Глава 4

4.

Небеса потускнели, словно тьма начала просачиваться в само небо. Я часто проваливалась в беспамятство, пусть и ненадолго, а затем возвращалась в бренную реальность. Всякий раз, засыпая, я думала что больше не смогу открыть глаза. А если смогу, то окажусь прикованной в новой комнате для пыток. Каждое пробуждение приносило новую волну боли во всей нижней части тела. Там словно образовался тяжёлый и колючий камень, пульсирующий в такт вместе с сердцем. Порой я различала вдалеке звуки — приглушённые, искажённые, перемешанные с голосами кошмаров. Сны становились всё короче. Боль не давала погрузиться в глубокий сон, проникала всё глубже, вытесняя даже страх. Я давно научилась переносить пытки, но это было иное. После экзекуции всегда следовал отдых. Лечение. Здесь же я не могла рассчитывать даже на короткий миг покоя. Если Рик не появится… всё закончится. Загробный образ Смерти ощущался уже достаточно близко, чтоб видеть неизбежность своего конца.
Время растягивалось в мучительной бесконечности и я решила, что если проснусь ещё раз, то пущу клинок в ход. Но когда это случилось, кинжал исчез. И надобности в нём тоже уже не было. Боль ушла. На миг я подумала, что вновь вернулась в тот самый сон, в котором повстречала Лами. Но нет, я действительно проснулась, а боли как и не было. Видимо Рик вернулся вместе с обещаным лекарством и довёл лечение до конца. Я откинула край пледа, чтоб посмотреть, и с трудом увидела в расплывающемся фокусе новую повязку. В следующую секунду мои глаза бегали по всей пещере в поиске палача. Не сразу удалось его приметить, зрение не спешило приходить в норму после долгого и мучительного сна. Рик сидел напротив, привалившись к неровной стене, и дремал. Его голова чуть склонилась набок. Лицо, наполовину освещённое мягким утренним светом, выражало изнеможение… и неведомую мне прежде мягкость. Я забыла обо всём. Он был прекрасен. Меня неудержимо потянуло к нему. Мне хотелось дотронуться, почувствовать его тепло. Поцеловать…
Поцеловать… или вонзить кинжал прямо в сердце? В сознании искусно переплелись смертельная ненависть и мучительное влечение. Грудь сдавило от этих противоречий, но мне ничего не удавалось с этим сделать. Да, он мой мучитель, но и мой спаситель. Смертный враг, но и верный друг. Тот кто пытал и тот, кто укрыл тёплым пледом и… избавил от боли. Тот, по ком я тосковала в одиночестве тёмной пещеры, и тот, кого хотелось прикончить.
Я чувствовала как подкрадывается сумасшествие. Эти противоречия, эти странные чувства к палачу. Как можно испытывать к мучителю что-то кроме ненависти? Этот вопрос загнал меня в тупик. Я застыла, не сводя взгляда с Рика, сражаясь с собственным сознанием. Неизвестно сколько времени прошло в этом оцепенении, пока внезапный нервный вздох Рика не привёл меня в чувства. Я почему-то напряглась, но это было лишним. Он не проснулся… и это вызвало у меня одновременно и облегчение, и разочарование. Что стало очередным противоречием. Я уже начинала бояться, что мой разум треснет, и вместо одной меня появятся две. Или даже три. Мила, Лами и… к примеру Мали.
Мали! В тот же миг, когда я выдумала третье имя, осознание пронзило меня: все три имени — это анаграмма. Те же буквы, но в другом порядке. Просто совпадение? Но если имя Лами я слышала во сне чётко и ясно, то Мали... выдуманное на ходу. Или… нет? Эта догадка прочно закрепилась в сознании, заставляя задуматься: а что, если я действительно не одна? Что если в глубинах моего сознания скрываются те, чьего присутствия я ещё не осознала?
Я резко тряхнула головой, отгоняя тяжёлые мысли, и осмотрелась. Зрение уже почти восстановилось. Текстура стен стала более чётче, а мелкие детали различимее. Внутри, как и снаружи, царила тишина. Однако где-то вдалеке глухо раздавались голоса. Скорее всего, то были те кто искал меня. Они звучали так глухо, что внезапный хлопок показался ударом грома. Я вздрогнула и зажмурилась, готовясь к худшему. Сознание услужливо нарисовало перед глазами самые жуткие образы из кошмаров, но вскоре стало ясно, что упавший с неба чёрный комок был живым существом. Иссиня-чёрная птица грациозно опустилась на перекошенный край заваленной вагонетки, одиноко торчавшей у входа в пещеру. Она уставилась на меня с таким упрёком, словно сама являлась полноправной хозяйкой нашего укрытия. Я вытянула шею, вглядываясь в неё с таким же вниманием, с каким она изучала меня. Птица напоминала ворону, но в её облике было что-то необычное. В изгибе лап, в глубине глаз, в самой линии её силуэта. Цвет её перьев настолько чёрный, что казался живой кляксой среди серого мира.
