне чего-нибудь, грешить буду с утра, да и в такой большой праздник. Без таблеток мне никак не обойтись, а глотать их пригоршнями да и на пустой желудок…
– Ну, да и будет в чём тогда покаяться, не придумывая и не ломая твою плохую память, чтоб все грехи припомнить. Может быть покаяться проще, что ты грешен в большой степени в том, что не помнишь свои грехи, неумышленно, а из-за болезни? Отец, а ты скажи, сколько ты убийств совершил. Напомнить тебе, скольких тварей божьих ты жизней лишил… Муха считается тварью божьей? – Люба, не выказывая то, что пытается пошутить, на полусерьёзе это предложила.
– «Да не смотри ты на меня так, как Ленин на буржуазию». Уже и пошутить нельзя. Что шутка – это грех, я не видел, чтобы на этом, где-то акцентировали внимание. Ладно, уговорила, только каши чуток и без масла.
Помолчав и, наблюдая, как Люба поспешно кладёт кашу в тарелку, а та не желает от ложки отделяться, добавил:
– Вот видишь, даже каша знает, что ей не место в моём прожорливом желудке. Да и в том ты права, что мухи, они тоже твари божьи. А вот исповедоваться я сегодня не буду, а стало быть, и причащаться, так как: во-первых, уже рано не пойду и, скорее всего на Исповедь не успею; во-вторых, нужно в храм идти на пустой желудок, тем более, чтобы принять Дар Божий только на пустой желудок. Видишь, как, не хватило меня на время Великого поста, слабак я, матушка, слаб духом, а за физическую слабость и говорить нечего… – Кирилл помолчал немного и продолжил, – знаешь, если я после богослужения не отойду от тяжких мыслей, то брошу эту затею. Видать, не судьба «переформатироваться» из фарисея в праведного богомольца…
– Батя, успокойся. Думаешь, что там в храме все такие справедливые и совестливые приходят, как ты? Ой, что-то я не верю. Небось, полно лицемеров да всяких там… как ты их называешь чудно? Хвалисеями?! – Жена от души хотела успокоить супруга, но знала, что нельзя перейти недозволенного, по его, конечно, Мельника старшего меркам.
– Фарисеями, мать. Да, ты, конечно, права. Но не будем судить кого-то, будем за свои грехи отвечать. И я за свои отвечу… за все, что вспомню, – Кирилл заулыбался, вставая из-за стола и это был добрый знак.
Предсказания Мельника сбылись. Так и случилось, чем дальше он отходил от дома и также при этом становился ближе к храму, тем более спокойно становилось на душе. Купил свечи, предварительно поздравив служащую лавки с праздником и, в предвкушении душевного блаженства, вошёл в притвор. Богомольцев было много, все, как и положено, стояли лицом к алтарю, где через открытые Царские врата было видна центральная часть алтаря, где священник вёл службу.
Кирилл Фёдорович всегда не нравилось, когда во время богослужения, кто-то из вновь вошедших, начинал совершать обряды. И, несмотря на это, он, не раздеваясь, так как это было уже неловко делать внутри храма, во время службы, посмотрев на свечи в руке, которые от тепла рук быстро могут потерять свою форму, всё же решился совершить обряд.
Подошёл и помолился главной праздничной иконе, с изображением Пресвятой Богородицы, но, наверное, точнее сказать иконе Девы Марии, которая по сюжету слушает Благую весть от архангела Гавриила и рядом, на установленной переносной аналое, установленной икона митрополита Тихона с частицей мощей.
Свеч на напольных храмовых подсвечниках было много. Мельник смотрел на слегка колеблющиеся огоньки свеч, чтобы найти удобное место, для установки своей зажжённой свечи. Не понял отчего, но его голова резко закружилась, как бывает при сильном падении артериального давления. Он сначала сбил одну из самых больших свеч после того, как до этого обжёг сразу несколькими свечами руку и оттого резкое, непроизвольное движение свалило свечу. Теперь нужно было установить чей-то дар Богу и храму, а после обошёл на четверть оборота вокруг подсвечника и при следующей попытке без малого чуть не завалил ещё одну свечу. Умышленно в сторону богомольцев в притворе не смотрел, понимая, что непроизвольно десятки глаз устремились на то, что происходило у главной иконы дня.
«Господи, прости и помилуй!» – про себя произнёс Фёдорович и неспеша пошёл к распятию Христа.
