Донор

Глава 1.
1997 год.

В палату вошла женщина в белом халате, за ней следом девушка и парень; и, наконец, санитар с большой сумкой в руках.
- Куда поставить? – спросил он.
- Давайте… - женщина осмотрелась, - вот сюда.
Тот кивнул, положил сумку возле шкафа и вышел.
- Просторно здесь, - заметила девушка. – Чур, это моя кровать.
И она брякнулась на неё.
- Оля, осторожней, - недовольно покачала головой женщина. – Сейчас операция. Просто оба полежите спокойно.
- Да ладно, мам, всё будет о кей. Это же Германия. – И она вскинула руки. – Гутен Таг, Дойчланд!.. Артёмка, устраивайся, чего ты, - обратилась к парню, скромно стоявшему у двери.
- Да, давай, - женщина кивнула на кровать у противоположной стены.
- Ага, - ответил тот.
- Вот здесь душ, - засуетилась женщина. - Бельё и пижамы в шкафу. Туалет там, - она показала на дверь в углу.
- В одной палате сразу все удобства? – удивлённо спросила Ольга.
- Это для тех, кто на короткое время должен быть изолирован, - ответила мать. - В коридор нельзя. Рядом пост медсестры; она будет контролировать, чтобы вы из палаты не выходили.
- Ничего себе, - удивилась девушка, - мы что – заключённые?
Женщина вспыхнула.
- Перед операцией – да! Никаких внешних контактов… Через пару суток – пожалуйста… - Подойдя к дочери, она погладила её по голове и уже мягко сказала: - Оля, я очень за тебя переживаю. Пожалуйста, побудь сегодня умницей. Знаешь, как мне нелегко всё это досталось, сколько я потратила нервов…
- Ладно, мам, не начинай… - девушка её обняла. – Я всё понимаю…
На глазах у женщины появились слёзы. Казалось, она была готова разрыдаться… Но тут же взяла себя в руки.
Ольга кивнула на соседнюю кровать:
- Артёмке тоже пожелай удачи.
- Конечно.
Женщина подошла к парню.
- Ну, успехов… нам всем, - сказала она, - переводя взгляд то на Артёма, то на дочь.
- Не переживайте, тётя Нина, - ответил тот.
Женщина быстро направилась к выходу.
У двери немного задержалась, посмотрела на часы.
– К половине двенадцатого будьте готовы…
И вышла из палаты…
Как только дверь закрылась, Ольга вскочила на кровати и, взвизгнув, принялась на ней прыгать.
- Тихо… - почти шёпотом произнёс Артём и показал на входную дверь. – Услышат.
Девушка осторожно спрыгнула на пол и, подскочив к юноше, принялась его целовать. Тот её обнял... А через некоторое время сказал:
- Ну хватит, ещё войдёт кто-нибудь…
- Мне всё равно… Я просто маму пока не хочу нагружать, перед операцией. Она и так вся на нервах. Но после расскажу ей о нас с тобой всё.
- И про это? – Он кивнул на её живот.
- Обязательно. Там же её внук или внучка.
 - Ты сама как узнала?
- Обыкновенно. Сначала месячные не пришли, после попросила подругу тайком достать полоски…- Тут же прыснула со смеху. – Мама узнает – у неё шок будет!
- Почему?
- А ты часто видел родителей в восемнадцать лет? Школьников?
Артём улыбнулся:
- Занесло нас с тобой тогда в бельевую...
- И ведь заглянули туда просто из любопытства. Увидели полуоткрытую дверь…
- А баба Шура после подошла и «Ай-яй-яй! Совсем старая стала!» - изобразил он старушку. – И закрыла нас.
- Весь вечер среди подушек и простыней провели.
- Зато какой!.. Ты мне созвездия в окне показывала. Большую Медведицу. А я всё к тебе с поцелуями липнул…
- Вот и прилип прямо на матрасе… Хорошо хоть, изнутри задвижка была…
Оба засмеялись.
- Ты мне давно нравишься, - сказал Артём. - Ещё с того момента, как нас твоя мама познакомила…
- Хочешь правду? – вопросительно глянула на него Ольга.
- Ну.
- Я тебя ещё до этого заприметила… Иду однажды по коридору. Гляжу: мальчишка сидит – один, грустный. «Дай-ка познакомлюсь, - решила, - узнаю, что за фрукт…»
- Да как-то не до веселья было. Думал, почему у меня всё так сложилось?.. Смутно помню, как в раннем детстве боялся пьяных родителей, драк, крика, звона разбитой посуды… После был детдом. Там тоже не сахар, каждый сам за себя. Старшие отбирали еду и вещи у младших, заставляли их клянчить у поваров вкусняшки. Некоторые себя ставили лидерами, выпендривались. Драки были, поклёпы, унижения…  Едва оттуда выбрался, на тебе – болезнь…
- Родители тебя навещали?
- Только первое время. Я с каждой такой встречей всё больше понимал, что они здоровье теряют. Видать, от водки… Отец умер, когда мне восемь лет было. А через год мать куда-то пропала. Может, уехала жить к своей двоюродной сестре в Мордовию. Или умерла. Мне о ней так ничего и не сообщили. После школы попробую что-нибудь выяснить… А твой отец кто? 
