И в лабиринт зависимый попал абориген

Заблудшее создание встревоженных миров,
На просторечьи знания построил — и таков!
Внедряется в сознание обилием строки
На подворотнях здания стихиры, сквозь замки.
Увядшее и скисшее смакует и поет,
Мурлычет под забывшее, что в голову придет.
И в парниковой пустоши былых воспоминаний
Выискивает лучшее из праздности и драмы.

Под малосольным стужевом в лохматых скатертях
Залатанное кружево палитрою залужено,
До блеска отутюжено под лаком на перстах.
И что творится в горнице от сумасбродных днищ,
Ироний странной своднице опутанных пастбищ!
Дневное давит бдение, девятый выпит чай,
Азарт и наблюдение с утра и по ночам!

Неужто воля вышняя дарована во плен?
Иль может жизнь излишняя и неразумен мыслями,
И в лабиринт зависимый попал абориген?
Во славу восвоясеный по собственной нужде,
Ослеп иль распоясанный, на дальний свет облазанный
с прицелом на себе!

И пухнет от величия содеянным приплод,
Дает он всходы нынче, скорее ироничные,
А мог бы и приличнее, но слава — сумасброд!
Ниспослан жерл мечтательный,
Блуждает замечательный, (без совести, тщедушный),
Однако, добродушный, известный, неизвестный,
Как камень под ногой,
Кому-то интересный, кому-то очень тесный,
Непрошеный*, заношенный, замыленный герой.

И в этом странном вареве с утра и по ночам,
Как бегемот ошпаренный, всё бродит по врачам
И оставляет толстые и жирные следы,
Бросает заклинания в соседние пруды,
Перебирает списки, черпает коромыслом,
В галоп играя в паузах размеренной ходьбы.


  *Извиняюсь, напросились.