Голова кружилась и теперь Кирилл был осторожней в движениях, чтобы чего-либо не свалить. Обойдя неспешно главные образа и иконы средней части храма, установив остальные свечи и помолившись, вернулся в притвор, где нашёл себе место, рядом с тем, привычным, где он постоянно молился. Постепенно приходил в себя, головокружение проходило и на смену ему началось щемящее ощущение в мозжечке, подобно тому, что происходит у него, после принятия сосудорасширяющих препаратов. Это был признак того, что кровь пробила себе путь через ущемления в шейном отделе позвоночника. Кровь омыла то, что должна была омыть, донесла вместе с молекулами воздуха с атомами так необходимого кислорода, без коего они задыхались до головокружения, и те неповторимые храмовые запахи, и ещё то, что объяснить трудно, но имеющее приятное ощущение блаженства.
Более полутора часа богослужения с лихвой хватило, чтобы вновь укрепиться в своих убеждениях, что он с верой в Бога, на пути по сближению с Богом, с желанием служить Господу, несмотря ни на какие временные трудности и душевную хандру, которая, слава Богу, прошла быстро в стенах храма, в молитвах Богу.
Хоть кульминацию этого праздника Мельник знал и наблюдал не раз, но со стороны и глазами не богомольца, а блогера-зеваки. Сегодня он снова испытал всё прелесть воодушевления во время обряда запуска белых голубей в небо, как олицетворение Святого Духа, снизошедшего на Святую Богородицу в момент Благовещения. И этот также есть всем нам в образе голубя, который, согласно Библии, принёс в ковчег добрую весть о прекращении потопа с надеждой спасения. Свободный полёт голубей, которые взмывают высоко в небо, символизируют свободу духа и радость, от получения благой вести свыше.
И тут же, как в прошлую праздничную службу, Кирилл смог увидеть своего внука, также в казачьей форме и, на этот раз, он увидел деда, и не отводил взгляд, как это было ранее. И это ещё одна радость, которая, в совокупности с другими, крупинками накапливается в душе и даёт основной жизненный стимул. Вот почему с годами мы больше живём духовной, а не материальной жизнью. Нам ни вещи, ни богатства не нужны, а позитив с желанием жить в большей степени ради родных и близких, не умоляя цели подготовки того, своего, что не умирает, к новому рождению с переселением в Царство Небесное.

Весна, как и зима, собственно говоря, дала «спотыкач». Под спотыкачом в данном случае понимается, ни спиртной напиток, типа наливки, изготовленной из фруктов или ягод, а от слова споткнуться. Зима шла-шла ни шатко ни валко и вдруг январь неожиданно оступился, споткнулся, а пока он вновь поднялся, его место более, чем на неделю заняла весна. Но зима мстительной бывает и отыгралась, да и не просто, а вдвойне в марте и даже в апреле. Столько сюрпризов подбросила, что «мама не горюй».
Но по народным приметам говорят, что определять какой будет весна ранней или поздней, издавна привыкли по тому, на какую дату в году выпадает Пасха. Согласно пасхалии, самая ранняя Пасха может выпасть на дату 22 марта по-старому стилю (4-го апреля по новому стилю), а самая поздняя 25-го апреля по старому стилю (8-го мая по-новому). Принято, что Пасха отмечается всегда в первое воскресенье после весеннего полнолуния, а весна астрономическая берёт своё начало с весеннего равноденствия – 20-21 марта. В этом году дата Пасхи 20 апреля по новому стилю, т.е. в середине интервала дат.
И, если ранее вот эта примета была «железной», в смысле, как правило или закон, то сейчас, с каждым годом что-то происходит в природе и тому, как многие склонны констатировать, виновны мы, люди, происходят непонятные события и погодные явления. Чуть-ли не ежедневно синоптики сообщают об очередном температурном рекорде, если не за десятки лет, то и вообще впервые за весь период наблюдений. Люди старшего поколения издавна всё это связывают с концом света и приводят даже выдержки из Святого Писания.
Великий пост, самый продолжительный, 7-ми недельный или 50-дневный и, одновременно самый строгий и ощутимый, для тех, кто постился, как минимум, максимально серьёзно и ответственно, без самообмана, в первую очередь самого себя, а для хвалебна перед знакомыми. А Мельник, как можно сказать, если исказить в выражении саму сущность: «И рад бы в рай, да грехи не пускают». Но, если серьёзней, то болячки, которыми он «оброс», как подводная часть корабля ракушками, не давали провести Великий пост с полными требованиями в ограничениях в еде и даже духовная составляющая могла бы быть намного построже. И это он прекрасно понимал.