 - Я его уже два года не вижу… Мама сказала, он в Испании. Мол, обустраивается, бизнес налаживает. После якобы нас к себе на постоянку пригласит. Только я сомневаюсь. Когда-то его друзья к нам приходили, и я слышала их разговор с отцом. Поняла, что ему сильно угрожали, и он вынужден был прятаться… Мама тогда за меня боялась, провожала в школу и обратно… Но деньги отец переводит нам регулярно. И немалые. Да ещё у мамы теперь своя клиника. Так что не бедствуем.
- Это сразу видно, вон какую вещь для нас организовала. Операцию в Германии. Не каждому по карману.
- Зато отца мне дед заменил. Эх, Артёмка, - она легла рядом с ним, - ты даже не представляешь, какой у меня дедуля. Грудь в орденах, дрова ещё сам рубит, печку топит.
- А к вам перебраться не хочет?
- Да ты что? Его в Москву трактором не затащишь! Дед, когда про неё слышит, морщится. Один асфальт кругом, говорит, шум, гам, машины чадят, дышать нечем. То ли дело в деревне. Тишина, свежий воздух… Слушай, после Германии поедем со мной к деду? Будешь с ним на рыбалку ходить. Он иногда во-от таких карпов приносит! – Она показала руками. – Сам их чистит и жарит. Эх и объедение! Ни с какими изысками в кафэшках не сравнится… А ещё Джек у нас есть. Псинка. В лес с дедом ходит, на охоту. Ла-асковый! И прыгучий, всё норовит тебя в морду лизнуть…
- Здорово…
- Как вернёмся, пойдём с тобой в ЗАГС. Кстати, беременных расписывают вне очереди. И я стану Ермаковой Ольгой Александровной. Сразу наведаемся к деду. Я ему про нас с тобой расскажу.
- Ты, гляжу, всё решила, - Артём загрустил. – А маму спросила? Вдруг она будет против? Где тогда жить?
– Брось, она у меня добрая… Но даже если ты прав, - Ольга села на кровати, – позвоню отцу. Он меня поймёт и, думаю, не откажет в помощи… В крайнем случае снимем квартирку попроще, будем работать и учиться.
- С нашим-то здоровьем?
- Большинство людей с пересаженными почками после реабилитации нормально живут. И у нас получится… Кстати, – она положила руку на живот, – к тому времени уже будет заметно. И мама никуда не денется…
- Нехорошо мы с ней поступаем… Всё тайком, скрываем… Она вон сколько для нас сделала. Обоим нашла доноров. Да так быстро.
- Не совсем, - Ольга опять легла рядом и посмотрела в потолок. – Я своего полгода ждала. Мама где только ни была, даже до министра дошла. Бесполезно. Знаешь, какая очередища на них. А в моём случае нужно что-то делать экстренно, пока метастазы в другие органы не пошли…
- Стадия какая?
- Вторая. А у тебя?
- Тоже. Почему-то только на днях сообщили. И медлить, сказали, нельзя.
- Температура большая часто? Кровь в моче?
- Да нет, не замечал.
- Странно. У меня давненько… Как же ты в стационар попал?
- Почти случайно. Однажды лечился от ОРВИ. Амбулаторно, в своей поликлинике. В итоге всё прошло… А через пару недель вдруг звонят из вашей больницы и просят зайти. Прихожу, а там очкарик и твоя мама. Сказала, что она входит в комиссию горздрава. И когда проверяли медкарты нашей поликлиники, то у меня в анализе крови обнаружили низкий уровень эритроцитов. Ну и что-то ещё нехорошее, я в терминах не разбираюсь… Мол, мне нужно лечь к ним в клинику для полного обследования. УЗИ там сделать, рентген и прочее… А уже у вас в стационаре и обнаружили опухоль… Меня тётя Нина всё это время опекала. Даже как-то особенно, как родного сына.
- Вот видишь. Значит, мой выбор она тоже одобрит.
- Лишь бы здоровье не подвело, а там устроимся.
- Не подведёт, здесь наверняка профессионалы работают.
- Одного не пойму: почему обе операции у нас с тобой одновременно и именно ночью?
- Тут всё просто: донорские органы не любят ждать.
- Тухнут, как говядина? – Он улыбнулся.
- Чем раньше, тем эффективнее, так мама говорит.
- Интересно, откуда они их берут?
- За живую почку большие деньги платят, вот некоторые свои и продают. Но таких мало.
- Или с трупов…
- Фу, - она сморщилась, - вечно ты всё испоганишь… Между прочим, если человек умер и из него сразу извлекли почку, то в течении суток она такого же качества, как у живого… Я в этом не хочу копаться.
- Ну, есть нам всё равно ничего нельзя, так что аппетит я тебе не испорчу.
И он чмокнул её в щёку. 
Некоторое время длилось молчание…
- Ты после школы чем хочешь заняться? – спросил Артём.
- А что? – Ольга повернула к нему голову.
- Ну, нам же теперь придётся совместный быт налаживать. Строить общие планы.
Она опять уставилась в потолок.
- Будешь смеяться… Пойду в школу милиции. 
Артём посмотрел на неё с удивлением.
- Во даёшь. Не женское ведь дело.
