Судьба быка

                    Договорился по телефону со знакомым руководителем сельскохозяйственного предприятия о покупке молодого барашка. Решил побаловать свежатиной дочерей, приехавших на студенческие каникулы в Крым. Знаю, что им очень нравится обгрызать рёбрышки, смаковать косточки, выбирать в большом казане кусочки поаппетитнее.
 
                В последних звонках с Урала, они часто вспоминали о вкусных маминых борщах и блинах, папиных мясных блюдах и жаренной рыбке – чувствуется, что соскучились по домашним блюдам! Да и нам, родителям, всегда хочется сделать детям что-то приятное, запоминающееся надолго – будет им со временем и возрастом, что вспомнить …

              Подъехал к обговоренному времени за мясом, а у друга технические проблемы с транспортом и ничего не подвезли из забойного цеха. Предложил мне, чтобы долго не ждать, съездить, забрать всё самому и завезти на склад. Там оприходуют и сразу продадут. А если надумаешь, то ещё можешь купить говядины, так как сегодня, специально для продажи своим работникам, бьют молодого и лучшего по упитанности бычка.

                А почему бы и нет! Включусь в «производственный процесс», ускорю его, сэкономлю своё время!

                  … Мясник был именно таким, как я его и представлял: высокого роста, средних лет, пышущий здоровьем, в расстёгнутой на несколько верхних пуговиц рубашке, из-под которой выпирал крепкий, волосатый торс и  небольшой животик. Он размеренно, абсолютно уверенный в своей правоте, доходчиво объяснил, что отару подогнали к нему только недавно, и по указанию директора для спец забоя он выбрал парочку самых лучших баранчиков. Пригласил посмотреть. Мы зашли в большое помещение, где у стены, на цементном полу, спокойно лежали, пережёвывая жвачку, две упитанные овцы.

                   «Сейчас, десять минут, и я их вам разделаю», - сказал мясник. На мою попытку объяснить, что мы договаривались на одну голову, он спокойно, ответил, что у него приказ на две, а на складе разберётесь. Заодно и мне будет из чего выбирать. Всё логично!

                  В этот момент, с невероятно противным скрипом, распахнулись большие боковые ворота из внутреннего двора. В проёме показался худощавый, неказистый на вид мужичок, явно далеко за пятьдесят лет, с палкой в руке, ведущий на верёвке здоровенного, упитанного быка.

               Сзади его подгоняли лаем и пугали попытками укусить за ноги две непородистые, но знающие свою службу, небольшие собаки. Животное явно пыталось упираться движению вперёд, в новое для него помещение. Но не особенно посопротивляешься, когда у тебя в носу продето кольцо, а верёвка хоть и на шее, но всегда может переместится в эту проклятую, приносящую нестерпимую боль железку.

               «Петрович, что так долго? – спросил мясник. – Я уже хотел за овец взяться. Ещё бы пару минут и пришлось ждать за воротами, пока освобожусь.

                 - Василий, это не моя вина. Сперва не было воды, то да сё. Пока включали насосы, то да сё. Помыли, почистили бычка, а на весовой никого нет, то да сё. Как взвесили - то да сё, тут же и погнал к тебе.

              - Ладно, заводи, – примирительно сказал забойщик, взял со стола и легко закинув на плечо здоровенную кувалду на длинной железной ручке.

                - Пулька, гони!», – дал команду своим помощникам скотник. Собака с такой необычной кличкой, видно самая опытная, бросилась к задней ноге бычка, неистово лая. Другая – не уступая ей в звонкости, тоже подключилась к работе. Бык от такой неожиданной пёсий озлобленности, сделал несколько шагов вперёд и настороженно замер, оглядываясь по сторонам.

                  Что там завертелось в его голове? Наверное, такое: «Так хорошо начался день! Вот только забыли покормить. Вывели из надоевшего база, по колени загаженного навозом, помыли из шланга, потёрли бока щёткой. После водных процедур, красивый, чистый, важный, под завистливые взгляды сверстников из-за ограды, прошёлся по территории скотного двора к весовой. Он ранее много раз видел, как старшие товарищи проделывали этот путь. Потом их загоняли в машину с высокими бортами и увозили, или на привязи, как его, уводили куда-то на околицу села. Наверное, на дальнее пастбище, к коровкам!

                Начнётся новая, интересная и долгая взрослая жизнь! Вольные луга, много красивых, сытых и страстных до любви подруг ... Ведь он этого достоин! Вот какие у меня мускулистые ноги, крутые, откормленные бока, мощные рога, крепкие копыта! Могу дать отпор любому сопернику!
 

