Российская Конфедерация. Антиутопия. Глава 46

 
На удивления самого мафиози, разъярённый мститель замер на месте.
- Что хочешь сказать ты мне?! – с презрением ответил армянин.
- Вазген! -  взывая к разуму обезумевшего убийцы, твёрдо проговорил Степан, - я ни в чём не виноват. Это подстава, большая подстава. Нас всех развели, как лохов. Они выкрали Сурена, загримировали его под Балакирева и вложили ему в руки мобильник этого мерзавца.
Мои люди охотились за Балакиревым. Точнее за подающим   сигнал аппаратом. Да, они убили Сурена, но это чистая случайность, непоправимая ошибка. Вы прикончили моих людей и жаждете моей смерти. Но это глупо, просто глупо! Убивая друг друга, мы, как крысы в бочке, следуем  чьей-то беспощадной воле.   Неужели мы не сможем договориться, Вазген?!  Пойми, ведь в живых нас осталось только двое!



Армянин внимательно выслушал врага. В его словах оказалось немало логики. И не принять их к сведению, просто отринув как словесную шелуху, было не так-то  просто. Вазген стоял на месте, анализируя поступающую информацию. Доводы Кабана были убедительны. Но все они, как океанские волны о рифы, разбивались о несколько коротких фраз, которые были сказаны прокурором и могли принадлежать только ему: «Я спрашиваю, всех этих козлов замочили?! Меня, прежде всего, интересует Сурен Хачикян. Его надо ликвидировать в первую очередь!».
 Если бы Вазген нашёл в себе силы вступить в переговоры, то и этот аргумент Степан, без сомнения, смог бы опровергнуть. Но злоба и жажда мести затмевали разум кровника. За несколько часов диаспора  потеряла  лучших из лучших. Вазген слишком хорошо знал  прокурора района, чтобы поверить ему. Лицемерием и коварством этот человек мог затмить любого даже из армян.



Стрелов приготовил к бою ТОЗ -18. Подельники,  которых ему с таким трудом удалось сделать врагами, находились в полушаге от примирения. Алекс не испытывал ни малейших колебаний в том,  что ни Степан, ни Вазген не должны остаться в живых. И готов был до конца довести свою миссию.
Но в очередной раз необходимости вмешиваться в ход событий так и не   возникло. Как было не усмотреть в этом волю Провидения! Вазген ни на миг не усомнился, что голосом прокурора мог говорить только прокурор.
- Трусливая собака! – с презрением прокричал разгневанный мститель, - не такие ли слова ты говорил  Васе Летню, перед тем как отправить его на корм рыбам?! Я не верю тебе, паршивый шакал!
Ещё не закончив фразу, Вазген с боевым кличем бросился на врага. Используя тяжелый пистолет как кастет, он широким замахом нанёс удар в голову. Похоже, армянин не имел никаких навыков кулачного боя. Он промахнулся там, где отрицательный результат был практически невозможен. Мафиози  инстинктивно отклонился в сторону и тут же ринулся вперёд и вниз. Обхватив противника руками под коленями, он с силой дёрнул его ноги   на себя.
 Падая, мститель успел схватить Кабанчука за волосы.



