Меня на небе не ищи. Глава 8. Тень

       Катя работала в детском саду уже больше года. За то время, как у них с Макаром появился новый автомобиль, она садилась за руль всего несколько раз. Муж снова разрывался между работой и женой с детьми. Служебного транспорта у него по-прежнему не было, а поездки по работе участились. Ссоры в семье то прекращались, то вспыхивали с новой силой, и после одной из них Катя ушла.
       Евгения Васильевна рассказала дочери и сыну о последней воле их отца и решила больше не откладывать оформление дарственных на потом.
       Дом бабушки Таи одноэтажный с двускатной крышей и просторной верандой, деревянные окна которой выходят на задний двор и прячутся в тени старой яблони. Охристая эмаль на кирпичных стенах порядком облупилась. Аккуратно выкрашенные в белый цвет углы пожелтели. Старенькая шиферная кровля просела и требовала замены. А ведь место на чердаке с самого детства было у Кати самым любимым. Ребенком она чувствовала себя там настоящей колдуньей, у которой посреди чердака лежит толстая книжка в твердом переплете с описанием разных трав, камней и переписанными из книг и журналов легендами. Несмотря на острую необходимость капитального ремонта, дом бабушки Таи, действительно, был почти в два раза больше родительского и отличался крепким фундаментом, ровными стенами и удобствами, которых раньше почти ни у кого не было. Во времена, когда многие еще жили в хатенках, топили печки и ходили только в уличные туалеты, у бабушки был хоть дровяной, но котел, паровое отопление и добротная ванная комната. Теплая вода поступала из коричнево-красного бойлера. Бабушка называла его «титан». Под домом располагался большой погреб. Попасть в него можно было напрямую из дома – через дверь в коридоре. А еще дом бабушки располагался в тихом переулке, откуда до центра рукой подать. Школа Севы и детский сад Раи находились в шаговой доступности.
       Катя приезжала в свой новый дом каждый день и с грустью прикидывала, в какую копейку выльется ремонт. Перед смертью отца рабочие вырезали старые отопительные трубы, а новые так и не поставили. Пустить в дом тепло до холодов стало для нее главной и дорогостоящей задачей, но беда пришла, откуда меньше всего ждали.
       Август выдался небывало дождливым. Однажды тихим ясным вечером с юго-востока в поселок пришла тяжелая дождевая туча, серые подтеки от которой смыли границу между небом и землей. Поднялся ураган. Затем вперемешку с градом обрушился ливень. Порыв сильного ветра соврал лист шифера с заднего края крыши, отбросил его на середину и расколол нижний, менее прочный, лист вместе с прогнившим деревянным перекрытием.
       Спустя пару дней Катя, ничего не подозревая, приехала в свой новый дом, чтобы снять со стен старые обои и обомлела.
…
       Новая крыша получилась добротной. Фронтон теперь украшало не маленькое деревянное окошко, а пластиковое со створкой. Катя специально доплатила мастерам, чтобы чердак утеплили и обшили листами ОСБ, а после сама покрыла стены темно-ореховым лаком в несколько слоев и покрасила полы эмалью шоколадного цвета. Мама и Гриша с самого начала посчитали траты на чердак лишними. И оказались правы.
       На замену кровли ушли не только кредитные деньги, но и собственные сбережения. Ремонт дома, даже самый скромный, теперь был не по карману. Монтаж отопительной системы и вовсе стал непозволительной роскошью.
       От вида ободранных стен на душе становилось тоскливо, но Катя никак не могла отпустить мечту о скором переезде. Она старалась проводить в своем новом доме как можно больше времени и растягивала на несколько дней уборку, которую после полного высыхания лака и краски могла завершить в один приезд.
       Коробки со всяким барахлом, спущенные вниз на время кровельных работ, заполонили всю веранду. Простенькая деревянная лестница вела на чердак именно отсюда. Старые книги, старые детские игрушки, бабушкина посуда, ящик хозяйственного мыла, пакет с грамотами Гриши – все, что уцелело после удара стихии. Катя принесла маленькое ведерко с чистой водой и мягкую новую ветошь, смахнула пыль с дорогих сердцу сокровищ прошлого и убрала их обратно, на чердак. С собой решила увезти только пакетик с грамотами брата и распухшую от влаги и времени тетрадку в твердом переплете, с пожелтевшими краями листов и частично потерявшими цвет чернилами – ту самую с выписками о травах, камнях, и красивыми легендами.

