Его Алмазом кличут. Глава 5. Голая правда

То ли оттого, что машина всё-таки нашлась, то ли оттого, что я сам себя позабавил участью фотоаппарата напарника, но настроение у меня улучшилось. Я ожидал, что цыганка мне непременно предложит погадать, а если я откажусь, она все равно это сделает. Я томился минут десять. Но ничего не происходило. Максимка вёл с кем-то телефонную переписку. А цыганка державшая на коленях грудного ребёнка, лишь однажды перекинулась парой фраз со своим мужем на их родном языке, и я ничего не понял. Старшие мальчики ёрзали на наших с Максимом коленях и даже пытались подраться, разыгравшись, но цыганка-мать крикнула им что-то грубое и резкое, после чего они притихли. Я разочаровался и немного погрустнел. Ведь вначале мне даже показалось, что началось интересное приключение.

Не выдержав тишины, я спросил её первый:
– А погадай мне! Ты ведь, умеешь?!
Цыганка обернулась и равнодушно посмотрела на меня:
– Умею, и что с того?
– Ну как же? Ты же, наверно, прямо по лицу моему будущее видишь? – я что-то совсем раззадорился.
– Нет у тебя будущего…
Я опешил. Неужели умру сегодня? И посмотрел на неё испуганно и вопросительно. Она поняла и продолжила:
– Я говорю, нет у тебя будущего и не будет, если у каждого спрашивать станешь. Что другим до твоего будущего? Ты себя спрашивай.
– Так ты же другим, наверно, гадаешь?
– Гадаю. Если человека направить надо. Бывает ещё прописанное свыше, судьбою велено. Тогда тоже сказать можно, коль не изменишь уже. А у тебя что? Ни пути, ни судьбы… Судьбу строит характер человеческий.
– И что это значит? Что я бесхарактерный?
– Догадливый ты, – с издёвкой сказала цыганка. – Ты ни чёрное ни белое, ни рыба ни мясо, сам не знаешь кто. Вот тебе и гаданье, – цыганка засмеялась, и смех её мне показался злым и неприятным на слух, как в фильмах ужасов.
– Это как же? – не понял я. Она меня оскорбила или посочувствовала?
– Путь  у тебя тот, который сам выберешь, вся воля твоя. Но воли-то как раз нет у тебя. Борись.
– Да с кем бороться? – я разозлился.
– С собой борись, с безвольностью… Всё, баста! – по её интонации я понял, что она закончила и говорить больше не желает.

А тем временем мы проехали уже около половины пути. Я от скуки и даже какого-то отчуждения из-за разговора с цыганкой не знал, как себя развлечь. Мне стало неприятно оттого, что этот разговор случился при свидетелях, одним из них являлся мой коллега по работе. Беседовать со своим товарищем я не хотел, да и он, вероятно, предпочел бы телефон общению со мной. И тут я поймал себя на мысли, что Максим по всей своей сути ещё ребенок, подросток, но даже ему неинтересно разговаривать со мной, тем более после того, как эта предсказательница «раскрыла про меня все карты», хоть он и не знает, являлись ли её слова правдой. Я ведь взрослый мужчина, намного его старше… Под этим я подразумевал, что если старше, значит, опытней, умней и рассудительней, что я «пожил» и многое повидал. Но вся правда в том, что я подразумевал в общем, ко мне лично не имело никакого отношения. Ну, старше я, и что? Какой у меня опыт? Чем я могу поделиться с молодым парнем? Впустую умничать не хотелось.  Я с самого начала чувствовал перед ним свой авторитет, и это добавляло мне уверенности в себе, но теперь… Теперь я опустился до его уровня, стал ему ровней, а в моём возрасте это стыдно. В двадцать лет многие поступки человеку прощаются и списываются на молодость, а в сорок лет требования к человеку не на один порядок выше. И, попробуй, вытвори что-нибудь эдакое – засрамят и засмеют, потому что нехорошо, неприлично и не положено. Чем старше становишься, тем более тесную одежду заставляет носить общество, таковы законы социума.    

Никогда раньше я не задумывался об этом, не занимался самокопанием и самоедством. Хотя раньше я и наедине с самим собой не оставался. Днём на работе с коллегами, вечером дома с телевизором или друзьями. Поэтому эта тишина в машине мне определённо не нравилась. Не хватало ещё путаницы в мыслях! Но «пророчество» цыганки снова прозвучало в моей голове, и всё же я посчитал её слова оскорблением и решил, что все это ко мне не относится. Я резко и сознательно прервал думы и устремил свой взгляд в окно.