Спустя мгновение рядом приземлились ещё две такие же птицы. Пересиливая слабость, я с трудом перевернулась, пытаясь устроиться удобнее. В паху кольнуло, но это было ничто по сравнению с прошлыми мучениями. Можно было бы подумать, что это всё ещё действие кислой микстуры… но нет. Голова уже прояснилась. Я чувствовала лишь лёгкую сонливость, но не заторможенность. Было немного жутко от всего этого, но не страшно. Мне ведь казалось, что мы сбежали из ада.
Рик уже не спал. Он не двигался, лишь одним глазом наблюдал за птицами и время от времени бросал взгляд на меня. Выглядел мрачным и недовольным, будто знал, что означало их появление. Как только я полностью сфокусировалась на нём, его взгляд прояснился — и он воззрился на меня с какой-то особой внимательностью. Мы просто смотрели друг на друга. И, кажется, ни один из нас не хотел прерывать этот момент. Не помню о чём тогда думала. Помню только, что чувствовала. Казалось, мы похожи на тех, кто встретился после долгой разлуки — и просто наслаждался  моментом. Внутри меня всё ещё бушевал оксюморон чувств! Возможно, и Рик испытывал нечто подобное. Я попыталась что-то сказать, но пересохшие губы не слушались. Пока раздирала их, Рик уже приблизился и протянул мне большую бутылку. Я жадно припала к горлышку и пила сколько хватало задержанного дыхания. Перевела дух — и снова вернулась к бутылке. В этот миг ничто не было ценнее простой воды.
Осушив бутылку, я сидела с закрытыми глазами, ловя ощущение, как влага растекается по иссушенному телу. Когда я снова взглянула на палача, он уже сидел у стены. На куске тряпицы у его ног поблёскивал мой кинжал. Я долго не могла отвести взгляд от красного лезвия. Застыла как заворожённая. И только когда наконец подняла глаза, задала первый вопрос — так начался наш самый длинный разговор, итог которого возможно стал ещё более кошмарным, чем всё мною пережитое ранее.
- Тебя зовут Рик?
- Да.
Низкий голос с лёгкой хрипотцой. Я никогда раньше не слышала его таким.
- Ты убьёшь меня?
- Нет.
Мне хотелось верить… И я позволила себе эту роскошь, хотя понимала: возможно, я ошибаюсь.
- Почему ты мне помог?
— Не знаю, — его голос стал ещё ниже, хрипотца усилилась.
Он опустил голову. Я тоже отвернулась. Посмотрела на небо, на птиц у вагонетки. Не глядя на него, снова спросила:
- Всё уже закончилось?
Рик поднял взгляд.
— Надеюсь, — сказал он, но в голосе не было уверенности.
Птицы внезапно зашумели, пронзительно перекрикиваясь, а затем сорвались с места и скрылись из виду. Но не прошло и минуты как птичий спор закончился и они вернулись к вагонетке.
— Что… будем… делать? — я не была уверена, останется ли Рик со мной, но всё же надеялась, что наш путь будет общим, - Нам… мне…
- Не знаю.
Он казался ещё более подавленным, чем прежде. Тогда я ещё не понимала, что Рик боялся не меньше меня. Ведь он встал на путь, с которого не сойти. Ему не вернуться…
- Не знаю…
Снова громкий и пугающий хлопок снаружи. На этот раз появился самый крупный из птиц. Он выглядел грозно, важно… может, даже величественно. Возможно, он был вожаком этой немногочисленной стаи. Его размеры создавали иллюзию, будто он ближе остальных. А внимательный взгляд пробирал до мурашек. Мне становилось не по себе от его внимания. Может то была паранойя, но я до сих пор уверена, что огромный птах смотрел только на меня. Впрочем иногда взгляд Рика тоже прибивал к месту и я не знала что думать в такие моменты.
- Как ты вылечил меня? Как вы меня всегда…
- Божий Дар, - произнёс палач, - Его хватило. Теперь ты здорова. Это главное.
Я подавилась словами благодарности. Божий Дар. То, что поднимало меня из мёртвых. То, что продливало мои мучения. То, что позволяло извергам наслаждаться моей болью. Как вообще можно сочетать такие понятия как Бог и происходящее в стенах дома у скалы. Какому богу они поклоняются тогда?
- Что?.. Что это? Волшебство?
- Божий дар! - более фанатично произнёс Рик и осенил себя каким-то незнакомым и едва заметным знаком. Я машинально решила, что это исламский обычай, хотя ни разу не видела как молятся мусульмане, - Священная Кровь Богов.