- Я однажды видела, как взрослые парни отнимают деньги у маленького пацана. Взяли, да ещё пинков ему надавали. Он стоит и плачет. А я, десятилетняя девчонка, ничего не могла сделать…
- А ты думаешь, со взрослыми грабителями будет легче? - И тут же усмехнулся: - Да и куда ты в органы лезешь, если уколов боишься? Помнишь, как тряслась у процедурной?
- Кто говорит, а? Забыл, как я тебя в кабинет стоматолога еле затолкала?
Он почесал голову.
- Согласен, тоже хорош… 
-  Ну а ты что надумал делать?
- Тоже будешь смеяться. Буду учиться на ветеринара.
- Коров осеменять? – Она засмеялась.
Артём дал ей лёгкий щелбан.
- Ты видела когда-нибудь бездомных котят и щенков? Истощённые, у всех шерсть от чесоточных клещей повылазила, глаза гноятся…
- Встречала, - вздохнула Ольга. – Но ведь их люди выбрасывают. А те после плодят таких же дистрофиков…
- Никто даже не задумывается об этом… Знаешь, какая у меня есть мечта? Создать приют, где будут приходить в себя и лечиться зверята, хлебнувшие беспризорной жизни. Представляешь, после голода и страданий вдруг попасть в заботливые руки!
- Классно!..- поддержала она. И тут же встрепенулась: - Между прочим, мой дед в прошлом году воронёнка подобрал с подбитой лапкой. Вылечил его, откормил. А весной выпустил на природу.
- Молодец, что тут сказать.
- Я тебя точно с дедулей познакомлю. Вы очень одинаковые по характеру.
Некоторое время они опять лежали молча...
- Оль…
- Что?
- Давно хотел тебе сказать, да всё не решался… А сейчас, думаю, самое время: мало ли, чем у нас закончится…
- Это что такое? – Она привстала. – Всё у нас закончится отлично, не сметь у меня паниковать… - И схватила его за ухо.
- А-ай! – запищал он. – Не буду…
- То-то же… Так что ты хотел сказать?
- В общем… - начал Артём тихим голосом. – Если ты считаешь, что я с тобой… ну… из-за маминых денег… то это неправда. Как только скажешь уходи, я сразу…
- Уходи…- спокойно проговорила она.
Он даже вздрогнул. Несколько мгновений смотрел на неё серьёзным взглядом… И вдруг принялся трясти её за плечи:
- Дошутишься у меня…
Она заулыбалась:
- А зачем мне нужен парень, который мне не верит. Что я его люблю больше жизни и что кроме него мне никто не нужен! Или я тебе когда-нибудь давала повод? - Она опять схватила его ухо. – Давала?
- Да хватит, горит уже… - Он поморщился. - Щас тётя Нина войдёт и скажет: воспаление ушной раковины, всё отменяется…
Ольга его отпустила.
- Тогда чтобы я больше ничего подобного от тебя не слышала! Усёк? 
- Усёк… - Он закрыл ухо ладонью… - И правда, тебе только в ментовке работать. Показания из подозреваемых выбивать…
Оба рассмеялись.
А он вдруг притянул её к себе и поцеловал…
- Вот закончится эта наша канитель с больницей, - сказала Ольга, - мама успокоится; и тогда я подойду к ней и скажу: «Мама, спасибо тебе за то, что благодаря тебе в моей жизни появился дорогой для меня человек!»
- Оль, а можно тебя попросить?
- Валяй.
- Если ты и впрямь когда-нибудь станешь… ну там милиционером… поможешь мне в поисках моей матери? Хотя бы её могилы?
- Обещаю…
Они пролежали, обнявшись, несколько минут…
  После Артём повертел головой и сказал:
- Давай опять Большую Медведицу найдём?
Встал с кровати, подошёл к занавескам и раздвинул их. Затем подёргал ручку окна и попытался её повернуть.
- Не открывается… И решётка снаружи. – Обернулся. – Ты права, как в заключении.
- Здесь спецклиника со сложными операциями и дорогой аппаратурой, а не санаторий для отдыха. Соответственно, и охрана особая. Немцы – народ очень аккуратный и ответственный.
 Он понюхал у себя подмышкой:
- Блин, провонял в дороге. Я в душ.
- Мне тоже надо, – сказала Ольга. Затем глянула на часы и тут же вскочила. – Скоро за нами придут!
- Давай первая, у тебя пять минут!
- Рехнулся, я за это время только отмокнуть успею! Минут пятнадцать, не меньше!
- Ты того? – Артём покрутил пальцем у виска. – Тогда мне не хватит, а надо ещё обсохнуть!
- Так, - скомандовала Ольга, - Тащи из шкафа бельё – и моё, и своё! Пижамы брось на кровать. А я - открывать воду.
- Слушаюсь, будущий гражданин начальник! – отдал честь Артём…

Через четверть часа оба в нижнем белье выбежали из душа, быстро оделись в пижамы и, дрожа, улеглись каждый в своей кровати под одеялом.
Пару минут молчали, отогреваясь.
- Это что сейчас было? – спросила Ольга.
- Эх, после баньки да кваску бы! – ответил Артём.
- Зубы мне не заговаривай…
- А что было? Помылись.
- А после?
