Ах, Париж, Париж...

   …На самом деле, я был в этом городе много раз. И лишь единожды один…

   Тогда был конец августа и начало сентября. Листья на каштанах не знали, как себя вести. То ли продолжать зеленеть, то ли подкручиваться желтизной. Цвета пыльного виски, плоды скатывались по булыжникам времен Наполеона Первого. Колючий орех срывался вниз созревшей головой и разбивался вдребезги. Не ожидая такого приема, шипованые брюхи раскалывались и выкатывали под ноги неотцентрованные, но отполированные и созревшие каштаны. Их было поутру прохладными приятно держать в руках. И даже равнодушные дворники с алжирскими лицами, ленивые напрочь, не смели трогать этот листопад.

   Париж тихо просыпался. Его никогда не заставишь работать на полную катушку. Но готовый кофе здесь найдется всегда.
И хотя я заехал в него затемно, этот город был горяч. Он еще не успел остыть от вечернего шампанского и полночного коньяка, когда уже в его чреве пробуждались пышные булки со сливочным прозрачным сыром. Какао не перевело стрелки, и я его встретил в шесть утра. Удивительным всего было то, что перед подали бокал красного вина. Скорее всего, что французы не очухались от ночи… Нет, в этом городе, определенно, не пропадешь – луковый горячий супчик еще никому не повредил рано утром!

   …Мы задержались в аэропорту на сутки и нас безжалостно выселили оттуда, чему мы, впрочем, и обрадовались. Я не знаю другого такого города, где было бы так уютно в любое время суток. Рано утром там поливаются тротуары, и кондитерские распахивают двери еще затемно. От их яркого желтого света, сочащегося на мокрые мостовые, хочется жить. Шоколад и ваниль вытесняют все остальные запахи и овладевают людьми. Люди тянутся в confiserie. Потом маркизы на окнах розовеют, форточки распахиваются, и Париж вздыхает полной грудью!

   День перекатывается, неспешна, не удивляясь всем этим туристам. Солнце прожигает купола, и в какой-то момент я почувствовал себя в Питере. Мосты мелькали передо мной, но самым красивым оказался Александра Третьего. Улыбки у граждан не уставали даже к вечеру. Мужчины были хмельны, а женщины блистали искусственным загаром и дышали ароматами всех кутюрье. Хотелось петь.

   Вечер неожиданно свалился на нас переполненными кафе, и мы едва успели протиснуться в одно из них. Настоящие парижане сразу угадывались по истаскавшимся лицам. Глаза всегда полны задора, но морщины под ними выдавали усталость. На перекрестке дорог мира невозможно сохранить себя целомудренным. Тебя затянет помимо воли и пороки не минуют никак. Ночь вплывала в самый шумный город в мире. Город, где самый горячий поцелуй был всего лишь обычным знаком внимания. Губы сливались, языки переплетались, я стоял на месте посреди Сены, а город плыл мимо меня.
Страшно даже подумать о том, что в этом месте покоится Орлеанская дева Jeanne d;Arc. А теперь все церкви рыдают по ней.
Но Париж не засыпал. Он не может спать уже давно. В этом городе слишком много страстей, чтобы дать ему покоя. Я не оказался исключением. Я не мог позволить заснуть себе там, где не спят тени. В Париже окна не смыкают шторы. Им нечего стесняться. В Париже в окнах любят целоваться…