Упоминание многобожия не сразу прояснило ситуацию — всё моё внимание переключилось на небольшой предмет в руке палача. Небольшой цилиндр, похожий на футляр для очков. С одной стороны — игла, с другой — гофрированная поверхность, намекающая на наличие поршня. Приспособление для инъекций? Что-то из продвинутых технологий? Что-то подсказывало мне, что в моей жизни таких препаратов не было.
— Великое знание открылось Жрецам в древнем храме Каа… — говорил Рик, но я улавливала лишь обрывки. Интерес ко всему пропал, как только в сознании всплыл главный вопрос — тот, на который мне так и не ответили за всё время заточения.
— За что меня?
Рик мгновенно замолчал.
— За что так? - мой голос слегка дрогнул.
Палач молчал так долго, что я уже решила — уснул. Но его глаза оставались открыты. В них я видела толику изумления и печали.
- Ты не помнишь…
Звучала его фраза не ясно, то ли как вопрос, то ли как утверждение. Но как бы то ни было, нечто стервозное внутри меня взбунтовалось и я высказала палачу своё мнение по поводу памяти. Кроме пыток я ведь ничего не помню. Всё что было до них осталось будто в прошлой жизни.
— Остались лишь обрывки… осколки!
Не знаю, откуда во мне взялись силы для агрессии. Возможно, окажись под рукой кинжал, я бы набросилась на своего палача, не раздумывая. Но, к счастью, Рик забрал его. А когда внезапное наваждение прошло, меня охватило смятение. Но Рик никак не отреагировал на мой внезапный всплеск эмоций. Он виновато потупился и, не глядя на меня, объяснил, что длительные пытки, как в моём случае, нередко приводят к отклонениям. Мученики забывали себя, теряли связь с реальностью. Людей методично доводили до сумасшествия. И для этого не всегда использовали острые предметы. То место славилось всевозможными пытками — физическими и психологическими. Лично сам Рик столкнулся с чем-то невероятным, вроде меня, впервые. За всю свою чёрную практику он истязал немало жертв, но мой случай по-настоящему впечатлил его. Ни один пленник прежде не обладал тем, что Рик увидел во мне.
— Мне сказали, что тебя взяли за предательство.
— Что?! — я резко подалась вперёд. Гнев снова искал выход. - Предательство?!
— Госизмена. Но, думаю, суть не в этом…
— Какая, к чёрту, госизмена?! Как я вообще могла… Как?!
Я замолчала, когда Рик протянул руку, раскрывая ладонь. Долго вглядывалась, пытаясь понять, что именно меня так смущает. Только когда он показал вторую ладонь, я наконец осознала: у него всего по четыре пальца на каждой руке. Но не как у человека, пережившего увечье, а так, как если бы это было задумано изначально. Кисть была идеальной формы, разве что указательный и большой пальцы выглядели немного крупнее остальных. На миг мне даже показалось, что так и должно быть. Но вот я взглянула на свои ладони, увидела привычные для меня пять пальцев и вновь посмотрела на Рика. Я не знала, что тревожит сильнее — странность его рук или то, каким образом пять пальцев связаны с госизменой. И какое отношение к правосудию имеет заведение похожее на бордель?
Глядя на моё измученное непониманием лицо, Рик не стал тянуть интригу и напомнил. Во всём мире у людей по четыре пальца. Лишь у одного процента — пять. Такие люди всегда привлекают ненужное к себе внимание. Эти слова всколыхнули новый пласт противоречий в моей голове. Я сразу вспомнила эффект Манделы — феномен, при котором человек уверен в своей реальности, даже если факты кричат об обратном. Будто кто-то подменил мир, оставив лишь зыбкие следы прошлого.
Пытаясь выудить хоть что-то из памяти, я находила лишь обрывки воспоминаний — разрознённые кадры, ускользающие, как сны. Вагон метро. Дуновение подземного воздуха. Толпа людей. Холод поручня в ладони. Поездка. Возможно, за границу. А потом… провал. Я сделала что-то непоправимое. Попала в заключение и меня приговорили к пыткам… в борделе. Гадать можно было бесконечно, но ни одна теория не приблизила бы меня к истине. Рик, учитывая мою сломанную память, терпеливо расставил всё по местам. Он рассказал мне о событии, изменившем весь мир. И это повергло меня в ужас, который невозможно передать словами. Совсем недавно я думала, что умерла и попала в Ад. Так вот — отчасти, я была права. Мир действительно претерпел конец света, и виной тому стал Люцифер, вырвавшийся из Преисподней. Волна всеуничтожения прокатилась по всему миру. Не осталось ни одного человека, кто бы не участвовал в последней битве. Люди, города, страны, вся история — всё, что существовало прежде, как и моя память, оказалось погребено под пеплом и забвением. Остались только осколки цивилизации…
Появилось настойчивое впечатление что недавний сон, где время шло вспять и ракеты возвращались на стартовые позиции, не просто так приснился.