 Соратники внимательно следили за  поединком. Огнестрельные ранения смертельных врагов оказались совершенно незначительными. Степану пуля едва задела плечо,  разодрав лишь кожу. У Вазгена был отстрелен кусок уха. И хотя   рана изрядно кровоточила, действительный урон от неё был  не слишком опасен. Крепко ухватившись друг за друга, враги кубарем покатились в сторону от тропы, единственно твёрдого места посреди топкого болота. 
Не каждый день доводится человеку вступать в смертельную схватку. И биться ему придётся на основе тех навыков, что заложены  школой боевой подготовки, которую он предпочёл среди прочих. Боксёр, как нечто абсолютно естественное, воспримет начало атаки с прямого удара левой рукой. И если решится задействовать в схватке ноги, то лишь   добивая потерявшего координацию противника. Каратист, после двух-трёх финтов и ложных выпадов, скорее всего, проведёт атаку ногой. Возможно, в прыжке. Так ему привычней и удобнее. Борец – вольник, вероятнее всего, кинется в ноги соперника или попытается перебросить его через себя. Его научили этому, по-другому он просто не умеет.
Но как быть тому, кто не имеет никаких познаний в деле рукопашного боя?! Как быть если судьба ставит дилемму: жизнь или смерть?! И здесь на первый план выходят инстинкты и важнейший из них: инстинкт самосохранения. В человеке пробуждается зверь, хищник, вытесняя из сознания всё, что дала ему цивилизация, всё, что позволяет   величать себя этим гордым именем. И многие ли, положа руку на сердце, смогут честно сказать, что коснись их такая ситуация, они сумели бы с достоинством вынести испытания судьбы? То есть умереть красиво!


 Ни Степан, ни Вазген в миг страшного экзамена о подобных вещах, конечно же, не думали. Их мысли были проще и практичней: убить, чтобы не быть убитым.
Оказавшись на левом боку, Вазген, не выпуская из судорожно сжатых пальцев волосы врага, подтянул к паху правое колено. Неимоверным напряжением всех мышц тела он   рывком дёрнул голову мафиози к животу и с криком торжествующей радости, точно молотом  по наковальне, шарахнул лицом о колено. Пронимающий до основания треск говорил о перебитой переносице, расплющенных губах. Но и этот выпад не  стал сокрушающим. Поза бойца была крайне неудобной. К тому же вязкая болотная жижа просто размазывала точку опоры, безвозвратно гася энергию удара. Кабанчук нашёл в себе силы отойти от шока.


Едва   ликующий враг на мгновение расслабился, чтобы, собрав все силы, добить соперника, прокурор протаранил головой солнечное сплетение армянина. В этот миг «блюститель закона»  представлял собою страшное зрелище: из сломанного носа, разорванных губ, раскрошенных зубов – отовсюду сочилась и просто текла кровь.
Сбив Вазгену дыхание, Степан оттолкнулся от него и отскочил в сторону. Он хотел лишь одного: бежать прочь от поглощённого  безумной   жаждой мести убийцы. Нестись сквозь ночной лес, надеясь спрятаться, скрыться, раствориться в чащобе.
Кабан замер перед рывком, восстанавливая силы. Армянин поднялся на ноги. Но наученный горьким опытом делец не стал сломя голову кидаться в атаку. Не спеша, меняя позиции, он принялся выискивать удобное для броска место. В этот миг мафиози, ещё не осознавая всего ужаса происходящего, будто о чём-то постороннем, заметил, что по середину лодыжки погрузился в болотную жижу. С определённым усилием выбраться на проходящую рядом безопасную тропу было вполне возможно. Но этим, не сомневался Кабан, непременно воспользуется противник.
Похоже, Вазген ещё не сообразил, какой козырь даёт ему природа. Но очень скоро, не сомневался прокурор, враг уяснит это. Время становилось главным союзником Вазгена. И Степан обречённо принял решение:   не остаётся ничего, как самому начать атаку.  Он, внимательно следя за противником,   стал с огромным усилием выдергивать ноги из топи.
Армянин незамедлительно воспользовался своим преимуществом и тут же ринулся вперёд.   Однако топкое болото неожиданно помогло мафиози. Вязкая жижа придала ему устойчивости. Вазген так и не смог сбить своего противника с ног. Заключив друг друга в крепкие объятия, враги схлестнулись точно два питона.


