Картошка для Кати

    Я ещё с детства знала, что картошку трогать нельзя. Мать считала каждую, складывала в мешок и прятала под кровать, накрывая каким-то старым одеялом, будто это было сокровище. А может так оно и было. Не могу вспомнить, почему. Может она для самогона была, может для супа по праздникам.
 
    В нашем доме всегда пахло перекипевшим горохом и дешевой водкой. Запах въедался в одежду и стены. Родители пили до одури. А брат с сестрой, в очередной раз, на выходные ушли к бабушке, но так и не вернулись. Не знаю, почему я осталась. Может меня не позвали или просто боялась уйти. Да и редко у бабушки была, в отличие от них.

    Помню, как ездили на рынок. Бабушка купила новые вещи всем, кроме меня. Непонятно зачем меня брали с собой. Как обидно и больно было разглядывать чужие покупки. Слезы стояли в глазах, при них не заплакать, да и никто моих слез никогда и не видел. Смысла в них не было.
 
    Сколько помню себя в детстве, то только обноски, голодный урчащий живот и редкие, украденные кусочки картошки, за которые потом приходилось расплачиваться. А часто так хотелось есть, что даже немного не успевала дожаривать, боясь, что раньше мать придет, поймает за кулинарным делом. Но было так вкусно и всё плохое забывалось в эти моменты.

    В общежитии коридорного типа мы занимаем две комнаты, хорошо, что две и я могла быть чуть подальше от застолий и ругани. Все ругались и пили, соседи тоже.  Отца не стало в какой-то момент, осталась мать, вечно злая и навеселе.
 
    Мать уже давно одна в комнате, с отдельным входом. Сама по себе. Общих забот и тем у нас не было и нет, просто как соседи. По-другому бы и не получилось, мать никогда не водилась с внуками. Да и зачем ей это, если и с детьми-то не нянчилась.

     У меня четыре сына. Как-то жизнь закрутилась в облаке забот и бытовой рутины. Как белка в колесе, постоянно в движении. Можно смело меня назвать гипер-мамой.  Забочусь, волнуюсь, боюсь оставить своих мальчишек без внимания даже на минуту. Беспокоюсь, обнимаю и закармливаю, будто даю им то, что сама не получала.
 
    Однажды в дверь постучали, на пороге стоял мужчина в годах. От него пахло так же, как от матери в худшие дни. И где же я могла видеть его лицо? Что-то знакомое………. - Здравствуй! Я твой отец.- От неожиданности я просто закрыла дверь. Посмотрела в зеркало, висевшее справа от входной двери. - Да, те же черты. Неужели мой папа был не родным?  Может поэтому бабушка меня не забрала. Чужая кровь-чужая боль.

    Мать, после травмы ноги, сейчас лежит. Травма-то не серьезная, просто вывих был. Но как-то получилось, что не захотела заниматься и постепенно мышцы ослабли, что уже и не встать ей. Конечно, уже не пьёт, только спит, да, смотрит в телевизор или потолок. Захожу покормить, поменять бельё. Ну, все необходимые манипуляции и даже очень неприятные. Кто знает, тот поймёт. И поговорить даже не о чем, да и некогда. Сестра с братом даже не появляются. У них была бабушка, у них другие воспоминания. А мне просто приходится, как-то досталось так, непонятно за что.
 
    Из её комнаты возвращаюсь к своим мальчикам, своей семье, к своей жизни, которую построила вопреки всему. А иногда, жарю себе картошку. И ем. Сколько хочу.