Рик назвал роковое время Великим Падением. Бесконечный день, длившийся несколько недель. День, в который ни на секунду не стихали выстрелы, а небо полыхало огнём. Люди сражались даже тогда, когда не осталось ничего, ради чего стоило бы воевать. Выжили лишь те, кто успел укрыться в бункерах. Или метро, как в моём случае. Не зря же я так часто вспоминаю это место. Очень удобная для меня теория, но в ней оставались дыры и нестыковки. Да, слова Рика расставили всё на места и мой приговор объясним вторжением Ада. Но я долго не могла понять, в чём подвох. Что-то во всём этом было не так, но состояние шока мешало рассмотреть проблему объективно. Прежде всего меня тревожил тот факт, что Люцифер погиб в битве с кем-то, кого Рик боялся называть. Будто тот был ещё страшнее Князя Тьмы. На вопрос был ли то Спаситель, палач отмахнулся. Долгожданное Второе Пришествие случилось уже после Великого Падения. Где и когда точно Он снизошёл, Рик не знал, но это произошло. Спаситель ступил на грешную землю и навёл порядок. Освободил людей и создал новый мир. Стал королём королей. Императором Нового Восхода. И деяния Его известны всюду, от края до края.
— Он вывел из тьмы всех, кто принял Его, - фанатично говорил Рик, - С Ним древний Град Длани восстал из руин.
На миг меня воодушевили разговоры о Сыне Божьем, но душевные раны заныли при мысли о том, что именно при Его власти меня подвергли жестокому наказанию. Император не мог быть Спасителем. Может во Втором Пришествии он и должен был судить грешников, но чтоб так… Ничего святого в этом нет. Император - самый настоящий Антихрист. Люди впали в безумие и приняли зло за добро. Что-то похожее я чувствовала и к Рику. Он причинял мне боль, а я, как дура, смотрела на него с трепетом под ложечкой.
- Возрождение, - часто твердил Рик, во время повествования, - Император. Древний град.
Как же мне хотелось заткнуть его, вбить камень в его зубы. Хотелось плюнуть в него, закричать, но сил на это не осталось. Последние ушли на вспышки гнева раньше. Оставалось лишь криво улыбаться, глядя в пустоту и слушать… слушать. Рик рассказывал как строилась Империя, как назначались наместники и создавался Совет Владык. Как возводили новые дома на руинах, как оживал древний град Ан-Каа и храм мейсонаму. В границах земли Нового Восхода, подняли ещё несколько городов, но они находятся в удалении от центра власти. И поныне люди стекаются в эти пристанища со всех уголков континента, именуемого Дланью. Наместники встречают новоприбывших, дают им кров и будущее. Каждый, кто приходит, становится героем и великим зодчим Нового Восхода. Главное правило — не нарушать закон и не предавать волю Великого Императора. Иначе согрешившего клеймят как отступника и объявляют вне закона. К моему удовольствию, в ответ на действия властей зародились подпольные общества противников Империи. Их не много, но каждая действует в своих интересах в укор законам. И пусть их цели и названия различны — для Империи они все отступники. Всех ждёт одна участь — уничтожение. Этим и занимаются мейсонаму, те самые воины Тени. Рыцари Храма Анн-Каа - элитные войска Империи. Их наставничеством и посвящением в таинства занимаются Жрецы - представители Верховного Духовенства. Они умеют находить тех, кто ощущает разрывы в ткани бытия. Вербуют их и принимают в аколиты. Рик был одним из них. Пройдя инициацию Тени, он стал мейсонаму — истинным воином Ан-Каа. Но прежде чем получить повышение, старшие Рыцари подвергли его длительному испытанию Пустого Сердца. Так Рик искоренял в себе человеческие слабости, ибо воин Анн-Каа не должен знать жалости.
Когда я устала слушать весь этот религиозный фанатизм, собрала остатки сил и выругалась. На Рика, на Императора и на всех вместе взятых.
— Ваш Император — Антихрист! Никакой он не Спаситель. Люцифер жив! Никто его не убивал. Всё это уловка, чтобы обмануть вас, идиотов!
Рик даже не изменился в лице. Только покачал головой — устало, как учитель, разочарованный в безнадёжном ученике.
— Не совсем… Люцифер и его противник сгорели в огне Падения. Именно их война привела мир к краху. Сам же Император признаёт силу Люцифера и следует некоторым его заветам…
- Кто мог убить Люцифера? Только Бог. Или его Сын.
- Бог? - Рик вскинул бровь, словно слышал это слово впервые.
Меня это поразило. Он не знал такого понятия как Бог. Позже мне стало ясно что и Люцифер для него являлся ничем иным как могущественным человеком. И никак не властелином Ада.
- Люцифер правил миром до Падения. Правил силой и справедливостью. Однако против него поднялись отступники того времени. Вёл их… хм… - как же он не хотел говорить об этом, - Мейсус.
- Иисус? - меня как жаром прокатило от услышанного.
