Пельменное дело

Ну вот, ночь за окошком, звёзды, как серебряные гвоздики, в небе торчат. А у нас с Витькой — дело. Пельменное. 

Тесто, понятно, замесили. Мука — первый сорт, не какая-нибудь пыль. Вода — студёная, да солёная, чтоб знала своё место. Яйца — деревенские, от курицы Марфуши, что на рынке за углом сидит. Месим, а оно липнет, руки опутывает, будто живое.  Как девки к кудрявым пацанам - не оторвешь сразу-то.

— Давай, — говорю, — Вить, с силой, а не как барышня за пианино. 

Он сопит, лоб рукавом вытирает. 

— Да я мешу! Ты вот фарш бы лучше посолил, а то пресный, как жизнь без греха. 

Фарш у нас — не магазинная труха. Говядина — жилистая, упрямая, как старый дед. Свинина — жирок к жирку, чтоб во рту таяло. Лук — одна луковица, да крупная, чтоб дух был.  Такой фарш на зуб надо - и жевать. Если есть, чем. А если нету - бульон хлебай, тоже сила.

Раскатываем тесто. Колбаски — в палец толщиной. Нож — острый, чтоб не мялся край.  Прям по старой клеенке, а что? Потом не маяться с уборкой зато. Нарезали да намяли бочоночки, потом скалкой поелозить - да не тонкие, а такие, крепкие, чтоб в варке не расползлись, как сплетни по деревне. 

Лепка — дело неспешное. Чуть фарша, да пальцами прижал — от середины к краю, потом с другого бока. Оп — и готов пельмешек, круглобокий, как месяц над рекой. В муке его обваляли — пусть не стыдится, сначала померзнет браток, потом в кипяток прыгать, а потом… ну, знаете! А за лепкой разговор неспешный: о Боге, о дедах, о матерях, о детях. С таким разговором неспешно 40 штук сделали, а потом еще 40. Так и болтали - но пельмени солдатскими рядами выходили на мороз.

Вода в кастрюле булькает, солью заряжена, будто старый казак перед дракой. Закинули пельмени — и сразу зашевелились, закрутились оне, будто ребятишки у проруби на Крещение, и лезть надо, и боязно, и друга подначить затея.
— Семь минут, — говорю, — не больше. 

— А то расползутся, — Витька кивает. 

Ждём. Пар над кастрюлей стелется, как туман по утру над рекой. Пельмени толкаются, наливаются, будто добрым словом.  Улыбаются уже! Время с нами считают.

Выловили. На тарелку — горой. Масло сливочное — куском, чтоб потихоньку растекалось, как солнце по небу. Хрен — чтоб дух прочистило. Томатный сок — для цвета, чтоб веселее было.  Стол-то скатеркой закинули, и пятно добавили - а не че без дела лежать!

Едим. Молчим. Только ложки постукивают. 

За окном — рассвет, розовый, как щеки румяной девки. 

— Ну что, Вить? — спрашиваю. 

— Да ничего, — он ухмыляется. — Жить можно.  Нормальные. Но надо их с голодухи поесть, а не на верхосытку.

Вот оно, дело-то какое. Не в пельменях счастье, а в тех, с кем их лепишь. 

А пельмени — они только повод.