- Ну я же не железный… И главное, очень тебя люблю… Да и ты, смотрю, была не против…
- Как в бельевой! – вспомнила Ольга.
- Намного лучше, с подогревом!
И оба расхохотались.
- Если ты меня так часто будешь любить, я только и буду что рожать!
- Да на здоровье!.. Слушай, а пол ребёнка сейчас можно определить?
- Смеёшься? На трёхнедельном сроке?.. Зачем тебе?
- Очень сына хочу… Чтобы подарить ему настоящую жизнь, не то что моя… Не знаю, Оля, получится ли у меня стать идеальным мужем и отцом; но одно обещаю: никаких пьянок никогда не будет. И руки я ни на тебя, ни на ребёнка не подниму…
- Только попробуй, - улыбнулась она. – Я в ментовской школе в секцию каратэ запишусь, будешь у меня по струнке ходить.
- Ёлки-палки, - вскрикнул Артём, - тебе же пистолет дадут… Придётся мне и ковры выбивать, и мусор каждый день выносить!..
И они опять рассмеялись. 
В комнату вошли две женщины в белых халатах.
- Что за веселье?
- Это мы, мам, анекдоты травим.
- Да, про тёщу… - подтвердил Артём.
- Хорошее настроение – это прекрасно. А про тёщ вам ещё рано говорить... Сейчас вам введут седатив и лёгкое снотворное, - сказала она взволнованным голосом, - а анестетик каждому в своей операционной.
- Доктор Шнайдер приехал? – спросила Ольга.
Мать подошла к ней, обняла её и крепко прижала к своей груди.
- Все на месте, дочка, - она утёрла слезу на щеке. – Я в лепёшку расшибусь, но у тебя всё будет хорошо. Только выздоравливай, дорогая, только живи долго и счастливо.
- Всё в порядке, мама, - она посмотрела ей в глаза. – Я ради тебя буду здоровой… - И добавила: - Ещё внуков тебе нарожаю, вот увидишь…
- Конечно, нарожаешь. Только сейчас для тебя главное – операция.
- Мам… - тихо и взволнованно сказала Ольга. – Я знаю, ты любишь секреты. У меня один такой есть. Я тебе о нём расскажу… после. Хорошо?
- Конечно, милая. – И как-то задумчиво добавила. – В нашей жизни разве можно без секретов?..
Они ещё раз крепко обнялись…
Затем медсестра поочерёдно подошла к Ольге и Артёму и сделала им по два укола…
- Ну, удачи всем нам. Засыпайте, ребята, - сказала мама Ольги.
И направилась к выходу.
- Тётя Нина, - обратился к ней Артём.
- Да, - она обернулась.
- А меня какой врач будет оперировать?
Женщина слегка побледнела.
- Тоже очень опытный…
- Спасибо Вам за всё, - сказал Артём.
Она кивнула и быстро вышла из палаты вслед за медсестрой…


- Оля… - послышалось пару минут спустя.
- А…
- Спишь?
- Не знаю… Но голова кружится…
- У меня тоже… А хорошо всё-таки жить на свете. Правда?
- Ага… Но в душ будем ходить по одному. Во избежание перенаселения планеты…
И они прыснули со смеху.
- Кто бы говорил… Спи…
- Сплю.
- Оля!
- Ну.
 - Удачи тебе. И счастья. Тебе и нашему малышу…
- Нам троим, Артёмка…

Минут через десять санитары вывезли из палаты две каталки: на одной лежала Ольга, на другой Артём. Оба спали.
Подошёл мужчина в белом халате.
- Обоих в операционную, положить рядом и ждать доктора, - сказал он санитарам… Затем обратился к стоявшей у стены женщине: 
- Что-то случилось, Нина Сергеевна? Вы совсем бледная.
- Устала до невозможности, - ответила та.
- Скоро отдохнём. Дело вышло на финишную прямую. Вот, держите документы. – Он передал женщине небольшую папку. – В России Вам будет нужно перевести их на русский язык и заверить нотариально. А затем предъявить их местному органу записи актов гражданского состояния.
- Свидетельство надёжный хирург подписал? – Она поднесла один из листов ближе к глазам. – Пауль Шмидт.
- Абсолютно. Официально числится у нас в штате.
Нина Сергеевна быстро просмотрела документы и закрыла папку.
- Только бы всё прошло успешно… - Женщина пыталась справиться с дрожью в руках. – Это стоило бы всех моих страданий.
- Не волнуйтесь, Нина Сергеевна, подобные операции не представляют для доктора Шнайдера никакой сложности. Главное, предотвратить отторжение после...
- Ну, с вашей аппаратурой и персоналом осложнения маловероятны. Вы бы видели, с чем приходится работать нам, в России.
- Согласен. Но донор всё-таки не родственник.
- У меня не было выбора. И времени. Даже моя почка не подошла по показателям, да и возраст. Я столько медицинских карт просмотрела, по десяткам клиник, пока не нашла подходящий экземпляр. А уже у нас в клинике выяснилась их почти полная совместимость, я за всю свою практику такой не встречала. И главное, у него нет никого из родни. Даже двоюродных. Отец умер, а мать не нашли. Ситуация идеальная… Ещё профессор мне говорил, что между донором и реципиентом желательна эмоциональная привязанность. Поэтому я их свела в нашей клинике.