Не то, чтобы все дни напролёт проводил в праздности, но без компьютера и телевизора, которые стали для него чем-то, как и Литургия в храме. Предпочтение, конечно, отдавал информационным программам и как без них можно прожить, когда в мире происходят такие события. Но всё вместе, да ещё и время, затрачиваемое на подготовку и выполнением работы на компьютере, связанной с профессиональной деятельностью и на чтение Святого Писания время, было урезано до минимума, а порою и не успевал за текучкой повседневности, ущемлять то, что сейчас должно было быть на первом месте.
Благо, что осознавал в том свою греховность и на Исповеди не умалчивал, особенно, после последнего неприятного случая, который он долго не забудет. Шесть недель позади, из которых первые три, Фёдорович, максимально старательно пытался выполнять все рекомендации по строгости поста. Последние три стали в противовес первым, пришлось нагонять упущенное по состоянию здоровья и приводить себя в форму. И теперь, как в боксёрском поединке, в котором из семи раундов в трёх одержана победа, хоть и не убедительная, а в трёх других потерпел поражение, теперь нужно было собрать в кулак всё, что есть, и физические силы, и духовные, и волю, и желание доказать, что сможешь, что не слизняк и «выиграть» самый важный раунд, выстоять Страстную неделю.
Страстная седмица и для Кирилла Фёдоровича стала нелёгким испытанием, если сказать, что до праздничного Пасхального богослужения, начавшегося в 23:00 Великой субботы с Исповеди и полунощницы, трижды посещал богослужения, и не по принудиловке, «от звонка до звонка», да и не под конвоем, а по большому желанию, зову сердца и душевному порыву. В Великую среду, вечерня могла бы пройти обыденно, уже привычно для Мельника, если бы не один факт, который у человека с огромной пытливостью к познанию и всему необычному, заставило его анализировать то, что происходило, тем более, что это было богослужение в Страстную седмицу.
Все дни Великой недели отметились, даже для южных широт в апреле необычно тёплой и солнечной погодой. Но, традиционно, в эти дни, как и в дни Вербной недели были довольно-таки ветрены.
Богослужение вечером начиналось в 17:00 часов, когда солнце пробивалось через только одно высокое окно, с аркой вверху, в среднюю, левую часть храма, если смотреть от входа на алтарь. Заход солнца соответствовал окончанию службы, т.е. 19 часов. И, когда Мельник всё же успевал согрешать в храме тем, что отвлекался, хоть на несколько секунд от богослужения, он наблюдал за движением света.
Ранее он часто смотрел прямые трансляции из Иерусалима о снисхождении Благодатного огня в Храме Гроба Господня. И в затемненном помещении с огромным количеством паломников очень чётко пробивался луч света сверху, через щелевидное окно, что в верхней части храма, падал внутрь в сторону Кувуклии – часовни внутри храма, где и происходит снисхождение Благодатного огня.
Пока оно было ещё достаточно высоко и потому свет падал под углом сверху вниз, наполовину касаясь икон на стене и доставая до пола. Движение солнца на закате через окно медленно двигалось от иконы «Двенадцати апостолов» до распятия Христа на кресте, установленного у колоны рядом с иконостасом алтаря, и к концу богослужения осветив его лик, свет устремился вверх, как бы унося Его бессмертную душу в мир вечности, в Царствие Небесное. Казалось, что если бы горизонт на западе был ниже или, если бы храм стоял на горе, то этот пучок яркого света, смог бы подниматься через иконостас выше и выше над алтарём под самый купол. А далее, если дух обладает какой-либо энергетикой, то она, подобно сигналу радиостанции, отделившись от креста на луковице храма, взлетел бы вверх, в Царствие Небесное.
Только так мог объяснить Мельник то явление, которое он мог наблюдать на этом богослужении. Ради такого видения можно было многое отдать. Хотя, не всем дано такое виртуальное видение, которым в большой степени обладал Фёдорович. Или просто люди были более богомольными и во время богослужения не отвлекались ни на что постороннее. И в этом свидетель того, что так тронуло его сердце, мол лишь пожалеть тех, кому это недоступно. «Воздатите кесарева кесареви и божия богови», – новозаветная фраза, цитируемая обычно по апостолу Матфею (Матф. 22:21).