       Жить с мамой Кате становилось все труднее. Она и сама заметила, как из-за проблем с деньгами и ремонтом начала раздражаться по пустякам и срываться на домашних. Решение о разводе тоже повисло в воздухе. Заявление так никто и не подал. Поначалу Катя хотела закончить ремонт и переехать в свой дом, чтобы муж перестал угрожать ей лишением родительских прав, а потом Макар и вовсе оставил ее в покое.
       Однажды после работы муж приехал к Кате с цветами, подарками. Евгения Васильевна сделала вид, что удивлена, но на самом деле знала обо всем заранее. Макар уверял, что стал другим и теперь все будет хорошо, просил жену вернуться к нему. Катя не знала, чем ему ответить, но дети решили все за нее. Рая и Сева стали слезно упрашивать маму вернуться домой, к папе. Как ни крути, но отца они обожали. Как и он их.
…
       Костя вернулся в родной поселок и устроился работать хирургом в районную больницу. Он не хотел оставлять пожилую мать одну, поэтому отказался от городской жизни. Квартиру, подаренную родителями, сдал в аренду. Больница, в стенах которой вырос, приняла его радушно, как сына. А еще, в глубине души Костя надеялся, что дома он сможет управлять своими видениями. Через восемь месяцев после переезда матери не стало. Костя остался жить в родительском доме один.
       Чем больше операций проводил, тем сильнее убеждался, что случайно увиденные картинки из жизни его пациентов – далеко не случайные. Радостные и грустные, утешающие и пугающие они больше не сковывали тело, не наводили дикий ужас. Костя научился понимать язык крови.

       Обход закончился. Молодой хирург размеренно шагал по коридору, сложив руки за спиной,  как вдруг заметил у поста дежурной медсестры заплаканного ребенка с молодой женщиной и фельдшером. Костя выпрямился, разжал кисти рук и ускорил шаг.
       – Константин Семенович, у девочки перелом, - встретила его дежурная медсестер.
       Костя улыбнулся малышке. Кивнул.
       – Саше позвоните, – ответил он и забрал ребенка на осмотр.

       Операция, как обычно, прошла успешно. В самом конце Костя провел новый полюбившийся трюк – вызвал видение. Он занес руку в перчатке над свежим швом, остановил поток мыслей и представил, как перед глазами расстилается непроглядная тьма, а потом ослепляет яркая вспышка. За дальнейшим он наблюдал от лица девочки.
Пост дежурной медсестры. Люди в белых халатах. Девочка смотрит на них и часто дышит. Ее сердце бьется барабанной дробью, перед глазами все плывет. Медсестра и доктор постепенно превращаются в полупрозрачные пятна. Хрупкое плечико отчего-то дрогнуло. Девочка испуганно поворачивается вправо и видит на своем плече огромную черную птицу, которая медленно вонзает острые когти прямо в ее нежную кожу.
       Вспышка.
       Девочка лежит на операционном столе и вдыхает наркоз. Черная птица неустанно кружит над ней. Взмах ее гигантских крыльев поднимает ветер и сеет дрожь колючими иголками. Девочка медленно засыпает и чувствует, будто птица с высоты падает на нее, давит своим весом, не дает вздохнуть. Вместо кислорода тело наполняет страх. Девочка закрывает глаза и мысленно прощается с мамой.
Костя испуганно одернул руку.
       «Что за ерунда?» – подумал он и снова занес ладонь над швом. - Кровь теплая… светлая… и для ребенка прямо-таки подвижная. Тем более это обычный перелом. Бедная  кроха, как же она боялась…»
       Девочку увезли в послеоперационный блок, а Костя вернулся к посту дежурной медсестры, где по-прежнему сидела обеспокоенная мать. Молодая женщина, увидев его, вскочила с места. Теперь он смог разглядеть ее получше. Мама девочки была высокой, стройной, лицом походила на фарфоровую куклу. Ее влажные от слез зеленые глаза сверкали будто два самоцвета, а на худеньких плечах лежали небрежно собранные в длинный хвост черные как смоль волосы. Костя с юных лет мечтал, чтобы у него была именно такая девушка, но никого похожего раньше не встречал.
