Смерть писателя. Глава 2

                2

   Изабель действительно пришла на "рандеву" с месье Буланже в его лабораторию, чтобы проверить его выводы относительно смерти месье Монтуаза, и они довольно долго спорили об этом, но зато немного позднее девушка постучала в кабинет инспектора уже, будучи твердо уверенной в своих словах.

- Значит, смерть писателя наступила в результате приема смертельной зоны пентобарбитала? – задумчиво переспросил Жюве, хотя все сразу прекрасно понял.

- Пентобарбитал до сих пор используется по всему миру, как эффективное средство эвтаназии, – добавила Изабель. – Совсем еще недавно в некоторых штатах США он использовался для приведения в исполнение смертельного приговора для заключенных. А пожилые американцы или их родственники охотно приезжают в соседнюю Мексику, где можно вполне законно приобрести недорогое средство для безболезненного ухода из жизни. Да что там – какая-то далекая Мексика, когда в соседнюю Швейцарию были популярны туры, где за несколько тысяч евро в комфортабельных клиниках, люди в белых халатах помогали пациентам, вдоволь налюбовавшимися волшебными местными пейзажами, безболезненно покинуть этот мир.

- Разве месье Монтуаз был смертельно болен, чтобы принять в отношении себя такое жестокое решение?  - спросил инспектор, хотя сам был наслышан про подобные истории, но думал, что это где-то очень далеко.

- У нашего патологоанатома не было никакой информации относительно состояния здоровья писателя, да и после того, как тот поселился тут в Перюссоне, он не обращался к местным врачам, но месье Буланже проявил невиданную активность и связался с Парижем.

   Инспектор знал, кто был причиной этой активности, хотя у Буланже было четверо детей, но голубые глаза девушки, заставили нашего славного патологоанатома не сидеть, сложа руки, поэтому Жюве с пристальным вниманием продолжал слушать Изабель.

- Нет, у Монтуаза не было смертельного заболевания, по крайней мере, по информации полученной Буланже, – продолжала Изабель, - обычная астма, но мы не знаем, насколько он с ней мучился.

- В его коробке с лекарствами, кажется, был какой-то ингалятор, – вдруг вспомнил Жюве о своем недавнем посещении дома писателя.
 
- Обычно астматики держат подобные ингаляторы рядом с собой, – заметила девушка, подумав про свою бабушку из Орлеана, которая страдала от астмы, но уходить из жизни совсем не собиралась.

- Ну, что же, - заключил, наконец, Жюве, - мы пока не знаем, по какой причине месье Монтуаз решил принять смертельную дозу пентобарбитала, но мы должны в этом разобраться, тем более, нашего писателя посещали его племянники: уж они-то должны были знать о состоянии его здоровья и настроениях своего дядюшки.

   На этот раз Жерар прибыл в дом писателя первым, тем более, с ним была Изабель, и он просто не мог позволить себе опаздывать, хотя распоряжение инспектора было довольно расплывчатым, но было ясно, что не все здесь так однозначно, а, значит, все теперь придется тщательно проверить и еще опросить свидетелей. Жандарм Вотрен занял свое место у входа в дом Монтуаза, давая понять, что у полиции есть сомнения в отношении его смерти. Скоро по городу поползут про это слухи, будьте уверенны, ведь Перюссон – довольно маленький городок.

  Что касается Изабель, то она занялась своим привычным делом с отпечатками пальцев, хотя, если бы ее вызвали раньше, то ей было намного проще. Правда, инспектор говорил, что просил бригаду “скорой помощи” аккуратно забрать труп, словно что-то предвидел, что они с успехом и сделали. А что касается Жерара, то он сразу послал за мадам Булье, чтобы задать ей несколько вопросов в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Но пока женщина не появилась дома, то Жерар услышал на улице строгий голос Вотрена, который не пропускал кого-то в дом, и полицейскому пришлось вмешаться.

   Нетерпеливым гостем оказался Морис Дефабр, тот самый племянник из Тура, который уже побывал в местной мэрии, чтобы поинтересоваться свидетельством о смерти, после чего приступил к своим скорбным обязанностям родственника покойного. По его виду не было особенно видно, что он огорчен случившимся, но так часто бывает, когда надо заниматься финансовыми и юридическими вопросами погребения покойного, а для выражения эмоций просто нет времени.

