Иранская рапсодия. Часть 2

Продолжение. Здесь же выставлена первая часть.

Если хочешь искалечить свою жизнь, приведи в дом вторую жену. Такое слышал Али от мужчин старше себя. Но он не думал об этом, когда влюбился в юную Арзу. Девушка была необыкновенно хороша. Беленькая, как молоко, голубоглазая. Хоть и иранка, а похожа на американскую актрису Грейс Келли. И весёлая, смешливая, кокетливая.

Али не встречал таких девушек. Только мечтал о них, когда по телевидению показывали советский фильм «Как закалялась сталь». Главная героиня была со светлыми глазами и волосами. О такой мечтали он и его друзья. И дед его, когда шёл фильм, тыкал пальцем в экран и говорил, что у него была такая русская любовница. В молодости. Мог бы и не говорить, это знала вся махалля, дед хвастался своей интрижкой уже полвека.

Хадиджа – совсем не такая. Она обычная девушка, домашняя, заглядывающая в глаза, потерявшая себя в любви к нему. И ещё – слишком серьёзная, книгочейка. Арзу же – бесшабашная. Она манит, дразнит, смеётся над ним, взрослым мужчиной. С ней легко.

Сначала он не думал об Арзу серьёзно, но потом его так захватило, что остановиться не смог. Влюбился как мальчишка, хотя в тридцать лет можно было бы и поостеречься. Уже и представить себе не мог жизнь без Арзу. Нужны были эти смелые ручки, эти подставленные розовые губы, это позволяющее ему многое, но не всё до конца, дразнящее юное тело.

...Ради родинки смуглой одной,
одного благосклонного взгляда
Я отдам Самарканд с Бухарой
и в придачу богатства Багдада!

Подумал, что надо развестись и жениться на ней. Но развод – это позор. Да и куда отправить Хадиджу, у которой никакой профессии? К её родителям на иждивение, с четырьмя детьми? Родители её богаты, и, конечно, прокормят, но люди будут пальцами в него, Али, тыкать: жену с детьми из дома выгнал. Да и любит он своих девчонок, ему собственные родители голову оторвут за то, что их бросил. Можно, конечно, оставить детей себе, что и делают большинство мужчин Ирана, и суд их почти всегда поддерживает, можно вернуть одну Хадиджу её родителям. Но ведь детям без матери будет плохо, и ему с Арзу придется тяжело.

А главное – калым надо будет выплатить. Перед свадьбой с Хадиджой, как принято, заключили договор, что в случае развода муж выплатит жене большую сумму. На неё квартиру в Тегеране можно купить. Денег таких у него нет, но мужчины обычно подписывают всё, что угодно, чтобы жениться. Кто верит-то, что будет разводиться? Разводы в Иране – дело нечастое. Стыд это. Хотя шах всё больше перенимает моду с Запада, и, кто знает, что здесь скоро будет?..

Глупо он, Али, поступил, что подписал. Хадиджа была влюблена, и вполне могла согласиться на какую-нибудь романтическую запись в договоре, как некоторые делают. Например, что при разводе он подарит ей тысячу роз... Так записывают девушки, которые доверяют своим избранникам. Показывают, что при разводе не собираются их разорять. Но родители Хадиджи, торговая косточка, настояли на записи о настоящей выплате. Они бы не дали обвести дочь вокруг пальца. И этих денег у Али сейчас нет. А если не заплатишь положенное после развода – в тюрьму угодишь.

Опять же, надо будет вернуть отцу Хадиджи ковровый магазин. Так принято – при разводе возвращать приданое.

Не было, не было у Али никакого другого выхода, как привести вторую жену в дом! Встречаться с ней на стороне её родители не позволили бы. Да и не мог он представить, чтобы Арзу потом досталась кому-то другому! И никакой он не подлец, как пытается его представить Хадиджа. Он не бросил её с детьми, как обеспечивал, так и обеспечивает. И не бегает на сторону к любовнице, а привёл вторую жену в дом, как порядочный мусульманин. Зарегистрировал брак.

Конечно, Хадидже больно, она переживает. Но куда она денется, смирится. Что делать, если он, Али, её больше не любит? Да и не любил. Просто неплохая она девушка, и выгодная партия. Только сейчас он понял, что такое настоящая любовь. Это когда сердце горит, когда только и ждёшь окончания рабочего дня и сладких минут с этой девчонкой! О, Аллах, какая она бесстыдница. Хадиджа – стыдливая, ждущая его ласк, робкая, а эта – шайтан. Али и представить себе не мог, что такая красотка будет резвиться с ним в постели. Даже смотреть на неё – наслаждение.

Почувствовав нестерпимое желание, он закрыл свой кабинет и отправился домой. К Арзу.


+++ Когда все это кончится?+++


Первые месяцы жизни «втроём» были ужасны. Изо дня в день повторялось одно и то же... На половине Хадиджи крик:

– По традиции положено, чтобы ты вторую жену в другом доме поселил! Она издевается надо мной, как ты не понимаешь?

Али зол, но сдерживается.