       – Здравствуйте, еще раз! Как все прошло? – встревоженно спросила мама девочки.
       Костя подошел ближе и заметил, как ее волосы траурным ободком покрывает  черная кружевная повязка.
       – Здравствуйте! Все отлично. Через пару дней отпустим Вас с Олесей домой.
       Молодая женщина скрестила руки на груди.
       – Спасибо Вам огромное! Я думала, что с ума сойду! – ответила она, сдерживая слезы.
       – Вы похоронили кого-то? – прямо спросил Костя.
       – Да… – тихо ответила мама пациентки, – Мужа похоронила, папу Олеси. Тромб оторвался. Все так быстро случилось. Когда к нам скорая приехала, Олеся сильно испугалась, в шкаф спряталась. А сегодня, как руку сломала, ехала сюда на скорой и всю дорогу спрашивала: «Мама, я умру? Умру?» А мне от ее вопросов, как ножом по сердцу… Олеся после смерти отца очень сильно боится людей в белых халатах.
       От услышанного у Кости что-то екнуло там, в груди. Ему тоже стало тоскливо и горько, как после похорон своих родителей.
…
       Артем и Ваня получили работу в Москве. На защиту и государственные экзамены ездили уже оттуда. В столице на съемной квартире они жили вместе, потому что с прошлой девушкой Артем расстался, а с новой – съезжаться не спешил.
В пятницу вечером Ваня пришел домой в хорошем настроении. Сегодня он получил зарплату и купил для работы наушники, которые приметил давно. Из гостиной послышался тягучий голос Артема, а затем и его тихий смех. Иван выглянул из прихожей, увидел запрокинутую на диван ногу и понял, что сосед говорит по телефону. Ваня на цыпочках подошел к двери своей спальни, схватился за ручку.
       – Хорошо, котенок, - врезалось в слух. - Я тоже буду скучать! Ага… И я тебя целую. Пока!
       Ваня слегка улыбнулся, но сообщать другу о возвращении не стал.
       В последнее время слушать разговоры Артема с его девушками стало особенно тяжело. В Воронеже всякие «люблю», «целую», «котенок»  Иван пропускал мимо ушей, но сейчас эти ненароком подслушанные слова будто сдирали  корку с затянувшихся ран. Когда Иван только поступил учиться, окончание ВУЗа виделось где-то там, далеко, в светлом будущем. Годы пролетели, будущее наступило. Но не такое светлое, каким он себе представлял. Впереди ждала первая командировка, первый репортаж, который дома ждут с нетерпением, а в личной жизни все так же, как и шесть лет назад - пустота. Ваня ждал окончания учебы так, будто диплом, как волшебная палочка, мигом решит все его проблемы, принесет счастье и любовь. После переезда в Москву он почти перестал думать о Кате, она больше не снилась ему по ночам, но влюбиться заново почему-то так и не смог.
       Невольно слушая романтические разговоры друга, Иван стал все чаще завидовать ему. Артем заводил и прекращал отношения с небывалой легкостью.
…
       Работница, которую Катя замещала, вышла из отпуска по уходу за ребенком. Пришло время прощаться с детским садом.
Новая работа ведущего специалиста в транспортной компании сразу пришлась не по душе. По утрам Катя ехала в офис, как на каторгу. Правда, зарплата на новом месте была немного выше.
       Кредит, потраченный на ремонт кровли, прилежно погашался. Макар злился, что часть семейного бюджета утекает мимо, но жене ничего не говорил. Он боялся потерять ее снова. Катя сказала мужу, что теперь будет зарабатывать больше, но не сказала на сколько. Часть денег, о которых умолчала, она тратила на досрочное погашение долга.