Конечно Иисус. Кто ещё мог быть врагом дьявола?
- Мейсус! - уверенно поправил Рик, - И его последователи живы по сей день.
- Как и твой Император!.. Антихрист. Но и… Меисус тоже жив.
Рик категорически не соглашался с моими выводами и старался достучаться до моего раненого разума. о тело приняло единственное возможное решение — провалиться в беспамятство, где не нужно было больше слушать его фанатичный бред.
И всё же страх не отпускал. Где-то в этой чёрной глубине я начала ощущать, как расползается собственный рассудок. Нечто чужое внутри пользовалось этим и заполняло пустоты. Возможно так проявлялась Тень. Она тянулась вглубь моего разума, стремясь заполнить его, слиться со мной. Рик утверждал: Тень — это не просто обратная сторона реальности, не просто тьма за гранью. Тень - это нечто многоликое, единое во множестве и обладающее разумом. Каждый аколит стремиться к ней, чтоб стать мейсонаму и обрести силу, недоступную смертным.
— Инициация… — во сне звучал голос Рика, многоголосым эхом. — Император всех нас спас.
- Спаситель, - вторил ещё один голос Рика.
- Его боготворят повсюду, - нашёптывал третий Рик, - во всех землях, что возродились из праха.
— Мне тоже благодарить его за 'освобождение'?! — закричала я, бросаясь на своего палача с кинжалом, - Или то, что ты делал со мной, называется иначе?!!
Я вонзала клинок снова и снова, пока его тело не стало изрешечённой тряпичной куклой. Затем сон изменился и передо мной уже стоял новый Рик. Кинжала в руке уже не оказалось. Над головой закружилась стая чёрных птиц, и их крики резали слух. Я попыталась убежать, но дорогу преградил пернатый вожак. Он замер передо мной, сверля взглядом. Его клюв открылся и я уже думала, что он клюнет меня, но нет.
— Инициация, — каркнул вожак, его силуэт вытянулся, обретая жуткую человеческую форму. — Инициация.
Прошла ли я инициацию? Стала ли мейсонаму? Я убивала с помощью того, что здесь называют Тень. Я смогла проникнуть туда, куда не в силах ступить обычные люди. Я, можно сказать, стала аколитом храма Ан-Каа. Но вместо того, чтоб стоять на службе Империи, играю роль куклы для развлечений. Кукла - так ведь меня называли в доме тёмной страсти.

Не могу сказать сколько я спала и сколько бодрствовала. Время текло отдельно от меня. Но при всём при этом, разговоры с Риком не прекращались. Я долго пыталась понять, что было явью, а что — наваждением. Но это уже не имело значения: реальность и сон сошлись в одной точке безумия. Я бесконечно расспрашивала палача о судьбе мира и он раз за разом рассказывал о Великом Падении. Я видела, как планета охвачена бледным, беззвучным пламенем, и сквозь него разносились крики умирающих. Когда проснулась по-настоящему, не верила в это. Смотрела некоторое время безрадостным взглядом на неприятное небо и ждала когда поменяются декорации. Шум птиц не умолкал — и именно он, пронзительно живой, вернул меня в плотный, зловонный мир. Я приподнялась и встала, будто пробуждая чужое тело. Место, где было увечье, недовольно заныло, но быстро утихомирилось. Рик сидел у самого выхода и аккуратно выглядывал наружу. Чёрные птицы по-прежнему рыскали в камнях и, кажется, их стало ещё больше. Несколько десятков точно. И среди всей этой чёрной стаи один — их царь — выделялся среди всех остальных. Его не интересовала мелкая живность под камнями, как остальных. Он смотрел на меня. Рик тоже заметил взгляд царя и не удержался напомнить мне известный факт про этих птиц.
– Слёзы Ночи, – пробормотал он, вглядываясь в чёрные силуэты, расплывшиеся на сером камне. – Никто не знает, где они гнездятся. Появляются в различных местах малыми или большими стаями и разлетаются. Враны загадочны.
- Враны? - едва слышно проговорила я. Ну действительно, они же похожи на ворон, но немного другие. Изменившиеся после Падения.
– Враны, – отозвался Рик, уловив мой шёпот. – Разве ты не знала?
- Знаю.
– Говорят, они... хм. Их зовут вестниками...
- Смерти, – закончила я, наблюдая, как снижается ещё одна птица, - У нас так тоже говорили. Ещё до Падения. И ничего загадочного в них нет. Они просто чуют смерть. Падальщики.
Рик привстал, собирался что-то сказать, но вместо этого резко вышел наружу. Птицы взметнулись с криком. Он осмотрел окрестности и быстро вернулся.
– До Падения? – он вцепился взглядом в мои глаза.
– Да. Я жила до того, как всё это началось. Ещё не было ни Люцифера, ни этого Спасителя вашего. Только говорили о них.