Медленно, но неотвратимо они, став единым целым, начали погружаться в похожую на студень массу. В пылу боя некогда было думать об этом, смертельная схватка продолжалась. Не в силах задействовать руки, Вазген используя голову, как кувалду, нанёс удар лбом по переносице. Да, этот куполообразный таран без всякого сомнения, разбил бы и без того пораженную переносицу и подпереносье. Сотрясение лобных долей мозга, контузия, потеря сознания: предсказать итог удара не сложно. Но Кабан смог отклонить голову назад и в сторону.
Голова армянина ринулась вперед, будто вырвавшееся из жерла ствола пушечное ядро. Не встретив на пути ожидаемой преграды, удар ушёл в пустоту, импульсом прокатившись по, и без того, до предела напряжённой, шее. Хруст позвонков, звон связок и мышц говорили, что движение не прошло бесследно.
Какое-то время мстителю  потребовалось для анализа собственных ощущений.
 Но природа не требует пустоты. Армянин так и не смог понять, растяжение или вывих стали следствием неудачного движения. Мафиози тут же воспользовался замешательством противника. Зарычав по-звериному, он будто его собственный, выдрессированный на мёртвую хватку питбуль, вгрызся пеньками выкрошенных зубов в лицо противника.
Точно двое слившихся в страстном поцелуе любовников, смертельные враги приникли один к другому окровавленными лицами. Захватив нижнюю губу Вазгена, Кабан, абсолютно не отдавая отчёта в собственных действиях, на полном автоматизме, до возможного предела сдавил челюсти. Мягкая мышечная ткань подалась как кусок сырого теста. Но солоноватый вкус наполнившей рот крови лишь придал прокурору ощущение скорой победы.


Вытолкнув изо рта распухшим от боли языком кусок подрагивающей, покрытой трёхдневной щетиной плоти, он скользнул губами вниз по подбородку. Там на шее находились крайне уязвимые части человеческого тела: ярёмная вена, сонная артерия, щитовидный хрящ.
Не ожидающего опасности человека легко вывести из строя даже ударом средней мощности по сонной фистуле, барабанной перепонке, мозжечку. Однако немало и обратных примеров. Нередко бывало, что идущий в атаку солдат  некоторое время продолжал  стрелять или колоть штыком даже после того, когда снарядом ему напрочь отрывало голову.
Утопающие в болотной трясине смертельные враги уже давно находились за порогом болевого шока.   В таком состоянии сердце человека может остановиться, лишь оказавшись за пределами грудной клетки. Живучесть организма достигает невообразимых высот.
Вазген хотел жить. Но на тропе от смерти к жизни стояло страшное препятствие, преодолеть которое было почти невообразимо. И он сделал всё мыслимое, что можно было сделать в этой катастрофической ситуации.
 Среди кровавой пены, обильной слюны, измазавшей лицо врага, и болотной жижи пальцы с крепкими   ногтями сами нащупали раздувшиеся от натуги ноздри. Они вошли в нос как два   стилета, ломая уже разбитый хрящ, пытаясь разорвать ноздри. Большим  пальцем другой руки Вазген надавил на глазное яблоко. Вряд ли он знал, что отделяющий  глаз от мозга слой костной ткани не толще бумажного листа. Но, несомненно, боец понимал, что должен пробиться к мозгу врага и лишить уже агонизирующее тело центра управления.



Страшную беду, незаметно подкравшуюся со стороны, они почувствовали одновременно. В тот миг, когда болотная жижа уже подошла к плавающим рёбрам и начала мешать движениям. Будто по команде враги оттолкнулись один от другого,   с безумным ужасом оглядываясь по сторонам. Словно забыв, что поединок так и не закончен, они начали почти синхронно выбираться из западни. Но  делать это уже было поздно.
- Проклятье! – С болью и обидой прокричал Степан. – Как последних идиотов! Суки, падлы, ненавижу!
Прокурор Верхне-Перекатовского района  замолчал, взглядом раненного зверя смотря на своего напарника, также, как и он, принесённого в жертву. Вазген всё ещё пытался вырваться из природного капкана. Казалось, он даже не замечал присутствия человека, который ещё несколько мгновений назад пытался лишить его жизни.