- И как успехи?
- Неплохие. Они много времени проводили вместе.
- А между ними не могло произойти ничего такого?
Нина Сергеевна с нескрываемым раздражением посмотрела на мужчину:
- Исключено… Днём они были на виду у всего стационара; а ночевали, естественно, каждый на своей половине – он в мужской, она в женской. У нас с этим строго…
- Не предполагаете, что процесс выхода Вашей дочери из этого состояния может оказаться для неё болезненным?
Женщина усмехнулась.
-  После полуторамесячного знакомства? Да в таком возрасте? Не смешите. Для них это такое же мимолётное приключение, как американские горки или поездка на море… Ну, погрустит она первое время, и я с ней за компанию; а дальше всё развеется как туман… К тому же, клин клином вышибают. Жениха Ольге я уже подобрала. Из высшего круга…
- Ну, дай Бог… Будут с Вашей стороны какие-то вопросы? Или просьбы?
Женщина повертела головой.
- Тогда разрешите откланяться. Искренне желаю Вашей дочери здоровья и будущей счастливой жизни в новых, так сказать, условиях. И очень надеюсь на наше с Вами дальнейшее сотрудничество…
Мужчина сделал небольшой поклон в сторону Нины Сергеевны и направился по коридору к ординаторской…      


Глава 2.
2016 год

- Всё-таки соизволила заглянуть к матери, – неприветливо сказала пожилая хозяйка вошедшей женщине. – Думала, уж и дорогу сюда забыла.
- Я деньги принесла, - так же холодно ответила та, - благодарю, выручила.
Она положила на стол перемотанную резинкой пачку красных купюр.
- Говорила же, оставь себе.
- Я не бедствую.
- Слышала, квартиру купила на окраине. Дешёвку. Уж не внуку ли?
- Ему пока и у меня хорошо.
- Что ж он бабушку не навестит?
- Звонит же. Общаетесь.
- Раз в месяц. И то от силы.
- Говорит, много материала нужно осилить для подготовки к ЕГЭ.
- Рассказывай мне сказки… Поди-ка сама его от меня отваживаешь, - с долей раздражения произнесла Нина Сергеевна.
- Он уже не в том возрасте, когда нужно спрашивать разрешение у мамки… Просто не нужно человека заставлять, если у него нет желания…
- Чем я ему насолила?
 Ольга вспыхнула.
- Даже странно это слышать. Забыла, как ты изо дня в день кричала, чтобы я сделала аборт? Врачи говорят, что маленький человечек в животе всё это ощущает… Охрану хотела привлечь, чтобы меня силком в клинику отвезти. Хорошо, там люди пугливые оказались. Не захотели с милицией связываться, когда я пригрозила на них заявить…
- Тебе после операции ни о каких родах и думать было нельзя! - Нина Сергеевна подошла к окну и посмотрела в сад. – Да ещё ребёнка одной растить!..
- Да, помню. Ты мне тогда все уши прожужжала про мать-одиночку, бедность и прочее, - с усмешкой отозвалась Ольга. - Только чтобы я за твоего Дениса вышла. Который, как узнал о моей беременности, сразу и намекнул тебе на аборт.
- Если бы ты тогда меня послушалась, у тебя всё бы сложилось иначе. Его родители входили в совет директоров крупнейшего строительного холдинга. Нужно было всего лишь сходить в клинику и поступить так, как в таких случаях поступают практичные женщины. – Она резко обернулась и буквально впилась глазами в дочь. - И ведь надо же было вас прозевать! В стационаре, у меня под носом!.. – Заходила по комнате взад-вперёд. – Я сама виновата, нужно было человека приставить, чтобы глаз с вас не сводил!.. И главное, с кем? Голодранцем без роду и племени! Сыном алкашей! – У неё задрожали руки. – Всю жизнь ты мне испоганила. Не о таких наследниках я мечтала.
- Наследники? - Ольга посмотрела ей в глаза. – Как красивые камешки в твоём колье? В качестве довеска для собственного статуса?
- Уж не считаешь ли ты свой статус сколь-нибудь значимым? – Нина Сергеевна усмехнулась. – Старший следователь… Ишь, как звучит… А для меня ты просто одна из ищеек, вынюхивающих следы. Которую водят на поводке и командуют: «Ко мне!», «Служить!» Может, тебе твоя деятельность принесла уважение, хоть на йоту близкое моему?
- И тебе твоё положение греет душу?