Я хотела рассказать то, что помню о религии и о противостоянии Рада и Ада. Но слова путались, и вместо этого пустилась в рассуждения. Меня пугало то, как время будто перестало существовать. Даже если убрать в сторону утерянную память, с момента Падения должно пройти немало лет для того, чтоб выйти из убежищ и построить новое государство.
– Может, я проспала всё Падение… или меня просто не было. Я не знаю. Не могу понять.
Попытки зацепиться за исчезающий образ из памяти обрывались вспышками страха и боли, оставшихся от мучительных воспоминаний. Тело сжималось в судорогах, как будто пытка всё ещё длилась. Местами возникали фантомные боли. Но присутствие того, что забылось никуда не исчезало. Оно будто витало рядом, оставаясь ментальным эхом утраченной жизни. Рик насупился глядя на меня.
- Да и чёрт с этим всем. Я хочу домой! Или хотя бы туда, где он когда-то был…
Я нехотя вернулась к воспоминаниям — о метро… и о доме. Память неохотно поддалась — едва приоткрылась и тут же захлопнулась. Вспомнить название того места, которое считала своим домом, не получилось. Но образы родных улиц и домов вцепились в сознание, как когти. Воображение дорисовало краски, добавило звуки, запахи… как будто я вернулась. Семья… родной город… Что с ними стало? Они ведь погибли со всем остальным миром. Погибли…
Я почувствовала как начинает кружиться голова. Пещера вдруг показалась слишком узкой, как клетка. Мне захотелось выйти. Рик подхватил и помог перешагнуть через каменный уступ. Ступать босыми ногами по камням было невыносимо. Но я молчала. Сжимала губы до боли и глотала каждый всхлип. Наверное, это стало привычкой — терпеть и молчать. После всего, что со мной делали. Но как бы не удавалось терпеть боль в теле, душевная рана была жгучей. Она выжигала внутренности холодным огнём.
В какой-то момент ноги подкосились, и я начала оседать. Рик бережно помог опустится на колени. Тоска давила на грудь, как будто пытки не закончились — просто сменили форму. Даже враны беспокойно закричали, словно чувствовали моё состояние.
- Дыши, - звучал голос Рик над самым ухом.
Я дышала. Глубоко, полной грудью. Мой взгляд скользил по сухой земле, усеянной мелкими камешками. Когда-то они являлись частью целого. Частью горы. Но время крошит плоть всего существующего - живого и мёртвого. Вот и семья моя - отделилась от меня так же как эти камушки.
 Когда тиски спали, я прямилась во весь рост. Голова всё ещё немного кружилась, но в глазах уже не темнело. Солнце тускло освещало склоны холмов и скал. Бугры вздувались на теле горы — как болезнь. Редкие сухие деревья, переплетённые каменистые дороги, зияющие чёрные пасти шахт — всё это пятнило нависающую над нами гору.
У подножия склона я заметила угрюмые, угловатые постройки, наполовину скрытые туманом. Они выглядели как жилые дома, но их облик и обстановка вокруг указывала на то, что это чужое место. Архитектура домов была трапециевидной и призматической, с грубыми переходами, создающими целую сеть мостов над туманными дорогами.
– Ты не можешь помнить Падение, – вдруг сказал Рик с тихой печалью, мягко обняв меня за плечи. – Это случилось сотни лет назад. А твой дом... здесь.
Сначала он указал вниз, на дома, затем — на крутой подъём справа от пещеры. Наверху — что-то вроде смотровой площадки, окружённой массивными каменными зубьями. Я тупо смотрела на всё вокруг — взгляд скользил по миру, но ни за что не цеплялся. Я изо всех сил держалась, чтобы не рухнуть снова — страх душил меня изнутри. Сотни лет. В глубине души я знала это, но боялась даже допускать эту мысль. Но это ведь ничего не объясняет. Сотню лет… никто не может прожить. Никто!
- Ходить не больно? Я покажу.
Я не слышала вопроса, перед моими глазами проносились эти сотни лет. Воображение рисовало Великое Падение как нескончаемую череду катастроф. Огненные грибы взмывали в небо. За ними — голод, болезни, мор. Вулканы. Землетрясения. Ураганы. И — нашествие зомби. Пока люди цеплялись за жизнь в убежищах, я спала — мимо меня проходил апокалипсис.. Но что значит “твой дом здесь”? Нет никакого дома.
- Эй, - встряхнул меня Рик, - Ты в порядке.
- Нет. Я не в порядке.