И во время Исповеди, которая проводилась в этом же, в левом углу средней части храма, чуть в стороне от иконы «Двенадцати апостолов», Мельник подсознательно понимал, что его покаяния захватываются квантами света и устремляются вверх, под свод купола, откуда и до Царствия Небесного, до Бога один лишь шаг, хоть и в иных, трудно осязаемых, для материалиста, измерениях.
Каждая служба в храме во время Страстной недели особенная. Не стала и исключением и Литургия святителя Василия Великого, и Причастие в Великий Чистый четверг.
Время шло к кульминации Великого поста, к праздничному богослужению в ночь с 19-го на 20-е апреля, когда весь и православный народ и католики в этом году совместно отмечали Пасху, Светлое Христово Воскресение. А предыдущая ночь была бессонной, толи от большого эмоционального подъёма и мыслей о предстоящем празднике, провести пасхальное богослужение же – потаённая мечта, которую Мельник тщательно запрятал в глубине души и старался не объявлять её во всеуслышание в течение нескольких месяцев. Но, как говорят, «шило в мешке не утаишь» и те, кто знал о устоявшейся привычке Фёдоровича посещать богослужения в храме, постоянно домогались с вопросом: «Пойдёшь на Пасху в храм? Пасхи святить собираешься?» – и прочими вопросами, которые для тех, кто спрашивал от нечего делать, были будничными, а в Кирилле Фёдоровиче иногда вызывало даже раздражение. Но он терпеливо отвечал, не высказывая недовольство вопросом: «Как Бог даст!»
Хоть и не упоминал уже давно Мельник лукавого, но на подсознательном уровне понимал, что тот вовсе от него ещё не отстал, а лишь изощрённей пытается всячески помешать богомольцу осуществить заветные планы. К тому же уже два дня, как ноги крутило, и они налились водой, как было сразу после операции на сердце. Начались проблемы с сердцем и головой. Настроение опустилось до уровня плинтуса.
– Батя, ну ты собираешься на полуночную службу или как? – не сдержалась, видя в каком состоянии целый день находится муж, Любаша, видя, как Кирилл собирается с ответом и похоже, что вот-вот может взорваться, добавила, – я почему спросила, внук Федя уговорил родителей, чтобы поехать ночью святить пасхи и куличи.
– Мать, ты же видишь в каком я состоянии… Благо, что днём пасхи посвятили, а-то, может быть… Короче, не знаю ещё. Очень сильно хотел и, видимо, не судьба. Оставит меня батюшка «на второй год в первом классе», – Кирилл был на редкость серьёзен, что уже само говорило о его состоянии.
Чуть поразмыслив, добавил, как будто рассуждая вслух и это не обязательно было ответом на вопрос жены:
– Можно было мочегонное средство выпить, но тогда о храме точно нужно было забыть, оно долго действует. Попробую хоть вечером вздремнуть, если получится. А внуков в два часа ночи решили будить или раньше? Да, если внук мой меньший сказал, то его никто не переубедит в обратном. Молодчина, даже деда в упорстве превзошёл.
– Это точно! – подтвердила слова Кирилла Любаша, весь в деда.
– Мать, я отдыхаю, по сравнению с ним. Вот моя надежда, а твоя опора, если что… Дай Бог ему таким и быть! 
Бог дал и вздремнуть у Фёдоровича получилось, но ломота одолела всё тело, крутили суставы, голова – «колокол», в который набаты отбивать, ноги ныли. «Всё!» – решил сам для себя Мельник, – «картина Репина – «Приплыли»», – умостившись на кровати, уложив ноги на подушки и укрыв их пледом.
Включив телевизор, решил, что будет смотреть праздничное богослужение из Храма Христа Спасителя и тягостные мысли отлегли с принятием безысходности положения.

В 22:15 видеозвонок. Кирилл протянул руку к тумбочке и взял в руки телефон. «Кто это мог быть?» – единственная мысль, посетившая его в это время.
– Привет, племянничек! А ты почему в кровати? – на дисплее смартфона сияло счастливое лицо дяди Кирилла.