                 ... И вдруг это помещение? Чистый, немного влажный, гладкий пол с отверстием посередине. С потолка свешиваются какие-то троса, толстые цепи с большими крюками. Вдоль стен разместились столы, стеллажи. Что за запах стоит? Хлорки, сырости и ещё, неизвестный и от этого очень подозрительный. Запах опасности?! И какой-то чужой мужик ходит вокруг. Хорошо хоть знакомый кормилец - скотник меня не бросил и держит на поводу, да и шавки отстали…»

                 Собаки, действительно, остались на пороге, уселись на задние лапы, заглядывая в помещение, но не проявляя желание нарушить границу (видно получили в своё время палкой по спине для науки, и знали, что сейчас будет происходить).

                 Нутром почуяв недоброе, животное напряглось, засопело растопыренными ноздрями, глаза расширились, начали наливаться кровью. Но предпринимать ничего не стал. Недоросль! Не заматерел! Он не пробовал ещё, не испытал, не знает своей бычьей силы, мощи крепких рогов и копыт. Знай, что будет здесь происходить через некоторое время, он бы легко раскидал этих людишек, всё вокруг, растоптал ненавистных собак и вырвался на волю! Но привычка с детства подчиняться человеку, боязнь палки и псиных зубов, сдерживала бычка.

                Василий ходил вокруг рослой скотинки, давая привыкнуть к своему виду и понять, что он настроен миролюбиво.

               «Петрович! А хороший экземпляр, здоровенный, упитанный - люди будут довольны! Килограммов на четыреста тридцать потянет. Подтяни его на полметра вперёд!

               - Ну у тебя и глаз! – восторженно сказал пастух, - четыреста сорок семь». - Дёрнул за верёвку и бычок, глянув под ноги, привычно покорно сделал шаг вперёд …

                 Хрясь - раздался глухой звук. Это, выбрав момент, мясник, коротким махом с плеча, нанёс резкий, сильнейший удар молотом по основанию черепа. Передние ноги бычка неестественно расползлись в разные стороны и он рухнул на пол, в аккурат возле отверстия в полу.

                Он ещё падал, когда Василий, не оглядываясь (мастер своё дело знает, в итоге уверен!), скинул с плеча кувалду на стеллаж, и с длинным, сверкающим ножом направился к животному.  Одно широкое движение острым лезвием по вздутой вене на шее и опять, не смотря на результате, отошёл в сторону.
 
                 Бык метким ударом был обездвижен, но ещё шевелил вылезшими из орбит, огромными глазищами. Из большой раны на горле ручейком, в ритм ударов сердца, пульсировала кровь, стекая куда-то в подполье. По крепкому телу, недавно налитому природной силой и мощью, прокатывались судорожные мышечные волны – может от попыток встать и расправиться с убийцей, возможно, просто убежать подальше от этого ужасного места. Но вместе с хриплым, отрывистым, булькающим дыханием и кровью, истекали силы, и мысли. Тело проваливалось куда-то в небытие. Животное медленно превращалось в специальный забой для селян, кусок мяса в шкуре...
 
               Последнее, что он мог осознанно рассмотреть, были два барана напротив его глаз. Они спокойно, будто происходящее их абсолютно не касается, непринуждённо лежали (как на пастбище, в тенёчке под деревом), поджав ноги под себя, двигали челюстями, что-то жуя.

                  Василий, заметив вопросительный взгляд скотника, стоящего в стороне, поглядывавшего то на меня, то на него и бросил, проходя: «Петрович! Всё как обычно. Яйца забирай себе на готовку, а член отдай собакам за работу – заслужили!
 
                Вот теперь, пока бычок дышит и «работает», займёмся вашими овцами», - сказал мясник, обращаясь ко мне, набрасывая на себя длинный резиновый фартук.

                Я всё это время, как ошарашенный, остолбенело стоял возле дверей, завороженный необычностью «спектакля в натуре», развернувшегося передо мной, и невероятной быстротой происходящих действий. Ответил дежурной фразой, что всё чудесно, подожду на улице, подышу свежим воздухом.

                  Овец при мне резали и ошкуривали неоднократно. Было дело, участвовал в заколе и разделке свиней. Но узреть сегодняшнюю картину, узнать, что так легко можно разделаться с крупным быком! Такого профессионализма и мастерства – ещё не приходилось видеть! Сел в машину, включил  музыку, но что исполняли – не слушал.

                 Перед глазами вновь и вновь, с неизменным повтором, ярко стояли сцены забоя! Мелькнула мысль, а ощущает Василий себя, хоть иногда, хладнокровным серийным убийцей? Что-то, типа совести, скребётся под рубашкой? Вряд ли! Вы же, не задумываясь, убьёте комара или муху, севшую на тело!? Для него всё это: забой, снятие шкуры, разделка туши - просто рутинная работа. А то, что сказано выше, - для «мыслителей», считающих себя «мудрствующими».
         
           … Вечером, все домашние уминали и нахваливали нежнейшее баранье мясо, запивая сухим красным вином, а мне оно показалось неаппетитным и пресным. А вот алкоголь – удивительно крепким…