Однако постепенно мне стало легче. Особенно, когда я смотрела на что-то близкое, доступное глазу и руке. Представление того, о чём нет понятия, лишало рассудка. Реальный мир становится не таким важным. А ведь нет ничего важнее жизни в данный момент. Здесь и сейчас — время, когда важно чувствовать и осознавать себя. Чувствовать, ведут ли тебя за руку к спасению или к гибели. Рик насколько мог бережно вёл меня к незаметным прежде ступеням, высеченным в скале. На вершине шахтёрского сооружения открылся вид на остальную часть города, затерявшуюся у подножия отвесной скалы. Горный гребень казался бесконечным, уходя в обе стороны за горизонт. Скалы вокруг были мёртвыми и унылыми, но среди серо-чёрного фона кое-где мелькали зелёные островки. В самом городе почти не было растительности — вокруг тянулись лишь мёртвые каменные равнины. Леса начинались за каменистым валом, опоясывающим поселение, словно крепостное сооружение. Город раскинулся на четырёх холмах, вершины которых венчали древние постройки, статуи и обелиски. С двух сторон город защищали горбатые перевалы. Один из горбов сливался с плато, где на неприступной высоте мерцали огни знатных домов - свидетельство престижа и могущества элиты Империи. Их пребывание на этих высотах казалось недосягаемым для обычных граждан. Единственное место, имеющее что-то общее с красотой, в этом городе. Всё остальное - постапокалиптический муравейник, в котором легко заблудиться даже глазами. Но одно понятно сразу: все дороги и узкие улочки стекались вниз, к административному центру города. Там, как сердце, лежала огромная площадь, наполненная мрачным величием. В самом центре площади возносилась громадная пирамида. Её монументальные очертания кричали о власти и мощи города. Рядом с пирамидой, словно её верный страж, возвышался замок. Его масштабы и величественная архитектура делали замок продолжением горы. Частично сложенный из камня, частично высеченный в скале, замок выглядел неприступным и древним. Однако, над вершиной замка, было нечто более потрясающее. Высеченный в скале нечеловеческий лик. На полуразрушенном рельефе угадывалось змеевидное существо с шестью руками. Будто древний языческий Бог снизошёл на Землю и наблюдал за всем, что творилось в городе. Он источал древность, угрозу и беспощадность. Башни замка, вырастающие прямо из скалы, казались продолжением этого существа. Его оружием.
Весь этот вид вызывал глубокое неверие и тоску. Сердце сжималось так мучительно, что казалось, ещё мгновение — и оно лопнет. Всё вокруг казалось невозможным, нереальным, вырванным из кошмарного сна. Я застыла на самом краю площадки, чувствуя, как слова комом застряли в горле. Я была абсолютно потеряна в этом чужом и враждебном мире, совсем не похожем на мой. Мне хотелось кричать, биться головой о скалу, швырять камни, но я знала — это бесполезно. Я вдруг поняла, что именно этих эмоций и ждут от меня зрители на своих мягких ложах. Демоны глазеют на меня, вкушают каждый этап пытки, которую по прежнему проводит любимчик Рик. Я резко обернулась, ожидая увидеть тех, кого уже убила — наместников и прочих тварей. Но за спиной были только птицы у входа в шахту. Как же мне хотелось убивать их снова и снова. И как жаль, что они умерли так легко.
Я почувствовала, как Рик осторожно положил руку мне на плечо и мягко повернул к себе. Его глаза смотрели внимательно, но в них больше не было жестокости — только какое-то странное, почти человеческое сочувствие. Кажется он всё это время говорил, но ни одно слово не достигло моего сознания. Но теперь я слушала.
— Послушай, я понимаю, тебе сейчас сложно это принять. Ты говоришь, помнишь мир до Падения, но я не знаю никого, кто мог бы прожить столько лет. Разве что Император. Ты не помнишь… но я точно знаю, твой дом там.
Он показал на город.
- Квартал сталеваров.
Я посмотрела в направлении руки палача и увидела дымящиеся трубы.
- Твоя община.
Мила вздрогнула, услышав это.
- То есть… Ты хотел сказать моя семья?
- Это слово вышло из обихода. Община более правильное понятие.
- Плевать как вы это зовёте. Раз я жива… может и они живы. Живы ведь?
У меня появилась надежда на то, что мои отец и мать живы. Рик осторожно кивнул, но в этом не было достаточно уверенности.
- Отведи меня туда, взмолилась я, - Пожалуйста. Я хочу домой. Хочу увидеть их.
- Это может быть опасно.
— Я не боюсь. Иначе зачем вообще жить?
Рик сжал губы. Ему явно не нравилась эта идея, и он предпочёл бы просто покинуть город. Но чувство вины или долга передо мной заставляло его прислушиваться к моей просьбе.
— Хорошо, — согласился он, но сразу же задумчиво нахмурился, — Ты должна кое-что понять. Может быть... вспомнить. Я думаю твоя связь с Тенью позволила тебе знать время до Падения. Такое возможно. В глубинах Утробы существуют уровни, которые отличаются от реальности бытия. Там такие энергии… Там можно видеть прошлое и говорить с умершими. Это бесконечная пропасть, которую способны постичь разве что старшие Жрецы.
- Я…
- Или, возможно, тебя просто не существовало в это время.
