Послесловие

ИЛИ… АВТОРСКИЙ КОНТЕКСТ

Теория «Москва - Третий Рим» послужила смысловой основой мессианских представлений о роли и значении России, которые сложились в период возвышения Московского княжества. До XVв. Россия считала себя покорною дочерью Константинопольского (Вселенского) патриарха, а в византийском императоре видела верховного блюстителя общественной правды. Флорентийская уния (1439г.), пытавшаяся подчинить власти Папы Римского православный мир, пошатнула в самом корне авторитет греческой церкви; обаяние Византии, как хранительницы заветов православия, исчезло, а с ним и право на главенство политическое. С падением же Византийской империи в XVIв., эта функция, по мнению православных русских философов, целиком и полностью перешла к России, как к наиболее мощному, многонаселенному православному государству: «первые два Рима погибли, третий не погибнет, а четвертому не бывать».
Мессианская роль империи нашла подтверждение в общественном сознании самодержавно-царской, автокефально-православной Руси. В этой связи широкое распространение получила впервые озвученная еще в Евангелии, в посланиях Апостолов, идея Катехона (в переводе с греческого это слово значит «удерживающий зло»). Смысл ее в том, что пока в мире существует такая сила, к власти не может прийти антихрист. Россия же в тот период  - то есть еще в XVIв. - реально начала противостоять Западу, как олицетворению темных сил. В последние три года ее мессианская роль – роль КАТЕХОНА - прослеживается особенно явно.
Речь в повести Виктора и Ирины Дубовицких «РАТНИКИ КАТЕХОНА» идет о непрерывной борьбе «удерживающих зло» защитников мира в разных исторических временах, откуда в нашу современность и попадают герои. Это – самые обычные люди:  «крепостной московского боярина Семена Мелентьева, житель деревни Сколково, церковный староста Федор Жук» из века 17 – периода «смуты»; «Тимофей Полухин. Боец 2-й конной армии» с фронтов Гражданской войны 1918-1920гг.; «Сержант 235-й стрелковой дивизии Алексей Красовский» из времен Великой Отечественной; «Антон Круглов – бывший студент, бывший кочегар в рабочем общежитии в Омске, бывший матрос каботажного флота в Астрахани, бывший муж, нынешний лабух в Печатниках»… - мятежный интеллигент из периода «перестройки».  Все они неожиданно для себя, притянутые сосредотачивающимся для новых битв Катехоном, оказываются в одном из вагонов поезда «Красная стрела», на полной скорости мчащегося из Москвы в Питер. Их проводники в мире, куда они попали – журналист из Питера Ольга и Вика, ее дочь-подросток.
Юмористическую составляющую повести придает их смятение, попытка осознать себя в незнакомом мире и причин их сюда приведших. Мягко говоря, странное впечатление и они производят на окружающих.
Ну, сами посудите, как бы вы восприняли появление невесть откуда в тамбуре современного поезда лохматого мужика в тулупе с топором и вязанкой дров (ведь первый «потеряшка» - мелентьевский крестьянин» - всего за несколько минут до попадания на «стрелу» был в зимнем лесу, куда ходил за дровами) и каким шоком стала эта ситуация для него самого.
«…Очнулся на каком-то дурно пахнущем полу в темной холодной повозке, с большими окнами, за которыми  - ночь. Оперся на трясущийся и гудящий пол – железный: «…ну, попал! Видать,  поляки…».
Федор сел, истово обмахнул себя крестным знамением… >> <<…За стеной повозки послышались  шаги, и в спину толкнули.
 Федор резво перекатился на четвереньки и, схватив вспотевшей рукой топор, уперся спиной в противоположную стенку. Открылась дверь, его обдало белым мертвенным светом, и в проеме появилась девочка-подросток с косичкой, нитками от ушей, и, вроде бы… голая.
Пару секунд лохматый мужик и девчонка таращились  друг на друга, а затем «голая» визгнула и захлопнула дверь в тамбур.
- Мама, я в соседний вагон в «мэжо» не пойду, там, прикинь, бомж с топором! - заорала в смартфон девчонка в «легинсах» и красной «лапше».
Однако любопытство вскоре пересилило страх, и она вновь заглянула в щель двери:
- Прикинь, маньяк, наверное! Какое селфи?! Он меня в капусту порубит – зови проводника!