– Катюш, смотри. Мы врачей у нас прошли, вам только к хирургу сходить. Сева болел, когда он проводил медосмотр. Прям берешь эту карту и идешь без записи. Как справитесь, карточку нашей медсестре принесешь. Она посмотрит, и если все будет хорошо, в школу отдадите. Ладно? – объясняла воспитательница.
       – Хорошо, Варвара Ильинична. Спасибо! – ответила Катя.
       Чтобы пройти с Севой хирурга, с работы пришлось отпроситься. Сын повзрослел и готовился к поступлению в первый класс.
       Очередь в больнице, как назло, собралась огромной. Работники какой-то муниципальной организации проходили медосмотр. Очередь разделилась на две части, и люди входили в кабинет хирурга через одного. Катя и Сева присели на мягкую скамейку у дальнего окна, напротив сплит-системы.
       – Сынок, пошли в другое место? Дует прям на нас, – тихо сказала Катя Севе на ушко.
       Сын покорно кивнул и пересел с мамой ближе к лифту.
       Коридор, полный людей, теперь был как на ладони. Кто-то из присутствующих тихонько беседовал с соседом по скамейке, кто-то копался в телефоне, подперев стену, а кто-то пристально следил за дверью заветного кабинета, чтобы ни одна муха не пролетела без очереди. В пеструю толпу из другого коридора вдруг нырнула мужская фигура в кипенно-белом халате.
       «Вот это да-а-а! – восхитилась про себя Катя, не отрывая взгляда от мужской фигуры. - Чем они халаты стирают?!»
       Она подняла глаза выше, посмотрела на лицо доктора и замерла. Катя узнала в нем давнего покупателя из антикварной лавки, друга Ивана. Молодой врач сделал несколько торопливых шагов и скрылся за дверью коллеги, проводившего медосмотр.
Сердце Кати затрепыхалось под ребрами, как птица загнанная в клетку. Пара секунд и очередь снова закрыла дверь живым щитом от тех, кому «просто спросить». Молодой хирург в ослепительно-белом халате вышел из кабинета спустя пару минут.

       Коллектив транспортной компании был самым разношерстным. Бок о бок работали люди открытые и двуличные, справедливые и не очень. Но был один, особенно примечательный коллега.
       – Ты время видела, Колган? – с ноткой злорадства отчитал Владимир Катю при директоре, едва она вернулась на работу после медосмотра сына.
       – Видела, и что? – невозмутимо ответила Катя, пытаясь усмирить сбитое от спешки дыхание.
       – А ничего! У тебя рабочий день с восьми! – играл на публику Владимир, нарочно повышая голос.
       – Вова, перестань, – мягко осадил его директор. – Катя отпрашивалась у меня.
       Щеки Кати вспыхнули от злости. Она вошла в свой кабинет, сдержанно поздоровалась с коллегами и села на рабочее место. Застрявший в горле ответ грубияну не давал дышать полной грудью. Катя снова промолчала, не смогла постоять за себя и укусить из-под тяжка Вову так, как он это делал ни раз.
«Ах ты гнида! Впервые на работу в восемь явился, а не в девять! Ни разу ему замечание директор не делал! Ни разу! Хотя сам же возмущался у нас в кабинете, что пора эту выскочку лишать премии за опоздание! А сейчас на тебе, сам оправдывался перед ним!»
       Руки тряслись, включить компьютер с первого раза у Кати не получилось. Швырнуть руководителю на стол заявление об увольнении она сейчас не могла, потому что кредит сам себя не выплатит. Не оставалось ничего, кроме как проглотить обиду снова и приниматься за работу. О Косте до самого вечера она больше не вспоминала.
Диспетчер Альберт, с которым Катя и двое других коллег делили кабинет, был своего рода оберегом от Владимира. Он, как и Вова, работал в компании с самого ее основания и зарекомендовал себя как умный и добросовестный специалист. Его дотошность часто раздражала коллег. Поначалу Кате было трудно найти общий язык со въедливым диспетчером, но вскоре они даже подружились.