- Не смей рассуждать о том, о чём не имеешь ни малейшего представления… - Она упёрлась ладонями в стол и посмотрела на дочь. - Думаешь, в обществе самое ценное – карьера и деньги? Чепуха! Есть то, что неизмеримо выше. От чего у людей бегут по телу мурашки. Это безумное желание жить! Не прекращать те удовольствия, кои дарует существование! Уничтожить в себе страх перед неизбежной дряхлостью и последующим небытием! И всего-то нужно – взять молодые, свежие органы и заменить ими свой изношенный, так сказать, телесный гардероб. Ради этого всякий банкир или высокий чинуша готовы отдать тебе и деньги, и недвижимость. Выполнить любой твой каприз. Разорвать всех, кто встал у тебя на пути; и, напротив, продвинуть по служебной лестнице нужных тебе людей, даже самых отъявленных мерзавцев. А эта власть серьёзнее любой другой!.. – Она опять подошла к окну. - Когда-то ко мне на приём явился один старый хрыч. Уже костлявый, сморщенный; но он был крёстным отцом мафиозного клана, который держал в страхе пол Сицилии… Знаешь, о чём он попросил? Заменить ему репродуктивные органы на донорские от молодого мужчины! – Она усмехнулась. - Желательно, говорит, африканца!.. Я стала отшучиваться – мол, это очень сложно технически, да и стоит крайне дорого. Тогда он плюхнулся передо мной на колени и принялся хныкать, как малое дитя. А я испытала безмерное наслаждение! Потому что поняла, что могу повелевать тем, перед кем обычные смертные трепещут… Впрочем, тебе подобное вряд ли доступно. Поскольку по духу своему ты такая же недалёкая и безвольная, каким был и этот твой... 
Ольга посмотрела на мать.
- Тот, кто не умеет искренне любить и не способен ощутить радость от бескорыстной помощи другому, даже если приходится жертвовать собственным благополучием, - самый несчастный в мире человек. И его бесконечно жаль.
Нина Сергеевна похлопала в ладоши:
- Какие слова!.. И ведь подобным ещё со школы дурят. Мол, давайте, жертвуйте; а мы ваши дары будем уминать за обе щёки. И просить ещё… Эту философию выдумали лентяи и тунеядцы.
- А ты якобы их раскусила. И потому нажила такое состояние. Один этот твой дворец чего стоит.
- За-ависть, - протянула Нина Сергеевна. - Вот в чём всё дело. Да, у тебя такого не будет никогда. А я свой достаток заработала. И дом во Франции, и квартиру в Лондоне. И сеть собственных клиник. Вот этими руками! – Она потрясла ладонями.
- Погляди, кровушка с них не капает?   
– Я возвращала старых и больных к полноценной жизни! А донорство у нас, к твоему сведению, добровольное. К тому же мы за это людям хорошо платим.
- Мне кажется, одними добровольцами такое состояние нажить кишка тонка.
Нина Сергеевна усмехнулась:
- Ты знаешь, что нужно делать, когда что-то кажется…
Ольга подошла к матери поближе и тихо проговорила:
- Знаешь, я ведь пришла не только отдать долг, а кое-что тебе сообщить. Сейчас, думаю, можно. Что-либо изменить у тебя уже не получится, даже со своими связями… Мы давно через интерпол вышли на клинику профессора Шнайдера. Перелопатили массу документов и стали подозревать, что именно там руководство и группа врачей проводили незаконные операции по изъятию человеческих органов. Либо с целью трансплантации их прямо на месте, либо для отправки в другие клиники. Тебе о чём-нибудь говорит имя – Пауль Шмидт?
Нина Сергеевна вздрогнула.
Ольга это заметила:
- Что, знакомая фамилия? Это хирург из той злополучной больницы. Прокуратура Германии нашла у него дома в тайнике интересную флэшку. Которую, как оказалось, он держал в качестве гарантии своей безопасности на случай, если компаньоны захотят его слить. Такое нередко бывает у членов мафиозных структур. Так вот среди электронных документов, которые на ней хранились, был список всех его левых операций. В том числе и тех, которых он не проводил. А только подписывал свидетельства о смерти якобы оперируемых им пациентов. На самом же деле тех несчастных, у которых в этот момент изымали органы – почки, печень, сердце, лёгкие и так далее… Там значатся имена и фамилии тех, кто эти операции непосредственно совершал. Двое из них уже дали признательные показания. И в числе организаторов подобных сделок они назвали тебя... А среди клиентов – угадай кого? Вот именно, Артёма Ермакова. Дата и время проведения его так называемой операции соответствует тому дню и часу, когда на другом операционном столе лежала я. Интересный факт, правда? Так чью почку мне пересадили?..
Нина Сергеевна села в кресло. Некоторое время молчала.
- Если бы не я, - произнесла она, - ты бы давно лежала в могиле. Твоя тогдашняя нефробластома уже не поддавалась облучению и химии. И стала тебе приговором! Вот настоящий факт!
- Настоящий?.. Если бы дело ограничилось только почкой, я при всём несогласии с тобой всё же это поняла бы… А знаешь, и Артём бы не возражал. Он ещё перед отправкой в Германию сказал мне, что если бы мог стать для меня донором, то вопрос был бы решён. К сожалению, он не знал, что действительно был моим донором и что был абсолютно здоров… Но ведь тебе этого оказалось мало… Я все эти годы верила, что он действительно умер от аспирации и остановки сердца на операционном столе, как и было указано в свидетельстве о смерти. Теперь ясно, что и кремацию вы спешно провели не из-за бруцеллёза, якобы обнаруженного при вскрытии, а чтобы экспертиза останков была невозможна. - Ольга смахнула со щеки слезу: - Ты даже не представляешь, сколько бессонных ночей я провела, когда это узнала, сколько слёз пролила. Из-за тебя я потеряла самого дорогого для меня человека. А ведь мы с ним тебе верили, боготворили тебя...
- На твою послеоперационную реабилитацию, причём качественную, нужны были большие деньги! – резко ответила Нина Сергеевна.