«Ну, попал!!», - мужик взмок от волнения и трижды быстро перекрестился. Сжал в руке топор и привычно, автоматически провел заскорузлым пальцем по лезвию – немного в зазубринах после рубки, но ничего: и против поляков, и против бесов сгодится…».
Потом начали «прибывать» и другие нежданные гости.
«Напряжение в коридоре ночного экспресса явно спадало: все немногочисленные пассажиры «Красной стрелы» мирно спали, предоставляя разбираться в странной ситуации молодой женщине с дочкой и проводнику-Николаю. Последний уже начал было подумывать о том, куда пристроить странного пассажира и стоит ли в этой связи будить бригадира поезда; как вдруг двери  тамбуров с обоих концов вагона одновременно резко открылись. Из одного вылез грязный и мокрый от дождя солдат в ватнике и шапке с автоматом ППШ в руке;  с  другого же – красноармеец в буденовке, расстегнутой шинели и с шашкой наголо.
«Господи! И какой урод сказал, что проводник – работа не опасная?!» - мелькнуло в голове у молодого человека, прижавшегося мгновенно вспотевшей спиной к двери  служебного купе…».
Да… Тогда приключение всех героев и тех, с кем они пересекались в нашем мире только начиналось. Поезд пришел в Питер, и путешественники во времени вплотную соприкоснулись с его нынешним бытом. Каждый со своей точки зрения они начали сверять увиденное с сидящими глубоко в их душах вехами должного, осознавая «красные метки» того, чего не должно в истинном мире быть. Наиболее четко с православной точки зрения увидел происходящее бережно хранящий в своем времени Веру православную церковный староста Федор Жук.
Едва устроившись во временном жилище, успев до того лишь за один прошедший день с ужасом узреть признаки явного духовного разложения мира, в котором оказался, он направляется в храм Божий, как в единственное пристанище веры. Но и там душа его не находит покоя, четко отмечая, как далеко здесь все от истинного христианства, которое даже в его времена было не таким как в дни «апостольские».
А потом были у путешественников во времени новые встречи и новые, далеко не всегда приятные для них открытия в положении дел дней сегодняшних.
Так, встретившись с ученым-историком и введя его в ступор подробностями из своей жизни, они вдруг осознали, что не все в ней понимали сами и уж точно не видели, во что может вылиться то или иное из известных им событий. 
«- По всему выходит, что и ты, боярин, и Ольга с дочкой, да вот и Тимоха тот же… живете позже меня… Скажи разом: удалось ли что у католиков на Руси?
Вопрос дался Федору нелегко. Для этого он собрал воедино и свой крестьянский здравый смысл, и всю свою православную веру в чудеса.
Олег Николаевич, почувствовав нутром всю вложенную в него боль простого русского человека, уже допустившего свою вечную потерянность в потоке времени и готового ко всему на «любом свете», честно ответил:
- Ничего не вышло. Русь еще сильнее стала. Стала огромной Россией, а потом – Советским Союзом, а теперь вот – снова Россией! И не только у поляков со шведами ничего не вышло, но и у других завоевателей тоже! Германия в сорок первом напала, уж насколько сильны были немцы…
- А в сорок пятом Гитлер отравился, и - делу конец! – неожиданно вклинился в разговор пытающийся вытрясти хотя бы еще каплю из пузатой эстонской ликерной бутылки Тимофей.
- А ты-то, откуда знаешь, кавалерист Второй конной?! – поразился историк. - До этого ты еще четверть века не дожил!
- Антон рассказал вчера, чем очень обрадовал Алексея! А то он все немцев искал, стволом во всех тыкал! – пояснил красноармеец…».
По-новому оценивая свое настоящее, они на уровне подсознания начинали осознавать, что во все времена все взаимосвязано и что проблемы дня сегодняшнего не сегодня зародились. Медленно, но верно у них зарождалось понимание того, что  где-то, видимо, они не доработали в своем мире, если сейчас такое происходит…
Когда писалось это произведение (с перерывами этот процесс тянулся два года) СВО еще не начиналось. В 2023г., когда «Ратники Катехона увидели свет в журнале Союза писателей Оренбуржья «Гостиный двор», масштаб битвы  России-Катехона со Вселенским злом только начинал вырисовываться, но до конца виден еще не был. Одно стало ясно тогда, что не случайно увидели мы с моим соавтором эту историческую перспективу и решили ее обозначить для современников. Насколько удался этот замысел, решать вам, наши дорогие читатели.