– У меня не столько денег, чтобы купить второй дом. А ты лучше бы перестала подглядывать, подслушивать и завидовать. Детьми бы лучше занималась. Хосров в соплях...

Хадиджа заливается слезами:

– Она вечером красится, наряжается – специально передо мной, чтобы показать, что ты будешь спать у неё. И утром выходит как победительница! Она ухмыляется, ходит мимо моей двери и песни поёт! Ненавижу тебя!

Самое страшное, что Хадидже в этот момент, когда она ругает мужа, хочется повиснуть у него на шее, обнять, покрыть поцелуями – так она соскучилась. Уже нет никаких сил блюсти гордость, ведь пока он спит в постели Арзу, у неё нет шансов вернуть его. Что она только ни делала – отбеливала лицо простоквашей, заказала себе духи в Америке – её брат туда ездил, каждый день одевалась дома как на выход, и всё бесполезно... Хоть один разок пришёл бы к ней ночью Али, и она показала бы ему что значит настоящая любовь, не может быть, чтобы сердце его не дрогнуло!

Сокровища души моей – всё те же, что и были.
И тайна, и печать на ней – всё те же, что и были.
Я тот же задушевный друг, немного захмелевший
От запаха колец-кудрей – всё тех же, что и были!
Я не прошу рубинов в дар и россыпей жемчужин:
Скупцы не сделались добрей – всё те же, что и были.
Твои уста, чей алый цвет моей окрашен кровью, –
Всё те же, сколько кровь ни пей, всё те же, что и были!

Как часто вспоминает Хадиджа их, Али и Арзу, первую ночь в её доме. Не пожалел он первую жену, в тот же вечер удалился в спальню к этой белоглазой. Хадиджа тогда, наревевшись за день в комнате, где осталась с грудничком, выглянула в коридор, и увидела, как соперница пошла в душ. Потом Али... Потом они скрылись за дверями спальни.

Полночи она не могла уснуть, ей казалось, любовники все делают у неё на глазах. Так явственно она видела Али, так явственно чувствовала его запах, слышала его шёпот. Она знала, как он подзывает к себе, что делает сначала, что потом... И только забудется Хадиджа тяжким сном, как Хосров начинает плакать. Покормит его мать, и снова вспоминает, что там, за стеной, сплетясь телами, спят двое. Или не спят...

Еле сдерживается Хадиджа, чтобы не застонать.

Если меж пальцев ушли наслажденья – значит, ушли.
Если могли мы терпеть униженья – значит, могли.
Если гнетёт нас любви тирания – значит, гнетёт.
Если насквозь нас прожгли вожделенья – значит, прожгли.
Если терпенье – значит, терпенье, стойкость в любовной игре!
Если снесли мы такие мученья – значит, снесли.

...На другой день за завтраком она молчала. Кормила детей, накладывала еду в тарелку этим двоим, как служанка, незаметно взглядывая на них. И не видела ни смущения, ни жалости к ней. Только счастье и довольство собой. У обоих.

Удивлялась: как жестоки бывают люди к бывшим возлюбленным! Как странно, что та, кого ты целовал-миловал ещё месяц назад, сегодня льёт слезы пред тобой на коленях, а у тебя в душе ничто не шелохнется! Хадиджа смотрит на Али и понимает: значит, так бывает. Что любовь будто волной смыло с души. Ни песчинки не оставило.

Но ведь должна остаться хотя бы жалость! Вот просто жалость, как к любому страдающему человеку! Как к больной собаке! Как к дервишу, протянувшему руку за куском хлеба! Разве могла бы она, разлюбив Али, привести в дом чужого мужчину и уйти с ним в спальню, зная, какие страдания это доставило бы мужу? Можно ведь было отослать её за покупками на базар, и тогда? Зачем же при ней?

Ах, да, они же поженились надолго... Или навсегда... Каждый раз не напрячешься...

Но хоть бы вначале...

Насчет белоглазой Хадиджа не удивляется. Маленькая дрянь. Сидит за столом, как гостья, спокойно ждет, пока Хадиджа положит ей в тарелку еду. На кухне гостья, а в спальне мужа – хозяйка. Удобно.

Вот Хадиджа делает слишком резкое движение и большая железная ложка, которой она наливала детям абгушт – мясной суп с горохом и помидорами, падает.

Белоглазая смеётся и смотрит на Али. Дескать, неуклюжая у тебя старая жена. Тот смущённо улыбается.

Хадиджа стрелой бежит из кухни куда глаза глядят. Через минуту понимает, что оказалась в абрикосовом саду. Который уже не цветёт и плоды собраны. Дальше его ждет только долгий зимний сон. Голые тонкие ветки в белое хмурое небо. Хадиджа уходит как можно дальше и думает, что жаль, жаль, что сад скоро закончится. Ей бы хотелось идти и идти километры от этого дома и этих жестоких, странных, чужих людей.

Но дети...

