Трамвай желаний

Ужас - когда на уровне носа покачивается скользящее мимо женское бедро, а ты, не отрываясь от сиденья, пытаешься вспомнить, полил ли, уезжая с дачи, китайские огурцы.

«Да, это ужасно, но еще не катастрофа, - успокаивал себя господин в теплом вязанном жилете, - все ж-таки заметил. Заметил это чарующее движение в обтяжку. Стало быть, где-то по-прежнему гнездится. Понять бы - где? А там… Фантазии устремятся бурным потоком к заросшей быльем старице, огибая, а порой и перескакивая через скептицизм сердечной недостаточности и враждебность избыточного веса».

Черейкин достал носовой платок и шумно высморкался.
 
Он завсегда поступал именно так, когда пребывал в сомнениях. Любых. Другие в подобных случаях хватаются за сигарету, некоторые делают кхе-кхе, а самые робкие элементарно сбегают. Господин Черейкин не курил, на людях не кашлял, а бегу предпочитал поездки на трамвае.  В удачный день случалось усесться возле прохода. Тогда он доставал журнал с кроссвордами и наблюдал исподтишка за пассажирами слабого пола. Преимущество подобного наблюдения состояло в том, что верхнюю часть пассажирки – коя могла разочаровать и повергнуть в уныние - рассмотреть не удавалось, ибо господин Черейкин был достаточно хорошо воспитан, чтобы не поднимать глаз и не пялиться. Опять же, ему на руку играла модная тенденция не уступать место дамам из-за угрозы преследования по статье сексуального харассмента.   

Бедро, слегка продвинувшись вперед, попятилось и развернулось к наблюдателю обеими участницами волнующего зрелища. 

«Редкая удача, - подумал Черейкин. Сразу же вспомнилось, как в далеком детстве, копаясь в анапском песочке, нашел затертый гривенник и потом не хотел уходить с пляжа, рыдая и брыкаясь, - странное дело: люди платят бешенные деньги, толпясь у картины или скульптуры наверняка почившей модели, а тут за гроши – живое и теплое». 
 
Радостное чувство омрачала неопределенность с огурцами. Погоды стояли сухие, дождей не предвиделось. Вот ежели проблема касалась томатов, Черейкин беспокоился бы гораздо меньше. Их можно дня три не поливать. Кабачки и вовсе до воды терпеливы. Иное дело – огурцы. Тем паче, китайские. Всем известно, что в Поднебесной не забалуешь. А вдруг от обезвоживания плоды искривятся в нечто непотребное? В кукиш, например. Или, не дай господь, в символ американской валюты?

Тревожные мысли отвлекли от восхитительных округлостей на целых пол-остановки.

Выход из положения нашелся: «Дам сторожу телеграмму. Пусть проверит. И я, - садовод покосился взглядом, – проверю».
 
К счастью, искомое оставалось на месте. Ну разве что покачивалось немного реже. «Видимо, дороги здесь ровнее, - господин недаром имел инженерное образование, - научились строить. Наконец». 

****

- Трамвай идет в депо, - прохрипел равнодушный динамик.

«Но это несправедливо, – заерзал растревоженный Черейкин, - В кои веки, да еще на уровне носа!!»

Его волнение передалось. Бедра сначала возмущенно заходили ходуном, а затем обреченно стихли, лишь едва подёргиваясь мельчайшей рябью.
   
Вагоновожатая сочувственно вдохнула и что-то шепнула водителю.

Динамик сделал кхе-кхе и добавил:

-  Но не в этот раз.