- В мэрии мне сказали, что выдача свидетельства о смерти дядюшки задерживается в связи с сомнениями полиции в ее естественном характере, – немного возбужденно начал Дефабр, - что это означает, месье полицейский?

- Во время вскрытия в организме вашего дядюшки обнаружена смертельная доза снотворного, – сообщил Жерар, – у него были проблемы со сном?

   Морис на время задумался, словно раздумывал над вопросом полицейского, а может сразу решил быть осторожным в своих ответах. Наконец, он перевел взгляд на Жерара и неуверенно произнес

- Мой дядюшка приехал сюда, чтобы закончить свой новый роман, и поэтому он работал допоздна, и включался в работу прямо с восходом солнца. Если это называется бессонницей, то пусть будет так, но когда я сюда приезжал, то он не производил впечатления человека, который недосыпает. Несколько раз я заставал его спящим днем, но он говорил, что у него просто не идет работа, и он берет тайм-аут на несколько часов.

- А чем болел ваш дядюшка? – осторожно продолжал Жерар, следуя совету инспектора, поменьше говорить самому, а побольше слушать подозреваемого.

  Что касается термина “подозреваемый”, то Жерар хорошо понимал, что пока рано про это говорить, но если речь зайдет о мотивах и о наследстве, то Дефабр будет одним из первых.

- Ничего особенного, как у всякого пожилого человека, – пожал плечами Морис, - повышенное давление, сердце иногда схватит, а-а, вот: у дядюшки была астма, но после переезда сюда, он перестал на нее жаловаться.

- Значит, у вашего дядюшки не было причины уходить из жизни, приняв смертельную дозу лекарства, – то ли задал вопрос, то ли заключил Жерар.

- Пожалуй, нет, – ответил Дефабр, и тут до него стало доходить, к чему клонит этот полицейский.

  В отличие от турского племянника о состоянии своего хозяина мадам Булье была осведомлена куда лучше. По ее словам, месье Монтуаз бережно следил за своим здоровьем и регулярно принимал натуральные препараты для нормализации циркуляции крови в головном мозгу, тем самым, улучшая его когнитивные функции, особенно трепетно относясь к постоянной концентрации внимания и памяти.   Женщина произносила мудреные медицинские термины настолько правильно и четко, что у Жерара сложилось впечатление, что это – слова самого хозяина, а, значит, они разговаривали с ним на эту тему.

- Несмотря на то, что месье Монтуаз много работал в своем кабинете, он не упускал случая выходить в сад, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок и даже немного поспать, – словно для протокола произнесла мадам Булье. – Но все же, месье был редкостным трудоголиком, когда я приходила утром, он уже работал в своем кабинете, а когда уходила, то он и не думал заканчивать работу. Даже соседи говорили, что свет в его кабинете часто светился и после полуночи.

    Что касается астмы, то здесь с ним ни разу не происходили приступы удушья, и он не раз говорил женщине, что в Перюссоне он просто забыл про свою болезнь, которая беспокоила его в столице. Правда, когда Жерар расспрашивал мадам Булье о проблемах со сном у хозяина, то та как-то странно посмотрела на месье Дефабра.

   На эту странность в ее поведении обратил внимание и инспектор Жюве, который уже давно появился на пороге гостиной, где Жерар беседовал со свидетелями, долгое время не вмешивался в разговор, пока его присутствие не было обнаружило:

- И все же, мадам Булье, кроме гинкго билоба, хозяин принимал какие-то препараты для борьбы с расстройством сна.

   Женщина странным образом молчала, и тут неожиданно подал свой голос племянник Морис, который счел нужным вмешаться в разговор.

- Третьего дня он попросил меня привезти ему из Тура упаковку донормила, - совершенно спокойно произнес племянник, словно ставил точку в сомнениях полицейских.

  Жюве занял место своего помощника, чтобы еще порасспросить их о месье Монтуазе, хотя многое, если не все, стало теперь ясно, и о чем-то он негромко попросил Жерара, который немедленно вышел из комнаты. Инспектора интересовало, как часто хозяин пользовался машиной, которая стояла во дворе дома, и его племянник, как опытный автолюбитель, ответил утвердительно.

