На Ивана, на Купалу

 …Река извивалась, стонала, а туман покрывал её молча, делал незаметной, но мне ли не чувствовать воду. Я был лишний при этом, надо было делать свою работу, да и потом, может это просто мои фантазии про живую природу, всё проще и не зависит от нас, а захотелось всё равно уйти в поля, в травы, куда угодно, только не мешать им. Но они гнались за мной – река и туман. Были рядом, вдоль, поперек тоже, ныряя под шаткие бревна на обоих берегах. И заглядывала мне в глаза река и слепила солнцем навстречу и заигрывала, а я все дальше и дальше от нее уходил. Ну, не могу я одной воде изменять с другой. Ну, люблю я море и реке не могу отказать. И бегу от нее сломя голову, чтобы только не видеть ее зовущих, кладущих на лопатки, камышовых затонов. Я с ней разговариваю, с рекой, пытаюсь объяснить, а она все свое гнет – мы будем плыть в одну сторону, в низину, там хорошо, там луга орошаемые мной, там сады цветут, птицы поют, ветер волосы треплет, шепчет река. Все понимаю. Но не могу. Бегу прочь. В леса. В зените лета и в сумасшедший зной леса хранят человеческую душу. Там, хотя бы, никто не тронет. Там только ходи тихо и незаметно. Растворись. Как там у Гоголя - …ты поспел как раз в пору… Одну эту ночь в году и цветет папоротник. Не прозевай!
И эта ночь пришла своим чередом, как приходит уже сотни лет.

    Лето созрело, зеленый сок брызжет на косовице, солнце радужит небо после стремительного дождя, уходящего с удовольствием в землю. Земля выдыхает туман над рекой и дрожит от конского топота. Все пришло в движение. Зайцы бегут сквозь кусты, лисы молниями следом, лоси трубят в дебри, медведь ломает малину и стонет от удовольствия, птицы серыми крыльями сбивают дождь с деревьев и ухают в чаще. Даже мыши не сидят по норам, а вытягивают шеи, пугаясь малейшего шороха. Чувствуется, что кто-то руководит безжалостно лесным хором.

    Люди сделали накануне последние приготовления – связали плоты, разложили костры на берегу, набили снопы из трав. Колеса от телег привязали к высоким шестам, выкатили бочки с пивом к воде, настроили гусли. Все было готово к ночным бесчинствам.

    А на заре мы поехали только отоспаться, переодеться в чистые рубахи. Мчался я сонный сквозь ночь по пустой дороге, едва угадывающейся, и чуть не ушёл в овраг, но быстро взметнулась справа большая птица, слегка коснулась крылом лобового стекла, рванулась призраком и поставила меня на прежний курс. Тут же проснулся и стал искать глазами свой оберег, а она всё в пыли придорожной неслась, опережая меня, и была не такая как все лесные птицы. Светлее их, ярче и стремительнее. Потом внезапно кинулась наперерез, в свет фар и неожиданно я увидел вдруг чайку! А она уже и пропала, уходя в серый рассвет белой неправдоподобной тенью. У каждого свое Откровение…

    Потом пришла огненная ночь, отражаясь в закачавшихся водах, поплыли в сторону лесной темени хмельные голоса, надеждой найти Папоротник цветок, окунулись мятные травы в тягучие волны и пропали… как сотни лет назад.