- Я недавно консультировалась у специалиста, - сказала Ольга, - и подсчитала, что с учётом цен середины девяностых моя операция и вся последующая реабилитация обошлись мне только в семь процентов от стоимости той… сделки... Слышишь? В семь!.. Остальное, вероятно, тебе понадобилось для раскрутки своего бизнеса…
- Я рисковала всем, чтобы спасти тебя, - повысила голос Нина Сергеевна. - А ты пока для меня не сделала ничего! И ещё смеешь читать мне наставления о жертвенности!
- Сделала, - тихо произнесла Ольга.
- Интересно, что?
– Спасла от тюрьмы. В которой ты скорее всего осталась бы до конца своих дней.
Нина Сергеевна с любопытством посмотрела на дочь.
- Это шутка?
- Дата последних сведений о твоей причастности к деятельности группы Шнайдера - девятое апреля две тысячи первого года. Понимаешь?
- Пока нет.
- Мне стоило огромных усилий, чтобы протянуть три недели. Пришлось пудрить начальству мозги – мол, загруженность другими делами, запросы в интерпол и так далее…  Естественно, твоё имя при отчёте руководству я не упоминала, иначе меня бы тут же отстранили от дела как лицо заинтересованное… Облегчённо вздохнула я только вчера. Когда срок давности в пятнадцать лет истёк. И теперь по тем делам тебе ничто не угрожает… Что бы ты ни натворила и как больно мне бы ни сделала, ты моя мать. 
С минуту Нина Сергеевна сидела сгорбившись и глядя в пол… Наконец, тихо произнесла:
- Полагаешь, мне теперь следует броситься тебе в ноги и туфли целовать? – сказала она. – Ты должна была сделать так, чтобы меня не было даже в списке подозреваемых. Если реально осознаёшь, что значит мать.
- А как быть с матерями тех, кого вы потрошили? – повысила голос Ольга.
Нина Сергеевна усмехнулась:
- Человечество обречено на то, чтобы разбирать себе подобных на запчасти. Брать их больше неоткуда, а спрос на них огромен и будет только расти.   
- Самое страшное для меня, - сказала Ольга, - что такое говоришь именно ты… - И, немного помолчав, добавила: - Учти, материалы по делу о клинике Шнайдера могут стать достоянием прессы. Любопытно будет посмотреть, кто из сильных мира тогда подаст тебе руку.
Нина Сергеевна сжала губы… Затем встала и подошла к чайнику, стоявшему на плите. Взяла его, подумала и поставила на место. Вынула из шкафчика откупоренную бутылку коньяка, налила четверть стакана и выпила… Поморщившись, выдохнула и посмотрела в сторону дочери:
- В машине кто пищит? – она кивнула в сторону окна, - даже здесь слышно. Где ты этих засранцев только подбираешь? Не иначе, в вонючих помойках… Поди-ка после него даже руки не помыла, прежде чем ко мне войти…
- Счастливо оставаться… - сказала Ольга и направилась к выходу… А едва закрыла за собой дверь, Нина Сергеевна со злостью запустила в неё стакан…

Машина остановилась возле небольшого строения. Из которого вышла женщина лет шестидесяти:
- Здравствуйте, Ольга.
- Добрый день, Вера Семёновна… Вот, полюбуйтесь.
Она взяла с заднего сиденья сумку, из которой раздавалось мяуканье. Женщина немного расстегнула молнию, и из сумки высунулась кошачья мордочка.
- Какие мы голосистые… - с улыбкой посмотрела на него женщина. – И откуда взялись?
- Прямо на въезде в посёлок, - Ольга кивнула в сторону коттеджей. – Хорошо ещё, вовремя заметила.
- Не иначе, выбросили, - покачала головой Вера Семёновна. И обратилась к четвероногому малышу мягким голосом: – Ну что мы будем с тобой делать? А вот что. Сейчас помоемся и вытравим всех блошек. Потом покушаем и уляжемся на мягкую подстилку. Поспим, да? А вечером познакомимся с другими котятами, подружимся и будем играть с ними в мячик… - Женщина вздохнула и посмотрела на Ольгу: - Завтра поеду за курятиной. Попробую раздобыть где подешевле. Всё заканчивается…
- Вера Семёновна, не волнуйтесь. Я на днях созвонилась с волонтёрами, они обещали помочь…
- Глистогонить нужно малышей, для них гельминты очень опасны.
- Знаю, скоро сделаем… Как у Черныша лапка?
- Слава Богу, заживает. Ветеринар очень хороший приезжал, всё сделал бесплатно.
- Из «Артемиды»?
- Да, из этой клиники. Специалист от Бога… Николаем зовут. – Женщина понизила голос. – Вы бы присмотрелись к нему, Оля. Хороший он человек. И холостой. Однажды Вас увидел и спросил меня: «Кто эта симпатичная женщина?» Я говорю: «Спонсор наш. Между прочим, не замужем. Сын есть».
- Вера Семёновна, - улыбаясь, погрозила ей пальцем Ольга, - прекратите меня сватать…
- Я так… - смутилась женщина… - Кстати, были у новых хозяев Васьки.
- Да что Вы, и как он там?