- Понимаете, месье инспектор, дядюшка писал историческую книгу о событиях, происходивших в здешних местах, и часто выезжал в средневековые замки Шенонсо, Монпупон или Юссе, чтобы, как он говорил, окунуться в атмосферу того времени, – c каким-то пафосом произнес племянник.

- А кто должен получить наследство дядюшки после его смерти? – неожиданно спросил Жюве.

  Странное дело, но достаточно простой вопрос инспектора застал племянника врасплох, и тот сначала растерянно замолк, потом достал из кармана платок, чтобы вытереть, появившийся на лбу пот, и только потом неуверенно произнес:

- Не знаю, месье инспектор, - завещание находится в Париже в офисе его личного нотариуса месье Контара, - и о его содержании мне ничего неизвестно.

- Вы хотите сказать, месье Дефабр, что вас может не оказаться в нем? – удивленно спросил Жюве.

- Возможно, - нервно сглотнув слюну, произнес племянник. – У моего дядюшки были довольно натянутые отношения со всеми родственниками. Мой отец приходился ему кузеном, но они почти никогда не общались, а своей семьи у дядюшки никогда не было. Еще когда дядя жил в Париже, то никого из моих родственников он не привечал, считая их “вилланами”. И только, когда уже перебрался сюда в Перюссон, то немного остыл в своем высокомерии, и мы стали хоть немного общаться.

  В этот момент Жюве подумал, что окажись причиной смерти Монтуаза его наследство, то он бы и ломаного евроцента не дал в пользу невиновности Мориса. Интересно бы посмотреть на другого племянника – претендента на деньги дядюшки, который тоже на что-то надеялся, посещая в последнее время месье Монтуаза в Перюссое. В этот момент в коридоре дома послышались голоса и, как уже не раз бывало в полицейском участке, в гостиную с озабоченным видом заглянул жандарм Вотрен, который доложил, что в дом пожаловал месье Прюдомм.

   Внешне Бернар Прюдомм был полной противоположностью Морису Дефабру: высокий белокурый красавец был совсем не похож на своего коренастого двоюродного брата, который примчался сразу из Тура, как только узнал о смерти дядюшки, хотя Лош находился совсем рядом. И уж тем более неторопливый Бернар не был похож на местного виллана, занимающегося выращиванием винограда или разведением коз. Интересно, он в курсе намерений своего дядюшки в отношении наследников или тоже пребывает в полном неведении, как и его родственник? Оказалось, блондин тоже ничего не знал о содержании наследства, и оба братца вступили в борьбу за симпатии своего дяди слишком поздно, не успев набрать хоть каких-то вистов.

  По словам мадам Булье, Бернар приезжал сюда еще вчера, и они о чем-то довольно долго беседовали со своим дядюшкой, а, значит, чаша весов могла склониться в его пользу. О здоровье своего дяди он был осведомлен еще меньше и, судя по его выражению лица, Бернара это мало интересовало. Впрочем, он тоже не понимал причины задержки со свидетельством о смерти дядюшки, а когда узнал, то был сильно удивлен.

- Говорите, принял смертельную дозу какого-то препарата, – беспечно произнес Бернар, - да, имея столько денег, стоило ли о чем-то заморачиваться. Ради того, чтобы покататься на его новеньком “Ситроене”, я бы на его месте еще пожил в свое удовольствие.

   Впрочем, разбираться в менталитете молодых отпрысков Дефабров и Прюдоммов, инспектору было совсем неинтересно, как и то, чье имя было указано в завещании месье Монтуаза, поскольку его интересовал только один вопрос: ушел ли писатель из жизни по собственному желанию, или кто-то ему в этом помог. Его сомнения не развеял даже Жерар, который появился в гостиной и, присев рядом с Жюве, загадочно молчал, а потом взял и разжал свой кулак, который сжимал упаковку того самого нембутала, которую привез для своего дядюшки из Тура простодушный Морис. Только упаковка была абсолютно пустая, как будто этой ночью месье Монтуаза настолько мучила бессонница, что он не нашел ничего лучшего, как выпить всю коробку.

Вилланы - крестьяне во Франции

Prudhomme(фр.) – мудрый, честный