Два года среди поэтов

Как человеку пишущему, более всего мне хотелось иметь возможность быть услышанным. При Советах это было невозможно в силу целого ряда причин, но желание не пропадало. Я делился с другом своими стихами, рассказами, а он меня хвалил, критиковал, и я платил ему тем же.

Шло время. Я повзрослел, потом постарел, уехал в Америку и перестал писать стихи и рассказы. И вдруг появился интернет, свобода! Нет больше суровой необходимости штудировать английский, можно снова позволить себе говорить и писать на родном языке. Небольшая загвоздка заключалась в том, что русский более не являлся для меня родным, скорее даже наоборот. Но я снова потянулся к перу - на этот раз в виде киборда.

Так я попал на стихиру, где мне очень понравилось с самого начала и продолжает нравиться и поныне. Я не знаю ни одного другого сайта или иного способа самовыражения, где общение было бы столь легким, доступным и энергичным. Зарядил стих, отправил его в космос интернета и через минуту он уже читается, скажем, в Иркутске. Ну, кто об этом мог мечтать совсем недавно, допустим, при жизни Высоцкого?

В поэзии я человек самодостаточный. Мне безразлично, как относятся к моим стихам. Главное, чтобы мне нравилось и было приятно. И уж менее всего мне интересны поэты-филологи. Как слушатели, я имею в виду. Ибо не могут они не анализировать, а значит, не могут и воспринимать сердцем – такова плата за высокий профессионализм.

С удивлением я обнаружил, что мои тривиальные критерии оценки творчества совершенно неприемлимы для стихиры.

Все дело в том, что большие поэты, как правило, не пишут для поэтов. Иногда им заказывают гимны – тогда они пишут для правительства. Как Михалков, например. Иногда они отражают социальный заказ – так подчас было у Маяковского. Иногда просто “кушать хочется” и они пристраивают свои произведения. Изобреатательно и мучительно, как Есенин.

Стихира – коммерческий сайт, но не для тех, кто печатает здесь свои стихи. А что же остается для тех, то есть для нас, авторов? Вот тут-то и начинается самое странное.

Оказывается, поэты стихиры пишут исключительно для коллег.

Если вы оставите критическое замечание, вас обзовут неучем и будут правы. Ибо неучом можно справедливо назвать каждого. Если похвалите, отреагируют по-разному в зависимости от стихирного веса и особенностей характера: одни отмахнутся, другие отмолчатся, а третьи остроумно нагрубят.

Вот тут я и подхожу к совершенно простой и очевидной мысли, явившейся для меня откровением стихиры: здесь не пишут для себя, не творят для народа, здесь не хотят нравиться “неизвестным читателям”. Более того, неизвестные, как правило, раздражают. А “куют” стихирияне для соратников-поэтов, для филологов, короче, абсолютно непонятно зачем. Потому что есть публика, а есть артисты, но в театре абсурда стихиры – эти роли совмещены.

Кого я только не прочитал на этом достойном сайте: ущербного юношу из Ленинграда, борящегося за права угнетенных его же сознанием евреев; несуразную девушку-южанку, бегающюю по волнам, как прекрасная Ассоль; сумасшедших поэтов Нью-Йорка; грустного гомосексуалиста из далеко, но родного Израиля и воинствующую лесбиянку из Москвы.

Порой эти люди оставляли отзывы на страницах моих стихотвотрений: иногда хвалебные, иногда поучительные, редко – оскорбительные для автора. Спасибо, вам, ребята, за заботу. Правда, тем не менее, заключается в том, что написано это было не для вас, хотя и для вас тоже. Но если для вас – то для безымянных читателей, а не авторитетов стихиры, которые для меня лично авторитетами не являются, так как в моей профессии другие качества в цене.

Конечно, не филологу не объяснить всех тонкостей стихосложения. Один пролетарский поэт стихиры заявил, что он применил целых шесть поэтических приемов в одном номинированном стихе! А простой народ этого, конечно, не оценит. А оценит простой народ совсем простые стихи Окуджавы, Есенина, Высоцкого, которые, уверен, были не столь образованны в области филологии, как некоторые авторитеты стихиры.

А еще мне попадались ребята без претензий, талантливые и бесталанные в области стихоплетства, приятные люди, прекрасные собеседники.

Мой друг металлург не пишет стихов, он честный человек. Если не понравилось, он так и скажет. А если понравилось, я буду рад. Если возникнет спор, может, мы и пойдем к реббе, но к филологу... увольте, господа.

Кипит государство стихиры. Развивается знамя поэтов. Мне представляется оно красным.