- Придурок, идиот, – беззлобно, даже с каким-то равнодушием Кабанчук обратился к армянину, - глупец!  Да, они знали, что делали. Так рассчитать всё до мелочей. Мы сдохнем как бездомные собаки, не останется даже могилы!
Болото неумолимо продолжало поглощать инородные тела. Размеренная неотвратимость природных процессов лишена как духовной, так и эмоциональной окраски. В них не существует ни добра, ни зла. На месте живых людей могло оказаться всё,  что угодно. Одна маленькая катастрофа не меняла ровным счётом ничего. И до её завершения оставалось совсем немного времени.
Жижа уже подступала к подмышкам. Заживо погребаемые всё выше и выше поднимали руки, пытаясь хоть как-то отсрочить  миг кончины. Вазген что-то тихо бормотал на родном языке. Были ли это земные проклятия или обращенные к небу мольбы,  навсегда останется тайной. Весь в крови и грязи, с откусанной нижней губой и переполненными безумным ужасом чёрными глазами он скорее был похож  на опускающегося в преисподнюю демона, чем на человека. 
- Эй, ты! – от ужаса и осознания близкого конца рассудок мафиози явно  помутился, - я знаю, ты здесь, рядом, выходи! Что ты прячешься?! Торжествуй открыто! Ну, что ж ты, давай!
Осмысленные фразы постепенно переходили в бред. Жижа уже подступала к самому горлу.



Стрелов оглянулся по сторонам. На востоке висел кроваво-красный диск луны. Небо было прозрачно-чёрным, холодным, бездонным. Тусклые камни звёзд угрюмо озирали лес и болото. В макушках сосен и елей жалобно стонал ветер, а вода в отдалённом ручье будто плакала. «Да, сплошной символизм, - задумчиво присвистнул Алекс, - тут любого охватит смятение. Или, наоборот, просветление в мозгах. А как, вообще я тут оказался всего лишь несколько дней назад?!  Эх, закружила жизнь. Но от обязательств отказываться нехорошо. На внеплановые дела уйма времени ушла.  Надо будет  Валюхе Орешкину   сообщить в дурдом, дураки, дескать, теперь все только в изоляции. А на воле вывелись начисто. Пусть парень порадуется. И, вообще,   прежде чем покидать эти не особо гостеприимные места, стоит ещё раз внимательно осмотреться. А то так за деревьями и леса не разглядишь!»



    В чёрном небе летели перелётные птицы,   они стремились на далёкий север, наполняя воздух свистом крыльев, гортанными голосами, гоготом, писком. Где-то недалеко в озере бухали ночные цапли-выпи. Чётко выделялись чудные, протяжные голоса уток-свиязей, захлёбываясь свистели кулики – черныши, цыркали лесные коньки.  Жизнь, как способ существования белковых тел, движения вещества и энергии, кипела, буйствовала, бурлила. И было ли хоть кому-то дело до копошащихся внизу человечков?!
- Не хочешь попрощаться? – Алекс с торжеством победителя посмотрел на Вована, - исполнить, так сказать,  последнюю просьбу умирающего.
- Прикалываешься, - ухмыльнулся Пряхин, — я на  дешёвые понты не поведусь. Пусть вся грязь беспредела уходит вместе с ними. 
- Вашими устами да мёд пить! –  Стрелов дружески хлопнул соратника по плечу, - ну что ж, по-моему, нам ловить здесь   уже нечего. Эту страницу жизни можно смело перелистывать. Тогда в добрый час? 
- Соберём боевые трофеи! –  Вован по-хозяйски внимательно окинул ровную поверхность болота, поглотившего ещё одну человеческую тайну, - и делаем ноги.
Они быстро вышли к сиротливо примостившемуся на просёлке «Бентли» прокурора. Пряхин потянулся к  ключу зажигания, кисть руки привычно повернулась вправо. Раздался оглушительный взрыв…
 
 Конец  главы.