       В конце рабочего дня Владимир подошел к столу Альберта, чтобы подбросить пару служебных записок и убедиться, что коллега ушел с работы раньше времени. Следить за другими работниками и докладывать обо всем руководству было его хобби. Внезапно вернувшийся из уборной Альберт застал Владимира врасплох и вогнал в краску новой непристойной шуткой. Катя из последних сил сохранила каменное выражение лица, а когда дверь кабинета захлопнулась – сдавленно рассмеялась. Справедливость восторжествовала.

       «Почему меня вообще задевают выходки этой бестолочи? – задалась вопросом Катя, складывая в любимую бежевую сумку свои вещи, пока коллеги обсуждали провалившийся план Владимира. – Он пытается казаться важным за счет других, потому что ума нет. Может, я обращаю на него внимание, потому что сама в себе не уверена? А может быть Вова должен меня чему-то научить? Ничего ведь не происходит просто так. Вот Альберт, например, как легко его уделал! Красавчик! А вообще… Кто знает, где я буду через год, два, пять лет? Может в другой части страны окажусь и буду благодарна Вове за прививку от ему подобных?»
…
       Иван приехал домой после очередной командировки. Пыльный рюкзак бросил на входе, стянул грязные ботинки и поплелся в пустую гостиную.
«Ну наконец-то!» – подумал он, упал на мягкий диван и мгновенно провалился в сон.
Пустынные пейзажи, измотанные душой и телом люди, стрельба где-то вдалеке и сильная жажда, утолить которую не смог бы даже океан пресной воды соединялись в бессмысленный и несвязный сюжет. На съемной квартире Ваня теперь жил один. Артем купил в Подмосковье дом и перед крайней командировкой переехал туда со своей девушкой.
       Иван увидел во сне кристально чистый родник, облизнул иссушенные, горячие от кровяных трещин губы и жадно припал к прохладной воде. Во рту мгновенно проступил привкус свежей крови от новой ранки.
«Попить и в душ, – первое, о чем подумал Ваня, когда проснулся. – А потом в магазин и в офис».
       Свою непростую профессию он обожал. Благодаря ей Иван чувствовал себя живым, нужным. А еще знал, как сильно им гордятся дома, особенно мама.
Аренда столичной двухкомнатной квартиры теперь обходилась гораздо дороже, но Ваня все равно решил никого к себе не подселять. Он был уверен, что надолго здесь не задержится. Благодаря другу Иван снова загорелся мечтой о большом и светлом доме. В коттеджном поселке, куда переехал Артем, ему приглянулся участок на окраине, неподалеку от леса.
….
       Задняя пассажирская дверь хлопнула так, что сердце провалилось в пятки. Катя едва открыла рот, чтобы отругать сына, но не успела.
       – В школу больше не пойду! – крикнул Сева, сложил руки на груди и надул губы от обиды.
       Сын отвернулся к окну и уставился куда-то вдаль.
       – Что случилось? – обеспокоенно спросила Катя.
       – Меня девочка обижает!
       Катя заглушила двигатель, повернулась к сыну.
       – Как девочку зовут? Тогда нам тем более надо идти! Завтра я с учителем поговорю. Обзывается?
       – Мг…
       Катя потянула к сыну, положила свою ладонь на его руки.
       – Сынок, даже если тебя смогли задеть, старайся этого не показывать. Как-только поймут, где больно, обязательно будут бить именно туда, – сказала она и не заметила, как покраснела сама.
       У Севы была гетерохромия. Один глаз светло-серый, а второй – зеленый, как медовая листва. Многих детей эта особенность удивляла, но никто раньше не дразнил Севу. В первом  классе одна девочка, действительно, подняла его на смех и стала обзывать циклопом.

       Катя ночью так и не смогла уснуть. Она ждала утра как никогда раньше, чтобы к первому уроку пойти в школу и поговорить с классным руководителем сына. От тревоги за него внутри все свербело.

       – Надежда Алексеевна, – осторожно начала разговор Катя. – Сева жалуется, что девочка дразнит из-за глаз.
       – Какая? – удивилась учительница и развела руками. – Вроде ничего подобного не было.
       – Лена Угрюмова, – ответила Катя.
       Сева был против того, чтобы мама шла с разборками в школу. Утром он изо всех сил уговаривал ее не вмешиваться и убеждал, что справится с вредной одноклассницей сам.