Все эти месяцы она думала о том, чтобы развестись. Но как? Её родители против. Жалеют дочь, но не хотят сажать пятерых человек на свою голову. Мать сказала: «Терпи». Ради детей. Их-то он не разлюбил. Да и самой разве сладко будет? Разведёнку с таким выводком кто возьмёт? И без детей разведённая – второй сорт, а с четырьмя ребятишками и подавно никому не нужна. И внебрачные отношения не заведешь – позор. Нет, говорит мать, уж лучше мужней женой быть. Зачем Али от забот и трат освобождать? Глядишь, он со временем образумится и начнёт уделять первой жене внимание... Всякое в жизни бывает. Вторая-то жена оступиться может. Ты, главное, жди, не опускай руки, посоветовала мать.

–;Мама, ты посидишь с детьми, я могу пойти учиться, профессию получу, буду кормить семью, – просит Хадиджа. У неё есть знакомые женщины, которые получили высшее образование, работают.

– Ты не знаешь, что такое работать, – вздыхает мать. – Детей не будешь видеть. Вырастут без отца и матери. Разве это правильно? А негодяй твой будет как сыр в масле кататься: освободился от пут... Не надо ему такой подарок делать. Пусть работает, пусть мучается от ваших ссор. А ты жди. Не может быть, чтобы белоглазая ошибок не допустила.

Они обе не говорят о том, что больше всего их волнует: у отца в Иране намного больше прав на детей. И, скорее всего, суд отдал бы трёх девочек и мальчика ему, а не Хадидже. Потому что у неё нет работы, образования. Отец Хадиджи богат, и может, конечно, взятку сунуть, что сплошь и рядом в судах. Но всё равно будет судебная битва и приоритет почти всегда за отцом. Просто потому, что он мужчина. И судьи все – мужчины. И правители – мужчины. Да и что выиграла бы Хадиджа? Право сесть своим родителям на шею со всем своим выводком?

 +++ Глупышка Арзу+++

Через три года после замужества Арзу родила девочку – Мехри. Что значит – любовь. Любовь, которая у Арзу с Али так и цвела. И продолжалось это долго... Три года до рождения ребенка, да ещё год после. Кому-то, может, это и не срок. А для Хадиджи – пытка, вечность.

Но капля камень точит. И Али, попавший между двух молодых жен, каждая из которых не хотела уступать, стал уставать. Скандалы стали привычными в их большой семье. Женский плач – постоянным. Всё чаще плакала Арзу. Всё меньше – Хадиджа. Слёзы соперницы придавали ей сил. Арзу плакала, хотя Али был верен ей, и с тех пор, как привел её в дом, ни разу не ночевал у Хадиджи.

А ведь это противоречит мусульманским законам. Али живет в Мешхеде – священном городе шиитов, где находится могила великого имама Резы. В честь которого ему и дали имя Али-Реза – таково его полное имя. По законам мусульманства, муж должен уделять обеим женам ласку в равной степени. Но разве это возможно? Али думал над этим. Разве можно одновременно любить обеих женщин? Нет, любовь совершенно точно влечёт за собой верность. Даже если её не требуют с тебя, ты сам не хочешь, не можешь делить ложе с другой женщиной. Всё противится в тебе, всё протестует.

Иногда ему было жаль Хадиджу, и он мог бы... Но у женщин длинные языки. Ясно, что Хадиджа всё тут же выпалит Арзу. И его нынешняя, большая любовь, даст трещину. Али не хотел рисковать этой любовью.

И тем не менее, хоть Али и любил Арзу, первый пыл к концу четвертого года совместной жизни стал остывать. Не без стараний Хадиджи, Али заметил, что вторая жена капризна, своевольна, действительно жестока по отношению к первой, не любит его старших дочерей, постоянно жалуется на них... Али стал ругать Арзу. Она реагировала бурно: бросала, разбивала вещи, не разговаривала с ним по нескольку дней.

Немалую роль в их разладах сыграло и то, что Али, с тех пор как женился во второй раз, пришлось работать больше. Он пропадал на работе днями и ночами, и это тоже наложило отпечаток. Он смертельно уставал. Ночные забавы с Арзу стали редки. И она постоянно дулась на это и спрашивала: «Ты меня не любишь?»

Али как-то подумал: а Хадиджа не пристает с этим вопросом. И посмотрел на первую жену с благодарностью. Отметил про себя, что на её половине всегда чисто, тихо, еда приготовлена. Стоит войти, и перед тобой красный, пахучий чай в хрустальном стакане, пахлава. Девчонки подросли, и с ними стало даже интересно разговаривать. Так и льнут к отцу. Придешь с работы, они на тебя как обезьянки на пальму взберутся, и обнимают, целуют. Хорошо Хадиджа детей воспитывает! Могла бы настроить против отца. Не стала...

У Али нет к ней чувств как к женщине. Тело его тянется к Арзу. Но он стал ценить Хадиджу. За её к нему любовь, которая, он видит, не прошла. За терпение. За заботу. За то, что снова читает книжки и ему вечером пересказывает. Арзу же может говорить только о любви и обсуждать покупки. То, что раньше Али принимал за черты юности, стало казаться ему глупостью.

Продолжение следует. Первая часть опубликована ранее