Я с ужасом уставилась на него, пытаясь понять смысл его слов.
— Что значит «не существовало»?
Рик пожал плечами, сохраняя уверенный вид, хотя явно и сам не понимал вопроса.
— Тень вне времени. В её глубинах всё иначе. Возможно, ты случайно вошла в неё когда-то давно, а вышла лишь сейчас — спустя столетия…
Договорить Рику не дал внезапный переполох среди вранов. Птицы разом взметнулись в воздух, издавая такие оглушительные, противные крики, что захотелось заткнуть уши. Они закружились в хаотичном хороводе над нашими головами — точно как в моём сне. Я повернулась, ожидая появления вожака стаи, но вместо птицы передо мной возник призрачный силуэт человека с головой врана. Затем я услышала нарастающее жужжание. Приближалось нечто похожее на крупных насекомых. Сначала звук меня не беспокоил, но он становился всё ближе. Нечто механическое, размером с крупного врана, стремительно налетело сбоку, стараясь зацепить меня острыми вращающимися лопастями. Рик среагировал молниеносно. Его клинок описал дугу снизу вверх, превращая напавший механизм в груду обломков. За первым взмахом последовал второй. Я зажмурилась и пригнулась, спасаясь от разлетающихся деталей. После третьего свиста и удара я рискнула открыть глаза. Рик возвышался надо мной с мечом, словно натянутая пружина, готовый разрубить любого, кто приблизится слишком близко. Механизмы кружили вокруг, напоминая рой гигантских жуков. От живых существ их отличало лишь наличие пропеллеров, которые, видимо являлись не только средством передвижения в воздухе, но и оружием. Они легко маневрировали в воздухе, рассчитывая траекторию нападения, но живой щит из вранов внезапно стал им помехой. Птицы не остались в стороне. Они не только мешали механизмам прицельно нападать, но и сами атаковали их, словно вражескую стаю.
- Дело дрянь, - прорычал Рик сквозь зубы, - Это Ренегат!
В ту же секунду Рику пришлось резко увернуться от смертоносных лопастей. Он не успел нанести удар, но и враги промахнулись. Он рванул было к ступеням, но остановился. Пришлось снова бить и уклоняться. Несколько машин ловко ушли от удара, но одна всё же попала под клинок. Я попыталась встать, но тут же рухнула, услышав глухое, угрожающее жужжание. Рик в один прыжок оказался рядом и сбил железного жука.
— К пещере нам не пробиться, - в голосе чувствовалось отчаяние, но не сломленность.
Рядом с глухим стуком рухнуло тело разрубленного врана. За ним медленно оседали чёрные перья и пух. Я машинально оттёрла лицо от липкой крови и огляделась. Этот вран был не единственным — многие отдали свои жизни за меня. Пернатые гибли, их перья разлетались повсюду, как чёрные искры небывалого пламени. Механизмы множились, и в какой-то момент единой эскадрильей ринулись вниз. Конец был близок. Конец был близко. Рик не смог бы справиться с десятками врагов, но он готовился встретить смерть с достоинством. Я, глядя на надвигающуюся угрозу, вдруг ощутила странное волнение. Из-под земли донёсся шёпот. Камень подо мной будто стал мягким, но я не решилась посмотреть вниз. Прямо среди вражеской техники и остатков чёрной стаи возник живой лик врана. Он или привиделся мне, или вправду соткался из тени всех, кто находился в воздухе. Я не могла отвести от него взгляд — и не знала, видит ли его Рик. И не успела ничего ему сказать. Видение врана опередило несущуюся смерть и, обрушиваясь на нас, разорвало ткань мира. Я будто нырнула в чёрную жидкость. Вязкую, глухую. Тьма сжалась вокруг, полностью обволакивая меня.
И тут же — голоса. Миллиарды голосов взвыли разом, сливаясь в нестерпимый порыв ветра. Они кричали, рычали, шептали. Не слова — ощущения. Можно было подумать что так выглядит смерть, но я знала — это Лоно Матери. Она приняла меня. Нас. Порыв живого ветра рванул в сторону и бросил в неизвестность. Потусторонняя тьма спрятала нас от врага, но перед солнцем оказалась бессильна. Даже сквозь облака его лучи пробивались за грань реальности, обвивали нас и тянули обратно. Как живые. И когда они вырвали нас из Лона я ощутила настоящее падение. Мы летели со скалы прямо на сухие деревья и камни у подножья. Рик не отпускал меня ни на миг. И в тот миг, когда земля уже была в нескольких метрах, Тень открылась вновь. Ревнивые солнечные жгуты попытались вернуть нас назад, но на этот раз мы удержались. Не без помощи таинственной фигуры царя птиц. Я знала это. Не видела — чувствовала. Это была его воля. Она позволила нам преодолеть невозможное — и достичь спасительной гущи деревьев.