       Надежда Алексеевна стояла в недоумении.
       – Сева, иди сюда, - позвала она его и махнула рукой.
       Всеволод покачиваясь поднялся со стула, сунул руки в карманы и поплелся к учителю.
       – Сева, кто тебя дразнил? – тихонько спросила педагог и приобняла его за спину.
       Сева не ответил.
       – Лена Угрюмова от нас два месяца назад уехала, - пожала плечами Надежда Алексеевна. – Да, у нас был с ней инцидент, но мы в классе во всем разобрались и больше она глупостей не говорила.
       – Ну дразнила же… – пробормотал Сева и виновато посмотрел на мать.
План не пойти в школу все равно провалился.

       Чтобы встретиться с классным руководителем, Кате снова пришлось отпроситься с работы. Она приехала в офис в начале десятого утра, за считанные минуты преодолела два длинных лестничных пролета и, запыхавшись, вошла в кабинет.
       Коллеги поздоровались с Катей вполголоса и мигом притихли. Она сходу поняла, что пропустила нечто интересное. По радио сегодня  говорили о солнечной активности, которая окажет на людей особенное влияние. В голове почему-то засела фраза ведущего: «Маски будут сброшены». Катя услышала это, улыбнулась и подметила про себя, что рабочий день обещает быть веселым.
       – Ну у твоей жены, наверное, день рождения был? – спросил Альберт и невинно вскинул бровь.
       Он тоже заметил Катю, кивнул ей в знак приветствия и выжидающе нацелился взглядом на Вову.
       – Нет, с чего ты взял? Он у нее зимой вообще, – вопросительно ответил ему Вова.
       – Эм… - замялся Альберт. - Я вчера ехал в магазин, который напротив редакции, и смотрю, жена твоя вечером выходит с работы с огро-о-омным букетом цветов, – пояснил он, изображая двумя руками необъятную охапку.
       На лице Вовы не дрогнул ни один мускул, но слова Альберта стальной дубинкой ударили по его самолюбию.
       – А, ну да… Точно… Был букет. Она там какое-то место в конкурсе заняла, – невозмутимо ответил он.
       – В каком? Расскажи, пожалуйста! Мне интересно! Я тоже люблю всякие там конкурсы! – вежливо поддел Альберт.
       – Да я не знаю. Вечером спрошу, - отмахнулся Вова.
       – Только не забудь. Если что, я тебе напомню.
       Владимир вышел молча, будто не услышал.
       – Вот посмотрите, - полушепотом заговорил Альберт. - Утром опять скажет, что забыл.
       – Мг… - промычала другая коллега. – Видели мы эти конкурсы. За собой бы смотрел, а не за нами. Ходит и сплетни обо всех собирает.
       Много лет назад Владимир удачно женился на дочери местного предпринимателя и с тех пор не нуждался ни в чем. Он и сам знал, что у жены есть поклонник. Супруга даже подавала на развод однажды, но Вова хитростью вынудил ее забрать заявление. Возвращаться в мир, где придется выживать без денег тестя и самому платить детям алименты, он не хотел, поэтому претворялся слепым и глухим.

       После обеда Макар забрал машину и поехал помогать родителям. Катя не стала дожидаться, когда муж заберет ее домой и решила прогуляться. Она доехала до детского сада на маршрутке, забрала дочь и к приезду Макара уже успела переодеться и разогреть ужин.
       «А что, если Вова – это моя тень? Я тоже не уверена в себе, я тоже наделала много ошибок, я… тоже привыкла ничего не менять. Он пытается за деньги жены купить уважение, которое сам заработать не может, а я? А я так же, как и он, хотела доказать, что чего-то стою. Думала, сделаю в доме бабушки ремонт и Макар побоится угрожать мне лишением родительских прав, равную увидит. Ну доказала. Ну припугнула. И все. Живем дальше, как ни в чем не бывало. Я и не собиралась с ним разводиться, потому что не приспособлена жить одна и отвечать за все сама. Мне проще проглотить обиду и притвориться слепой и глухой, чем взять и стукнуть кулаком по столу».