– Дядя, вот совсем плох я, лежу и думаю, видимо, не судьба мне… – в словах Мельника было огорчение и обида, как у беспомощного человека, видящего того, кто в состоянии сделать недоступное ему самому…
Дядя был одет и по всему видно, что уже не в доме, а на улице: – Что, сачкуешь? – дядя, как обычно был энергичен и только спешка не дала ему «вылить» всё обилие слов, что было в его манере, – Ну ты даёшь! Ладно, я спешу, а-то там мест у храма для машины не найдёшь и «оцепление» не пропустит. Пока!
Дисплей погас, а Мельник молча смотрел на угасающий свет смартфона. Наступила короткая и бесконечно длинная минута нерешительности, раздумий и тягостного томления на душе с понимаем того, что «если не сейчас, то не раньше, чем через год» и того, что этот год, ох как трудно придётся проживать, отсчитывать каждый его день, час и минуты. Всё знают, как тягостно ждать и неизвестность результата этого ожидания.
«Ну и что, фарисей, решился или как? – издёвка внутреннего голоса сейчас была, как никогда обидна и колка, что лезвие кинжала прямо в сердце, – слабак ты, парнишка, слабак! А я помню твои утверждения, что «коли буду только жив, то…», ну и что?»
«А ничего, отвали! Помог бы лучше одеться… хотя, у тебя ни рук, ни ног, а как у колобка одна «бестолковка», – на лице Мельника появилась улыбка, он ожил, – некогда мне с тобой лясы тачать, без меня даже праздничное богослужение не начнут».
«Зачем грешишь, я ему серьёзно добра желаю, а он… – внутри Кирилла что-то тягостно вздохнуло, – ладно, беги, богомолец!»
«Пошутил я. За сколько времени хорошее настроение появилось, а ты и пошутить не даёшь?!» – Кирилл уже не улыбался, а просто сиял, как в детстве, когда мать к майским праздникам обновку покупала или даже больше, велосипед, которого никогда у него своего не было, общий с братом…
Резко отбросив плед, быстро поднялся и сел на край кровати. В голову хлынула та кровь, что скопилась, как у плотины в аорте в районе шейного отдела позвоночника. В голове защемило, как будто шампанское, налитое в бокалы, выпускало, медленно поднимающиеся пузырьки на свободу, издавая еле слышимый шипящий звук. Чуть придержал себя, вспомнив, что вскакивать очень опасно, нужно хоть минуту переждать, пока импульс крови, разветвившись по многочисленным «арыкам» кровеносной системы головного мозга и не вызовет непоправимого, затем медленно поднялся и теперь уже быстро стал одеваться.
Люба, увидев, что происходит, всё поняла, лишь заулыбалась и молча наблюдала, как преобразился супруг и как его смог звонок ободрить:
– А кушать не будешь, там же допоздна… – лишь спросила мужа.
– До раннего утра, будет вернее. Никак нельзя. Я же причащаться буду… – быстро одеваясь, стараясь одеть то, в чём будет и удобно, и не жарко в храме, и не холодно ночью во дворе храма одновременно.
Мельком глянув на смартфон, узнав время – 22:40, одел джинсовую куртку и лишь сказал:
– Я в храм! – удалился поспешно.
Обычно Мельнику требовалось 15 минут, чтобы дойти до храма. А сегодня был поставлен рекорд по времени, через десять минут он уже, поздравив всех, кто находился в церковной лавке, купил свечи и поспешил в храм.
Плащаница ещё располагалась в центре храма, где устанавливается главная икона дня. Хоть Мельник и приезжал лишь однажды, сегодня после полудня, впервые за всё время, как начал ходить в храм на богослужения, чтобы поклониться Плащанице, поставить свечи и помолиться, так как не был уверен в том, что это сможет сделать этой ночью. И вот он здесь, и у него нарастает душевная позитивность, в преддверии предстоящего праздничного богослужение. Чудо произошло! Господь увидел, и почувствовал желание и страдание послушника божьего, дал ему сил для исполнения благого дела, предписанного исполнить в этот день, а точнее ночь, православному христианину – восславить Воскресение Христа, Сына Божьего, Спасителя нашего, в едином молитвенном порыве радости и ликования.
Благочинный иерей благословил к Причастию всех прихожан, кто исповедовался в течении этой Великой недели. Остальные остались на Исповедь.
Полуночница проходила в непривычно-высоком темпе. Священник вёл службу на высокой мажорной тональности, что могло лишь «разогреть», как на концерте зрителей, перед самым главным, центральным номером. Богослужение проходило с выключенным освещением, только под свет от церковных свечей и лампад. Певчие держали в руках свечки, дабы было возможно видеть ноты с текстом песен. И это уже само по себе приводило людей к возвышенному душевному состоянию. Эйфория, слов нет!
