Внучка Вера

Вера Александровна восседала в своем «кресле принцессы»...

...и томно провела ладонью по резному дубу подлокотника.
 Тишина поместья сегодня казалась особенно гулкой, провинциальная хандра окутала все, как свинцовое покрывало. Даже солнечные зайчики, игравшие на паркете, выглядели вялыми.
Решение созрело само собой: срочно проветриться!
Сорваться в город, смыть с души пыль уездной скуки.

"Лакей! Экипаж к парадному!" – ее голос, тихий, но отточенный, как лезвие, мгновенно разрезал затхлый воздух библиотеки.
 Город манил не делами, а гомоном, блеском витрин, звоном конок по булыжнику.
 И главное – возможностью отведать чего-нибудь изысканного в приличном ресторане, где суп не пахнет домашней кухней с ее вечным борщом.

Дорога мелькала за окном кареты, рождая сладостные предвкушения.
Устрицы, лежащие на льду, словно жемчужины?
 Или тот воздушный парфе с шампанским гелем из «Павильона», таявший на языке, как облако?
 Выбор будет ритуалом: белоснежные скатерти, мерцание хрусталя, тихий перезвон серебра – еда как тонкое лекарство для избалованной души.

А затем – священнодействие: обновить гардероб.
Не купить, а именно обновить, как сбрасывают старую кожу.
Процесс выбора – вот истинный эликсир. Шелк, струящийся по бедрам и шепчущий о парижских бульварах?
 Или бархат, вобравший в себя всю глубину ночи?
 Каждая примерка в полумраке элитного ателье превращалась в мистерию.
 Искусно подведенные глаза продавщиц ловили ее отражение в зеркалах, их почтительные шепоты: "Ваше сиятельство, это творение словно ждало именно вас..." – возвращали ей забытое ощущение: да, она все еще та самая принцесса, восседающая в резном кресле, чьи капризы – закон.

Возвращаться, конечно, предстояло.
К тем же тенистым аллеям, той же звенящей тишине.
Но теперь в глубине кареты будут лежать шляпные коробки, туго перевязанные лентами, словно запечатанные сосуды с бальзамом городского воздуха и адреналина.
 А на дне памяти – терпкий вкус устрицы, холодок шампанского и собственное отражение в зеркале ателье: усталое, но ожившее, с тенью былой капризности в уголках губ.
И тогда Вера Александровна будет снова готова  встретить провинциальную тишину – до следующего приступа тоски.