       В доме царила тишина. Катя лежала на диване и через окно в гостиной смотрела на догорающий закат. Макар вернулся от родителей уставшим и после ужина уснул.
       «Хм… – усмехнулась она про себя и приподняла уголки губ. – Маски будут сброшены… Получается, маску сбросила я?»
       Замеченное краем глаза движение кусочка шоколадки по журнальному столу и сдавленный детский смех прервали размышления Кати.
       – Надо было тебя Алисой назвать, – не поворачиваясь сказала она. – Как лису…
       – Почему? – вскрикнула Рая, поднимаясь с корточек.
       – Крадёшься тут и шоколадку тя-я-янешь - тя-я-янешь, – игриво ответила Катя.
       Дочь звонко засмеялась, плюхнулась на мать и крепко обняла.
       – А-а-а, ты заметила, мамочка!
…
       Наступила десятая годовщина встречи выпускников. Макар и Катя теперь часто бывали в родной школе, потому что здесь учился их сын. Прежние педагоги ушли на пенсию, их сменили новые.
       Встреча, по традиции, плавно переместилась домой к Макару и Кате. Новая просторная столовая ждала своих гостей. На этот раз Светлана Леонидовна и Елена Константиновна сдержали обещание – остались праздновать встречу вместе с повзрослевшими учениками. Приехала и Ева Федоровна, но не одна.
       Вспоминали в тот вечер многое и многих.
       – Как вчера это было: одиннадцатый класс, весна, впереди майские праздники, мы сидим в классе, а на улице погодка, что аж на душе тепло, – вспоминал Валентин один из последних школьных уроков. - У нас тогда физика была, и за десять минут до звонка разговорились мы о пространстве и времени. Ну типа они существуют только для нас. Ева Федоровна стояла у доски в темном платье, с распущенными волосами и в круглых очках. Мне показалось, что она так убедительно говорит, потому что и сама знает какой-то секрет.
       Ева слушала, затаив дыхание.
       – Валя, ты помнишь все в таких мелочах?! У тебя, конечно, в школе была феноменальная память, но я не думала, что настолько! Удивил, так удивил! – восхищалась Ева.
       Макар сидел рядом и молчал. Он недолюбливал Валентина за то, что Ева им всегда гордилась: отличник, в старших классах занимал призовые места на олимпиадах, участвовал в конкурсах, сдал ЕГЭ на максимальные баллы и поступил в один из самых престижных ВУЗов страны на факультет физики.
       – Валь, я тебе даже завидую, - мечтательно подхватила Катя. - А расскажи еще что-нибудь про свою учебу.
       Валентин набрал в легкие побольше воздуха и обратился к сидящим неподалеку, которые его с удовольствием слушали.
       – Да у меня этих историй – миллион! Приехал я, значит, в первый раз в наш главный корпус…
       За спиной Кати щелкнул бурлящий электрический чайник, она попятилась за ним и заметила, как муж сидит в стороне со сложенными на груди руками и презрительно смотрит на Валентина. Макар поймал на себе мимолетный взгляд жены, подкатил глаза и пересел на другое место.
       Сева, Рая и Миша ворвались в столовую, как три маленьких вихря. Дети запыхались и проголодались.
       Михаил – восьмилетний племянник Евы. Прошлым летом в ее семье случилось большое горе – в пожаре погибла Луиза, ее муж и маленькая дочь. Среднего сына из горящего дома вытащили соседи, а старший в это время находился в кадетском училище. Общая беда сплотила Еву и Лешу – двоюродного брата погибшего зятя. Алексей уже много лет пытался завязать с ней отношения.
      
       Ребята давно сменили тему. Вспоминали, как одноклассники, Семен и Яна, целовались в коридоре, за дверью кабинета биологии, как Максима с Ирой выгнали из класса за драку на линейках, а Саша попросился с ними за компанию, и как однажды Катя пришла в школу с жирными стрелками из водостойкой подводки, которые учитель русского языка заставила смыть.
       «Пространство… Время… Мир вокруг такой необъятный и интересный, а мы наши короткие жизни тратим, как сказал бы папа, на всякую чепуху, - размышляла захмелевшая Катя».