Вскоре, ближе к полуночи, плащаница заняла своё постоянное место в алтаре, а на её место была установлена праздничная икона «Воскресение Господне».
В полночь начался Крестный ход с зажжёнными свечами. Появилась возможность освежить своё тело, внутри которого пылал душевный котёл эмоций и чувств. А по периметру двора люди уже занимали места, где размещали в лукошках пасхальные куличи и пасхи для освящения. Мельник вспомнил, что когда он пришёл и ещё не было 23 часов, уже тогда самые «привилегированные» места на столах невдалеке от входа в храм, откуда будет начинаться освящение пасхальных яиц и куличей.
Такую сплочённость паломников, Мельник увидел впервые, когда в этой многоликой и разновозрастной массе людей чувствовалось единодушие, единство радости происходящего, радости понимания того, что Христос своей смертью попрал саму смерть, доказав бессмертие. И не только певчие церковного хора, все присутствующие стали хорошо спетым церковным хоралом, который был дирижируем поочерёдно, то священником, то чтецом, то певчими. Это трудно передать и нужно даже не в записи слушать, это нужно ощущать всеми и душевными фибрами, и каждой клеткой тела, – это высокодуховное состояние, в которое сформировалась внутрихрамовая, не материальная, а духовная субстанции, и которую невозможно повторить даже «на бис», она неповторима.
– Христо;с воскре;се из ме;ртвых, сме;ртию смерть попра;в, и су;щим во гробе;х живо;т дарова;в, – хором вторила многоголосая толпа в храме, максимально соблюдая ритмику тропаря, глас номер пять.
– Христос воскресе! – трижды повторяет громко священник, с каждением на солее.
– Воистину воскресе! – отзываются мощным ликующим в унисон откликом богомольцы.
До мурашек по коже, до остановки дыхания, замирающего, с ощущением того, что именно в этот миг содрогнулся сад Иосифа, как Небесный Посланник, Ангел отваливает огромный камень от двери гроба, как испуганная Мария Магдалина, первой вошедшая в гробницу и увидела пустой гроб, как она опечалена и бежит к апостолам Петру и Иоанну с вестью, а оставшимся в гробнице женщинам Ангел сообщает, что Христос Воскрес.
Праздничное Причастие, принятие Дара Божьего, как всегда волнительно и умиротворённо действует на душевную ауру человека. Видимо, когда Бог прикасается к душе, то и вызывает это прикосновение такие неописуемые во многом чувства и ощущения.
Почти под занавес богослужения, символом примирения и единения в Церкви, является целование креста. Всех прихожан объединяет храм, крест и другие святыни Церкви, которым мы поклоняемся, перед ними мы преклоняемся и целуем, как и иконы, и преклоняемся перед мощами святых. А праздничное богослужение, Исповедь, Литургия, Причастие с вышесказанными обрядами и делает общность людей, содравшихся в храме Церковью, Кораблём с единым намеченным курсом, курсом веры к Богу.
Выйдя из храма, выполнив крестное знамение святыне, дому Божьему, Мельник сразу ещё с паперти заметил лица тех, кого он никогда и ни с кем не спутает – это были его внуки, старшая внучка Настя и меньшие внучата, стоявшие впереди не: внучка Вика и гордость деда Кирилла внук Фёдор, названный в честь прадеда. Родители, видимо были в храме. Фёдорович по-стариковски, как подобает дедушке, подошёл и поприветствовал так, как положено;
– Христос воскресе!
Внуки растерялись и не знали ещё как нужно отвечать. Но их дед понимал, что это не грех их, а просто незнание. Он, возможно в их годы тоже не всё знал, а вернее, даже того не знал, что они сейчас «выуживают» в интернете.
Мельник всех внуков поочерёдно обнял и поцеловал. Потом отошёл в сторону, чтобы полюбоваться этими красивыми и безгрешными, невинными созданиями, которых безумно любил и боготворил, желая здоровья, счастья, мира и благодати Господней.
«Какие у меня замечательные внуки, – подумал Мельник, – уже и помирать не страшно, хотя до правнуков дожить бы и не мешало. Одно немного жаль, что самый меньший внук, гордость и надежда дедушки, носит не его фамилию, а фамилию своего отца, что и резонно. Мир вам, внучата!»