- Верите, нарадоваться на него не могут. С их девочкой так играет! Просто загляденье!
- Это, конечно, хорошо; но им нужно объяснить, что животное – не игрушка, за ним уход нужен и трепать его постоянно нельзя.
- Они это понимают.
- Ну что ж, занимайтесь котёнком, сумку пока оставлю у вас. Хорошо?
- Договорились…
- И не забудьте: послезавтра у Артёма день рождения. Заеду за Вами около девяти утра.
- Я помню… – И вдруг произнесла вдогонку: - Оля!
Та обернулась:
- Да…
- Спасибо Вам за всё, что Вы для меня сделали…
Та улыбнулась:
- Берегите себя…
 
На кладбище она подошла к небольшому холмику, на котором возвышался крест и лежали несколько венков.
- Ну как тебе на новом месте, Артёмка? Всё ж на Родине лучше, чем на чужбине, правда? Капсулу с прахом перевезли благодаря твоей маме. Мне бы не разрешили, ведь мы с тобой так и не успели расписаться…
В четверг у тебя день рождения, будет как и мне – тридцать семь. Приедем все: я, Олежка и твоя мама. Она практически восстановила здоровье... Год назад, когда я её нашла среди бомжей, Вера Семёновна была худющая, вся в синяках. Спиртным от неё разило за километр. Через каждое слово – мат. Когда я с ней в первый раз заговорила, она даже не поняла, про что я. При слове «Артём» переспросила: «Кто?». «Ваш сын, - говорю. – Которого ещё маленьким в детский дом забрали. Помните?». Она как вцепится в меня: «Артёмка?.. Где он?»… Знаешь, как мне тяжело было ей сказать, что тебя больше нет. Она тогда сразу завыла, прямо до истерики, и водки попросила. Пришлось купить… После я пыталась ей объяснить, что у неё есть внук; что нужно прекратить пить и выправить документы. Она кивала. Но всё равно где-то умудрялась доставать водку или портвейн… А однажды я её в наш приют привезла. Она как щенков и котят увидела, глаза тут же загорелись. Начала зверят гладить, играть с ними. И улыбаться, представляешь? Наверное, впервые за долгие годы… После стала помогать приюту: убирать за животными, кормить их, научилась им уколы делать, раны обрабатывать. Прямо в нём и ночевала. Сейчас зверята, как её завидят, к ней оравой бегут. Окружат её и давай на неё прыгать да за фартук цепляться. Сотрудники её даже «кошачья мама» прозвали, хотя она собак тоже любит… Я её одно время на капельницы возила. Почистили её от токсинов основательно…Как паспорт ей выправили, так сразу стали оформлять документы на твоё перезахоронение… Только вот на могилке твоей она плачет. Прощения просит за то, что, мол, жизнь твою загубила из-за водки… Купила ей скромную однушку. Она говорила, что ей больше не надо. Лишь бы недалеко от тебя…
Сын тоже приедет. Олегу сейчас, как нам с тобой тогда было, - восемнадцать. Скоро выпускной в школе. Собирается айтишником стать, в компьютерах сильно разбирается. Будет в университет поступать, на факультет вычислительной математики и кибернетики. Ну что ж, в добрый путь… Кстати, у него уже девочка есть. Наташей зовут. Частенько к Олегу заходит. При мне серьёзные до ужаса; а как останутся наедине – «хи-хи» да «ха-ха». А однажды я случайно их обнимашки и поцелуи увидела. Вот так, думаю, в один прекрасный момент и подарят мне внука или внучку. Я как-то хотела с Олежкой на эту тему поговорить. Мол, рано вам ещё, сначала выучитесь, на ноги встаньте… А потом вспомнила про нас с тобой в бельевой и в душе – и всю серьёзность с меня как ветром сдуло. А над твоим «с подогревом» до сих пор хохочу. Иногда в неподходящий момент. Олег, наверное, глядя в это время на меня, скоро будет пальцем у виска крутить…
В общем, жизнь идёт своим чередом… С мужчинами я как-то не очень, хотя возможности выйти замуж были. В последний момент твой взгляд представляю. Один ты у меня был, Артёмка, и никого мне больше не надо. Я тебе ещё тогда об этом говорила, помнишь? Хотя, наверное, ты это моё затворничество не одобряешь…
Отец скоро наведается к нам из Испании. Обещал по приезде хороший памятник тебе поставить и ограду… Я ни ему, ни матери твоей, ни Олежке не говорила, что тогда случилось с тобой на самом деле. Зачем их травмировать? Пусть живут спокойно. Ну а если материалы опубликуют СМИ - что ж, придётся всё рассказать. Думаю, они поймут, почему я молчала…
Я ещё вот о чём подумала. Как бы это ни звучало кощунственно, но в одном моя мама права: своему существованию я обязана именно тебе. Как-то странно осознавать, что во мне – твоя частица. И работает безотказно. Чтобы я жила. Воспитывала нашего с тобой сына. Заботилась о твоей матери. Лечила и пристраивала бездомных зверушек. Мы не можем повернуть время вспять. Но в наших силах впредь творить только добро.
До встречи, родной. Жди нас в четверг… А я пойду и дальше воплощать в жизнь наши с тобой мечты. Пожелай мне, как тогда напоследок, удачи и счастья…